Loe raamatut: «Гать. Стихотворения. Проза»

Font:

Иллюстратор Н. Уляшина

Дизайнер обложки Н. Дувакина

© Алексей Болотников, 2020

© Н. Уляшина, иллюстрации, 2020

© Н. Дувакина, дизайн обложки, 2020

ISBN 978-5-0050-0081-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Вся СТИХИйная гать

«Гать» – новая книга стихов и прозы Алексея Болотникова, продукт этапа творческой жизни. Подназвание «Вся СТИХИйная гать» объединяет нескольких циклов создания стихов. Точнее, периодов работы над тем или иным циклом. И циклы имеют заголовки: «Первобытная эра», «XX век. Студенческая эра», «XX век. Экспедиционная эпоха», «XX век. Сезон туманных перспектив» и другие, объясняющие читателю и временные рамки написания стихов и их тематические особенности.


Название книги «Гать», ведущее к понятию «дорога через болото, настил через трясину», выбраны автором в процессе осмысления творческого пути. «Гать делается из сучьев, жердей, бревен, уложенных обычно поперёк движения. Гатить – строить гать через болото». Именно такими представляются автору стилевые особенности его творений – зыбучесть метра и ритма, трудоемкое построение, психологический романтизм, образное многотемье… Конечным итогом выбора является непременное преодоление непроходимых троп и дорог. Словом, оптимизм жизни.

«Гать» увлекает читателей поэтическим колоритом авторской философии стихов. Их жанрово-тематическая сторона то склоняется к легкости бардовской поэзии, то выделяет новые жанровые тенденции: стихи-размышления, стихи-диалог, стихи-пейзажные зарисовки и другое. Из многообразности родился сложный и увлекательный симбиоз поэзии автора. В книгу включены: поэма «Тебе я кланяюсь, село» и восемь глав из книги «Экспедиция называется…», содержанием не выпадающие из образа «Гать».

Первобытная эра

«Стихи – коробочки со спичками…»

 
Стихи – коробочки со спичками.
Строка – нацеленный запал…
Лежат, пожарами напичканы —
Бризанты, тол иль аммонал… —
Они, стихи мои горючие,
Пером ли вписаны в строфу,
Клещами ли в катрены вкручены,
Написаны, как на духу…
Одни – тягучие, как патока,
Как мёд – змеятся и горчат.
Другие – вылиты из пластика,
Блестят строкой, но не звучат.
И всё ж они – костры стихийные,
И всё ж пожары дум моих!..
Лежат не строфами – махинами! —
В коробках спичечных стихи.
 

Молитва

 
Господи, благоволи писать
Чистые, изящные глаголы,
Благоволи посмешищем не стать,
Чтоб не распяли:
– А поэт-то голый.
Чувства не обнажены в стихах! —
…Я пишу запальчиво, не мысля…
Но мыслить в стаде, вторя пастухам,
Не Богом, извини, поэт немыслим.
Разреши подняться до тебя!
Я понимаю: зависть, дьявол, эго…
Но дай мне слово… Пастыря любя,
Благоволи записывать… от Бога!
 

XX век. Студенческая эра

К Меркуцио

Люсе Щегловой


 
Твой голос, низкий и притворный,
Срываясь на тончайший альт,
Летит по каменной Вероне,
Тревожит каменную даль.
C презреньем к страху и опеке
Ты там, где драка и кутёж,
Ты шут, Меркуцио Монтекки!
Но славно, видимо, живешь!
Злословишь яростно, Меркуцио,
Смакуешь слог свой, словно мед,
А замолчишь – и станет скучно,
И кто молчание поймет?
Но вдруг – случится! – на минуту
Твой крик отчаянный замрет,
А человек услышит муку
И в то отчаянье войдет,
И станет близок человеку
Твой образ мысли и лица…
Но в мире том
От века к веку
Живет предчувствие конца,
 
 
От века к веку – мир прекрасен.
Но ты извечно смертен в нем.
А звук молчания напрасен.
А человек и глух, и нем.
 

