Он замялся, а я погладила его лицо. Он приник к моей ладони, продолжая.
– Дай мне шанс, Гли. Прошу тебя, дай мне ещё один шанс! Я понял свои ошибки, больше ни одна женщина не будет со мной, кроме тебя, слышишь? – его взгляд был полон страдания, и меня затопило сожаление и сочувствие одновременно.
Это невыносимо – так сильно ощущать его и знать, что он действительно искренен.
– Прошу тебя, Гли, один шанс!
Я кивнула, я снова кивнула! Вот такая я была богатая на слова в тот день.
Мы пролежали, разговаривая, до рассвета. И под утро уснули.
Мы говорил о тех семи годах друг без друга, о том, как жили и чем занимались, прерываясь на то, чтобы утолить тот самый бесконечный голод.
И утро привело к нам несколько противоречивых гостей.
Сначала пришел Тит. Он постучал в дверь, когда мы пили восстанавливающий отвар за столом на кухне. Лука открыл дверь, и Тит даже побагровел от гнева, увидев брата в одних штанах, босиком, у меня на пороге.
– Доброе утро, – улыбнулся ему мой, стало быть, муж. – Проходи, – и он махнул ему рукой в сторону кухни.
Тит перешагнул порог.
Он выглядел уставшим, но расслабленным, словно тугая струна внутри него стала звучать иначе.
– Спасибо, Гли, что помогла мне. Теперь мне действительно лучше. Почему ты здесь, брат? – он смотрел на Луку с ненавистью.
Лука подошел ко мне, обнял меня со спины и поцеловал в макушку.
– Мы помирились, Тит. К твоему сожалению, – он не злорадствовал, просто констатировал факт.
– Да. К моему сожалению, – Тит кивнул.
Лука молча налил ему отвара и поставил перед братом кружку.
– Тебе будет полезно это зелье, поверь мне, – он улыбался, и меня всю затапливало теплое и нежное счастье.
Тит заскрипел зубами, но смолчал, глотнув отвара.
В дверь снова постучали. Мы втроем с интересом посмотрели на закрытую дверь, не торопясь открывать.
Дверь, недолго думая, открылась сама, и в мой дом вошёл мой Тёмный Бог, скалясь во все свои опасные зубы.
Он был рад и счастлив, источал это счастье всем своим существом, и уж поверьте мне на слово, – Бог был божественно прекрасен и велик.
– Как же я рад, что всё стало так хорошо, – он прошел к столу, сам налил себе отвара, и приложившись к кружке, сделал глубокий глоток.
Сощурив все свои три глаза от удовольствия, от вдохнул аромат, исходивший от кружки.
– Восстанавливающий отвар, – от кивнул. – То, что всем нам нужно этим чудесным утром.
Мы все кивнули, подражая моей немногословной привычке.
Разумеется, каждый кивнул своему чудесному утру.
– Кстати, – Драйтен допил отвар, и перевел взгляд на Луку. – Я приглашаю тебя погулять и познакомиться поближе, мой дорогой пасынок. – Бог усмехнулся в ответ на вопросительный взгляд моего мужа, и посмотрел всеми тремя глазами на меня. – Ты же не против, дорогая моя жрица?
Я улыбнулась. Как я могла быть против воли моего Бога?
Если я не буду доверять моему Богу, то кому я могу тогда доверять?
– Ну что ж, – высказался Лука, аккуратно поставив кружку на стол. – Раз никто не против, – и он посмотрел на меня, выжидая, что я скажу, и скажу ли. – Тогда я погуляю с тобой, Тёмный Бог.
Драйтен оскалился снова и протянул Луке свою ладонь с когтистыми вытянутыми пальцами. Лука вложил свою ладонь в ладонь Бога, и они растворились в воздухе.
На кухне повисло минутное молчание.
Тит сделал ещё один глоток и поднял на меня глаза. Он больше не выглядел грустным, его взгляд выражал уверенность.
– Ты знаешь, зачем Бог забрал Луку? – спросил он и медленно встал с лавки. Я находилась от него достаточно далеко, но я вдруг ощутила, насколько сильным он стал благодаря изменению сил внутри него.
