Глава 11
«Хозяин сейчас будет»
– Готова? – спросил невозмутимый Игорь Парамонов, сидевший за пультом.
Его голос долетал до Наташи по громкой связи из аппаратной монтажа. Новая сотрудница службы новостей осталась одна в студии перед камерой после того, как проверили свет и звук.
– Готова! – с вызовом ответила она.
Страха не было. Разумеется, Наташа слышала об эффекте прямого эфира, когда на вроде бы уверенных в себе людей нападал ступор. Кое с кем такое происходило даже при обычной съемке, стоило только загореться красному огоньку индикатора записи. Однако на нее стеклянный глаз не действовал гипнотически. «Пусть другие боятся, а я точно справлюсь лучше всех».
Игорь за стеклом, которое разделяло их, для страховки поднял руку, потом, когда включилась камера, резко опустил.
– Здравствуйте! С вами Наталья Осипова…
Для тренировочной записи ей дали сценарий вчерашнего выпуска, где первым номером шел сюжет о брифинге. Тогда, в зале совещаний «серого дома», среди невиданного множества пишущих и снимающих журналистов, а также их начальников, Наташа слегка оробела. Она была признательна Диме за теплый взгляд и короткое, незаметное для остальных рукопожатие перед первыми словами, раздавшимися из президиума. А слова заставили газетчиков сразу налечь на свои ручки с блокнотами, хотя у каждого имелся диктофон.
Генерал, под чьим непосредственным руководством раскручивали дело вице-губернаторов, был назначен полномочным представителем президента в регионе. Как выражалась пресса, оком государевым. До него эту должность занимал демократ первой волны, доцент университета, с головой погрузившийся в перестройку еще в бурном восемьдесят девятом. Народно-патриотического Гордея Романовича он величал реваншистом и реликтом прошлого, а тот платил ему полным презрением и даже не называл по имени-отчеству или фамилии.
Взаимоотношения губернатора и полпреда после выборов девяносто пятого года и образования «красного пояса» свелись к заочным обвинениям друг друга в правовом нигилизме, чванстве и незнании реальной ситуации. Бывший доцент потоком строчил записки в Москву, призывая одернуть или поставить на место зарвавшегося коммуниста. Царёв в ответ публично заявлял, что «сами знаете кто» не может достойно смириться с поражением и принять волеизъявление людей. Его планерки полпред демонстративно игнорировал.
Было ясно, что, хотя демократ – фигура почти героическая, беззаветно боровшаяся против гидры коммунизма, пора что-то менять. Записками и донесениями еще никто войну не выигрывал. Поэтому отставка прежнего полпреда мало кого удивила. Задачу, поставленную перед ним, генерал озвучил в первом же абзаце своего манифеста.
– Оказанное мне высокое доверие оцениваю как мандат на перемены, на жесткое и решительное наведение порядка во всех сферах. Готов выдвинуть свою кандидатуру на выборах губернатора области, которые состоятся в текущем году. Прошу всех, кому дорога судьба родного края, поддержать меня! – проговорил он, сверяясь с листком бумаги.
Главные редакторы из сельских районов обомлели. Стало понятно, что никто из них не подозревал ни о чем подобном. Их городские коллеги, всегда державшиеся с чувством интеллектуального превосходства, также ошеломленно переглядывались между собой. Авторы спецоперации сумели соблюсти режим секретности.
С Наташиного места в зале было в три четверти видно лицо Ветрова. Как ей показалось, он, в отличие от прочей массы, принял сенсацию как должное. А, возможно, и знал всё заранее.
Генерал говорил что-то еще, потом пару общих слов сказал какой-то Валерий Максимович из президентской администрации (доселе Наташа понятия не имела о его существовании), потом ловкие помощники раздали гостям копии манифеста с подписью нового полпреда.
– Что творится, а? – возбужденно воскликнул Дима, когда брифинг завершился, и все потащились восвояси, на ходу обмениваясь мнениями.