«– Я известная маска…»

 
– Я известная маска,
На карнавале старая.
Таинственная гримаска
И гримаса лукавая,
Заслуженно-окаянная
По вековым анналам
И шепотом осиянная,
И опытная каналья…
Я знаю: не так скучает
Без стрел Амура колчан,
Как руки твои ночами
По нежным её плечам.
И – ни крика, ни стона —
В светлом лепете гамм
Свяжет тебя истома
И бросит к её ногам.
Но только  крепче оковы,
И только – мед по усам.
– О, маска, скажите, кто вы?!
– Ромео, шерше ля фам.
Я тоже любить умела,
Но что обо мне сказать?..
Химера, сеньор, химера…
Но есть у меня глаза.
И вижу, как жадно ищешь
Лицо сеньориты Маски.
Знаю, сеньор, ты нищий
Без щечек её атласных,
Без ласки её и…
– Полно терпенье мое пытать!
О, маска, ты просто клоун,
Не время теперь болтать!
В искусстве своем притворном
Ты славишься на веку…
Скажи, сеньорита в черном
Иль в алом она шелку?
– Не горячись, Ромео.
Не всякая плоть – халва.
Ты можешь быть счастлив с нею,
Но помни: шерше ля фам!
 


 
                                        Рис. Н. Уляшиной
 

Автопортрет

 
Вихор зализан.
Бритое лицо.
Глаза по плошке.
Цвет – поддельный палех.
Губа, как лихо,
Эхает в лесу.
Ну, может быть, ещё…
Душа в опале.
Портрет готов.
Есть что-то от совы…
«Сотри случайные черты…» загула
И ты услышишь беспокойство гула
Одной, случайно взятой, головы.
А ниже —
Абсолютно ничего!
Косой сажени,
Царственной осанки…
– В душе ожог иль поцелуй богов?..
– А в душу не моги таращить зенки.
 

Пародистам А. Вознесенского

 
– Ещё чего!
Пародии на лучшего поэта?
Это благородство пули пистолета.
Это одиозы из-за занавеса,
Или нечто вроде «дэз»ы…
Или – коль хотите —
В нашей федерации
Это похерительство
Экстрадеградации,
Это консервация
Экспериментаторства.
Все – антиовация.
Все – антимытаторство!
Настрогают перлы,
Прут, как на рога…
Ишь какие смелые!
Ну, а на фига?!
 

Натали

 
Натали, Натали, мой свет!
Лучшей женщине – право бала!
На музЫку запрета нет.
И кружится и кружит зала.
У свечей пикировок тир.
Обнаженье вельможной спеси.
Иноземной страны сатир
Продырявил меня и – весел?
Сноб, живущий века мельком!
Одиозное – и при этом
Тошнотворное! – из знакомств —
Прекратить его пистолетом!..
Мсье Данзас… пистолеты… милый!
Ах, как нынче рука легка,
Проводившая чрез чернилы
Поколения и века…
Камерюнкерство… Этот дар
Монархический давит плечи.
Друг Владимир Иванов Даль,
Растолкуй мне словечко «вечность»…
Ты молчишь? Отчего не рад?
Этот воск, серый гипс лица
Отчего принес на парад
Расставания у крыльца?
Этот бал, Натали… Обман…
Ранит сладкое слово – жить!
Ах, опасно тебя кружит
Белобрысый щеголь шуан.
Натали… Натали… лежит
В январе белый снег лучист.
Что рука твоя так дрожит,
Как осины осенний лист?
 
 
И кружится, ложится лист
На лучистый январский снег.
На лучистый январский снег
Человек опустился ниц.
 
 
***
 

«Со мною вот что происходит:

Ко мне мой лучший друг не ходит»

Е. Евтушенко

 
Ну, что такое, что такое?..
Ко мне бывают эти двое:
Он – крови гул и приступ боя.
Она – суть небо голубое.
Точнее, царственна собою,
Она изяществом изводит,
Она в смущение приводит!
Он – забавляется трубою…
Они часами колобродят,
Чернят бумагу вкось и кривь,
Меня то сводят, то разводят
С не самой лучшею из рифм.
Они приходят, не звоня,
Средь бела дня, в бессонной ночи
Они бывают… А короче —
Они преследуют меня.
Они исследуют меня!
Под их влияньем существую.
Как будто красного коня
Купаю в речке и… рисую.
Пишу. Спешу, по крайней мере,
Постылых отрешиться слов.
Ищу божественность в Гомере,
А нахожу – средь сандунов.
Хожу, покуривая «Визант»,
Враг суматохи и стихии,
Опубликовываю вызов:
– Я не готов писать стихи.
Да и вообще – ко мне нельзя!»
Как наилучшие друзья
Ко мне бывают эти двое…
Ну, что такое, что такое?!
Преподнесут букеты дыма
И требуют отображенья!
Он – властный зов стихосложенья,
Она – прелестнейшая тема.
 