Тит обошел вокруг стола и подошел ближе ко мне. Он встал почти вплотную рядом со мной, касаясь своим бедром моего, и замер, рассматривая моё лицо.
Я смотрела на него в ответ, продолжая стоять там, где стояла.
– Неужели я настолько тебе безразличен, Гли? – он спросил это почти шёпотом, сощурив свои глаза, так похожие на глаза Луки.
Я пожала плечами, не зная, что ответить.
– Я никогда не думала о тебе, как о мужчине в том смысле, как я думала всегда о Луке. Ты красивый, умный и достаточно весёлый, но в тебе нет чего-то, что есть в нём, – я замолчала и задумалась.
Действительно, а почему мне всегда нравился Лука и больше никто?
Я никогда не думала о других мужчинах, как о мужчинах. Я рассматривала их как людей в целом, а не как объекты моей любви или желания. В моих мыслях всегда был только Лука – с его мощной энергетикой, мужественностью и этим сладким ароматом трав, который всегда будоражил моё воображение.
Я настолько задумалась, что не обратила внимание, как Тит прижался ко мне теснее.
– А что ты будешь думать обо мне, если с Лукой что-нибудь произойдет? Если он исчезнет или умрёт? Ты снова захочешь выйти за меня замуж?
Он усмехался, говоря эти слова.
Какой самонадеянный Тит! Удивительное рядом, как говорится.
Я сделала шаг в сторону и незаметно скрутила за спиной легкий сглаз, немного прикрыв глаза.
– Надеюсь, ты помнишь, как получилось так, что мы с тобой должны были пожениться? – я не двигалась и старалась не вызвать у Тита никаких реакций, прикидывая, что делать дальше, если он решит вдруг обнять меня или сделать что-нибудь ещё.
Что мне мог сделать Тит? Этот прекрасный во всех смыслах человек, который всегда был мне добрым другом.
Неужели положение сил – тёмные или светлые – настолько решают? Я не очень-то и замечала за собой какую-то ни было жестокость или стремление навредить кому-нибудь. Что же случилось с Титом?
– Я помню, что ты страдала без него. Что ты так мечтала оказаться с ним, что в первый же вечер, как он появился на землях твоего отца, сразу кинулась к нему! Я наблюдал за вами издалека, видел, как ты с ним счастлива! И что же я получил в день нашей свадьбы? – он сложил руки на груди и устремил взгляд вдаль, смотря в окно.
– И что же ты получил? Неужели ты думаешь, что это я подговорила Луку?
Тит запрокинул голову и захохотал в голос.
– Ну неужели ты думаешь, что император, приехав на свадьбу к брату, решит сам, внезапно, разобраться с ним из-за женщины, которая ему не нужна? – он наклонил голову и прошептал. – Ты не нужна Луке, Гли. Ты ему совершенно не нужна.
С какого момента Тит обезумел?
– Скажи, Тит, давно ли ты был у менталиста? Может, тебе стоит…
– Да ничего мне не стоит, глупая ты ведьма! – воскликнул Тит. – Подумай своей головой! Неужели Луке настолько нужна исчезнувшая женщина? Зачем! У него под боком все эти годы была другая, не менее привлекательная, подходящая ему по силам, женщина!
Я старалась не задумываться над словами, которые говорил Тит.
Об этом я подумаю потом. Обязательно.
Меня больше интересовало то, что Тита словно что-то вывело из себя. Что это могло быть?
Когда он шагнул ко мне, внезапно, обнимая руками и прижимаясь своими губами к моим, я остолбенела. Я не испытывала к Титу и толики того чувства, которое горело во мне к Луке. Тит всё пытался разомкнуть мои губы своими, но я не поддавалась и вдруг всё поняла.
Резко вскинув руку, в которой я сдерживала сглаз, я шепнула в ладонь и выбросила руку в лицо Тита. Легкая дымка окутала его лицо, и он отстранился от меня.
Мне хватило этого, чтобы отпрыгнуть в сторону и открыть дверь. Вообще, в тот момент я планировала сама туда улизнуть, но Тит, развернувшийся ко мне спиной, подал мне другую идею.
Я потянула его за руку на себя, осознавая, что одно неловкое движение, и я окажусь под Титом, и не смогу уже никак повлиять на ситуацию. Он пошатнулся, и я смогла вытолкнуть его за дверь, закрыла её и привалилась спиной.
