Призрак в паутине. Том II

© Алексей Алексеевич Калинкин, 2017

Верстальщик Анастасия Турушкина

Корректор Татьяна Исакова

ISBN 978-5-4474-8972-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

– 9 —

В воскресенье вечером, после дружеского ужина, Юля была переполнена эмоциями. Провожавший ее к машине Алексей что-то говорил, спрашивал, Юля на автомате поддерживала разговор, отвечала на вопросы, а у самой в голове крутились воспоминания. Потрясающее исполнение балета, знакомство с Риммой, химлаборатория, неожиданное решение проблемы с анализами почвы, прослушивание оперы в Большом театре, а именно так восприняла она этот необычный фильм, наконец, банкет, танцы с Алексеем – все это невероятно контрастировало с повседневными событиями в ее жизни. Конечно, она старалась не отставать от культурных событий, смотрела по ТВ нашумевшие фильмы или театральные постановки, считала себя ориентированной в искусстве. Когда в клуб Леспромхоза приезжали артисты, она не пропускала ни одного спектакля, правда, последний год она перестала посещать клуб из-за назойливого интереса к ней Игоря – молодого специалиста. Другие местные молодые люди тоже не оставляли ее без внимания. Все это было ей неприятно, порой противно, особенно после знакомства с душевным и тактичным Алексеем. И вот за эти два дня она поняла, как примитивны выступления заезжих артистов по сравнению с классическим исполнением великими мастерами сцены. Она пожалела, что не выбиралась хоть один или два раза в год в областной театр. В завершение прошедших событий ее поразило поведение Вероники. Обычно неприветливая, с презрительным выражением на лице, постоянно обо всем негативно отзывавшаяся, она села в машину, по-доброму улыбаясь. Когда поехали, она, повернувшись к Директору, поблагодарила за эти культурные мероприятия и выразила восхищение ими. Юля видела в зеркало, что мужчины переглянулись, удивленные такой перемене в настроении Вероники. Видимо, чувства ее переполняли и искали выхода.

– Юлия Михайловна, вы так здорово танцевали танго. Наверно, предварительно репетировали этот танец со своим партнером?

– Что вы, Вероника Вениаминовна, я вообще впервые сегодня танцевала с ним. Просто совпало, что я в школе на танцевальный кружок ходила, там танго разучивали, а Алексей Владимирович в студенческие годы научился этому танцу.

– Удивительно, как вы быстро приспособились друг к другу и исполнили художественный танец.

– Вероника Вениаминовна, вы тоже великолепно кружились в вальсе, даже лучше других.

– Я молодость вспомнила, а Юрий Степанович задал темп и стиль вальса. Удивительный он человек, столько полезных советов я от него услышала.

Вероника замолчала до конца пути. Юля, искоса поглядывая на нее, заметила, как менялось выражение ее лица: она то улыбалась, то хмурилась.

– Вспоминает все события заново, – подумала Юля.

Мужчины на заднем сиденье тихо разговаривали о делах, в разговор женщин не вмешивались. Вероникин дом оказался первым на их пути. Выходя из машины, она улыбнулась, поблагодарила, пожелала спокойной ночи и скоренько, почти бегом, побежала к подъезду.

Дома после душа Юля забралась в угол дивана с ногами, приняв излюбленное положение. Рядом лежали обе телефонные трубки. Обычно она здесь читала или отсюда смотрела ТВ. Сейчас она просто решила посидеть, перед сном обсудить сама с собой минувшие яркие события. Надолго задуматься ей не дали. Сначала позвонила мама. Она всегда звонила вечером, если знала, что Юля выезжала за пределы Леспромхоза. Поэтому Юля старалась заранее не сообщать об отъезде. Они поговорили недолго, мама, как всегда, дала наставление пораньше лечь спать, беречь здоровье и все в том же духе. Юля, как всегда, заверила, что все в порядке. Потом позвонил Алексей.

– Привет, Юля! Как понравилась тебе вечеринка?

– Знаешь, Алеша, я приняла столько положительных впечатлений за эти два дня, что до сих пор не могу прийти в себя.

– Что же тебе больше всего понравилось?