Буряту Баяру Жигмытову, поэту

«…Рыжий конь по Боргою летит,

Хватая ноздрями ароматы костра из аргала»

Б. Жигмытов

 
Лунноликий!
В улыбке подобный луне,
Улыбаешься и безмолвно взгляд опускаешь
В беспредельной любви к аргамаку.
Милый друг мой! Тоскует седло по тебе,
Убивается-бьется птица в окне.
Наклоняется мама головою к полыни и маку.
Рыжий конь по Боргою летит, как стрела,
Сквозь отар вечеряющих шепоты…
Ты уехал, Баяр, поклониться спеша.
Прислониться щекой дорогому улусу.
Ты уехал.
Твой «скорый», спешащий в Пекин,
Перекинулся за горизонт.
Ты ушел. Но осталось вино на столе.
Мы остались при нем околачивать груши
Самых спелых времен
 

Экспромт

 
О, ремесло!
И долг, и право,
Ком серой глины на станке.
О, бес извечный, бес лукавый,
Ты снова ластишься к строке.
Грунтуешь холст и кофе варишь.
И злишься – с мыслью наравне,
То бог, то раб, то друг-товарищ,
Живи и бражничай во мне!
 

«Перпетуум-мобиле забыт…»

 
Перпетуум-мобиле забыт,
Машина времени в загоне.
Но надо двигаться! В фургоне,
На самокате, может быть…
На лыжах, роликах, в седле,
На бумеранге и на шаре…
В скорлупках сферы полушарий
И на летающем ядре!..
Услугами «Аэрофлота»,
Пешком и лайнерами флота,
Плотом паромным, или «Ра»,
По шпалам и по швелерам
Парить, скользить, лететь, бежать,
Мал-мальски техникой владея,
Свои преследуя идеи,
Свой тихий ход опережать.
В носилках – фараоном лежа,
На беломраморном коне…
…Но комфортабельнее все же
Туда-сюда летать во сне.
 

«Ты живешь в эпицентре…»

Людмиле Гульцевой


 
Ты живешь в эпицентре
Физически нового поля,
Где посеяны песни твои,
Торжества и заботы.
Где без меры рассеян
Иль полон пустой заботы,
Ходит кто-то «он гоша»,
С кем свел бы на нет разговоры…
Но и он вдруг уходит,
Он крайним остаться боится.
Ах, всегда это так,
Болтуны – тишине надоели!
Но когда тебе грустно
И, может быть, долго не спится,
Посещает Грушницкий
В своей знаменитой шинели…

 

XX век. Экспедиционная эпоха

«Азиатская моя Ойкумена…»

 
Азиатская моя Ойкумена,
Тыщи лет твоим холмам и курганам.
Я цыганствую в степи с балаганом,
Поклоняюсь и ветрам, и каменьям.
 
 
Балаган мой – не родня утлым избам,
Рад не рад родниться древним просторам.
А по бранным торжествам и по тризнам
Рад не рад служить отечеству кровом.
 

«…Вечор, ты помнишь»… эти строки!..»

