Дети пустырей

Глава 3
Спрячь ворон

Руки в крови, мы променяли жизнь на деньги.

Солнечный день отдали за тёмную ночь.

Руки в крови – бесконечные войны.

Никому не нужны и сами себе не в силах помочь.

Наша тень говорит нам о бедах,

О безжалостной боли внутри.

Что собой представляют победы?!

Души наши и мы сами горим.

Прошлое внутри скребёт когтями.

На волю просится, скулит.

Но ты смотри! Ночами, днями.

Как водится, не выпускай. Не смей! Пойми.

Небо под цвет моих подушек. Ласточки начали утреннюю охоту на мошкару. Я протираю с трудом глаза, вожу ногами по линолеуму в поисках тапок. А уже через десять минут выхожу из подъезда, пересекаю двор, перебегаю дорогу и неторопливо заворачиваю за здание автосервиса.

Дворники торопятся поскорее убрать свою территорию и успеть ухватить хоть часок утреннего сна. Про солнце ещё даже не слышно.

Очередная разборка началась из-за ерунды полной. Ввязались в канитель за свои обиды и, как оказалось, еще за чужих людей, тут уж только Гаврила все знает, но даже мне пока не рассказывает. Просто кого-то прижмём, чтобы лишний раз знали в лицо. Тем более в городе таких слишком много на улице развелось, грязи, недоумков по своим правилам. Время наступило такое, сплошные мажоры. Недавно такая фишка была, не поделили тропинку с четырьмя хмырями. Оказалось мажоры, и одеты по-уличному, так сразу и не признаешь.

Просто вышли оторваться, а ты знаешь, как отрываются некоторые детишки коммерсов и сундуков?! Собираются своей компанией, бухают и идут на улицу. Найдут какого-нибудь бомжа, и прямо там, где встретят, бьют, издеваются. Ладно, если живой останется. А бывает, просто катаются на папиной машинке по городу и стреляют в прохожих из пневматики или вообще из травмата. У нас одному знакомому как-то попали из пневмы, гематома была от подмышки до поясницы. Они отмороженные. Нет, это не гопота, у тех цель – деньгами разжиться. А эти, наоборот, от сытой жизни уставшие, у этих наоборот много денег и вседозволенность, и на самом деле нечем заняться.

– Ненавижу этих, Костыль! – не успев толком поздороваться со мной, зло воскликнул Гаврила.

Я здороваюсь с остальными, а он продолжает тираду.

– А почему вдруг должен любить их!? У них все есть, чем я хуже. Ходят сытые, покупают все, что хотят. А я каждый день напрягаюсь, где сегодня переночевать.

– Успокойся. У каждого свои напряги в жизни, – с некоторой осторожностью возражаю я.

– Очнись, Костыль! Какие у богатых напряги, как потратить деньги?!

– Мой отец говорит, что у мажоров из-за денег даже больше проблем. Ведь это бесцельное существование, пустота. Вот нормальные люди встают утром, идут на работу, у них есть цели. Достигаешь цели, радуешься. В этом и жизнь. А у этих пустота. Поэтому мой отец считает даже, что среди мажоров больше наркоманов, чем среди небогатых людей. Есть деньги, жить скучно.

– Интересно твой батя мыслит! – икнув, произнес Гав, а затем махнув всем рукой, добавил, – Все, выдвинулись.

Раннее утро. Мы идём все еще сонные и вследствие этого озябшие по Санаторке в сторону Новинской на разборы чужих полётов. Позавчера возле одного из баров избили двоих наших парней. Хорошие дяденьки нашептали Гавриле, кто это сделал.

И буквально пять часов назад мой вспыльчивый друг забил этим организмам встречу. Вот. Вот кто не сонный. Гаврила, вперив глаза в асфальт, быстро шёл к месту встречи. Сна ни в одном глазу, лишь злоба. И Витек так же. Он вообще старается во всём подражать Гавриле.

Я щупаю в кармане и достаю электронную сигарету, а затем начинаю их догонять.

– Витек, поправь рюкзак, – хриплым голосом окликаю я.