Тит быстро пришел в себя и застучал с огромной силой с другой стороны.
– Зачем тебе Лука! Я подхожу тебе намного больше! Или тебе просто нужен император? Хочешь стать богатой и могущественной ведьмой, да, Гли? У тебя ничего не получится! Лука не сможет быть императором! Он вообще больше никем не сможет быть!
Стук прекратился, а я сползла на пол, осознавая, что по моим щекам текут слёзы.
Ну чего же ты плачешь, Гли?
Конечно, я понимала причины моих слёз. Мой мир трещал по швам, расходился на части, которые больше не хотели и не могли быть воедино.
С одной стороны, у меня было моё ведьмовство, моя жизнь в одиночестве на краю леса. С другой стороны, был Лука, изменившийся, отчасти чужой. По факту, что я знала о новом Луке? Что он любит меня? Что он продолжает желать меня?
Совершенно точно я знала одно – мир вокруг переменился, и я изменилась тоже. Я уже давно не та молодая и наивная Гликерия, которая жила под крылышком и доброго и всесильного Флавиана, как оказалось потом – приближенного советника Зенона Великого.
И именно в тот момент, когда я сидела под дверью своего так и необжитого домика, я поняла, что вокруг меня очень много обмана.
Это меня отрезвило, и я встала, вытирая слёзы со щек. Если все мне лгут, или, правильнее, скрывают правду, мне либо нужно разобраться в этом, либо продолжать жить как ни в чём не бывало.
Пока я хотела разобраться во всем, но что для этого было нужно – я не знала.
Пока я жила в Тыштах, я решила для себя, что если я не знаю, что делать дальше, то нужно делать хотя бы что-нибудь, что я могу.
А могла я помыть кружки, например, и навести порядок в спальне после нашего ночного свидания с Лукой.
Как же я люблю Луку! Я испытывала к нему настолько сильное и всепоглощающее чувство, что оно отчасти затмевало мою любовь к Тёмному Богу.
Я думала о Луке, о том, что происходило ночью, о его просьбе дать ему ещё один шанс.
Какой там шанс! Я готова была отдать всю себя этому мужчине, лишь бы он всегда оставался рядом. Только он, навсегда.
Когда я закончила уборку, уже темнело. Луки всё не было, и я, решив, что не буду его дожидаться, поужинала, провожая светило, клонившееся за горизонт, и легла спать.
А то, что случилось потом, полностью перевернуло мой только начавший устраиваться мир.
***
Я вернулся в дом Гли совсем поздно. На небе уже разгорались звёзды, воздух пах мхом и ночной росой, и где-то вдалеке ухала ночная птица. Ступеньки скрипели подо мной, и дом словно дышал ночью и прохладой.
Коврик у порога был слегла сдвинут, и я поправил его ногой, разуваясь. В домишке было тихо и пусто, что показалось мне очень странным. Я заглянул на кухню. Всё было убрано, на расправленном полотенце стояли перевёрнутые кружки, из которых мы пили отвар ещё днём.
Кота Гли тоже не было видно, хотя он всё утро вертелся под ногами. Я зашёл в спальню, стягивая на ходу рубашку, и когда увидел, что кровать застелена и пуста, надел её снова.
Где Гли?
Я снова прошёлся по дому, подмечая детали. Вот стоит кастрюлька, до половины наполненная мясом с лесными орехами, даже ещё немного тёплая. Вот налитый в глиняный кувшин отвар, который Гли и раньше всегда пила перед сном. Но выглядит всё так, будто кто-то уходил второпях.
Я открыл все шкафы и шкафчики по очереди, рассматривая, что в них. Одежды было много и разной, но нигде не было рюкзака Гли и её куртки. И не было её сапог, про которые она рассказывала вчера ночью.
Я остановился посередине кухни, осматривая дом. С одной стороны возникло ощущение, будто Гли ждала меня, но с другой – её вещей не было, и ни кота, ни самой Гли тоже не было.
Она же не оставила меня снова?
В солнечном сплетении нарастала паника, и где-то в позвоночнике зарождалось резкое, почти болезненное чувство пустоты и опасности.