В полной мере осознать, что творилось, Наташа, увы, вряд ли могла. Здесь она крепко пожалела о своих пробелах в политической подготовке. Оставалось лишь поклясться самой себе, что упущения будут исправлены любой ценой…
– Стоп! – скомандовал Игорь, снова махнув рукой, и объявил уже по громкой связи. – Конец записи!
– Дубли не будем делать?
– Не надо.
Наташа отстегнула от блузки микрофон-петличку. Что ж, теперь предстоит немного потерпеть и затем смиренно выслушать взыскательного Александра Владимировича.
Китайский ресторан «Огненный дракон» Дима посещал впервые. Это заведение на Октябрьском проспекте в центре города открылось уже после дефолта и, по слухам, принадлежало москвичам. Цены в нем были подлинно драконовскими, поэтому по своей инициативе Клевцов ни за что не заглянул бы сюда. К столичным рестораторам его привели другие москвичи, а началась эта история с сообщения на пейджер: «Набери срочно. Слава». Далее следовал номер телефона.
Вячеслав Ванин обычно представлялся как театральный обозреватель, хотя писал обо всём на свете, исключая разве международные дела. Штатным журналистом разных редакций он пробыл недолго, большую часть времени оставаясь вольным стрелком. Как ему удавалось сводить концы с концами, для Димы являлось загадкой. Странствуя по кругу, он успел потрудиться во многих изданиях, и окружала его не самая добрая слава.
Прежде всего, Ванина подводила слабость к выпивке. Кроме того, находясь под мухой, он скатывался в огульную критику, а это было по нутру не каждому работодателю. В Дом театрала его, из-за его тяги к разгромным рецензиям, уже на порог не пускали. Тем не менее, обозреватель по-прежнему отыскивал никому не ведомые и не всегда надежные источники информации для своих опусов.
– Приезжай скорее, – позвал Слава, как всегда, предварительно ничего не объяснив.
– Ты где?
– В «Труженике».
– Что там забыл?
– Работаю по договору подряда.
– Поздравляю, – сказал Дима.
– Не ерничай, пиши адрес.
Тот факт, что Ванин назначил ему встречу в «Огненном драконе», сильно заинтриговал Клевцова. По правде говоря, он сомневался в том, что его собеседник сможет заказать там даже стакан воды. Но, когда Дима прошел фейс-контроль у дюжего охранника, театральный обозреватель уже восседал за столиком возле декоративной колонны в обществе двух человек.
– Борис, – назвал себя мужчина лет под сорок с трехдневной щетиной на узком лице с впалыми щеками.
Он был весь какой-то помятый, причем это касалось и его спутанных черных волос до плеч, и, кажется, недешевой рубашки навыпуск, в крупную клетку, и вареных джинсов. Редактор аналитической программы, дав волю фантазии, подумал, что неведомый Борис, возможно, только что совершил трансконтинентальный перелет.
– Ирина. Можно просто «Ира», – сказала женщина, вероятно, года на два-три моложе Бориса.
В противоположность ему она была натуральной блондинкой, чуть склонной к полноте, но вполне симпатичной. Спортивным стилем одежды Ира напомнила Диме недавние повседневные доспехи Наташи – до начала их романа.
– Читали уже? – Борис разложил на столе свежий номер «Юного труженика» и ткнул пальцем в полосу.
Через несколько секунд Клевцову сообразил, что он имеет в виду. Сегодня, рядом с материалами о генеральском брифинге, ведущие газеты разместили воззвание, озаглавленное «Во имя спасения!» Его подписанты возлагали надежды на очищение и процветание родной земли на вновь назначенного полпреда, а читателей призывали голосовать только за этого кандидата на будущих выборах. Под призывом стояли фамилии многих депутатов городской Думы и заксобрания, промышленников, банкиров, ректоров вузов, знатных аграриев. Отметился и глава местного отделения Союза театральных деятелей, нещадно бичуемый Ваниным.
Анонимный автор «Труженика», сделав беглый пересказ воззвания, разразился по этому поводу отнюдь не хвалебной колонкой. Тон задавал заголовок: «Отец провокаторов не может быть честным человеком». Ниже значилось, что так называемое дело вице-губернаторов шито белыми нитками, поскольку опирается на голословные показания мелких сошек, то есть на оговор и самооговор. Деятельность важных для экономики структур парализована выемками и обысками, и теперь следователи без специального образования будут бесконечно рыться в кипах захваченных бумаг. «Вот вам и методы кандидата в мундире», – подвел финальную черту всё тот же «А.Б.».
