Сказки

ЛИСА И ЖУРАВЛЬ

Лиса с журавлем подружились. Вот вздумала лиса угостить журавля, пошла звать его к себе в гости: – Приходи, куманек, приходи, дорогой! Уж я тебя угощу!

Пошел журавль на званый пир. А лиса наварила манной каши и размазала по тарелке. Подала и потчевает: – Покушай, голубчик куманек, – сама стряпала.

Журавль стук-стук носом по тарелке, стучал, стучал – ничего не попадает! А лисица лижет себе да лижет кашу, так все сама и съела. Кашу съела и говорит: – Не обессудь, куманек! Больше потчевать нечем. Журавль ей отвечает: – Спасибо, кума, и на этом! Приходи ко мне в гости.

На другой день приходит лиса к журавлю, а он приготовил окрошку, наклал в кувшин с узким горлышком, поставил на стол и говорит: – Кушай, кумушка! Право, больше нечем потчевать.

Лиса начала вертеться вокруг кувшина. И так зайдет, и этак, и лизнет его, и понюхает-то, – никак достать не может: не лезет голова в кувшин. А журавль клюет себе да клюет, пока все не съел. – Ну, не обессудь, кума! Больше угощать нечем. Взяла лису досада. Думала, что наестся на целую неделю, а домой пошла – несолоно хлебала. Как аукнулось, так и откликнулось! С тех пор и дружба у лисы с журавлем врозь.

ЖУРАВЛЬ И ЦАПЛЯ

Летела сова – веселая голова. Вот она летала, летала и села, да хвостиком повертела, да по сторонам посмотрела и опять полетела – летала, летала и села, хвостиком повертела да по сторонам посмотрела и опять полетела – летала, летала…

Это присказка, а сказка вот какая. Жили-были на болоте журавль да цапля. Построили они себе по концам^[13] избушки. Журавлю стало скучно жить одному, и задумал он жениться. – Дай пойду посватаюсь к цапле! Пошел журавль, – тяп-тяп! – семь верст болото месил. Приходит и говорит: – Дома ли цапля? – Дома. – Выдь за меня замуж!

– Нет, журавль, не пойду за тебя замуж: у тебя ноги долги, платье коротко, сам худо летаешь, и кормить-то тебе меня нечем! Ступай прочь, долговязый! Пошел журавль домой несолоно хлебавши. Цапля после раздумалась: «Чем жить одной, лучше пойду замуж за журавля». Приходит к журавлю и говорит: – Журавль, возьми меня замуж!

– Нет, цапля, мне тебя не надо! Не хочу жениться, не возьму тебя замуж. Убирайся.

Цапля заплакала со стыда и воротилась домой. Ушла цапля, а журавль раздумался: «Напрасно не взял за себя цаплю! Ведь одному-то скучно». Приходит и говорит: – Цапля! Я вздумал на тебе жениться, пойди за меня! – Нет, журавль, не пойду за тебя замуж! Пошел журавль домой. Тут цапля раздумалась: «Зачем отказала? Что одной-то жить? Лучше за журавля пойду».

Приходит она свататься, а журавль не хочет. Вот так-то и ходят они по сию пору один к другому свататься, да никак не женятся.

КОТ И ЛИСА

Жил-был мужик. У этого мужика был кот, только такой баловник, что беда! Надоел он до смерти. Вот мужик думал, думал, взял кота, посадил в мешок и понес в лес. Принес и бросил его в лесу – пускай пропадает.

Кот ходил, ходил и набрел на избушку. Залез на чердак и полеживает себе. А захочет есть – пойдет в лес, птичек, мышей наловит, наестся досыта – и опять на чердак, и горя ему мало!

Вот пошел кот гулять, а навстречу ему лиса. Увидала кота и дивится: «Сколько лет живу в лесу, такого зверя не видывала!» Поклонилась лиса коту и спрашивает:

– Скажись, добрый молодец, кто ты таков? Как ты сюда зашел и как тебя по имени величать? А кот вскинул шерсть и отвечает:

– Зовут меня Котофей Иванович, я из сибирских лесов прислан к вам воеводой.