Она не бросила меня. Она не могла.
Она обещала дать мне ещё один шанс. Её взгляд, её чувства, которые я ощущал рядом с ней – они не лгали, в этом я был точно уверен.
Куда же тогда делась Гли?
Я сел на пороге и стал думать. Я не верил, что она могла снова оставить меня. Она была настолько искренна со мной, что я даже не сомневался в ней. Но кто мог подумать, что она снова может оставить меня?
Тит мог подумать.
Эта мысль пришла ко мне почти сразу же, стоило лишь начать рассуждать, отталкиваясь от того, что я доверяю Гли.
Тит хотел обладать мой женой с того самого момента, как я их познакомил тогда, когда мы ещё были совсем юными.
Тита, как говорящего с Небесами, берегли, как особенного чародея. Суть его магии была в его возвращении душ с того света. Тит уговаривал души остаться, видел их и мог управлять ими по своему желанию. Тип чародейства предполагал владение темными силами, но говорящие с Небесами случались и среди светлых чародеев.
Это случалось редко. Настолько редко, что в данный момент в нашей стране таких чародеев было всего два, и одним из них был Тит.
Он учился отдельно от нас с Гли. И почти всегда в наших совместных играх, Тит занимал позицию стороннего наблюдателя, нейтральную сторону – ни тёмную, ни светлую.
Когда я узнал, что Тит любит Гли, нам было уже по шестнадцать. Он проговорился случайно. В тот день мы отправились с ним купаться на речушку неподалёку от земель Флавиана. Река была глубокой и быстрой, и мы часто устраивали с братом соревнования на скорость – кто быстрее переплывет на другой берег.
Тит доплыл первым, и первое, что он сказал на другом берегу, было то, что вот он и пришёл первым, и скоро и Гли будет принадлежать ему.
Какая глупость. Я захохотал так громко, что распугал всех речных уток, которые ютились в местной заводи.
Принадлежать и Гли – это два разных мира, которые никогда не соприкоснуться. Гли не может кому-то принадлежать. Гли сама всегда решала, что делать, как и с кем.
Тит воспринял моё смех на свой счёт, и тогда вторая часть меня впервые показала свои когти и зубы. Я обнаружил Тита лежащим на земле, всего в крови.
И так случалось каждый раз, когда Тит говорил со мной о Гли.
Когда Гли сказала мне, что нам лучше остаться друзьями, я обезумел. Естественно, я уехал, потому что справиться с чувствами я не мог. Я всегда думал, что мы с Гли созданы друг для друга, что рано или поздно мы станем мужем и женой. Но она, почему-то, решила иначе, и это одновременно испугало и озадачило меня.
Я вернулся в Валеду, где отец поставил мне условие – я должен стать императором в ближайшие сроки, либо трон наследует Тит. Отец никогда не выделял кого-то одного. Зенон Великий готовил обоих сыновей к правлению империей. И слова отца о том, что империей будет править Тит не удивили меня.
Да пожалуйста.
Я готов был отказаться от всего, что мешало мне или отдаляло меня от Гли, лишь бы быть с ней вместе. Я готов был бросить отца, империю, свои амбиции в отношении правления страной, лишь бы Гли всегда была моей.
Только моей.
Но она отказалась от меня, и я решил, что я не откажусь от империи. Я стал императором при ещё живом отце и первый год не понимал, почему отец отказался от трона и решил посадить именно меня.
Но с каждым моим новым срывом я понимал, что стоило отцу научиться управлять империей и собой. Долгих семь лет я учился управлять собой и страной, пока однажды утром у своей двери я не нашёл небольшой конверт.
«Приглашаем тебя на нашу свадьбу, Лука. Тит и Гли».
Тит и Гли!
Тит, мары его побери! И моя Гли!
Да какая разница, что она отказалась от меня – она всё равно всегда была моей! Я вёл с ней молчаливые разговоры, у себя в голове. Я всегда думал о том, что сказала бы Гли, если бы была рядом.
Но её, конечно же не было.
И тут свадьба! Какая к ведьмам свадьба?
Помню, что в тот день я убил одного из сильнейших солдат моего личного отряда. Я вышел из себя и разрушал всё, что попадалось у меня на пути.
