Глава 16
«Это мне за Ярика»
С Наташей он разминулся, наверное, на одну-две минуты. «Срочно еду на съемку. Дождись обязательно», – поступило сообщение от нее, когда штабная машина поравнялась с главным корпусом ГТРК. К зданию канала «Город плюс» подлетели с ветерком, но без откровенного лихачества. Дима поблагодарил водителя, тот ловко развернулся на пятачке перед входом и был таков. Клевцов остановился у крыльца и полез за сигаретами. «Надо завязывать по примеру господина Ветрова. Слишком злоупотребляю», – подумал он.
Его блеф удался. Весь замысел был основан на допущении, что Носов не участвовал в интриге. При иных обстоятельствах для Димы, очевидно, шел бы уже обратный отсчет до момента расставания с каналом. Хотя… Андрей Константинович настолько рациональный человек, что мог бы закрыть глаза и на эту шалость своего сотрудника. При наличии выгоды для себя, конечно.
Дверь подъезда отворилась медленно и плавно, почти беззвучно, выпуская на улицу еще одного знакомого. Григория Евсеевича Молоткова, пресс-секретаря законодательного собрания, Клевцов знал с дебютных дней в профессии. Со своим руководителем тот был неразлучен аж со времен областного Совета, когда будущий спикер успел походить в вице-спикерах. Григорий Евсеевич никогда не бегал от журналистов, а тем, кто писал, по его мнению, грамотно и правильно, то и дело подкидывал эксклюзивную информацию. Дима принадлежал к этому кругу.
– Слежу, слежу за программой, – расплылся в улыбке пресс-секретарь. – Андрей Константинович сильные кадры выращивает!
– Александр Владимирович тоже руку приложил, – заметил Дима.
– Как мы без него жили бы? – улыбка Григория Евсеевича стала еще шире.
«Была не была, ударю челом», – решил автор и ведущий.
– Я знаю, вы человек хороший…
Пресс-секретарь улыбнулся настолько широко, что сделался самим олицетворением приветливости.
– О чем просить будешь?
– Жена без работы сидит… бывшая. Кропает какую-то ерунду за полкопейки, скоро побираться пойдет.
– Помню ее, бойкое перо, – сказал Молотков. – А что стряслось?
– Газета закрылась, потом декрет, то да се.
– Эх, если б ты чуть раньше ко мне обратился! Искали тут людей для информагентства, на приличные оклады.
– В нашем городе? – удивился Дима.
– Чем город не тот?
– Маловато новостей, по себе знаю.
– Будет больше, – пообещал Григорий Евсеевич. – Агентство – это проект московских ребят, из штаба полпреда.
– А-а, под выборы.
– Структура и после выборов останется. Деньги найдутся. Думаешь, новому губернатору свое СМИ ни к чему?
– Да, жаль, что так вышло, – огорчился Клевцов.
– Погоди-ка, – сказал вдруг пресс-секретарь. – Совсем забыл: одному депутату человек нужен.
– Не Птицыну?
– Нет, он не мой клиент. У Птицына опять скандал назревает, хочет кабельный канал делить с другими акционерами. Тут другое. Требуется пишущий помощник со связями в редакциях. Потянет твоя Алина?
У Григория Евсеевича была феноменальная память на имена.
– Думаю, да. Если захочет.
– Тогда держи визитку, на обороте – мой домашний номер. Сегодня аврал, поэтому жду от нее звонка завтра вечером, часиков после восьми, – и Молотков, не слушая Диминых благодарностей, откланялся.
На канал «Город плюс» отзывчивый Григорий Евсеевич наведывался неслучайно. Генеральный директор, прибыв из командировки, принимал посетителей. Следующей после пресс-секретаря заксобрания была Оля Каминская. Носов уже допил ранее приготовленный ею кофе и доставал из пачки вторую сигарету.
– Андрей Константинович, у меня важный разговор, – объявила она.