– Ах, Котофей Иванович! – говорит лиса. – Не знала я про тебя, не ведала. Ну, пойдем же ко мне в гости.

Кот пошел к лисице. Она привела его в свою нору и стала потчевать разной дичинкой, а сама все спрашивает: – Котофей Иванович, женат ты или холост? – Холост. – И я, лисица, – девица. Возьми меня замуж!

Кот согласился, и начался у них пир да веселье. На другой день отправилась лиса добывать припасов, а кот остался дома. Бегала, бегала лиса и поймала утку. Несет домой, а навстречу ей волк: – Стой, лиса! Отдай утку! – Нет, не отдам! – Ну, я сам отниму. – А я скажу Котофею Ивановичу, он тебя смерти предаст! – А кто такой Котофей Иванович?

– Разве ты не слыхал? К нам из сибирских лесов прислан воеводой Котофей Иванович! Я раньше была лисица-девица, а теперь нашего воеводы жена. – Нет, не слыхал, Лизавета Ивановна. А как бы мне на него посмотреть?

– У! Котофей Иванович у меня такой сердитый: кто ему не по нраву придется, сейчас съест! Ты приготовь барана да принеси ему на поклон: барана-то положи на видное место, а сам схоронись, чтобы кот тебя не увидал, а то, брат, тебе туго придется!

Волк побежал за бараном, а лиса – домой. Идет лиса, и повстречался ей медведь: – Стой, лиса, кому утку несешь? Отдай мне!

– Ступай-ка ты, медведь, подобру-поздорову, а то скажу Котофею Ивановичу, он тебя смерти предаст! – А кто такой Котофей Иванович?

– А который прислан к нам из сибирских лесов воеводою. Я раньше была лисица-девица, а теперь нашего воеводы – Котофея Ивановича – жена. – А нельзя ли посмотреть его, Лизавета Ивановна?

– У! Котофей Иванович у меня такой сердитый: кто ему не приглянется, сейчас съест. Ты ступай приготовь быка да принеси ему на поклон. Да смотри, быкато положи на видное место, а сам схоронись, чтобы Котофей Иванович тебя не увидал, а то тебе туго придется!

Медведь пошел за быком, а лиса – домой. Вот принес волк барана, ободрал шкуру и стоит раздумывает. Смотрит – медведь лезет с быком. – Здравствуй, Михаиле Иванович! – Здравствуй, брат Левон! Что, не видал лисицы с мужем? – Нет, Михаиле Иванович, сам их дожидаю. – А ты сходи-ка к ним, позови, – говорит медведь волку. – Нет, не пойду, Михаиле Иванович. Я неповоротлив, ты лучше иди. – Нет, не пойду, брат Левон. Я мохнат, косолап, куда мне!

Вдруг – откуда ни возьмись – бежит заяц. Волк и медведь как закричат на него: – Поди сюда, косой! Заяц так и присел, уши поджал.

– Ты, заяц, поворотлив и на ногу скор: сбегай к лисе, скажи ей, что медведь Михаиле Иванович с братом Левоном Ивановичем давно уже готовы, ждут тебяде с мужем, с Котофеем Ивановичем, хотят поклониться бараном да быком.

Заяц пустился к лисе во всю прыть. А медведь и волк стали думать, где бы им спрятаться. Медведь говорит: – Я полезу на сосну. А волк ему говорит:

– А я куда денусь? Ведь я на дерево не взберусь. Схорони меня куда-нибудь.

Медведь спрятал волка в кустах, завалил сухими листями, а сам влез на сосну, на самую макушку, и поглядывает, не идет ли Котофей Иванович с лисой. Заяц меж тем прибежал к лисицыной норе:

– Медведь Михаиле Иванович с волком Левоном Ивановичем прислали сказать, что они давно ждут тебя с мужем, хотят поклониться вам быком да бараном. – Ступай, косой, сейчас будем. Вот и пошли кот с лисою. Медведь увидел их и говорит волку: – Какой же воевода-то Котофей Иванович маленький!