Гли моя!
Меня остановил отец. Пожалуй, только он и Гли могли остановить меня в тот момент. Он встал передо мной в истинном обличье и прекратил разрушение.
И он тогда сказал мне:
– Я думал, что Гли не нужна тебе больше, но если ты на самом деле любишь её, то ты должен жениться на ней. Ты должен отправиться на их свадьбу и помешать им.
Я бросил всё, взял с собой несколько солдат. Я не боялся, что меня может кто-то убить, особенно в том состоянии, в котором был я. Единственное, чего я боялся, так это того, что я могу убить Тита.
Точнее не я, а то, что разрывало меня от ненависти.
Я не помню, как мы доехали до земель Флавиана, как меня встретили. Зато я помню её лицо – испуганное и восхищенное, лицо отчаявшейся птицы.
Это меня немного отрезвило, и, уже после ужина, я пошёл к отцу Гли и мы долго говорили обо всём, что произошло за эти семь лет моего отсутствия.
На следующий день я увёз Гли к морю, где узнал другую сторону истории.
И тогда я принял для себя окончательное решение, и утром, перед рассветом, я пошёл к Титу. Он выглядел счастливым, и, как мне показалось, не спал всю ночь. На его кровати лежала одежда, которую он собирался надеть утром на свадьбу.
Я сжал рукой его горло, чувствуя под пальцами, как бьётся кровь под его кожей, и то, что было дальше, как обычно, я не помнил. Мне удалось сдержать желание убить его – всё же я не хотел оставить империю без запасного наследника.
Но как мне хотелось уничтожить его!
Он провернул за моей спиной то, чего хотел долгие годы – забрать Гли себе, уничтожив меня.
Очнулся я уже, сидя на полу перед окровавленным полумёртвым Титом. Он яростно боролся за жизнь, призывая Небеса себе на помощь. Глупый честолюбивый чародей!
Я бросил его там одного, потому что знал, что он останется жив, и предупредил его, чтобы утром и не смел подходить к алтарю.
И когда Гли ночью убежала от меня при помощи этого треклятого Солнечного Бога, я ожидал, что Тит будет злорадствовать. Но он молчал, изредка бросая на меня взгляды исподлобья.
Я думал, что он успокоился, и забыл о Гли. Я вновь погрузился в правление империей, отгоняя вдруг откуда-то взявшихся тёмных эльфов от границ, решая проблемы с чумой, источник которой было так сложно найти. Тит ездил по поручению отца по всей стране, избегая контактов со мной.
Я настолько погрузился в воспоминания, что не заметил, как начало светать. Когда я пришёл в себя, я заметил, что рядом со мной сидит черный кот Гли, помуркивая и поглядывая в мою сторону.
– Что, потерял мою хозяйку, да? – раскрывая свою маленькую пасть, проговорил он. Я удивился, не ожидал, что этот кот ещё и разговаривать умеет. – Ну что ты на меня смотришь, Лука. Я обычный волшебный кот. Нужно искать Гли.
Я был полностью с ним согласен, но где её искать я не знал. Ещё в голове всплыли слова Тёмного Бога. Когда он прощался со мной, то сказал, что я должен беречь Гли.
Если бы я знал, откуда исходит опасность для неё, я бы обязательно уберёг её.
Посовещавшись, мы с котом приняли решение, что мне нужно вернуться в Валеду, и начать искать Гли с солдатами и следователями.
Кот же предложил ещё подключить к поискам ведьм местного ковена. Я был не против, разве что не был уверен, стоит ли тратить время на них. Но кот уверил меня, что это хорошая идея, и махнув хвостом на прощание, убежал.
Меня накрывало волнами пустоты. Я чувствовал, будто из меня выкачивают все мои силы, и тревога внутри меня всё увеличивалась. Я очень старался контролировать свои эмоции, чтобы не дать внутреннему монстру выйти наружу.
Только не сейчас.
Вернувшись в столицу порталом, я первым делом пошёл к отцу и рассказал ему об исчезновении. Он сразу же принялся подключать к поискам людей, которые могли бы помочь.
Я нервничал, плохо спал, мало ел и почти без остановки тренировался на полигоне, чтобы как-то заглушить парализующую меня пустоту.