Преамбула давалась ей с трудом. Шестая годовщина телекомпании, отмечаемая в пятницу, совпала с такой же годовщиной начала ее здешней карьеры. Канал, который воспринимали как баловство и чью-то причуду, вырос во вполне серьезную боевую единицу. Было разное, всего уже и не вспомнить, а теперь настала пора прощаться.
Оле предстоял не просто переход на другую работу. Пришло время завершить роман с Геной Фединым, и это было в сто раз больнее. Роману недавно исполнилось три года. Их нежные отношения стали частью пейзажа «Города плюс», и у всех создалось впечатление, что так будет всегда. Но, как известно, понятие вечности плохо совместимо с человеческой жизнью. Рано или поздно Каминская должна была задать себе вопросы, на которые она сейчас давала ответы.
Первые браки у нее и Гены оказались недолгими. У обоих от ошибок юности остались дети вместе с необходимостью заботиться о них. Он редко виделся с сыном, так как не мог часто ездить в другой город – правда, помогал, насколько получалось. Оля жила с дочерью и родителями, Гена – у отца и матери. Оператор мог рассчитывать на большее, только перейдя на государственный канал. Большим считалась прибавка к зарплате рублей примерно в триста.
При таком уровне доходов, даже с халтурами и шабашками, своей квартиры у него не будет никогда. Это осознавали и она, и он. На то, чтобы снимать отдельную жилплощадь, денег тоже не хватало. Молодые люди не от хорошей жизни уединялись везде, где могли. Когда его родители уезжали на дачу, для Каминской и Федина наступал праздник. Но эти выезды еще должны были удачно совпасть с графиками дежурств на канале, а тут всё было сложнее.
Носов платил Оле побольше, чем Гене, но при маме, которая теперь уже точно до пенсии застряла в художественном училище, общий бюджет семьи держался на ней. Каминская искала малейший шанс дополнительно заработать, кроме анонсов «Города плюс» озвучивала рекламные ролики на двух музыкальных радиостанциях, однако и этого было мало. Одно время ее посещала мысль выпросить у шефа авторскую программу под каких-нибудь спонсоров, и неважно, о чем. Здравый смысл подсказал, что ничего не выйдет: в сутках только двадцать четыре часа.
– Мне сделали предложение насчет работы, – продолжила Оля после того, как шеф приподнял брови.
– Да? Кто? – спросил Носов совершенно спокойно.
– Торговый дом «Энергетик».
– А чей он?
Каминская, неплохо изучившая натуру Носова за эти годы, всё равно не поняла, говорит ли он правду.
– Аркадия Германовича Грошева.
– Солидный собственник, – сказал Андрей Константинович. – С ним всё согласовано? Должность нормальная?
Оля кивнула.
– Руководитель пресс-службы. Она общая для группы компаний.
– Большой участок, непростой, – оценил генеральный директор. – Но бояться не надо, если хочешь добиться чего-то.
Такого пируэта Оля не ожидала. Морально она была готова услышать, по крайней мере, встречное предложение еще раз взвесить все «за» и «против» и не спешить с подачей заявления. Стало даже немного обидно. Неужели Носов готов так легко отпустить любого сотрудника, невзирая на его вклад в успех телеканала?
– Я понимаю, что ты для себя приняла решение, – продолжил шеф, словно реагируя на ее мысли. – Человека в такой ситуации переубеждать бесполезно, знаю по опыту. Что ж, когда тебе расти, как не сейчас?.. Две недели у нас есть, или желательно быстрее?
– Андрей Константинович, вы не сомневайтесь. Если нужно, я отработаю, – Оля инстинктивно сделала попытку привстать, будто срочные дела уже требовали ее присутствия.
– Постараемся раньше закрыть вакансию, – обнадежил Носов. – Но ты нас не забывай, заходи в гости. Будут вопросы, отвечу, помогу.
Ожидание тяжелого разговора не подтвердилось. Шеф в очередной раз приоткрылся с неожиданной стороны, и Оля подумала, что шесть лет под его началом были не худшим этапом жизни. Как сложится с Грошевым, она могла только гадать. Со дня их знакомства минуло только три месяца, и сам его факт, а главное, такое продолжение удивило ее саму. Прежде Оля и не смотрела на других мужчин, ей во всех отношениях вполне хватало Гены. Он подходил Каминской и как друг, и как любовник, и, конечно, они всегда страховали друг друга на телеканале, что бы ни происходило.