– Да все: балет, опера, а Римма с ее лабораторией – это вообще…

– А мне больше всего понравилось танцевать с тобой. А тебе?

– Мне тоже было это приятно. Кстати, вы там с хозяйственником, видимо, обсуждали танцевальные эпизоды, когда он что-то сказал тебе, ты стрельнул взглядом в мою сторону.

– Однако, ты наблюдательная!

– Я в лесу работаю, здесь надо быть наблюдательной, а потом, я женщина…

Они поговорили еще несколько минут и взаимно пожелали спокойной ночи.

***

Уже третий день Юля корпела над картой лесного пожарища, где были проставлены номера взятых проб почвы для анализа. На большом экране длинная и узкая карта не умещалась, пришлось распечатать фрагментами и склеить в большую простыню. Расстелив карту на столе, Юля склонилась над ней и на отдельный листок выписывала номера для первоочередных анализов, стараясь подготовить целостный массив угодий для последующей обработки. Покончив с намеченным участком, Юля встала и оглядела свой кабинет, увешанный картами, большими фотографиями лесных пейзажей, а на самом видном месте висела литографическая репродукция картины Шишкина «Ручей в березовом лесу». Около стола, под рукой, стояла узкая и высокая книжная полка со специальной литературой. Ей очень нравилось, как все получилось. В позапрошлом году в этом здании делали ремонт, Юле предлагали стены оклеить обоями или покрасить, но она упросила облицевать стены некрашеной вагонкой. Она сама сходила на склад и отобрала сосновую вагонку с красивой текстурой. Заодно она попросила плотников отгородить ей кладовку, а дверь сделать малозаметной. Даже обычную дверную ручку она ставить не разрешила, а сама привернула заранее заготовленную лесную рогатульку. Юля вообще любила собирать замысловатые формы сучков и корней в порубочных остатках. Посещая лесосеку, она всегда брала с собой небольшую складную ножовку, которой выпиливала необычные творения природы. С десяток подобных фигурок стояли на двух верхних полках, под самым потолком. Для своего кабинета она воспользовалась особенностью хвойного дерева, на котором сучья росли из одной плоскости (мутовки). Среди вершин деревьев, отпиленных от делового ствола, Юля подыскивала нужного размера мутовку, выпиливала ее, укорачивала сучки и привозила домой. Несколько обработанных мутовок, ставших рогатульками, Юля привернула к стене около входа, рядом с незаметной дверью в кладовку получилась удобная вешалка для одежды и сумок. На сучок в роли дверной ручки в кладовку она повесила свою ненужную сумку, что окончательно замаскировало вход.

За работой у карты и застал ее вошедший Директор, предварительно постучав.

– О, Дмитрий Васильевич, здравствуйте! – воскликнула Юля, совершенно не ожидавшая этого визита, кажется, он вообще был здесь впервые.

– Добрый день, Юля! – ответил он, внимательно оглядывая помещение. – Надо же, как уютно у вас тут. Какие проблемы на сегодня решаете?

– Поскольку вопрос с химанализами решился, пытаюсь сформировать цельные площади, на которых будет полная ясность с качеством почвы, – ответила Юля, удивленная обращением Директора к ней без отчества, но она поняла это как знак доверия, а не превосходства.

– Это вы правильно делаете, – заметил рассеянно Директор, думая о своем.

– Дмитрий Васильевич, садитесь! – спохватилась Юля, показывая на свое кресло.

– Спасибо, – ответил Директор, но сел в гостевое кресло.

Юля была вынуждена сесть за стол на свое место, так как других кресел не было, а стулья вдоль стены были далеко.

– Юля, как вы относитесь к проекту Культурно-спортивного комплекса, строительство которого затеял Центр и предлагает нам и другим организациям принять долевое участие в финансировании?

– Безусловно, положительно! От нас очень далеки приличные театры, а спортивные сооружения вообще неизвестно где. Без всего этого, резко говоря, народ наш либо деградирует, либо будет уезжать, – ответила Юля и испугалась своей экспансивности.