Кот сейчас же кинулся на быка, шерсть взъерошил, начал рвать мясо и зубами и лапами, а сам мурчит, будто сердится: – Мау, мау!.. Медведь опять говорит волку:

– Невелик, да прожорлив! Нам четверым не съесть, а ему одному мало. Пожалуй, он и до нас доберется!

Захотелось и волку посмотреть на Котофея Ивановича, да сквозь листья не видать. И начал волк потихоньку разгребать листья. Кот услыхал, что листья шевелятся, подумал, что это мышь, да как кинется – и прямо волку в морду вцепился когтями.

Волк перепугался, вскочил и давай утекать. А кот сам испугался и полез на дерево, где сидел медведь. «Ну, – думает медведь, – увидел он меня!»

Слезать-то было некогда, вот медведь как шмякнется с дерева обземь, все печенки отбил, вскочил – да наутек. А лисица вслед кричит: – Бегите, бегите, как бы он вас не задрал!..

С той поры все звери стали кота бояться. А кот с лисой запаслись на всю зиму мясом и стали жить да поживать. И теперь живут.

СТАРИК И ВОЛК

У старика со старухой были паренек да девушка, петушок да курочка, пятеро овец, шестой – жеребец. Прибежал к избушке голодный волк и завыл: – Старик да старушка Жили на горушке В глиняной избушке. У старика, у старушки – Паренек да девушка, Петушок да курочка, Пятеро овец, Шестой – жеребец. Паренек в сапожках, Девушка в сережках! Старик, старик, отдай петушка да курочку, а то съем старуху!

Жалко стало старику петушка да курочку, но – делать нечего – отдал их волку. На другой день волк опять прибежал: – Старик да старушка Жили на горушке В глиняной избушке. У старика, у старушкиПаренек да девушка, Пятеро овец, Шестой – жеребец. Паренек в сапожках, Девушка в сережках!

Старик, старик, отдай овечек, а то съем старуху! Жалко стало старику овечек, а старуху еще жальче, – отдал он волку овечек. На третий день прибежал волк: – Старик да старушка Жили на горушке В глиняной избушке. У старика, у старушки – Паренек да девушка, Да соломенный хлевец, А в нем – жеребец. Паренек в сапожках, Девушка в сережках! Старик, старик, отдай жеребца, а то съем старуху! Отдал старик жеребца. Волк наутро опять прибегает: – Старик да старушка Жили на горушке В глиняной избушке. У старика, у старушки – Паренек да девушка. Паренек в сапожках, Девушка в сережках! Старик, старик, отдай паренька да девушку, а то съем старуху! Старику так жалко стало паренька да девушку, схватил он кочергу и давай возить волка. Бил, бил, покуда у того брюхо не лопнуло, и выскочили оттуда жеребец, а за ним пятеро овец, а за овечками и петушок с курочкой.

КАК СТАРУХА НАШЛА ЛАПОТЬ

Шла по дороге старуха и нашла лапоть. Пришла в деревню и просится: – Пустите меня ночевать! – Ну, ночуй – ночлега с собой не носят. – А куда бы мне лапоть положить? – Клади под лавку. – Нет, мой лапоть привык в курятнике спать. И положила лапоть с курами. Утром встала и говорит: – Где-то моя курочка? – Что ты, старуха, – говорит ей мужик, – ведь у тебя лапоть был!

– Нет, у меня курочка была! А не хотите отдать, пойду по судам, засужу!

Ну, мужик и отдал ей курочку. Старуха пошла дальше путем-дорогой. Шла, шла – опять вечер. Приходит в деревню и просится: – Пустите меня ночевать! – Ночуй, ночуй – ночлега с собой не носят. – А куда бы мне курочку положить? – Пусть с нашими курочками ночует. – Нет, моя курочка привыкла – с гусями. И посадила курочку с гусями. А на другой день встала: – Где моя гусочка? – Какая твоя гусочка? Ведь у тебя была курочка!