Почему она приняла предложение подруги пойти с ней на модную вечеринку и дефиле моделей, трудно было даже объяснить. Наверное, просто захотелось какой-то новизны, смены обстановки. Подруга терлась в мире шоу-бизнеса, хлопотала насчет гастролей и концертов. Грошев давал деньжат на всю эту потеху. Выступил он и спонсором той вечеринки. Там видный бизнесмен впервые проявил к ней интерес.
Ближе они сошлись не сразу. Был самый конец августа, и Аркадию Германовичу пришла пора подавать документы на регистрацию кандидатом в депутаты. Возиться со сбором подписей он не стал, для надежности внес залог в восемьдесят три тысячи четыреста девяносто рублей. Избирательная комиссия встретила его как родного. Символически отметить это событие заехали в самый крутой ресторан, где посреди зала журчал фонтан. За бокалом французского вина Грошев был откровенен.
– Переходи ко мне. Что ты на телевидении забыла? В эфир не пускают всё равно.
– Некогда еще эфиром заниматься, – ответила она.
– А если я канал куплю?
– Носов не продаст, и он не единственный акционер.
– Ну, тогда свой создадим, с нуля. Не веришь?
Его тон был шутливым, но глаза не смеялись.
– Прямо для меня?
– Конечно.
– Супруга будет ревновать, Аркадий Германович.
– Она далеко, в Москве. Живет своей полнокровной жизнью.
– Так вы канал хотите купить или мою персону? – Оля посмотрела на Грошева сквозь бокал.
– При чем здесь покупка? Это деловое предложение, – он залпом, как компот, выпил настоящее Grand Cru урожая 1984 года. – Симпатия между нами есть, иначе мы не общались бы. Общий интерес тоже присутствует. Почему не договориться? Я свое слово держу…
Гена до сих пор ни о чем не догадывался. Расставить точки над «и» следовало сразу после сделки в ресторане, но она тянула и никак не могла собраться с духом. «Дальше отступать некуда, – твердо сказала себе Оля. – Всем трудно. Кому сейчас легко?»
Наташа Осипова только присела на диван в холле, бок о бок с Димой, как из студии вышла Оля Каминская, без непременных планов и графиков, с одной только кружкой шефа. Вид у нее был задумчивый и печальный. Мимо тут же шмыгнул Ричард «Фиолетовый арбуз», дожидавшийся своей очереди.
– Порядок? – спросил Клевцов.
– Конечно. Вы берегите себя, ребята, – как-то загадочно произнесла Оля, но что это означало, никто из них не понял.
Несколько минут назад, на лестнице для эвакуации (пообщаться было больше негде) Дима вкратце обрисовал Наташе, чем завершилась интрига с Элеонорой и Ветровым. Затем они перебазировались сюда, так как лестницу начала драить уборщица. Четвертая ведущая новостей сравнительно быстро вернулась с задания. Снимали молебен членов патриотической партии за победу русского оружия.
– А эта девушка, значит, крайней осталась, – заключила Наташа.
– Точилина?
– Да. Ни за что, ни про что. Надо бы как-то поддержать.
– Как мы поддержим? Я ведь не служба занятости, – возразил Дима и тут же вспомнил незадачливую Людмилу, тоже уволенную Ветровым, только с «Города плюс».
Из-за того, что пострадал невиновный человек, у него в самом деле душа была не на месте. Потому и не тянуло ликовать там, в штабе, перед Ирой.
Дверь судии приоткрылась до половины, выпуская широкое туловище Ричарда. Тот пятился задом и кланялся, как крепостной мужик перед помещиком.
– Пгедставим в лучшем виде! Пгевосходно будет!
– А ну-ка…
Клевцов ввинтился в образовавшуюся щель и довольно невежливо захлопнул дверь перед «Фиолетовым арбузом».