– Я с вами полностью согласен, но решение нужно принимать коллегиально, на расширенном совещании с участием руководителей всех служб, общественных организаций, почетных граждан Леспромхоза. Дело в том, что финансирование этого проекта сократит отчисление в премиальный фонд, который создается из части доходов нашего предприятия, и, таким образом, ежегодная премия всем работникам и почетным гражданам уменьшится. Тут еще многое зависит от того, как преподнесет свою информацию Вероника Вениаминовна. В связи с этим я прошу вас подготовиться и выступить на этом совещании в поддержку проекта. Совещание состоится в середине следующей недели.

– Дмитрий Васильевич, я не думаю, что мое мнение будет иметь существенное значение.

– Не скажите, Юлия Михайловна. Ваш рейтинг последнее время ощутимо поднялся, вы представитель молодежного поколения в нашем коллективе, и я не вижу среди молодых специалистов более авторитетного человека.

Юля задумалась, с одной стороны, было приятно слышать, что тебе доверяют. Директор не вызвал, а пришел к ней сам. С другой стороны, она боялась провала, вдруг ее выступление не будет поддержано, но тут она вспомнила, как изменилась Вероника, и у нее появилась уверенность, что все будет нормально. Директор терпеливо ждал ее решения, разглядывая убранство кабинета.

– Хорошо, Дмитрий Васильевич, я подумаю над аргументами, – решительно заявила Юля.

– Вот и замечательно! А теперь скажите, вы доверяете химанализам Центра, все-таки почва специфичный материал?

– Я им больше доверяю, чем районной лаборатории, в которой, если будет сбой в приборе и он покажет запредельное значение, лаборантка запишет его в справку, не задумываясь, а Римма, инженер-химик, повторит анализ, если ей покажется странным результат, да и аппаратура там современная. Я в районную лабораторию сдавала по две пробы, чтоб быть уверенной в достоверности анализа. В Центр я даю по одной пробе, это в два раза уменьшит время на все анализы.

– Ну, что же, вы по-деловому относитесь к работе, – скупо подытожил Директор и спросил: – Слышал, что вы взяли сотни проб почвы. Где же их храните?

– Пойдемте, покажу, – и Юля направилась к кладовке, Директор подошел к выходной двери и взялся за ее ручку, думая, что нужно выйти в коридор, и намереваясь открыть дверь перед Юлей, – нет, нет, Дмитрий Васильевич, нам сюда.

Юля потянула за рогатульку, открыла дверь, а другой рукой, пошарив за стенкой, включила свет. Взору Директора предстала небольшая комната, заставленная тремя стеллажами до потолка. На полках стояли пластиковые решетчатые контейнеры из-под магазинных фруктов и овощей, на них были номера и другие обозначения. Минуту Директор взирал через дверь, не скрывая удивления, затем прошел внутрь, выдвинул контейнер, там стеклянные бюксы с землей, прошел дальше, направо в стеллаже ниша со спецодеждой, летней и зимней, вверху широкополая шляпа, косынки, шапка-ушанка, внизу резиновые сапоги и валенки. Но больше всего Директора поразил громадный, наверное больше метра в диаметре, поперечный спил ствола дерева, который стоял на прочной подставке и еще крепился к стене.

– Юля, что это за спил, откуда он?

– Этот давно погибший дуб нашел Борис Иванович еще лет десять назад, но только в позапрошлом году ему удалось подогнать к дереву агрегат с соответствующим пильным аппаратом. Дуб спилили, Борис Иванович попросил отпилить этот диск, сначала он был у него в гараже, потом я выпросила его у него.

– Сколько же лет было этому великану? – восхищенно воскликнул он.

– На дереве ни коры, ни верхних слоев древесины уже не было, сколько колец исчезло, неизвестно, посчитав оставшиеся кольца, можно предположить, что дубу было не менее двухсот семидесяти лет, при Пушкине он был уже достаточно высоким деревом.

– Потрясающий экспонат, – пробормотал Директор и, окинув взглядом кладовку, добавил. – Здесь появилась почвотека всех гарей.

– Да, пожалуй, потом добавятся пробы почв из питомников, древесных школ, лесопосадок и, наконец, наиболее значимых массивов нашего Леспромхоза.

– Есть участки леса, где древесина плохого качества. Там тоже надо проводить анализ почвы?