– Видел, да, – кратко ответил Дима.
– Боря, давай по порядку, – мягко вмешалась Ирина.
По ее словам, они представляли одно столичное PR-агентство. «Одно из крупнейших», – подчеркнул Борис. На этой неделе в город прибыла передовая группа специалистов. Их клиент – новый полпред (тут Дима внимательно посмотрел на Славу). Сейчас они формируют базу контактов по линии СМИ, чтобы чуть позже приступить к взаимовыгодному сотрудничеству.
– Выбирайте, что хотите, не стесняйтесь, – Борис придвинул к Диме меню, отпечатанное на глянцевой бумаге с золотым обрезом.
Названия блюд были для Клевцова сплошной китайской грамотой, и он наугад указал на одно из них. Борис распорядился принести алкогольный коктейль, Ира пила яблочный сок. Ванин успел опустошить свою тарелку еще до появления приятеля.
– У вас своя аналитическая программа, верно? – спросила Ира.
– Можно так сказать, – рискнул ответить Дима.
– Какая периодичность?
– Раз в месяц.
Москвичи переглянулись.
– Слишком редко, – сказал Борис.
– Я и для новостей сюжеты делаю.
– Уже лучше, – заметила Ира. – Сможете скинуть пару выпусков на бытовую кассету, и программу тоже? Мы хотели бы изучить не спеша.
Далее Борис пространно, под коктейль, рассказывал о том, как важно сорвать пресловутую пряжку с «красного пояса» и как генерал-полпред готов учиться быть публичным политиком. Слава попросил и умял салат из морепродуктов, Ира, казалось, размышляла о чем-то своем. Выбранное блюдо отдаленно напомнило Диме консервированные грузди, но было совершенно безвкусным. Из вежливости он съел его без остатка.
При расчете PR-агент оставил крупную купюру на чай и предложил Клевцову с Ваниным подвезти их. Когда он сам сел на водительское место припаркованной у ресторана светлой Toyota, редактор слегка напрягся. Новый знакомый так резко взял с места, направляясь к выезду из центра, что Дима отреагировал с некоторым опозданием.
– Нам в обратную сторону.
– Айн момент!
Борис моментально налег на руль, без церемоний пересекая двойную сплошную линию. Затем всё произошло настолько быстро, что Клевцов просто не успел испугаться и наблюдал за событиями как бы со стороны.
С утра прошел дождь, и к обеду не все лужи высохли. Видимо, колесо иномарки попало в одну из них. Не исключено также, что в этом самом месте у кого-то раньше подтекло масло. Короче говоря, их развернуло и понесло по встречной полосе.
Дима успел в деталях различить несущийся на них молочный фургон и застывшее простоватое лицо мужичка в кабине. От визга покрышек, стирающихся об асфальт, заложило уши.
Они разминулись на считанные сантиметры. Молочник умчался вперед, Toyota застыла, до половины вылетев на тротуар. К счастью, до ближайших прохожих было метров десять-двенадцать.
– Боря, … твою мать! – совсем не мягко вырвалось у Иры.
– Знаете, я пешком дойду. Здесь близко, если дворами, – распахивая дверцу, сообщил ей Клевцов.
Ванин, не произнеся ни слова, последовал его примеру. Когда они уже топали по переулку, у Димы, наконец, восстановился нормальный слух, и часто-часто забилось сердце. В голове тоже будто лупили молотками по наковальне.
– Ты откуда их выкопал, этих деятелей? – поинтересовался он у Славы.
– Мы с Борисом во ВГИКе учились.
– А твой «Труженик» каким боком к этому делу прилип? Он же вроде на генерала бочку катит.
– Катит для всех, кто платит.
– Не понял.
Ванин поправил сумку, съезжавшую с плеча.
– Я сам по себе, как тот кот. Мне бабло подавай.