– Андрей Константинович, разрешите?
– Тоже заявление принес?
– Какое заявление?
– На материальную помощь. Шучу, – шеф сделал жест: садись, мол, не стой столбом.
– Я вас не задержу. Помните, возникала тема, что нужен еще один корреспондент новостей? – на одном дыхании выпалил Дима.
– Помню. Есть человек?
– Инна Точилина с ГТРК. Молодая, перспективная.
– А почему с Ветровым не сработалась?
– Попала под горячую руку. Вы же знаете Александра Владимировича, с ним не каждый общий язык находит.
Носов поглядел куда-то в угол мимо автора страшной политической программы.
– Ты прав, не каждый… Юношей бы нам, конечно, перспективных, а то опять женский батальон получается. Феминизация.
– Не подойдет?
– Почему сразу не подойдет? – шеф перевел взгляд на сотрудника. – Приглашай ее на понедельник, скажем, к десяти утра. Побеседую, там видно будет.
– Спасибо, – искренне сказал Клевцов.
– Не за что. Тебе-то нравится у нас?
– Андрей Константинович… – у Димы буквально дыхание сперло. – Я не знаю, что делал бы без вашей телекомпании.
Шеф кивнул, потер указательным пальцем переносицу. Его глаза покраснели от недосыпа, но смотрели живо и проницательно, как всегда.
– Хорошо. Думаю, у нас еще много чего впереди.
Публика на митинге была почище, чем у коммунистов, и моложе. По словам Диминого знакомого предпринимателя, участников собирали под роспись из офисов и магазинов. Кроме того, заметную прибавку дала одна оптовая база. За каждым контингентом стояли разные бизнесмены, средние и малые. Подтянулась и вечная тусовка, добровольно посещавшая любые массовые скопления. В толпе маячили как демократы со стажем, так и рьяные коммунисты. Их, очевидно, распирало любопытство относительно появления еще одного предвыборного блока.
– Перегрызутся, – категорично поставил диагноз предприниматель, работавший сам на себя и не содержавший никого, кроме секретарши.
– Вы уверены? – спросил Клевцов, которого срочно выдернули на съемку, не дав договорить с Наташей.
«Чем-то важным она хотела поделиться, я же чувствую. Но чем? Сегодня все какие-то странные, мечутся взад-вперед. Молебны, митинги срочные. Тот еще денек». Дима слушал знакомого в пол-уха.
– Оргкомитет формировал Зудин, а в Москве «добро» на выдвижение получил Шилов. Но проходное место в округе одно, и главный конкурент – беспартийный Грошев с его баблом, – описал предприниматель сложные взаимоотношения недавних соратников по городской революции, а также общую расстановку сил.
– Шилов мэр всё-таки. Ну или типа того.
– Ты сам знаешь, какой он мэр. А у Зудина амбиции необъятные!
В кузове грузовика, приспособленного под трибуну, обозначилось шевеление.
–…предоставляется мэру нашего города Вениамину Митрофановичу Шилову! – объявил ведущий.
– Ну, понеслась п…да по кочкам, – потер руки Димин собеседник. – Снимает твой парень?
Стас Омельченко, получивший очередное последнее предупреждение от Баранникова, уже устроился с камерой и штативом на самой выгодной точке. Публика вокруг грузовика тоже задвигалась, какие-то крепыши в тренировочных костюмах бочком, бочком полезли мимо слушателей в первые ряды.
– Наш гражданский долг – сплотиться вокруг «Единства»! Новому премьер-министру нужна своя фракция в Госдуме, и мы готовы стать ею! Давайте скажем дружное «да» идущему в эти минуты съезду32…
Следующие слова Шилова были заглушены пронзительным свистом, улюлюканьем и выкриками. «Спортсмены», как по сигналу, закатили настоящий кошачий концерт.
– Хватит! Долой его! Пошел! Гони!
Шилов запнулся, стушевался, потрогал микрофон, зачем-то оглянулся на соратников. Зудин с огненно-рыжей бородой стоял в кузове с краю, лицо его было абсолютно невозмутимым. Другие организаторы тоже всем своим видом подчеркивали, что не имеют отношения к спонтанному выбросу народной ярости.