Да, забыл рассказать. Мы, вроде как, на рыбалку идём. Витек с рюкзаком, Аскен с Серёгой взяли спиннинги, а я с подсачником. Один Гаврила в боевых перчатках и руки в карманах. Остальные человек двадцать размазались по районам и идут по три-четыре человека к заданной точке.

Нам идти оставалось минут пятнадцать, когда Гаврила завернул к остановке, где все еще стоял, давно запрещенный игровой автомат. Мы остались ждать чуть в стороне. Спустя две минуты он подошел.

– Костыль, дай бумагу. Я сегодня не при деньгах, – попросил он.

– Ты чего, на автоматы подсел? – удивлённо спросил Аскен.

– Да так, по мелочи. Просадил, правда, пятихатку.

– Нормальные дела. Пошли лучше, Гав! – попытался остановить его я.

– Не надо. Сейчас всё в порядке будет.

Так и получилось, хоть мы и были уверены в обратном. Он взял у меня сотку, отдал стаканчик с кофе и ушёл. Через пять минут вышел, запихивая на ходу деньги в карман. Спустя еще минуту, Гав отдал мне триста.

– Сколько? – спросил Витек.

– Полторы, – абсолютно спокойным голосом, ответил Гаврила.

– Нормально.

– И я про тоже говорю.

Мы выдвинулись дальше. Пришли на пустырь за спортивным комплексом, недалеко от одного из местных прудов. Потихоньку подтянулись остальные. А тех мажоров не было. Ждали двадцать минут больше положенного.

Гав больше не вытерпел, схватился за телефон и начал названивать. То ругался в трубку, то вежливо говорил. Закончив разговоры, обернулся и подошел к нам.

– Всё. Едем сейчас.

– Куда, Гаврила? – спросил я.

– Тут недалеко, за городом. Эти тела должны быть на даче. Никто и не сомневался, что не придут, за свои слова такие не в ответе.

Мы больше не спрашивали.

Подъехали три обычные машины. Мы просто сели и поехали. Остальные парни пошли по домам.

Через полчаса, изрядно попетляв по садовому товариществу, машины остановились.

Втроем я, Гав и Аскен шли впереди. Остальные в шагах тридцати позади.

Вокруг всё уже пахло летом. Виднелись цветущие вишни в садах. Сквозь заборы уже лезли кусты малины и прочей зелени.

Когда подошли к даче, Гаврила не думая ни секунды, перелез через забор. Нет, он не подумал о возможной собаке. Обезбашенный человек. Он перелез и открыл калитку.

Дом окружили. Гав, я, Витек, Аскен и ещё двое пошли через заднюю дверь, со стороны мансарды.

В доме оказалось три комнаты. В одной мы нашли двух пьяных парней. Они явно крепко спали. Ещё один спал прямо за столом на кухне.

И тут всё началось. Гаврила стал подниматься на второй этаж. Но попятился, и мы увидели почему. Перед самым носом у него был ствол. Это тело было в бриджах. Видно было, что ещё не протрезвел, но направил волыну прямо в нос нашему другу.

– Спокойно, парень, – сказал холодно Гаврила.

– Да, ребятишки, давайте спокойно, – сказал этот мажор и начал ногой толкать одного из своих.

И тут Аскен тоже вытащил ворон и направил на этого урода.

– Нет, вам что, мало было!? Вы ведь из-за бара зачесались? – спросил нагло так парень, продолжая пинать своего.

– Ты с…а, не гони. Косяк за вами и спрячь волыну, – снова невозмутимо рявкнул Гаврила.

– Кто?! Как ты меня назвал!? Сосунок, тебе…

Он не успел договорить. Окно справа задребезжало, и его осколки стали сыпаться внутрь домика. Этого мгновения хватило Гаву, но не хватило противнику. Он повернулся в сторону окна, а Гав успел сделать всё, что хотел. Он резким движением отвёл руку со стволом, которую тут же перехватил Витек, а сам Гаврила обеими руками ударил мажору по ушам. Затем молниеносно лбом дал ему в нос. От этого мужичок не смог оправиться. Из перебитой руки выпал вороненок, а здоровой он обхватил свою голову. Гаврила подошёл вплотную и, отведя его руки врозь, въехал коленом еще раз в нос.

В домик вбежали ещё пять человек.