– Нет, у меня была гусочка! Отдайте гусочку, а то пойду по судам, по боярам, засужу!

Отдали ей гусочку. Взяла старуха гусочку и пошла путем-дорогой. День "к вечеру клонится. Старуха опять ночевать выпросилась и спрашивает: – А куда гусочку на ночлег пустите? – Да клади с нашими гусями. – Нет, моя гусочка привыкла к овечкам. – Ну, клади ее с овечками. Старуха положила гусочку к овечкам. Ночь проспала, утром спрашивает: – Давайте мою овечку! – Что ты, что ты, ведь у тебя гусочка была!

– Нет, у меня была овечка! Не отдадите овечку, пойду к воеводе судиться, засужу!

Делать нечего – отдали ей овечку. Взяла она овечку и пошла путем-дорогой. Опять день к вечеру клонится. Выпросилась ночевать и говорит:

– Моя овечка привыкла дома к бычкам, кладите ее с вашими бычками ночевать. – Ну, пусть она с бычками переночует. Встала утром старуха: – Где-то мой бычок? – Какой бычок? Ведь у тебя овечка была!

– Знать ничего не знаю! У меня бычок был! Отдайте бычка, а то к самому царю пойду, засужу!

Погоревал хозяин – делать нечего, отдал ей бычка. Старуха запрягла бычка в сани, поехала и поет: – За лапоть – куру, За куру – гуся, За гуся – овечку, За овечку – бычка… Шню, шню, бычок, Соломенный бочок, Сани не наши, Хомут не свой, Погоняй – не стой… Навстречу ей идет лиса: – Подвези, бабушка! – Садись в сани. Села лиса в сани, и запели они со старухой: – Шню, шню, бычок, Соломенный бочок, Сани не наши, Хомут не свой, Погоняй – не стой… Навстречу идет волк: – Пусти, бабка, в сани! – Садись. Волк сел. Запели они втроем: – Сани не наши, Хомут не свой, Погоняй – не стой… Навстречу – медведь: – Пусти в сани! – Садись. Повалился медведь в сани и оглоблю сломал. Старуха говорит: – Поди, лиса, в лес, принеси оглоблю! Пошла лиса в лес и принесла осиновый прутик. – Не годится осиновый прутик на оглоблю.

Послала старуха волка. Пошел волк в лес, принес кривую, гнилую березу. – Не годится кривая, гнилая береза на оглоблю.

Послала старуха медведя. Пошел медведь в лес и притащил большую ель – едва донес.

Рассердилась старуха. Пошла сама за оглоблей. Только ушла – медведь кинулся на бычка и задавил его. Волк шкуру ободрал. Лиса кишочки съела. Потом медведь, волк да лиса набили шкуру соломой и поставили около саней, а сами убежали.

Вернулась старуха из леса с оглоблей, приладила ее, села в сани и запела: – Шню, шню, бычок, Соломенный бочок, Сани не наши, Хомут не свой, Погоняй – не стой…

А бычок ни с места. Стегнула бычка, он и упал. Тут только старуха и поняла, что от бычка-то осталась одна шкура. Заплакала старуха и пошла одна путем-дорогою.

О ЩУКЕ ЗУБАСТОЙ

В ночь на Иванов день родилась щука в Шексне, да такая зубастая, что боже упаси. Лещи, окуни, ерши собрались глазеть на нее и дивовались такому чуду: – Экая щука уродилась зубастая!

И стала она расти не по дням – по часам: что ни день, то на вершок прибавится.

И стала щука в Шексне похаживать да лещей, окуней полавливать: издали увидит леща, да и хватит его – леща как не бывало, только косточки на зубах хрустят.