– Спекся, – хладнокровно прокомментировал предприниматель прямо в ухо Диме.
Но освистанный мэр не желал уходить. На него вдруг что-то накатило, и он принялся пророчествовать.
– Поднимается такая сила, которую никто еще не видел! И никому ее не остановить! – надрывно воззвал он, облапив стойку микрофона. – Всякий, кто встанет на пути, будет сметен прочь!
– Прямо как Тарас Бульба, – оценил Клевцов.
Тут он почувствовал, что его тянут за рукав.
– Салют! Есть минутка?
С тыла к нему подкрался еще один предприниматель без постоянного штата, но с массой идей и проектов. Он то открывал, то закрывал листки знакомств и рекламы, без особого успеха устраивал форум имиджмейкеров и повышал туристическую привлекательность города, собирая деньги на памятник Чебурашке. Пока с туристами была напряженка, многодетный отец кормился посреднической торговлей, которая зиждилась на родственной связи с кем-то из дирекции сахарного завода. Неунывающий живчик с круглым лицом колобка вечно пребывал в движении, ища новые источники дохода.
– Ты с кем-то из кандидатов работаешь? – колобок-рекламист мигом перешел к сути.
– А что? – вопросом на вопрос ответил автор и редактор.
– Меня просят этим «Единством» заняться. Готов посочинять? Не за «спасибо», конечно.
«Ну, как я ему откажу? Другие ведь не откажут», – подумал Дима.
– Можно подробнее? – вслух сказал он, осознавая, что спать ему точно придется еще меньше, чем шефу.
Какой будет реакция Димы на это известие, Наташа могла лишь гадать. В среду, шестого числа, она всё-таки дождалась его с митинга, и они укрылись от посторонних в студии. Шеф к тому времени принял всех желающих, после чего отбыл в офис, где продавались дешифраторы. До подготовки к прямому эфиру оставалась еще куча времени. Перед началом разговора Клевцов огляделся и выдернул шнур микрофона-петлички из камеры.
– У меня задержка, – тихо сказал она.
– Что?
– Задержка очень большая, в первый раз такое.
Дима молчал.
– Наверное, предохраняться надо было, – Наташа вздохнула, – а теперь только ждать осталось.
– Может, проверишься?
– Пока всё чисто.
Дима взял петличку со стола, повертел в руках.
– Давай подождем до понедельника, это уже ничего не изменит, – предложила Наташа.
Дима положил микрофон обратно на стол.
– Ничего не хочешь добавить? – она ждала от него еще каких-нибудь слов.
– Ты права, лучше подождать.
На его глаза будто упала какая-то шторка. По их выражению Наташа старалась понять хоть что-нибудь, но тщетно. Во время уральской эпопеи с Артёмом речи о детях в принципе не могло быть, при ее последующих краткосрочных романах – тем более. Она и сейчас, говоря иногда «папа Дима», не думала о Клевцове как вероятном главе семейства. У нее не было столь основательных планов на него, ей просто нравилось быть вместе с этим человеком. Здесь и сейчас.
– Будем пока вести себя, как вели. Не волнуйся, пожалуйста, – наконец добавил он, беря ее за руку…
Выйдя из студии после пятничного выпуска, она, по заведенному ритуалу, посетила аппаратную монтажа. Дима сидел за пультом, во втором кресле сбоку от Парамонова, оба смотрели телевизор. Программа «Пока Клевцов не клюнет», как и намечалось, была посвящена чеченской войне и «красному поясу».
–…попытки прикрыться мнением регионов имели понятную цель: выиграть время для тех, кто объявил Руцкого президентом33, собрать силы для решающего удара, – говорил с экрана бывший полпред. – Объективно это было расшатывание государства, дальнейшее раскручивание кризиса.