– Я знаю эти участки, по ним у меня уже есть анализ почвы, в которой обнаружился недостаток некоторых микроэлементов. Сейчас этим взрослым деревьям уже не поможешь. Пускай технологи придумают, как эффективнее использовать эту древесину. В количественном и качественном составе почв все очень сложно взаимозависимо. Например, при щелочности почв медь становится менее доступной для растений, что способствует возникновению болезней. Аналогичным образом при снижении кислотности ведет себя молибден, который отвечает за усвояемость азота, бывают и более сложные взаимовлияния. Еще важно, как деревья усваивают нужные элементы почвы. Теперь, когда появилась возможность химанализов, надо купить компьютерную программу, которая позволит более точно рассчитать подкормку питомников, введя в компьютер состав микроэлементов в почве и в самом растении.

Ой, Дмитрий Васильевич! Увлеклась я, столько наговорила.

– Это хорошо, что увлеклись, у энтузиастов дела идут лучше и работа спорится. Вы провели экскурсию в свой мир, мне понравилось, спасибо большое.

Директор кивнул на прощанье и не спеша, в задумчивости покинул кабинет.

Минут пять Юля сидела неподвижно, размышляя о странном посещении Директора, а поручение выступить ей показалось надуманным. Наконец, она очнулась и снова склонилась над картой. Покончив с намеченным участком, Юля встала, прошла в кладовку и начала отбирать пробы почвы по составленному списку. Два фанерных чемоданчика с бюксами поставила на стол, намереваясь отвезти их Римме на следующей неделе. Она уже хотела опять засесть за карту, как позвонила Римма, легкая на помине.

– Юля, здравствуй! – раздался радостный голос Риммы. – Представляешь, у меня теперь есть помощница, лаборантка Марина, теперь у нас быстро пошли дела, наверное, в пятницу, а может быть, в четверг вечером мы закончим анализы всех проб. Так что привози следующую партию.

– Римма, это так здорово! Возможно, я смогу уже в этом году, до морозов рассчитать подкормку и внести ее на большой площади. Постараюсь завтра привезти пару чемоданчиков.

– Отлично, Юля! Ждем тебя! Да, а ты не забыла про обещание устроить нам экскурсию в лес?

– Ой, Римма, честно скажу, закрутилась и забыла. Хорошо, что напомнила. Я подумаю над ближайшими выходными.

– Смотри, Юля, если напряг есть, можно потом устроить.

– Я подумаю.

Они распрощались. Юля прошлась по кабинету. Настроение было приподнятое. Еще не улеглось волнение от посещения Директора, а тут Римма обрадовала. Остановившись против фотографии лесного вида, она с сожалением вспомнила, что эти красивые сосны сгорели в пожаре. В позапрошлом году Юля обнаружила это место, очень похожее на картину Шишкина «Сосны, освещенные солнцем», тогда и возникла у нее идея фотографировать лесные пейзажи и рядом с фотографиями помещать репродукции похожих видов художника Шишкина. В компьютере у нее были все картины этого художника, связанные с лесом. Она уже подумывала, не распечатать ли сейчас картину, но в дверь просунулась голова девушки из бухгалтерии.

– Юль, обедать идешь? Пойдем!

– Иду, Тома, один момент.

Юля окинула взглядом стол, поправила сползшую карту и вышла из кабинета.

Эта девушка была соседкой по квартире, и они частенько шли вместе туда или обратно.

– Слушай, – произнесла Тамара вкрадчивым голосом, – что творится в нашей конторе! Представляешь, Директор обходит отделы и устраивает всем разнос.

– Директор наш вроде никогда не повышает голоса, – усомнилась Юля.

– А он и не кричит, он спокойно говорит про недостатки, только от этого еще страшнее.

– За что же он ругает?

– Да за все. Технологам указал на низкую рентабельность, а к нам зашел, сказал, что у нас столы похожи на свалку макулатуры, обои спинками стульев протерты, около двери обои еще в прошлом году отклеились, нам ни к чему, он молча еще больше отодрал и ушел. Мы в шоке… Юль, а что нам за это будет?

– Наведите порядок, тогда ничего не будет.

– Как навести порядок? Ну, около двери, допустим, мы сумеем подклеить обоину, а как с облезлыми обоями быть? Новые клеить?