 
«…Вечор, ты помнишь»… эти строки!
Их русский стиль и русский лад…
Авроры образ волоокий
И карт пасьянсовый расклад.
Шумок – застольный и пристойный —
Беседы, чудящейся мне.
Гул томный, праздничный, престольный…
Обряд гаданья при луне.
А вьюга?.. Вьюжится и ныне.
И женщина глядит в окно
Упрямей тем, чем заунывней
Мужчина пьет свое вино.
И лампа меркнет вполнакала
В камина чреве жестяном.
Тепла – ничуть. И счастья мало
В гуденье вьюги за окном.
Ах, нынче противопоказан
Порыв влюбляться и парить,
Стихи отечественным азом
И по-французски говорить,
Блистать и делать реверансы,
А честь – так пулей защищать!
Свои романы и романсы
Любимым дамам посвящать…
Уж говорим не русский – «рашен»,
Не понимаем слова «вящий»…
Увы, не славим день вчерашний
И укоряем настоящий.
Не можем жить без укоризны!
Мы в кровь впитали исстари
Обряд и русский образ жизни
Японским богом материть.
За что мы так «неровно дышим»
Своим отеческим дымам?
«Вечор…» мы помним, но не слышим.
И вьюга докучает нам.
 

«Чай с сюитой пополам…»

 
Чай с сюитой пополам
И по-флотски рис…
– Ванька, ты не мсье Иван, а авантюрист.
Что ты варишь, дурачок,
Это можно есть?..
Верю… верю, но харчо
Невозможное.
 

«Чем мы знамениты?..»

 
Чем мы знамениты?
Отсутствием святости.
Пивнушки у нас алтари.
Дай нам улыбаться
До придурковатости,
Ведь мы же придурки твои.
…О, господи боже!
Безбожникам, бабникам
Открой же альковы свои
И дай нам – заблудшим,
Блуждающим – банщика.
И бани дотла натопи.
Отпарим, отмоем
До алебастра
Тела и улыбки свои.
Дай нам улыбаться
До придурковатости.
Ведь мы же придурки твои.
 

«Ищу единоверца…»


 
Ищу единоверца.
Толпа… музей… погост…
О, вычисли мне, сердце,
Среди друзей – врагов.
Среди моих собратьев —
Фанатиков идей.
Средь нищих, сирых, знатных —
Людей… людей… людей…
О, сотвори мне чудо:
До смерти потакать.
Пока я жив – потуда
Искать, искать, искать…
 

«Мне снилась женщина…»

 
Мне снилась женщина.
От наготы кромешной
Струился свет неведомым сияньем.
А я был царь. И должен был, конечно,
Владеть национальным достояньем.
Завещано нам царствовать беспечно.
Тем более – в дремотном состоянье.
А женщина в сиянье своем вечном
Мне снилась, как… крестьянское восстанье.
 

«Ах, небеса, чреватые дождями!..»

 
Ах, небеса, чреватые дождями!
Скрипит грибами роженица – плесень.
Рыбак, за лесу пойманный глазами,
Идет-бредет по каменному плёсу.
Ах, время, приключившееся с нами…
Мы в отпуске, на море, черте где…
Приходит ночь и падает под нами
В игре такой знакомой – чехарде.
 

«Заблудилась над морем чайка…»

– Как зовут тебя?

– Аня

– Как мне звать тебя?

– Чайка…


 
Заблудилась над морем чайка.
Распластав крыла, заскучала,
Волны вспенила и – зачахла,
Удручающе замолчала.
Поплавочек, тугая пробка,
Моря брошенная поверх,
Мы встречались с тобой не часто,
Мимолетным движеньем век.
Баргузин, возмутивший море,
Склонен склюнуть тебя в пучину,
Склонен плюнуть в меня, мужчину,
Заблудившегося у мола…
Завитушки волны – волнушки…
Блики солнечные – веснушки…
Эй, вы там! Я палю из пушки!
И швыряю горстями двушки…
Эй вы, ветер и клочья пены,
Вам не стыдно игрой в пятнашки
Забавляться над чайкой бедной?
Страшно мне…
Я палю из пушки.
 

«Слеза – не бриллиант – роса…»

 
Слеза – не бриллиант – роса.
Стекла и не остекленела.
А боль в груди окаменела,
И помутились небеса.
Слизавши языком слезу,
Язык кусая обожженный,
Зажав зубами звук луженый,
Уже ни слова не скажу.
 

«Дверь скрипит: «…Ну, на фига ты…»

 
Дверь скрипит: «…Ну, на фига ты
Взад-перед, взад-перед?..»
Пол скрипит и аты-баты
Половицами поет.
Словно перекати-поле
Я по комнатам блужу.
Я потерян, сломлен, болен,
От себя бегом – бегу.
То запнувшись, то со вздохом,
А то с кухонным ножом —
Не покусанный кабсдохом
Не ужаленный ужом…
Но бегу-бегу, блуждаю
В параллелях половиц.
Отчего я так страдаю,
Как от ломоты яиц?..
Моя милая эпоха!
Пятый угол средь трущоб,
Мне живется тут не плохо.
И всё будет хорошо!
 