Машу Скворцову прорвало. Еще во вторник с утра у нее было ощущение, что всё как-нибудь рассосется. В субботу вечером она ходила с Жорой на спектакль молодежного театра по пьесе Булгакова «Зойкина квартира». Михаил Афанасьевич был культовым автором у большинства сотрудников «Города плюс». Из его произведений на телеканале вне конкуренции, как горный пик, возвышалось «Собачье сердце». Парамонов безошибочно цитировал его с любого места. Жоре больше нравились «Дни Турбиных».
Ведущий службы новостей сам играл на этой сцене и, кажется, испытал небольшой приступ ностальгии. А Маша просто с удовольствием отрешилась от волнений, связанных с работой, и смотрела, как от души стараются юные актеры и актрисы. Зальчик был маленький, обстановка – камерной, вероятность повстречать знакомых равнялась нулю. После спектакля Ларионов проводил ее до дома. Никаких вольностей он себе не позволил. Где-то глубоко внутри у Маши прозвучал вредный голосок, что, вообще-то, и мог бы.
– Я же обещал, что будет лучше, – сказал Жора, прощаясь.
– Тебя дома не ищут? – напоследок спросила она.
Он только улыбнулся.
– Чуть-чуть релакса, имею право.
Олег позвонил из Кирова вечером в понедельник и предупредил, что задерживается до выходных. Что-то не срасталось с очередной партией леса. Сына забрали ее мама с папой, жившие на соседней улице, благо каникулы продолжались. Ненавистный Ветров был занят в начале недели чем-то своим, поэтому провел разбор полетов сугубо формально. Маша легла спать пораньше, отдохнула и почти уверилась в том, что гроза миновала.
Слова директора информационного вещания про новую сотрудницу и ведущую практически повергли ее в транс. Вот оно, свершилось. Сейчас эту наглую рыжую Наташу введут в курс, натаскают по-быстрому, а ее проводят на все четыре стороны. Маша слышала от Элеоноры, что у бывшей обозревательницы кинорынка есть высокопоставленный папа, и понимала, что это – серьезно.
«Черепашка». Унизительное прозвище, данное Ветровым, крутилось в голове у Скворцовой весь вторник. Ночью она почти не спала, забылась только ближе к пяти. Глаза после вставания покраснели, под ними залегли густые тени. По плану среда была днем Бирюковой, но на прошлой неделе они договорились поменяться местами в эфире. Теперь впору было меняться обратно, только у старшего редактора, естественно, имелись свои планы…
– Может, приступим уже к монтажу?
Эта фраза автоматически вырвалась у Маши, когда корреспонденты и ведущие новостей сгрудились у видео в холле. Они во все глаза смотрели пробный выпуск, на скорую руку слепленный Парамоновым.
Да, Наташа прекрасно выглядела и держалась в кадре: лучше, чем она. Это не навык, это дар, поняла Маша. Тренировки тут ничего не изменят. С таким голосом все мужики – ее.
– Записали без дублей, хоть сейчас в прямой эфир, – сказал Игорь, всегда скупой на комплименты.
– Мы на полчаса из графика выбились! Мне докладную Баранникову писать? – повысила голос Скворцова.
Ей был противна собственная выходка, но она не могла остановиться. Тормоза отказали, накопившаяся обида и горечь вырвались наружу.
– Маша, что с тобой? – изумленно спросил Женя Жданов с кассетой и рукописным текстом репортажа в руке.
Он редко занимал очередь к компьютеру и творил, как шутили в службе новостей, по-пушкински. Двухсотлетний юбилей классика здесь отметили целым рядом сюжетов и опросов на улице20. «Еще на двести лет вперед хватит», – так оценил эти усилия бесцеремонный Стас Омельченко.
– Монтировали по распоряжению Ветрова. Вот его подпись, и время указано. Истекает через пять минут, – хладнокровно парировал Парамонов.
– А потом ты гнать будешь, как на пожар? – Маша еще повысила голос.
– Ровно через пять минут жду первого из вас. Манускрипты не приму, тексты набирайте на компе, – Игорь кивнул в сторону Жени. – Действуем согласно инструкции.