– Зачем новые, закажите плотникам, чтобы они вам вагонку привернули на этом месте, дефект замаскируете и больше портить обои не будете. Только не окрашивайте доску, а то и краску обдерете.

– Как все просто, оказывается.

Тамара еще что-то рассказывала, Юля слушала в пол-уха, не вникая, думая о своем.

В конце обеда позвонила мама, предупредила, что в выходные ждет ее помощи, делать консервацию и прочие заготовки на зиму. Они, как большинство сельских жителей, в большом количестве делали разносолы. Юля была к этому готова и ответила, что приедет в субботу в конце дня и сможет работать хоть всю ночь и в воскресенье весь день. Таким образом, Юля спланировала посвятить своим друзьям почти всю субботу.

Утром в четверг Юля ненадолго зашла в кабинет взять список необработанных проб, пока она что-то уточняла, дверь приоткрылась, в небольшом проеме возникла Вероника.

– Доброе утро, Юлия Михайловна! Можно к вам?

– Конечно, Вероника Вениаминовна! Заходите. Доброе утро!

Она как-то робко вошла, что совершенно на нее было не похоже, внимательно огляделась.

– Как вы стильно обустроились! – воскликнула она и продолжила. – Мне надо с вами посоветоваться.

У Юли удивленно расширились глаза: маститый экономист пришел к ней советоваться!?

– Нет, не по работе, – произнесла она, видя удивление, – я о личном хочу поговорить. Вот вы так всегда модно одеты, прическа вам идет, макияжа совсем не видно. Вам стилист так посоветовал?

Юля такого вопроса никак не ожидала, и, пока она собиралась с мыслями, зазвонил телефон.

Юля слушала некоторое время, потом ответила негромким голосом, но с неоспоримой интонацией:

– Нет, делайте так, как я вам прописала, иначе вы погубите много саженцев, и так, наверное, их пересушили, раз до сих пор не поливали. Каждый саженец, между прочим, больше полтысячи стоит. Все, поливайте и через день рыхлите, закрывая влагу!

Юля повернулась к Веронике, но тут опять звонок телефона, Юля виновато посмотрела на нее, взяла трубку.

– Девочки, я скоро приду к вам и объясню, как эти пробы обрабатывать. Что пока делать? Да ничего не делайте, пусть ваши глазки отдохнут. Скоро буду.

– Юлия Михайловна, извините, что отвлекаю, не ожидала, что вы в таком водовороте.

– Ну что вы, Вероника Вениаминовна, просто так совпало сегодня, бывает, и в день никто не позвонит. Вы лучше приходите ко мне домой после работы, там нам никто не помешает. Можете?

– Ой, конечно, могу, спасибо вам большое!

– Тогда я побежала к студенткам, мне так повезло, что они согласились пробы почвы обрабатывать. До встречи, Вероника Вениаминовна!

От студенток Юля, проходя в свой кабинет не коридорами, а через улицу, почувствовала, как сильно печет солнце, на небе чистая голубизна. Ей овладело беспокойство, началась самая натуральная засуха, уже третью неделю не было дождя, лес может еще долго продержаться, а вот сеянцы и саженцы в питомниках могут просто погибнуть. На уличном термометре было под тридцать градусов. Зайдя в кабинет, Юля посмотрела на барометр, давление мертво стояло на высокой отметке, и никакой тенденции к снижению не наблюдалось уже вторую неделю. В Интернете на говорящем метеосайте девушка, лучезарно улыбаясь, радостно сообщила, что погода в регионе стоит отличная, осадков в ближайшие недели не ожидается. Юля с раздражением выключила сайт и позвонила Борису Ивановичу.

– Дядь Борь, помогите воздействовать на лесничества, больше недели назад предупредила, что пора начинать полив питомников и лесопосадок, а воз и ныне там.

– Понял, Юля! Что, сводка нерадостная?

– Как же! Для горожан нет предела для радости, а нам хоть слезами поливай, да вы стукните по барометру, и без сводки станет понятно.

– Ладно, Юля, я сам проеду и настрою лесничих, только они на ремонтников жаловались.