– Таковые прямые и явные взаимосвязи. Таков стиль коммунистов во все времена: сильнее разжечь пожар и погреть возле него руки, – подхватил возникший в кадре Дима. – Затем и создавался пресловутый «красный пояс». Региональные князьки и царьки одержимы одним – властью. Они хоть с сатаной побратаются. Сегодня рвануло в Чечне, а где рванет завтра? Где станут умирать наши солдаты? Кто-нибудь ответит за их жизни?.. Да, Россия будет единой, но вопреки этим князькам и царькам, место которых – на свалке истории!
После конечной заставки Парамонов, как обычно, поднял большой палец.
– Ты в это веришь? В то, о чем говоришь на камеру? – впервые за два месяца спросила Наташа у Димы, когда они были уже в коридоре.
– Конечно, верю. Всё по системе Станиславского, как учил Жора, – ухмыльнулся он.
Его глаза снова были будто прикрыты непроницаемыми шторками.
– Пойду я домой, – сказала она. – Не праздничный настрой у меня.
Она так и не решила, как поступить, если подозрение подтвердится. Дима сдержал обещание и третьи сутки подряд уклонялся от самой важной для них темы. Наташа уже почти не сомневалась в результате будущего теста. «Ну и выдержка у него… А, может, он ничего и не ответит? Может, просто пожмет плечами: разбирайся, мол, без меня? Разве это редкость?»
– Э, нет, – Дима прихватил ее за талию, – за нами специально машину пригнали. Сейчас Игорь всё обесточит, и – в дорогу.
– Езжайте одни.
– Шеф хочет видеть всех. Не упирайся.
На турбазе «Найди себя» грохотала музыка и сверкали огни. Канал «Город плюс» широко отмечал свой шестой день рождения. Сначала банкет собирались провести в испытанном ресторане «Наливайко», но, учитывая по-прежнему теплую, без ветра и малейших осадков погоду, Фима Орлов по-быстрому договорился с Седельниковым. После тостов и пожеланий удачи, здоровья и новых достижений начались танцы на открытой площадке рядом с домиками.
Дима как не лучший танцор отошел в сторону и присел на скамейку возле тропинки, ведущей к пляжу. Наташа осталась в дамском обществе, которое дополнили девушки из офиса. Шеф, пивший только минералку, по завершении официальной части сел в свою «Ниву» и укатил, согласившись подвезти Олю Каминскую. За дисциплиной надзирал старик Баранников.
Клевцову было не всё равно, и он не думал говорить: «Разбирайся сама». Мысль о возможной беременности Наташи не отпускала его все эти дни. Первой реакцией стала растерянность. Он тоже не планировал заводить семью, во второй раз начинать то, что уже испробовал в жизни. Собственно, и времени с первого раза прошло всего ничего. Ощущение свободы оставалось приятной новинкой для Димы. Хотелось подольше пожить без забот и уделить внимание карьере. Впрочем, слово «карьера» здесь вряд ли было уместно. Любым должностям он после перенесенных лишений предпочитал хруст купюр, которые сейчас поступали к нему бесперебойно и в бодрящем количестве.
Потом он спросил себя честно, без уверток, кем для него является Наташа. Классной подружкой без обязательств или человеком, которого он не желал бы потерять? И так же честно ответил, что расставание с ней стало бы для него болезненным ударом. А если у нее действительно родится малыш… или малышка? Он помнил, как осторожно, жутко боясь уронить и не подавая вида, что боится, взял на руки теплый сверток, из которого потом вырос Вадик, ныне уже самостоятельно, пусть по слогам, читающий свои первые сказки. Эти крохи обязательно должны жить и радовать мам и пап…
– Голубая луна… Голубая… – оглашал окрестности Борис Моисеев.
Парамонов и Омельченко вытащили колонки из столовой и врубили музыкальный центр на всю катушку. Юра и Ричард выделывали какие-то совершенно дикие коленца посреди танцплощадки, от них не отставала распустившая волосы до пояса и вошедшая в раж девушка Елена. Протяжный, жалобный стон с противоположной стороны заставил Диму обернуться.
Из кустов, шатаясь, вывалился Гена Федин. В том, что он перебрал, не было ни капли сомнений. Вцепившись обеими руками в спинку скамьи, оператор уставился на Клевцова бессмысленными глазами.
