Loe raamatut: «Назад в пещеры»
День 3591
Не проходит и дня, чтобы я не думал о том, каким образом мы обрекли себя на столь жалкое существование. Бегство несогласных с “Новым порядком” из городов в коммуны-экопоселения. Разгром этих экопоселений после того, как они стали слишком привлекательной альтернативой цифровому ГУЛАГу больших городов. Обвинение мало-мальски харизматичных лидеров во всех смертных грехах. Грехах в рамках новой морали, конечно. Неуплаты налогов и штрафов, обман систем распознавания лиц и контроля маршрута, создание и распространение несанкционированного ПО и выращивание “социально-опасных” продуктов питания. Социально-опасными ныне называются все продукты, что выращиваются на фермах, не принадлежащих узкому кругу одобренных правительством корпораций и не распространяющихся через сети столь же узкого круга продуктовых ритейлеров. Очевидно, что владеет этими корпорациями узкий круг людей, приближенных к Телу. Не приходится сомневаться, что они достигли этого положения в рамках честной конкурентной борьбы, а не за какие-то другие заслуги.
А что же мы? Мы, после разгрома экопоселений расползлись по забытым всеми богами деревушкам на просторах того, что когда-то звалось нашей родиной. Назад в пещеры? Правильнее будет сказать: “Назад по норам”. Ибо мы расползлись как крысы, осознавая бессмысленность сопротивления и надеясь протянуть еще год-другой, пока за тобой не придут. Рано или поздно, но приходят за всеми. И у тебя будет уникальная возможность почувствовать себя опальным большевиком на процессе старины Вышинского.
Впрочем, может всё не так и плохо, если не вспоминать о прошлом. Приспособиться можно. Видно, способность приспосабливаться роднит человека с братьями нашими меньшими: крысами и тараканами. Но можно ли назвать это человеческой жизнью? В биологических категориях – да, в философских – нет.
Но, дорогой дневник, одно мне нравится в нашей деревушке – здесь каждый из нас нашел новое дело себе по душе. Я, бывший профессор, доктор психологии – гоню самогон с добавками, скажем так, слегка расширяющими наше сознание. Скажу я тебе, он пользуется популярностью среди как среди односельчан, так и жителей отдаленных поселений, с которыми мы поддерживаем связь. Со мной живет Диоген. Забавно было наблюдать, как раненый волчонок, которого я подобрал три с лишним года назад в лесу, вымахал в здорового серого волчару. Служит благу деревни верой и правдой.
Политический активист, теоретик анархизма и, по совместительству, педофил – наш местный священник. Он пробрался сюда по звериным тропам лет пять назад, грязный, заросший, с несколькими пулевыми ранениями. Мы нашли его спящим в развалинах местной церквушки и выходили его. Он же, в свою очередь, своими руками отстроил эту церквушку заново и, с тех пор, каждое воскресенье читает нам проповедь, что состоит из гремучей смеси христианства, бакунинской философии и античных верований. Что же, сей опиум, вспоминая известную фразу, облегчает наши страдания. Забавно и то, что еще до того, как это всё началось, я встречал статью, написанную в защиту его анархистских идей. Начиналась она со слов: “Многие считают, что его идеи неправильные, потому что он – педофил”. Спустя столько лет я всё еще не могу ответить на вопрос: “Насколько сексуальные предпочтения человека свидетельствуют о правильности (или неправильности) его идей?”. Конечно, с легализацией педо- и зоосексуалов этот вопрос потерял свою актуальность.