– Ребята, может, успокоимся? – предложил Дима Клевцов.
Он прибежал откуда-то прямо к просмотру, весь какой-то нервный и взъерошенный.
– Ты свой личный интерес сюда не тащи, пожалуйста!
Наташу под руку с Димой видел на бульваре Ричард «Фиолетовый арбуз» и тотчас растрезвонил об этом остальному коллективу. Раньше Маше было фиолетово, кто с кем прогуливается, теперь же для нее смешались в кучу и авторы с редакторами, и ведущие с операторами. Конечно, личный интерес она упомянула зря. Это стало ясно по лицу Клевцова.
– Маша, не тебе об этом начинать, – подчеркнуто вежливо сказал он.
– Ты что имеешь в виду?!
Что-то хотел добавить Жора, но Элеонора опередила его.
– Хватит!
Она с такой силой хватила журналом выездов по столу, что тот подпрыгнул.
– Вы с ума сошли! Жара, что ли, влияет? Правда, что ли, Ветров должен над вами с плеткой стоять?
Кто-то громко откашлялся.
– Э-э… О чем спорим, если не секрет?
В дверном проеме, ведущем в коридор, возвышался только что упомянутый Александр Владимирович. На этот раз без пиджака, но в строгом галстуке с серебряной булавкой поверх наглаженной рубашки с коротким рукавом. Темные туфли он сменил на белые.
Турбаза «Найди себя» располагалась в чудесном уголке. Река, не загаженная отходами и стоками, выписывала здесь петлеобразный поворот и текла медленно и чинно. На обоих ее берегах росли не рукотворные посадки, а настоящие, с изрядной родословной, леса. Преобладали хвойные деревья, но кое-где высились и почтенные дубы с морщинистой корой и густыми кронами. Пологий правый бережок спускался к воде песчаным пляжем в обрамлении кустарника. Лучи солнца играли на отмели, доставая до самого дна.
– Я бы вдул, – вполголоса произнес Валентин Тимофеевич.
Реплика относилась к парочке девушек лет восемнадцати-двадцати в откровенно шокирующих купальниках. Стройные, как гимнастки, они только что сошли с тропинки, побросали свои полотенца на песок и пробовали воду пальцами ног. Заметить наличие узеньких полосок ткани на сосках и бедрах этих отдыхающих было гораздо сложнее, чем их отсутствие.
– Не ты один, – согласился Стас Омельченко.
У Димы мелькнула та же незатейливая мысль, но он отогнал ее прочь. Настраиваться на лирический лад было некогда. Выбраться за город в разгар рабочей пятницы ему довелось благодаря Фиме Орлову. Генеральный продюсер отловил его в едальне за поглощением бутерброда и попросил помочь с производством рекламного сюжета. А, может, и фильма.
– Как пойдет, – присовокупил Фима. – Решим по обстановке.
– Ручку-то позолотишь? – спросил Клевцов.
– Позолочу, будь спок.
Задача перед Димой стояла в принципе простая. Орлов мог и сам сработать за корреспондента, но, как он сказал, очень уж солидный был заказчик. «Надо пустить пыль в глаза», – без экивоков пояснил генеральный продюсер. С той же целью был выписан отдельный оператор (Стас бурно радовался, что на полдня выпадет из-под контроля службы новостей). Спортивный обозреватель увязался с ними за компанию.
Представительную делегацию «Города плюс» у въезда на территорию базы встретила странноватая дама, возраст которой Клевцов затруднился определить. Невзирая на жару, была она в черной кожаной юбке выше колен, белой офисной рубашке, чулках и туфлях на могучей платформе. Волосы ее были выбелены до такой степени, что, кажется, давно лишились первоначального цвета. Картину дополнял аномально толстый, как штукатурка, слой косметики.
– Подождите, пожалуйста. Хозяин сейчас будет, – как-то сконфуженно сказала она, не глядя в глаза Фиме.
– А вы кто?
– Администратор.