«Осенью горящая солома …»

 
Осенью горящая солома —
Как язык непаханых полей.
Стог – как дом. Точнее – символ дома.
И чем выше символ, тем ясней
И тем ярче, и тем жарче пламя
Полыхнувших заревом стихов.
Осени горящая солома —
На полях моих черновиков.
 

«Как же так: не пить с лица?..»

 
Как же так: не пить с лица?
Лица могут литься,
Словно водка, без конца.
Не с кем похмелиться…
Не с кем церковь посетить,
Некому молиться…
Божий лик мироточит
И в углу святится.
Не с кем батю хоронить.
Некому заплакать.
Даже некого винить
Смертною расплатой.
 
 
……………………………………..
 
 
Не с кем словом поделиться.
Не кем в памятник отлиться.
 
 
………………………………………
 
 
Не с кем родину покинуть,
Государство развалить.
«Сраму мертвые не имут…»
Мертвым – быть или не быть?
Одиночество – как дуло:
Не с кем пулю разделить!
Говорят, что пуля – дура.
Выстрелить?.. Не выстрелить?..
 
 
Нет в итоге очевидца —
Перед господом явиться…
 
апрель 1994

«Я вам откроюсь: я люблю…»

 
Я вам откроюсь: я люблю.
И некрасиво ночью вою.
Случилось вот что: я ревную,
Реву, рифмую «ай лаф ю».
Я Вас люблю! Мне сорок пятый.
Невольно вдруг в конце пути…
Как вы б цвели в пятидесятый!
А вам… Вам нет и двадцати.
 

Читая Фазу Алиеву

 
Ответ на вопрос «Что такое – любить?» —
Гениальность.
Ответ на вопрос «Что такое любовь?» —
Состязание.
Ах, какая б на этой земле не царила банальность,
Неизменно новы лишь любви,
Лишь любви состояния.
Что такое – любовь испытать?
Может, съездить на радугу?
Чтобы чудо потрогать, палитры сердечный накал…
Что такое – любовь исчерпать?
Может, вычерпать Ладогу?
Повернуть Ангару у истока обратно в Байкал!..
Ответ на вопрос «Что такое судьба?» —
Испытание.
Ответ на вопрос «Что такое счастливая жизнь?»
Обольщение. —
Да какая б на этой земле не царила случайность,
Нас преследуют здесь чередой
Лишь любви ожидания.
 

Признание

 
Я не жил у моря,
Я не нюхал порох,
Я не разговаривал
На птичьем языке.
И в свои за сорок
Прегрешений ворох
Никогда лукаво я
Не держал в тайке.
Ревновал, не скрою,
Выпивал без меры,
Забывал порою я
Приносить цветы.
И в мои за сорок
Мифы и химеры
Следуют за мною,
Как ящериц хвосты.
Я про то не знаю,
Она про то не скажет,
У каких иллюзий
Были мы в плену.
Лишь в одном признаюсь,
Как признаюсь в краже:
Ничего не ставила милая в вину.
Я не жил у моря,
Милая считала:
Сельская идиллия
Нам врачует дух.
Я не нюхал порох —
Она предпочитала
Не кресты и славу,
А нежность моих рук.
Я любил, не скрою,
Милая любила,
И в свои за шестьдесят
Мы будем вспоминать
Как и трын-травою
Любви не победила
Ни едрёна-Феня,
Ни едрёна мать.
 

«Вычеркнешь строчку …»

 
Вычеркнешь строчку —
Не вычеркнешь Верочку.
Верочки Шиверских
Губки соленые…
Не потому ли, что
Выломал вербочку,
Взял да и выдумал
Девичьи стоны.
Не потому ли —
Плохая акустика?..
«Верочка, Верочка!…»
Не отзывается.
Пляжный мираж
Загорелого бюстика
Не забывается
И не сбывается.
 