Экая оказия случилась на Шексне! Что делать лещам да окуням? Тошно приходится: щука всех приест, прикорнает.^[14]

Собралась вся мелкая рыбица, и стали думу думать: как перевести щуку зубастую да такую тароватую. Пришел Ерш Ершович и так наскоро проговорил:

– Полноте думу думать да голову ломать, а вот послушайте, что я буду баять.^[15] Тошно нам всем теперь в Шексне, переберемтесь-ка лучше в мелкие речки жить – в Сизму, Коному да Славенку, там нас никто не тронет, будем жить припеваючи.

И поднялись все ерши, лещи, окуни из Шексны в мелкие речки – Сизму, Коному да Славенку.

По дороге как шли, хитрый рыбарь многих из ихней братьи изловил на удочку и сварил ушицу.

С тех пор в Шексне совсем мало стало мелкой рыбицы. Много наделала хлопот щука зубастая, да после и сама несдобровала.

Как не стало мелкой рыбицы, пошла щука хватать червяков и попалась сама на крючок. Рыбарь сварил из нее уху, хлебал да хвалил: такая уха была жирная. Я там был, вместе уху хлебал, по усам текло, да в рот не попало.

БАЙКА ПРО ТЕТЕРЕВА

Захотел тетерев дом строить. Подумал-подумал: «Топора нет, кузнецов нет – топор сковать некому». Некому выстроить тетереву домишко. «Что ж мне дом заводить? Одна-то ночь куда ни шла!»

Бултых в снег! В снегу ночку ночевал, поутру рано вставал, по вольному свету полетал, громко, шибко покричал, товарищей поискал. Спустился на землю, свиделся с товарищем.

Они играли, по кусточкам бродили, местечко искали, гнездышки свивали, яичушки сносили и деток выводили.

С детками они во чисто поле ходили, деток мошками кормили, на вольный свет выводили и по вольному свету летали и опять зимой в снегу ночевали.

«А одна-то ночь куда ни шла! Чем нам дом заводить, лучше на березыньках сидеть, во чисто поле глядеть, красну весну встречать, шулдар-булдары кричать!»

КАК ЛИСА УЧИЛАСЬ ЛЕТАТЬ

Встретился с лисицей журавль: – Что, лисица, умеешь ли летать? – Нет, не умею. – Садись на меня, научу. Села лисица на журавля. Унес ее журавль высоковысоко. – Что, лисица, видишь ли землю? – Едва вижу: с овчину земля кажется!

Журавль ее и стряхнул с себя. Лисица упала на мягкое место, на сенную кучу. Журавль подлетел: – Ну как, умеешь, лисица, летать? – Летать-то умею – садиться тяжело! – Садись опять на меня, научу. Села лиса на журавля. Выше прежнего унес он ее и стряхнул с себя. Упала лисица на болото: на три сажени ушла в землю. Так лисица и не научилась летать.

ПУЗЫРЬ, СОЛОМИНКА И ЛАПОТЬ

Жили-были пузырь, соломинка и лапоть. Пошли они в лес дрова рубить. Дошли до реки и не знают, как перейти через реку. Лапоть говорит пузырю: – Пузырь, давай на тебе переплывем!

– Нет, лапоть! Пусть лучше соломинка перетянется с берега не берег, мы по ней перейдем.

Соломинка перетянулась с берега на берег. Лапоть пошел по соломинке, она и переломилась. Лапоть упал в воду. А пузырь хохотал, хохотал, да и лопнул.

КОТ – СЕРЫЙ ЛОБ, КОЗЕЛ ДА БАРАН

Жили-были на одном дворе козел да баран; жили промеж себя дружно: сена клок, и тот пополам. А коли вилы в бок – так одному коту Ваське! Он такой вор и разбойник, каждый час на промысле, и где что плохо лежит, так у него брюхо болит.

Вот лежат себе козел да баран и разговаривают. Откуда ни возьмись – котишко-мурлышко, серый лбишко, идет да таково жалостно плачет. Козел да баран его спрашивают:

– Кот-коток, серенький лобок, о чем ты плачешь, на трех ногах скачешь?