– Хорошо, дядь Борь, я в мастерскую побегу.

Подходя к реммастерской, Юля совсем изжарилась, и настежь открытые ворота в громадный зал обещали некоторую прохладу в тени. С яркого солнца она не различила, что делается в зале, но откуда-то из тени возник до ушей улыбающийся Игорь, почему-то уверенный, что она спешит к нему. Юля едва заметно кивнула ему и ускорила шаг к кабинету начальника мастерской. Застала она его за телефонным разговором, видимо, со снабженцем.

– Я тебе последний раз говорю, чтоб к понедельнику гусеничные траки были на складе и по всей номенклатуре, – говорил он в телефонную трубку, другой рукой указывая Юле на стул. Юля приглашение проигнорировала, показывая, что дело срочное. Перед ней сидел сильно седеющий мужчина лет пятидесяти, опрятно одетый, но на светлой рубашке темнело масляное пятно. Он положил трубку и устало посмотрел на Юлю.

– Слушаю вас, Юлия Михайловна, садитесь.

– Степан Иванович, лесничие жалуются, что у них поливная техника не отремонтирована, я знаю, что и они прошляпили, многое могли и сами подготовить, но в понедельник на планерке всю вину за срыв полива свалят на меня с вами. Давайте мы им не дадим такой возможности.

– Интересно то, что на нас свалят, это понятно, инженерная служба всегда в козлах отпущения. А на вас за что поклеп будет?

– За то, что вовремя не предупредила о сроках полива, хотя это не так, как и не так, что вы ремонтом не занимались.

– Дипломат вы, однако, Юлия Михайловна. За что вас уважают многие, что никого не подставляете. Заметано! Самый крайний срок – в субботу с утра – главные поливальные агрегаты будут готовы, надеюсь запустить раньше этого срока, потому что наши слесари будут работать, не считаясь со временем. Сниму слесарей с ремонта трактора, сформирую еще одну мобильную ремонтную группу.

– Спасибо за понимание, Степан Иванович.

– Да что уж там, вижу, что в природе творится.

Юля открыла дверь, за которой маячил Игорь.

– Игорь, зайди! – крикнул начальник.

Она резко посторонилась, Игорь, зло сверкнув глазами, вошел в кабинет.

Выйдя из прохладного помещения, Юля опять ощутила зной и поспешила в свой кабинет, не подозревая, какая сцена разыгралась в мастерской.

Игорь вошел в кабинет начальника развязной походкой и с ходу воскликнул:

– Что, опять эта дамочка ябедничала?

– Это не дамочка, а ГЛАВНЫЙ АГРОНОМ Леспромхоза, запомни это, и она никогда не ябедничает, и ума у нее на два порядка больше, чем в твоей пустой голове. Понял?

– Не понял, почему вы меня оскорбляете, я буду жаловаться!

– Ага, не нравится, а то, что сам только что оскорбительно выразился, – это можно? А то, что подчиненных оскорбляешь, – это можно? Ты кроме себя никого не уважаешь. Впрочем, некогда воспитательной работой заниматься. Прямо сейчас выезжайте в Ореховское лесничество, к дождевальной машине, проверяете ее состояние, при необходимости ремонтируете и запускаете, срок – завтра в полдень машина должна поливать.

– Ладно, после обеда поедем, только за две по полсмены я не запущу дождевалку.

– Какой обед, какие смены, – уже раздражаясь, воскликнул начальник, – сухой паек с собой и вперед, в вашем распоряжении двадцать шесть часов. Значит, так, не запустите к назначенному сроку, останешься без премии, не запустите к вечеру, понижу в должности, не запустите к утру субботы, уволю. Понял?

Игорь, хлопнув дверью, выскочил из кабинета. Начальник, немного остыв, минут через десять вышел проверить исполнение. Из ворот как раз выезжала ремонтная летучка, в кабине Игоря не было, только слесари.

– Куда едем? Где Игорь? – спросил начальник, останавливая машину.

– Сказал, что сам приедет на мотоцикле. А мы в Ореховку, дождевалку запускать, – ответил слесарь-водитель.

– Сухим пайком обзавелись?

– Еще с утра приготовились в Ореховку ехать.