Гаврила снова подошёл к этому мужику.

– Ты ведь не хочешь крови своих, уродец? – спросил он.

Мажор молча корчился, пытаясь остановить хлынувшую из носа кровь.

Гав пнул его по пояснице.

– Ты ведь не хочешь этого?

– Не-е-ет, – промычал, тяжело дыша, мужик.

– Кто наверху? Нет, пожалуйста, я не буду спрашивать. Просто пульну всех, кто там, и все дела, – Гав выхватил у Аскена ствол и направился к лестнице.

– Там тёлки. Не трогай.

– Ок. Витек, Костыль, проверьте, – сказал Гаврила, в его голосе уже читалась откровенная злость.

Я вместе с Витей поднялся на второй этаж. Мы обошли все комнаты, обнаружили девушек и через некоторое время вернулись на первый этаж.

– Там две девчонки, лет шестнадцати, наши ровесницы. Спят, – сказал я, обращаясь к Гавриле, – Я их разбудил и расспросил.

Я позвал жестом Гава и шёпотом рассказал всё остальное.

Гаврила, как обычно взбесился, но не стал распускать руки.

– Скажи, ублюдок, чем ты их напоил? Иначе я тебя кончу здесь и сейчас.

Мужик взглянул на Гаврилу и почему-то сразу ответил.

– Транквилизатор какой-то. Кумар полный. Они сами меня хотели.

– Вот ты тварь! – Гав набросился на него.

И никто его не удерживал. Он пинал его долго и упорно, а когда тот попытался схватить Гаврилу за ногу и повалить, то привёл его, как обычно в ярость. В такие моменты лучше даже своим не ввязываться. Обязательно перепадёт.

Мы в это время растолкали троих приятелей мажора и немного побили их, а затем сунули в овощную яму.

К этому времени и мой друг успокоился.

– Витек, – задыхаясь и утирая пот со лба, воскликнул он, – забери девчонок и езжай к Ирине. Объяснишь, как есть. Накормит и там по ситуации, может скорую вызовет. Или нет, пусть спят, или… Только не отпускайте, я ещё сам с ними побеседую, – он злобно плюнул на мажора.

– Да, Серега, пусть все уезжают, – он подошёл к нему вплотную, – Серый, – шёпотом сказал он, – машину на перекрёсток и жди там.

Остались только Аскен, я и сам Гаврила.

Он подошёл к мужику и наклонился.

– Ты меня слышишь? Надеюсь это так, в твоих же интересах, уе… к.

– У-гу.

– Так вот, всё, что мы хотели, сделали. А вот другие ещё нет. За косяк в баре тебе счёт от Партизана. Сто десять кусков завтра и добавь полтинник за этот косяк сегодня. Я его курсану, так что не дури. Найдёшь его в центре? На Хохрякова. Ты в курсе, думаю. Ок. Всё.

Гаврила уже было вышел, но вернулся, отодвинул меня. Подошёл к столу, взял волыну мужика, разрядил его и повернулся к нам.

– Раздвигайте.

Мы его поняли. Это было жестоко для наших. Для компании, даже для Гаврилы.

Он занёс ствол. Мужик попытался сдвинуть ноги.

– Пошли отсюда, – сказал тихим голосом Гаврила и вышел в сад.

Уже когда мы приближались к городу, я решился спросить. Все молчали, но я не выдержал.

– Гаврила, ты, правда, готов был это сделать?

– А что такого? Ну, извини, если не оправдал ожиданий, – хмуро съязвил Гав, и продолжил смотреть сквозь боковое стекло.

– Напротив, я рад за тебя. Сейчас куда едем?

– Ты разве спать не хочешь?! – Гав взглянул на меня.

– Нет. Что-то у меня столько впечатлений, что лишь бы бессонница не одолела.

– Тогда давай где-нибудь высадимся, а парни спать поедут по домам.

Мы так и поступили. Вылезли у перекрестка и пошли в ближайшее кафе пить кофе.