Я всё никак не мог понять, откуда она взялась, пока не осознал, что я не чувствую Гли, будто бы её никогда не существовало. И это испугало меня.
Когда-то, несколько лет назад, после моего очередного срыва, мы сидели с отцом в его любимом саду. Цвели весенние деревья, над цветами кружили бабочки. Воздух был наполнен ароматом трав, а мы сидели и смотрели на буйство красок и тепла.
– Знаешь, – сказал мне тогда отец. – Ты и я – два хозяина Утренней Зари, два императора, которых сжирает изнутри одно и то же – ненависть к несправедливости. Хозяева были созданы Богиней для равновесия сил, и мы продолжаем эту историю. И вот, что я тебе скажу, сын. – Он вздохнул и перевел взгляд на меня. – Ты справишься, обязательно справишься. В этом мире нет никого, кроме неё, кто мог бы повелевать тобой.
Я не стал уточнять, кто такая «её».
И так всё было понятно.
Теперь мы редко говорили с отцом.
В поисках прошло двое суток, но ничего не менялось. Гли словно исчезла из этого мира. Не было никаких зацепок, и боги будто притаились, не проявляя себя. У меня всё ещё получалось держать себя в руках, когда наступило утро третьего дня. Я вышел на полигон с мечом наперевес, мечтая о том, как сейчас я разрушу несколько колонн, которые воздвигали ежедневно по вечерам.
Я оттачивал мастерство владения мечом день за днем, стараясь выместить часть эмоций на безмолвные каменные глыбы, разрушая их.
В то утро я уже было начал наносить удары, вкладывая в каждый невероятную силу, как вдруг ощутил на своём плече нежное касание.
Внутри меня всё вздрогнуло и, ещё не обернувшись, я прислушался к себе. Пустота внутри колыхалась серым туманом.
Оборачиваясь, я уже точно знал, кого я там увижу.
– Привет, – произнесла Милава, улыбаясь мне губами, которые мне напоминали губы Гли, которые было так приятно сминать в порыве страсти своими.
– Зачем ты здесь? – я не видел смысла вести разговоры с ней, учитывая то, что я ясно дал ей понять в прошлый раз, что между нами больше ничего не будет.
– Пришла навестить тебя. Как поживаешь, Лука? – она обошла меня сбоку, словно подыскивала удачное место для удара.
– Что ты хочешь. Милава?
– Тебя, Лука. Я всегда хочу только тебя, – она извернулась и обняла меня, целуя в губы. Я оторвал её от себя, отталкивая.
– Мы всё обсудили, ты забыла верно?
– Дай мне ещё один шанс, Лука. Я не подведу тебя! Я буду делать то, что ты скажешь! Она никогда не узнает, что у тебя есть я. Мне нужно только немного!
Я усмехнулся.
– Только немного? Это сколько?
– Хотя бы три ночи в неделю. Я не могу без тебя! – она выкрикнула последнее предложение мне в лицо, размазывая слёзы по лицу. Когда это Милава плакала?
– Хотя бы три ночи? Ты, верно, смеёшься? Я не собираюсь больше изменять Гли никогда, это решено.
– Ты не понимаешь, Лука! Я действительно не могу без тебя!
– Нет, это ты не понимаешь, Милава. В моей жизни будет только одна женщина, и я её больше никогда не предам. Уходи.
Я отвернулся от Милавы и продолжил крушить колонну. Когда я её уронил, обернулся, и Милавы уже не было.
***
Руки они мне сковали какими-то странными наручниками. Они не мешали моим движениям, но я не чувствовала мои силы и всё время хотелось пить.
Воды мне не дали тоже. Жажда была такая сильная, что думать я ни о чём не могла.
Последнее, что я помнила, был тихий шорох сбоку в темноте и то, как меня ударили по голове чем-то тяжелым. Тяжелым меня в моей жизни, конечно, били. Обычно во время тренировок на полигоне. Но тут я не успела никак среагировать, и потеряла сознание.
Печальное, должно быть, зрелище.
Я потрогала голову, и почувствовала боль в районе макушки. Поднесла руку к глазам и увидела кровь.
Ну ты и попала, Гли. Как же это тебя угораздило?