«Целует девочка…»

 
Целует девочка,
Целует сливы,
Целует яхонтами —
Фиолет.
Сольются в неге
Двух губ отливы
И – сливы нет…
И – сливы нет.
 

«Быть бездомным не приватно…»

«Быть знаменитым некрасиво».

Б. Пастернак

 
Быть бездомным не приватно.
Глупо. Не харизматично.
На правах собаки птичьих
Обживать кривые хаты…
Стыдно… трезвым, как скотина,
В парк, под аглицкую крону,
Аки лошадь из гранита,
Притуляться к Аполлону.
«Хорошо сидеть в трактире!»
Хорошо лежать в канаве.
Хорошо бы жить в квартире
Или где-нибудь в Канаде.
 

«Не рой пчелиный вьюжит – снежный ком…»

 
Не рой пчелиный вьюжит – снежный ком.
В сугроб свевает снеги – не засада ль?
И валит с ног отчаянным тычком
Пурги наотмашь хлещущая падаль.
 

Экспромт у телевизора

 
…Пустой телеэкран – как Космос Крайний.
Глазница ночи.
Погасли свечи в этом храме:
Анне, Борису… прочим.
Как сноб российский,
Возложу жасмины
Поэтам русским
И, щелкнув тумблером,
Уйду за ними.
По-английски.
 

«Галилейские пределы…»

 
Галилейские пределы:
Иудея… Иордан…
Се, Господь, твои уделы.
Что, Господь, назначил нам?..
 

Экспромт

Читая Леонида Мартынова


 
Он так сказал:
«…в потоке Леонид…»
Я изумленно долго постигал
Одну строку, как вечный мадригал,
Стилом поэта втиснутый в гранит.
 

А.Ф.

 
Мне уже пора вселиться.
Где моя Вселенная?
Где моих любимых лица?
Горница нетленная?
Я хожу по парапету
Голубого глобуса.
Нет, как не было и нету
До земли автобуса.
Осаждают слезы веки.
Осы мыслей роятся.
В кои веки… в кои выси
Хочется устроиться.
Я проехал временами
Вековой провинции.
А сейчас вернулся б к маме.
Мне пора уж, в принципе.
 


«Я из города де-градировал…»

 
Я из города де-градировал.
Огорошенный лжи горой,
Этот город мне аплодировал,
Словно умер я, как герой.
Я оставил жить в этом городе
Сумасшедшую свою тень,
Узнаваемую по гордости,
Но не узнанную никем.
Навзничь назем себя отбрасывать
Отболело в пылу страстей.
Ежечасно ждал… Но напрасно ведь
Ждешь из города новостей…
Этот город мой – деградировал.
Гордость города, словно тень
Подзаборную, не помиловал
Новый светский ненастный день.
 

XXI век. Сезон туманных перспектив

«Я поеду в Ярославль…»

 
Я поеду в Ярославль
Не за прозой, но за славой.
В Ярославль я влеком
Разнотравным молоком.
И поеду – как ни странно —
За насущным, легендарным,
От породистой коровы…
Знать, напоят Ярославны…
Достославны Ярославны!
В Ярославль я влеком
Не единым молоком —
Есть и сахарные планы!
Я поеду в Ярославль
Восхищаться не коровой.
Говорят, там Ярославны
Суть помечены короной!
Я наивный, в сказки верю.
А поеду и проверю.
Вот… Я по столу стучу.
Ярославну я хочу!
Увезу её с собою
Прямо с паперти собора.
Пусть любуется родня,
Собираясь у плетня.
Белолица Ярославна,
С русой длинною косою,
Русской грустью осиянна
И естественной красою…
В общем, решено, за славой,
Как варяги в прошлый век,
Я поеду в Ярославль
После дождичка в четверг.
 