Не горя желанием продолжать диалог, дама почти уже развернулась, чтобы уйти прочь, когда Орлов сообщил ей, что они тут пока разведают местность, а если что, искать их лучше в районе пляжа. Возражений не было.
– Видал? Фингал у нее под глазом, – шепнул Диме оператор после того, как телевизионщики отошли метров на десять.
– Да ладно, – усомнился Дима.
– В натуре! Что я, не разберу?
Стас распаковал свою технику, подробно зафиксировал виды реки, леса и обеих купающихся нимф, а Валентин Тимофеевич даже окунулся по-быстрому и выжал трусы, схоронившись за кустами, когда у Фимы зазвонил мобильник.
– Подъезжаете? Отлично! А мы здесь, на речке. Идем, конечно. Прямо к домикам, да, – зачастил Орлов и показал жестом: вперед, мол, кончайте прохлаждаться.
На стоянке, рядом с его машиной, уже стояли два джипа. Один обнаруживал сильное сходство с катафалком из «Однажды в Америке», другой, цвета морской волны, вид имел более мирный. Чего нельзя было сказать о пассажирах. Их внешность не оставляла особых сомнений в том, что они привыкли решать проблемы радикально: могучая мускулатура, стрижки бобриком, приплюснутые носы, изучающие взгляды из-под редких бровей.
Под их пестрыми летними рубахами свободного покроя, сшитыми по последней моде, вполне могли уместиться не только золотые цепи, звенья которых поблескивали на бычьих шеях. Широкие рукава длиной по локоть приоткрывали синие узоры татуировок.
– Камеру убери, – повелительно сказал один из телохранителей.
О том, что это телохранители, Дима догадался в следующий момент, когда из-за их спин выступил сам хозяин – коренастый мужчина, явно разменявший шестой десяток, с грубым волевым лицом и складками на лбу, но стриженый не так коротко, как его секьюрити, в бежевом костюме из тонкой ткани и желтоватых кожаных сандалиях. Верхние пуговицы на его рубашке были расстегнуты, ворот распахнут, на волосатой груди виднелся крест размером с указательный палец, инкрустированный багровыми камнями.
– Привет, Ефим, – бросил он с хрипотцой, и Клевцов замер.
Это был тот же самый голос, который он услышал из телефона Фимы, примеряя костюм, как у Тома Круза. Никакого сомнения!
– У вас прямо целый ансамбль, – незлобиво поддел Иван Кузьмич.
– Отборный состав, специально для вас, – с такой же интонацией ответил Орлов.
– Ну-ну.
Валентину Тимофеевичу во влажных трусах под тренировочными штанами сделалось неловко.
– Сначала интервью запишем, чтобы вас не задерживать? – бодро уточнил Фима.
– Вы меня не задержите. А интервью я давать не буду.
– Как?
– Так, молча.
– Нужен же кто-то… э-э… от лица собственника.
– Тамара даст, она приоделась как раз, – невозмутимо сказал хозяин турбазы.
Многократно перекрашенная дама уже замерла в готовности чуть поодаль от Ивана Кузьмича.
– Э-э… а в титрах что напишем?
– Пиши «вице-президент компании».
Все задвигались, Фима побежал вперед выбирать точку для съемки, а Клевцов, пользуясь суматохой, зашептал на ухо Стасу:
– Слушай, сделай мне хотя бы один кадр этого босса. Извернись как-нибудь, а? Магарыч поставлю.
Оператор удивленно покосился на Диму, но упоминание о магарыче, кажется, произвело магическое воздействие.
– Название «Найди себя» говорит о том, как мало, в сущности, надо современному человеку для того, чтобы ощутить себя в полной гармонии с природой и другими людьми, – заученно, нараспев, заговорила Тамара, стараясь не косить подбитым глазом в сторону камеры.
По совету Фимы она нанесла на проблемное место еще один слой крема и пудры. Шпаргалка с отпечатанным текстом лежала у нее на коленях.
– Людьми руководить непросто, – подтвердил Ветров, вертя на пальце брелок с ключами от автомобиля.