Хотелось бы ответить что-нибудь язвительное, но ситуация не располагала интересными собеседниками, поэтому я промолчала. В который раз я убедилась, что каким бы ты не был осторожным, всегда найдётся опасность, которую ты не сможешь предсказать.
Вокруг было темно, но сумеречное зрение, которому не мешали эти странные оковы, помогло осмотреться. Я находилась в какой-то яме или погребе, стены были земляные и влажные и где-то вдалеке капала вода.
Какое чудесное место! Почему бы не провести здесь какое-то время.
Я пока не чувствовала усталости, видимо, я попала сюда совсем недавно. Иначе бы уже чувствовала себя плохо без моих ведьмовских сил. Я прошла от одной стены до другой – четыре широких шага. По ширине и высоте подземелье напоминало на городской сток. Если это действительно сток, то где-то он должен начинаться, и где-то заканчиваться.
И тут мне стало очень любопытно.
Передо мной маячила загадка, которую я должна была разгадать. И в этом конкретном случае от решения загадки зависела моя жизнь.
И я пошла вперёд, ориентируясь на звук, который мне напоминал капанье воды. Я шла и шла вперёд, считая шаги, и, досчитав до тысячи, упёрлась в стену.
Нет, Гли, это определённо не сток.
Справа и слева ответвлялись ходы, и я прислушалась. Капало где-то справа, поэтому я, недолго думая, пошла на звук и прошла ещё тысячу шагов или около того. Я остановилась и снова прислушалась, пытаясь сориентироваться. Коридор не кончался даже через ещё пару тысяч шагов, и это мне очень не понравилось. Ну, хотя бы звук падающих капель воды стал громче.
Вода – это хорошо, Гли. Вода – это жизнь. Ты должна идти вперёд, иначе жажда прикончит тебя быстрее, чем те, кто тебя похитил.
Звук приближался, и где-то ещё через пару тысяч шагов я уткнулась в стену. С потолка свисала странная бахрома, с которой и капала вода. Я перешла на сумеречное зрение, пытаясь рассмотреть, что же это за бахрома такая, но ничего особенного не увидела. Никаких посторонних вмешательств в природу. Где же в нашей стране находится такое уникальное место?
По всей видимости, Гли, эту воду ты можешь пить.
Я сложила ладошки лодочкой и подставила их под одну из капель. Подождав какое-то время, я накопила пару глотков и осторожно выпила, пытаясь распробовать вкус.
Вода как вода. И это прекрасная новость! Я напилась вдоволь и продолжила поиски.
Стоило признать, что жизнь в Тыштах научила меня жить и выживать в разных ситуациях.
И это здорово помогало до сих пор, и теперь поможет, я была в этом уверена.
Я решила далеко не отходить от этого места, и наощупь отыскала сухой участок пола и уселась, с удовольствием вытягивая, уставшие от долгой ходьбы по коридорам, ноги.
Ничего хорошего, но и ничего плохого, кроме наручников не было.
Я была одета как есть – в длинной кружевной ночнушке с оголёнными плечами. Сидеть на полу было прохладно, но у меня не было выбора – либо сидеть, либо стоять – но стоять я уже не могла, потому что ноги гудели.
Минуты сменяли часы. Сначала я просто считала в уме по порядку, потом в обратном, а потом мне надоело. Я замерзала, но ничего поделать не могла.
Я честно пыталась снять наручники, но ничего не получалось. Я вставала и садилась, ходила взад и вперед, и уже начинала сильно хотеть есть.
Потом я просто села и стала ждать. Ждать чего-нибудь, например, падения очередной капли. Капли капали, я считала их, сбивалась, и начинала считать снова.
А потом я почувствовала это.
Оно стелилось по земляному полу, словно прозрачный туман, но я его отчетливо чувствовала. Оно доползло до меня, словно обнимая, и мне вдруг стало тепло и уютно, как в любимом одеяле.