Я действительно был очень рад, что он сдержался в это утро. Не дал жестокости завладеть полностью мыслями, поглотить себя. Есть лишь одна надежда у меня, что друг мой сможет преодолеть этот кризис возраста. Подавит приступы агрессии. На это нужно много усилий и время, и возможно поддержка, дружба. Просто, мне кажется, что под маской самоуверенного, неадекватного подростка на самом деле спрятался добрый, веселый человек. А так он всего лишь прячет свои страхи, комплексы, возможно боль из-за матери и отца.

Глава 4
Снова это тело

Людские нравы, верх безрассудства.

Склоки, ссоры, драки.

Одно сплошное паскудство.

Ложь во лжи, бесчисленные враки.

Людские нравы – обезьянье царство.

Недалеко ушли мы от приматов.

Мы крепко влипли, попали в рабство.

И слышно только отголоски мата.

Асфальт снова приблизился на критическое расстояние в пару сантиметров от лица. Гаврила попытался встать, но сил уже не было, и он уснул мёртвецким сном.

На улице было ещё достаточно темно, но над городом небо уже светлело. Прошло около получаса и к лежащему посреди тротуара, без чувств, парню подошли двое мужчин в форме.

– Вставай, – слегка толкнув ногой в бок парня, прорычал один из патрульных.

– Чё хочу!? – пытаясь прийти в себя, поймать частичку разумного, промычал Гаврила.

– Что, что ты там проблеял, малолетка?! Собирайся в обезьянник.

– Без б, мусор!

– Я тебе сейчас покажу мусора, – взбешенно воскликнул патрульный и замахнулся дубинкой.

– Э-э, Серый, остынь. Будет ему ещё в отделе, – слегка оттолкнул его напарник со звездочками младшего лейтенанта, и тут же ухватил Гаврилу за ворот олимпийки.

– Отпусти, погонник. Ну перепил. Ну чего такого?! Де-е-е-нь рождения был, – промямлил Гаврила не в силах даже перевернуться на спину и сесть.

– Ты проспись! Потом поймёшь, какую борзоту сейчас нёс. Еще и уснул возле техникума, – довольно спокойным голосом ответил лейтенант.

– Без б, кореш. Отпустите. Я заплатить могу, – Гаврила умудрился повернуться на бок и даже приподнялся на локте.

Патрульные переглянулись.

– У тебя бумаг таких нет, чтоб с нами расплатиться. Да ты ещё и Серёгу оскорбил, – сказал лейтенант.

– Забудем прошлое, сколько просишь? – превозмогая сон, ответил Гав.

– Я тебе говорю, у тебя столько не будет, малолетка, – патрульный замолчал на секунду и тут же добавил, – Ладно, четыре косаря и мы тебя ещё и до ближайшего киоска довезём.

– Замётано. Где мой мобильник?! – Гаврила начал шарить по карманам, – Видишь ли, много купюр с собой не ношу. Сейчас приятель подвезёт.

– Началось. Что за отмазки, школота? – полицейские переглянулись.

– Э-э-э, я тебе не впариваю! – возмущенно воскликнул Гаврила, и тут же схватился за загудевшую еще сильнее от винных паров голову, – Давай до гипермаркета, пластик есть. Там и расплачусь.

– Ладно, парень. Верю на слово, – лейтенант внимательно смотрел на Гаврилу.

Гав сел в патрульную машину и вместе с нарядом поехал до ближайшего торгового центра, где имелись банкоматы.

Гаврила был непримирим к несправедливости, убийственен за своих друзей, но главное, пожалуй, не признавал авторитетов и не замечал преград в жизни. Это с одной стороны было уважительно, но с другой меня подобное даже пугало.

Через семь минут, после того, как его растолкали патрульные, он вылез из машины и направился прямиком в тамбур гипермаркета. Зашёл внутрь, умудрившись сбить в холле какого-то мужчину лет сорока. Сам же ещё и обругал его. Затем прошёл в один из торговых залов, поздоровался по пути с парочкой знакомых и сделал несколько звонков. Затем купил бутылку минеральной воды и дошел до банкомата.

Долго Гаврила не стал задерживаться. Буквально через три минуты он уже стоял возле патрульной машины. Без слов и с полным безразличием на похмельном лице, сунул одному из сотрудников сложенные в узкую полоску купюры и направился в сторону видневшегося неподалеку, то ли парка, то ли леса. Он перешел проезжую часть, трамвайные пути и влез в зеленые заросли кустарника. Петляя между сосен и больших кустов сирени, он дошел до небольшой деревянной конструкции. Приблизившись к ней, Гаврила окликнул, сидевшего спиной к нему, паренька.