Его Mercedes стоял в виду набережной. Здесь, невдалеке от главного моста, который соединял обе половины города, движение было слабым. Все, кто мог, предпочитали объезжать раскуроченный участок дороги, где яма наползала на яму. Такой участок был, впрочем, далеко не единственным. Мэрия в свое оправдание твердила, что денег нет, а губернатор напоминал, что отдельные улицы – не его компетенция.
Элеонора открыла дверцу машины со своей стороны, чтобы хоть немного избавиться от духоты. Река прогрелась, еще начиная с теплого мая, и желаемой прохлады не приносила.
– Мне показалось, что всё летит под откос. Еще чуть, и они подрались бы, – сказала ведущая и старший редактор.
– Иногда полезно дать подчиненным выпустить пар, – усмехнулся директор информационного вещания. – Зато потом проще предстать в роли арбитра.
Цинизм этих слов не покоробил Элеонору. Канал «Город плюс» лишь завершил ее воспитание, расставив последние точки над «и». Телевидение – далеко не институт благородных девиц, да и в НИИ она насмотрелась на подсиживания, нашептывания и схватки множества амбиций и самолюбий. Сообщество ученых-практиков порой напоминало серпентарий… Правда, в эпизоде с появлением Наташи для нее самой не всё было ясно. Ветров ни с кем не обсуждал будущее решение, не задавал вопросов о человеке.
– Александр Владимирович, а вы уверены, что Осипова годится для новостей?
– Ты запись вместе со всеми смотрела? – он перешел на «ты», но обращение не прозвучало бесцеремонно.
– Конечно.
– Основа очень хорошая, и характер есть, как я заметил. Последнее особенно важно. В нашем ремесле без характера не выживают.
– По-моему, Наташа пишет слабовато, – не стала скрывать Элеонора. – Дима ей помогал первый сюжет сделать.
– Пусть помогает. Вы все начинали не как профессионалы.
Повисла пауза. Теперь пора было выложить главное, ради чего она пригласила его пообщаться тет-а-тет. Ветров, кстати, как будто не удивился, сам предложил прокатиться и выбрал это уединенное место. Возможно, он раньше использовал его для неофициальных встреч.
– О наших делах. Я хочу быть с вами, – Элеонора замолчала, чтобы дать ему отреагировать.
– В смысле?
Ветров прищурился, но по его глазам она видела, что он всё прекрасно понимает.
– У вас далеко идущие планы, а для них нужна команда. Или хотя бы несколько доверенных людей, иначе не справитесь, – этот краткий спич был подготовлен заранее и дался ей довольно легко.
– Что за планы? Можно подробнее?
Элеонора пожала плечами.
– Не знаю, могу только догадываться. Для меня это не принципиально.
– Почему?
– Потому что хочу идти вперед. Новости до пенсии – это не по мне.
Зам гендиректора потеребил кончик носа. Все в новостях знали, что такой жест свидетельствует об интенсивной работе его ума.
– Андрей Константинович в курсе?
– Зачем? Его наши дела пока не касаются.
– А если потом коснутся?
– Потом и будем решать, – ответила она.
– Будем?
– Да, вдвоем с вами. При общих интересах так и должно быть.
Александр Владимирович хмыкнул и устремил взор куда-то вдаль, словно пытался проникнуть в завтрашний день. Наконец, тряхнув головой, вставил ключ в замок зажигания.
– Ладно, попробуем. Но я предупрежу кое о чем.
«Неужели получилось?» Элеонора затаила дыхание.
– Божиться, кровью расписываться не надо. Но – всё, что мы с тобой обсуждаем и планируем, остается между нами. Исключений быть не может. Ни для кого.
– Это же естественно…
– Подожди! – он оборвал ее. – Скажу один раз, повторять не стану. Я могу простить ошибку и дам шанс ее исправить. Но предательства никогда не забуду. Понятно?
«Так и должно быть, я правильно сказала. Хватит топтаний и метаний. А если провалюсь… что ж, дорогой родственник не даст умереть с голода. Чай не одна, с ребеночком», – она молча кивнула и захлопнула дверцу, символически накинув на плечо ремень безопасности.
Пристегиваться считалось у горожан дурным тоном.