– Откуда вы знали еще с утра, что туда поедете?

– Да вон, заявка торчит, Шалый, то есть Игорь, утром принес.

– Что ж не поехали?

– Вы у нас спрашиваете? Степан Иванович, уберите от нас этого прощелыгу, а то мы сами разбежимся.

– Ладно, мужики, уберу его от вас, считайте, что он не начальник вам. Если его здесь не увижу, там на него не обращайте внимание. Лучше скажите, завтра к обеду запустите?

– Постараемся, сегодня дотемна и завтра с утречка, думаю, успеем.

– Лады, если трудности, звоните прямо мне. Дайте мне эту заявку и езжайте. Успехов!

Заявка поступила вчера в семнадцать тридцать, прочитал он.

«Тоже хорош лесничий, засуха третью неделю, он вчера только спохватился», – подумал начальник.

В диспетчерскую начальник мастерских вошел уже успокоенным, но девушка, увидев в его руках знакомый листок, испуганно округлила глаза.

– Люся, как эта заявка прошла мимо меня?

– Степан Иванович, Игорь сказал, что идет к вам и передаст заявку.

– Подвел он всех нас, всю мастерскую этот Игорь. Давай договоримся, все заявки только мне, без почтальонов, не будет меня на месте, сообщай по телефону. Поняла?

– Поняла, – пролепетала девушка, хлопая влажными ресницами.

– Ладно, не переживай, лучше скажи, есть у тебя свободный мобильник?

– Да, есть, и рация есть.

– Отлично! Зайдет Иванников, передашь ему эти средства связи, покажешь, как пользоваться, организуем вторую летучую бригаду, будешь с ним общаться.

– Хорошо, передам, только Иванников все знает, он этими аппаратами уже пользовался.

– Еще лучше! Да не хнычь ты, исправим положение!

Степан Иванович вышел в ремонтный зал, подошел к ремонтируемому трактору, в недрах которого, согнувшись пополам, копался слесарь.

– Привет, Мироныч! – окликнул начальник.

Иванников устало выпрямил спину и оказался высоким, худощавым человеком неопределенного возраста. Закрепленный на фуражке фонарь ярким лучом ударил по глазам начальника. Слесарь отвернулся, выключил фонарь и ответил:

– Здравствуй, Иваныч! – и добавил. – Кажется, нам в поход отправляться пора.

– Правильно мыслишь, бригадир. Бригада на месте?

– Вон у верстаков редуктор собирают.

Они подошли к верстакам, начальник поздоровался.

– Я так понимаю, что нам надо на дождевалку в Медведевку ехать, – обратился Мироныч к своим товарищам.

– Правильно понимаешь, бригадир, – подтвердил начальник и добавил, – я ждал от них заявки, но ее так и нет, думал, сами запустили, а сегодня Юля приходила, говорит, саженцы погибают. Не понимаю, в чем дело. Надо срочно ехать и запускать дождевальную машину.

– Я знаю, почему заявку не дали, мне их лесник по секрету сказал, только, Иваныч, не выдавай меня, они осенью плохо воду из труб спустили, много труб разморозилось, по шву лопнули.

– Да ты что! Это же катастрофа! А дизель цел, не разморожен?

– Говорит, двигатель в порядке.

– Ну, ребята, тогда срочнее срочного надо туда ехать. Сколько времени вам на сборы понадобится?

– Иваныч, звони на склад, а то кладовщица на обед пораньше умотает, мужики туда сейчас подъедут, а я у Люськи накладную выпишу. Надо ящик электродов, два комплекта баллонов с пропаном и кислородом, два электросварочных аппарата, машину они по пути заправят.

Пока бригадир говорил, начальник уже звонил на склад, повторял, что нужно выдать.

– Пойдем, Мироныч, возьмешь у Люси средства связи, а накладные прямо на складе выпишете, потом подпишу, может, еще что понадобится, кладовщица выдаст.

– Добро, тогда мы вместе на склад, потом домой съездим, соберемся и погоним в Медведевку. Петро, выгоняй машину, я сейчас подойду.

Степан Иванович, проводив взглядом ремлетучку, вернулся в кабинет.