– Стекло, задницу поднимай!

– О, здорово Гаврила. Что случилось?! – перепуганным голосом воскликнул парень, едва не упав на траву, – Мне позвонили, сказали здесь сидеть и чего-то ждать.

– Ни чего, а кого! – раздраженно ответил Гаврила, делая несколько глотков минералки, – Меня ждать, идиот! Давай на свой мопед, до девяти попаси вот ту машину, – он ткнул пальцем в сторону кустарника и дороги, на другой стороне которой стояла патрульная десятка. Если пересменка произойдет, проследи за одним из них. Без разницы, кем. Вечером буду ждать звонка.

– Всё понял, Гав. Насолили?

– Не твое дело. С ними, как обычно. Много на себя берут, алчные. Достали уже.

– Всё ладом. Я побежал тогда, – пробормотал Коля Стекло и торопливо двинул к своему старому мопеду, прислоненному к сосне.

Гаврила достал электронную сигарету, стал наблюдать за удаляющейся десяткой и увязавшийся за ней мопед. Зрачки его глаз сужались и расширялись. Он стоял и курил, пока сзади его не окликнули.

– Гав, их обязательно трогать? Проблемы могут быть, – сказал коренастый, широколицый парень.

– О чём разговор?! Я, что, должен терпеть подобное! Еще и деньги забрали, я же не миллионер, свое кровное раздавать, – с металлом в голосе ответил Гаврила, оборачиваясь к двум, коротко стриженым, парням.

– Ясно-ясно, ладненько.

– Морда, я вчера сильно загулял? – уже спокойно спросил Гав.

– Довольно сильно. Ты хотя бы разбитые кружки помнишь?!

– Нет, а я в баре был? – удивленно посмотрев на Морду, пробурчал Гаврила.

– Угу, еще как был. Напился до чёртиков. Двоих наказал и пошёл на улицу.

– А дальше?

– История умалчивает. Ты даже Ирине сказал домой ехать. Нам сказал её отвезти, а ты типа гулять пошёл.

– Не ерунда! Еще и с ней объясняться придется, – окончательно расстроился Гав.

– Получается, что так.

– Кстати вы на колёсах или пешком? Подбросьте меня к Ирине.

– Поехали тогда. Я тебе еще минералки купил. Не впервой же ты в ауте!

***

Почти неделю я не видел друга, пока в субботу в шесть утра не раздался звонок. Это был Гаврила. Я оделся и быстро дошел до очередной стройки в районе. Там, у забора, в деревянном временном переходе я и встретил его.

Осунувшееся серое лицо отражало недосып, злоупотребление алкоголем и возможно переживания.

– Костыль, мне помощь нужна, – прохрипел он, едва завидев меня.

– Ты из-за того сержанта, который случайно в травматологию позавчера попал? Переживаешь? За него или за себя?

– Именно. Костыль, чего-то перемудрили немного пацаны.

– Ты же конченый! Отмороженный. Ты думаешь, постовые это на тормозах спустят?! Они теперь весь район вверх тормашками перевернут, никому житья не будет. Ты же сам не прав был, так нет. Зачем молчать, зачем признавать, зачем думать о последствиях. Собственное самолюбие дороже! – вдруг неожиданно даже для себя, разорался я.

– Ты задрал уже, Костыль! Хватит паниковать. Не моя вина.

– А чья? Бота из мморг? Короче, вали к Ирине. И молись, чтобы на районе никто язык не распустил. Я позвоню Стеклу и Морде, покручу им за ответную. Мне через час на дачу с родителями ехать.

– Ну и вали свой картофан окучивать! Занимайся всякой хренью, вместо того, чтобы другу помочь, – воскликнул Гав.

Я снова начал закипать.

– А я, что по-твоему делаю!? Ты даже это понять не хочешь, лишь бы обвинить всех. А сам чистенький. Ты задолбал уже! На тренировке когда последний раз был? Ты ерундой занимаешься, а на нормальное дело времени нет. Отговорки постоянно. Сколько можно ерундой заниматься, Гав!