«Куда пойти, куда податься? …»

 
Куда пойти, куда податься? —
В эпоху смутных перемен
Задумываюсь принцем Датским,
А – бич. И бывший джентльмен,
Уволенный по воле рока
Без рук, без ног, без головы.
Одно достоинство – морока
Писать стихи. Да не новы,
Не в конъюнктуре
Способности судить отлично
От других. Судить де-юре,
Когда де-факто нет наличных.
Авось, податься в петухи?
Попробовать сойти с ума
И бред свой выплавить в стихи,
Как лом цветной – в колокола?..
И зазвенеть, закукарекать
За право вышвырнутых в мир —
Бесплатно, льготно, как калеки —
Ходить в общественный сортир?..
А может… может, все-таки
Трудоустроиться законно
В дежурные снеговики?!.
И морковь грызть до заговенья?..
А может быть,
Отдаться чувству,
Как вспыльчивые господа —
Служить великому искусству:
Быть простофилей… хоть куда?
Куда пойти? Куда податься?
 

«Как живем мы?..»

 
Как живем мы?
Живем – рукава не жуем.
Любим родину честно и строго.
Ненавидим ворье. Об отчизне поем.
И не веруем в господа бога.
Здесь, в отрогах Саян,
На степных большаках
К честной жизни до смерти причастен,
Брат наш весел и пьян,
Любит русский размах,
Не устанет гоняться за счастьем.
Брат наш курит и пьет,
Чертыхается в мат,
Прибегает, гневясь, к мордобою.
Он трудяга и мот,
Обнищал до заплат,
Должен – всем…
Рассчитается кровью.
Он в одном лишь слабак:
Не умеет понять —
Кто в отечестве главный на кухне.
На кого всех собак
Всей слободки согнать
И кого мы «подернем и… ухнем!»
Затрещит, как в семнадцатом,
Барский амбар,
Пал уйдет за черту горизонта!
Ох, и выпустим мы выпускной этот пар!
Ох, понравится эта работа!
 

«Земным богам – не потакать…»

 
Земным богам – не потакать.
О, господи! Какая проза:
В наш желчный век ума искать —
Как смерть от ампулы наркоза.
В наш глупый век, в наш скорбный век,
Утрачивая чувство меры, не замечать,
Что человек – дитя причудливое эры,
Презренной пломбой имярека
Униженное. Да, но ведь
Кумиров и богов иметь —
Лишь только прихоть человека.
 

Из цикла «Актуальные вопросы»

«В стране…»

 
В стране,
Где утрачено
Чувство ритма,
Где мчат поезда
Моих дней
Под откос,
Сосуществую я с совестью скрытно,
Точно шпион, заподозривший «хвост»,
Здесь логику лжи
Насажают в законах
И грабят бессовестно
Падших и нищих.
Здесь смелых и умных
Мордуют в дурдомах
И стройками века зовут пепелища…
 
 
Как мне живется?..
Горько и стыдно
И отстраненно от жизни самой.
Бунт – не достоинство чести,
Но, видно, не защитишь свое пузо сумой.
 
Vanusepiirang:
18+
Ilmumiskuupäev Litres'is:
07 august 2019
Objętość:
201 lk 19 illustratsiooni
ISBN:
9785005000811
Allalaadimise formaat:
Mustand
Средний рейтинг 4,9 на основе 159 оценок
Tekst
Средний рейтинг 5 на основе 272 оценок
Audio
Средний рейтинг 4,2 на основе 994 оценок
Audio
Средний рейтинг 4,6 на основе 1046 оценок
Tekst, helivorming on saadaval
Средний рейтинг 4,8 на основе 24 оценок
Tekst
Средний рейтинг 5 на основе 24 оценок
Tekst
Средний рейтинг 4,8 на основе 185 оценок
Tekst, helivorming on saadaval
Средний рейтинг 4,7 на основе 1796 оценок
Audio
Средний рейтинг 4,7 на основе 704 оценок
Audio
Средний рейтинг 4,8 на основе 5199 оценок
Tekst
Средний рейтинг 0 на основе 0 оценок
Tekst
Средний рейтинг 0 на основе 0 оценок
Tekst
Средний рейтинг 0 на основе 0 оценок
Tekst
Средний рейтинг 0 на основе 0 оценок
Tekst
Средний рейтинг 5 на основе 1 оценок
Tekst
Средний рейтинг 0 на основе 0 оценок
Tekst
Средний рейтинг 0 на основе 0 оценок
Tekst
Средний рейтинг 0 на основе 0 оценок
Tekst
Средний рейтинг 0 на основе 0 оценок
Tekst
Средний рейтинг 5 на основе 1 оценок