– Как мне не плакать? Била меня хозяйка, уши выдирала, ноги приломала, да еще и удавить обещала. – А за какую вину такая тебе погибель? – А за то мне погибель, что сметанку слизал! И опять заплакал кот-мурлыка. – Кот-коток, серый лобок, о чем же ты еще-то плачешь?

– Как мне не плакать? Баба меня била да приговаривала: «К нам-де придет зять, где будет сметаны взять? Поневоле придется колоть козла да барана!» Заревели козел да баран:

– Ах ты, серый кот, бестолковый лоб! За что ты нас-то загубил? Вот мы тебя забодаем!

Тут кот-мурлыка вину свою приносил и прощенья просил. Козел да баран его простили и стали втроем думать: как быть и что делать?

– А ну, середний брат, – спросил кот барана, – крепок ли у тебя лоб? Попробуй-ка о ворота.

Поднялся баран, с разбегу стукнулся о ворота лбом – покачнулись ворота, да не отворились.

– А ну, старший брат, – спросил кот козла, – крепок ли у тебя лоб? Попробуй-ка о ворота. Поднялся козел-козлище, разбежался, ударился – ворота отворились. Пыль столбом подымается, трава к земле приклоняется, бегут козел да баран, а за ними скачет на трех ногах кот – серый лоб. Устал кот, взмолился названым братьям: – Козел да баран, не оставьте меньшого брата…

Взял козел кота, посадил его на себя, и поскакали они опять по горам, по долам, по сыпучим пескам. Долго бежали, и день и ночь, пока в ногах силы хватило.

Вот пришло крутое крутище, станово становище. Под тем крутищем – скошенное поле, на том поле стога, что города, стоят.

Остановились козел, баран и кот отдыхать. А ночь была осенняя, холодная. Где огня добыть?

Думают козел да баран, а кот – серый лоб уже добыл бересты, обернул козлу рога и велел ему с бараном стукнуться лбами. Стукнулись козел с бараном, да так крепко – искры из глаз посыпались, – береста и запылала.

Развели они огонь, сели и греются. Не успели путем обогреться – глядь, жалует незваный гость – медведь: – Пустите обогреться, отдохнуть, что-то мочи моей нет… – Садись с нами, Михаиле Иванович! Откуда идешь? – Ходил на пасеку да подрался с мужиками.

Стали они вчетвером делить темную ночь: медведь под стогом, кот – серый лоб на стогу, а козел с бараном – у костра. Вдруг идут семь серых волков, восьмой – белый, и – прямо к стогу. Заблеяли козел да баран со страху, а кот – серый лоб такую речь повел:

– Ахти, белый волк, над волками князь! Не серди нашего старшого брата: он сердит, как расходится – никому несдобровать. Али не видите у него бороды: в ней-то и сила, бородою он зверей побивает, а рогами только кожу снимает. Лучше с честью подойдите да попросите: хотим, дескать, поиграть, силу попытать с меньшим братишкой, вон с тем, что под стогом лежит.

Волки на том коту поклонились, обступили медведя и стали его задирать. Вот медведь крепился, крепился – да как хватит на каждую лапу по волку! Перепугались они, выдрались кое-как-да, поджав хвосты, давай наутек.

А козел да баран тем временем подхватили кота, побежали в лес и опять наткнулись на серых волков.

Кот живо вскарабкался на макушку ели, а козел с бараном обхватились передними ногами за еловый сук и повисли.

Волки стоят под елью, зубами лязгают. Видит кот – серый лоб, что дело плохо, стал кидать в волков еловые шишки да приговаривать:

– Раз волк! Два волк! Три волк! Всего-то по волку на брата. Я, кот, давеча двух волков съел с косточками, так еще сытехонек, а ты, большой брат, за медведями ходил, да не изловил, бери себе и мою долю!

Только сказал он эти речи, козел сорвался и упал прямо рогами на волка. А кот знай свое кричит: – Держи их, лови их!

Тут на волков напал такой страх – пустились бежать без оглядки. Так и убежали. А кот – серый лоб, козел да баран пошли своей дорогой.