– Пошел ты! – вскрикнул он и пошел вдоль забора.

Я не стал его останавливать, пусть задумается. Полезно будет. Постоял еще секунд десять и вернулся домой.

А через два дня мы все-таки помирились. Куда уж без этого. Хотя отношения были еще некоторое время натянутыми, это чувствовалось в каждом разговоре. История эта затихла. Конечно, не хотелось бы, чтобы друг получил по заслугам, но в тоже время получилось плохо. Гаврила так и не понес наказания, не сделал выводов, а это часто приводит к еще большим неприятностям. Я решил забыть все, время покажет.

Сегодня с самого утра мы решили прошвырнуться вдоль всей промышленной зоны. И практически сразу встретили одного из своих.

– Привет, братуха. Где вчера шарахался? – обращаясь к невысокому худощавому парню, спросил Гаврила.

Я тоже поздоровался с Серегой.

– С приятелями в боулинге задержались на весь вечер. Один сынок коммерса платил. Все отлично было.

– Понимаю.

– А ты как? – спросил Серега, – Урезонил пацанов? Я слышал, в последнее время они с алкоголя слезть не могут.

– Да всё нормально. Обговорили, они исправятся. Я и сам не ангел. Недельку отдыха дал всем. Сам же всё время с подругой. Вчера посидели, обсудили дела с Витьком, да я домой свалил. С батей переругались, как обычно, и к подруге укатил. У неё и заночевал. Час назад только проснулись.

– С деньгами нормально? – подозрительно хитрым голосом спросил Серега.

Я напрягся, но понял, что Гаврила все тоже правильно понимает.

– Конечно. Обижаешь, Серый. Деньги есть, их не может не быть, но только не для тебя. Думаю часть наличности толкнуть одному телу, по делу говорит. За полгода себе сделает и мне тройной размер отдаст. Пусть крутится. Он ведь знает, что шутить не стоит. В общем, иди. Мы с Косом решили прогуляться вдвоем, обсудить напряги.

Грамотно он его конечно слил. И мы сразу пошли дальше.

– А, Гав! – воскликнул я, едва Серега скрылся из виду, – Пошли, по магазинам прошвырнёмся. Может, себе чего прикупишь. У меня мыслишки гардероб сменить или хотя бы присмотреть.

– Да, легко! – неожиданно просто согласился Гаврила.

И мы сразу направились к метро. Под мерный стук и свист разгоняющегося состава с Ботаники доехали до цирка и два следующих часа бродили по бутикам в торговом центре. Говорили о жизни и подкалывали каждую встречную девчонку. А затем встретили Морду, такое у него погоняло. Я даже, оказывается, имя настоящее подзабыл, то ли Гриша, то ли Егор. В итоге он присел нам на уши и долго не отставал.

Морда неугомонно рассказывал о том, что снова начал гонять с бывшей. И про то, что Алинка ему всю душу отравила и к тому же залетела недавно. Еще денег на аборт просит, а он думает, давать или нет. Так-то он, гнилой человек, этот Морда. Напрягает меня, даже своим присутствием. Не знаю, почему Гаврила держит его в приближенных. По Морде, да уж, вот так вышло выражение. В общем, Морде по морде и выгнать из компании. Так бы я и поступил, но решать не мне, а как-то давить своим мнением, влиять я не хочу на друга.

Морда – обычный гнилой человек, таких множество вокруг. Ему нет дела ни до кого, кроме себя. А смысл жизни, удовлетворение сиюминутных своих потребностей. Так и с Алиной, ему нет дела даже до своего ребенка. Как он родится, кто его воспитает и как. И как он будет ненавидеть его и снова произойдет новый оборот. Не думаю, что Алина оставит ребенка, а значит, появится еще один отказник. Еще один человек, жизнь которого начнется с комнаты отказников в местном роддоме, куда каждый день приходят десятки таких вот малолетних дурочек, залетевших по наивности, по любви. Но чаще залетевших после дискотеки, бара, от отсутствия ума, низких морально-нравственных принципов и слишком легкого отношения к жизни.