И я поняла – это было облако, сотканное из тёмных сил. Местный тёмный дух или обитатель, который, возможно, почувствовал, что я тоже тёмная и пришёл поздороваться. – Я здесь пропаду, да? – спросила я его шёпотом. Он молча пожал мне руку и погладил по волосам, подбадривая. – Да ладно, я уже отчаялась. Здесь меня некому найти. Никто меня здесь никогда не найдёт. Никто не знает, где я…
Я опустила голову на колени и задумалась. Плакать было бессмысленно, только тратить силы. Да и я не была такая уж расстроенная, разве тем, что я могу больше никогда не увидеть Луку.
Я думала о нём, о том, какой чудесной была наша последняя ночь вместе. Я вспоминала его смех и его улыбку, его стоны и касания, его походку и то, как я ощущала его мысли и чувства.
Без его мыслей и чувств я чувствовала себя пустой. Словно из меня вынули всё, что наполняло меня, и вот, я осталась одна-одинёшенька здесь, в этом мрачном влажном подземелье. Это было очень необычно – ведь до некоторого времени я и не думала, что такое возможно.
Я сама не заметила, как уснула, и мне снился Тит. Он сидел один, в огромной комнате, которая была обставлена дорогой и красивой мебелью. Он сидел в кресле за столом и думал о чём-то и совершенно не обращал на меня внимания. Я обошла стол, и подойдя к Титу, помахала рукой у него перед лицом.
– Тит. Тит! Ты слышишь меня?
Он встрепенулся и оглянулся по сторонам. Глаза его блуждали по сторонам, и, когда он смотрел на меня – он смотрел сквозь меня. Он меня не видит, вот в чём дело.
– Тит! Ты слышишь меня? Это я, Гли! Тит! —прокричала я ему, рассматривая недоумение, образовавшееся на его лице.
Тит встал, прошёлся по комнате, и остановился, прислушиваясь.
– Тит, ответь, ты слышишь меня? – может, если он слышит меня, он сможет мне как-нибудь помочь?
Он кивнул, ожидая продолжения.
– Тит, я в каком-то подземелье или катакомбах. Тут темно, много коридоров и иногда с потолка капает вода. Я не знаю, где я, и я не могу пользоваться моими силами, потому что на меня надели какие-то сдерживающие браслеты. Тит, найдите меня! Иначе я тут погибну!
И едва я произнесла последние слова, как будто что-то толкнуло меня вбок, и я проснулась.
Подняв голову, я осмотрелась, но вокруг было всё без изменений. Теперь безумно хотелось есть, да так сильно, что голова сильно кружилась, а в ушах шумело. Я встала, собрала ещё воды и напилась вдоволь, заглушая голод.
Так ты скоро умрёшь, Гли.
Я не знала, что мне делать, поэтому снова села на пол, а тёмное нечто окутало меня, согревая, и я провалилась в забытьё.
Иногда я выныривала, чтобы встать и попить, но с каждым новым разом я становилась всё слабее. В конце концов я легла на пол и уснула, и потом уже не вставала, просто лежала и слушала, как капает вода. На тот свет попасть несложно, сложно оттуда вернуться.
А чаще даже невозможно. Хотя, если Тит успеет, он сможет меня спасти. Он же теперь тёмный говорящий с Небесами.
Как же будет глупо умереть, зная, что Лука любит меня и любил всегда.
Как же будет глупо умереть вот так.
***
Я стоял у окна и думал. Из окна я видел дворцовый сад с внутренней стороны. Небо было тяжелым и нависало над деревьями, которые слегка покачивались от легкого ветра. Последние два дня я только и делал, что думал и куда-то ехал верхом или перемещался. Я постоянно с кем-то разговаривал и решал какие-то дела. И я не обращал внимания на то, что происходит вокруг меня, и в этот день я впервые обратил внимание на то, что погода отлично подходит под моё настроение.
Мне было тяжело, как и этому небу, душно, как и этим деревьям. Иногда я хотел остановиться, взяться за голову и заплакать от безысходности.
Но я знал, что если я остановлюсь, то это точно не поможет мне найти мою Гли.
Мысленно я теперь её только так и называл – моя Гли. Только моя.
Это было нелепо – потерять её именно так. Я терял её уже множество раз, и каждый раз мы снова были вместе.
Конечно, сначала я решил, что она просто ушла. Собрала свои нехитрые ведьмовские пожитки и решила больше не связываться со мной, таким странным и страшным человеком. Вот только все улики говорили обратное.