«Надо всю сложную технику, – думал он, – брать на свое обслуживание, нельзя ее доверять лесничествам, консервировать на зиму, запускать весной, все надо делать нам. Но как быть сейчас? Ведь они могут два, а то и три дня ремонтировать. Надо Юлю предупредить».

– Юлия Михайловна, – обратился он, когда услышал ее голос в трубке, – дождевальная машина в Медведевке потребует, как недавно выяснилось, значительно большего ремонта, боюсь, что к субботе не успеем.

– Я знаю, Степан Иванович. Борис Иванович на своем дельтаплане туда только что прилетел, машина разморожена, сейчас он организует пролив в борозды, но ремонтировать надо, полив в борозды на площади с таким рельефом практически бесполезен.

– Обязательно будем ремонтировать, через пятнадцать или двадцать минут туда выезжает бригада с усиленным комплектом оборудования и материалов. Будут работать до ночи и останутся там, пока не запустят.

– Хорошо, Степан Иванович, вы свяжитесь Борисом Ивановичем, он вам точнее объяснит степень бедствия.

Вошла Люся:

– Звонил Главный инженер, спросил, где вы, я сказала, что собираете вторую рембригаду в Медведевку, а первая уже едет в Ореховку. Он сказал, что все правильно, и отключился.

– Хорошо, Люся, правильно умеешь докладывать. Иди, обедай.

Зазвонил телефон.

– Степ, ты обедать-то придешь? – спросила жена.

– Приду, попозже.

– Значит, дай Бог к ужину. Дочь пошлю к тебе с бутербродами и термосом.

– Бутерброды пускай несет, двойную порцию, а термос не надо, тут чайник есть.

– Степ, что, плохие дела?

– Да, неважные, людей толковых в дальних лесничествах не осталось. Вот и крутимся. Ладно, Катерина, пока, мне звонить надо.

Степан положил трубку, взял мобильник, Борис Иванович долго не отвечал, наконец ответил.

– Рассказываю обстановку, – сразу по делу заговорил он, – трубы разморожены, наверно, по всей длине…

– Двигатель как? – перебил Степан.

– В двигателе антифриз, поэтому цел, сейчас здешний механик, виновник этих бед, будет его запускать. Но есть что и похуже, кажется, лопнул корпус водозаборного насоса. Сейчас трудно разглядеть, из канала надо поднимать. Ну, а по мелочи, почти все колеса спущены. Подогнали трактор с компрессором, накачивают. Вот такие дела.

– Понял, Борис Иванович. К вам едет бригада Иванникова, работать будут до упора.

– Хорошо, Степан Иванович! Иванникова знаю, дельная бригада, думаю, справятся.

Степан открыл в компьютере инструкцию злополучной дождевалки.

– Так, – стал читать он, – фронтальная дождевальная машина с двумя крыльями, с шириной захвата, в данном исполнении – пятьсот метров, с забором воды из канала по всей длине поля. При длине поля в один километр машина поливает площадь в пятьдесят гектаров.

Степан стал искать описание приемного насоса, чтобы определиться с его ремонтом или заменой. Прибежала пятнадцатилетняя дочь с пакетом снеди и сообщила, что мама сказала, надо есть сейчас, а то жарко, все испортится. Забежала в диспетчерскую, о чем-то поговорили, расхохотались, заглянула в дверь к отцу, помахала ладошкой и убежала восвояси. Тут же заглянула Люся.

– Степан Иванович, что вам принести: чай или кофе?

– Лучше чай. Позови сюда Никитича и принеси для него чайную кружку.

Антон Никитович Титов был бессменным заместителем много-много лет и очень многих начальников мастерской. Он обладал уникальными знаниями устройства всех тракторов, лесных и сельскохозяйственных машин. Мог собрать прибывшую в разобранном виде машину, которую видел впервые, только бегло прочитав принцип действия и глянув один раз на картинку. Был спокоен и трудолюбив, в его характере отсутствовало только одно качество – он не был командиром. Мог поработать за кузнеца, токаря, фрезеровщика, электрика, слесаря, сварщика, но совершенно не умел организовать работу коллектива. Его возраст знали только в отделе кадров. Никто не помнит, чтобы он болел или жаловался на усталость.