– М-м-м-м… – опять простонал он.
– Ген, может, приляжешь? – участливо предложил Дима.
Автор программы выпил немного и на этот раз отдал предпочтение полусухому вину.
– М-мудак я, – отчетливо произнес Гена, стоя, как стоял.
– Почему?
– П-потому. Это мне за Ярика. За Маляву.
– Что? – Дима вскочил.
Сбивчивый рассказ Федина был совсем коротким. Тогда, в марте, он обжимался с Олей в едальне. Дверь была приоткрыта, но включать свет они не стали и, вообще, прокрались туда незамеченными. Малявкин бежал из аппаратной эфира, споткнувшись о порог и чуть не упав. Гена захотел подшутить над ним, поэтому запустил трансляцию порнофильма. Тут в административный отдел позвонил какой-то чокнутый, но не по этому поводу. Весна – период обострения, они начинают доставать канал с семи утра. Федин пошел к телефону вслед за Олей и забыл про Малявкина. Точнее, он был уверен, что оператор эфира вернется в свой уголок через пару-тройку минут и всё исправит. В общем, не стоило так поступать. Вот и Оля его бросила. На хрен он ей нужен?..
– Что-что?
Для Димы это была еще одна сногсшибательная новость.
– Эх-х, – Гена только рукой махнул, пошатнулся, потеряв равновесие, и неуклюже повалился на песок перед скамейкой.
Музыка продолжала греметь, сотрудники и сотрудницы телеканала отрывались, как могли.
«Если Наташа в самом деле беременна, сделаю ей предложение. С Алиной официально разведусь. И всё у нас получится», – пообещал себе Клевцов. На душе сделалось легко и спокойно.
В темное небо над рекой и турбазой, рассыпая разноцветные искры, ударил фейерверк.
В субботу Дима спал столько, сколько хотел. Открывал глаза, смотрел на часы и засыпал снова. Родители не тревожили его. За окном с раннего утра было пасмурно. Кажется, долгое бабье лето всё-таки подошло к концу. В двенадцатом часу по оконному стеклу простучали первые капли дождя, затем потекли струйки, похожие на слёзы.
Клевцов поднялся, набрал в кружку холодной воды из-под крана и, как в детстве, выпил. Даже зубы заломило. Бездумно повалялся еще с полчаса. Затем раздался звонок.
– Алло, – сказала Наташа.
– Привет! – радостно отозвался он.
– У меня всё отлично.
– В смысле?
– Просто сбой. Не знаю, отчего.
– То есть…
– Рожать пока не буду, – сообщила она.
– Понятно, – ответил Дима.
Со вчерашнего вечера он уже свыкся с мыслью о том, что Наташа станет его женой, и морально подготовился к разговору начистоту. Теперь необходимость в нем отпала. Что последовало за этим, облегчение или разочарование, Дима сам до конца не понял. Но ведь можно и сегодня поделиться с Наташей своими соображениями относительно будущего… а что дальше? Если посмотреть на ситуацию с другой стороны, нужен ли он ей настолько, чтобы связать с ним оставшуюся жизнь? Они и знакомы-то по-настоящему меньше пяти месяцев. Может, вообще, выйдет, как у Оли с Геной.
– Я у мамы с папой, – тем временем продолжила Наташа, – завтра буду свободна. Сходим в кино?
– С удовольствием.
Беседа свернула в привычное, проторенное русло, и Дима принял ее течение как должное. После уговора созвониться завтра, ближе к пяти, они распрощались. «Вставать пора, хорош валяться», – скомандовал он себе, и телефон зазвонил снова. «Наташа? Забыла что-нибудь?» Но это оказался театральный обозреватель Ванин.
– Дрыхнешь?
– Силы восстанавливаю.
– Хвалю! Они тебе понадобятся. Сегодня наши с хохлами играют34. Подгребай ко мне домой, часам к шести, – сказал критик.
– Я не болельщик, ты же в курсе, – вяло возразил Клевцов. – Что, прямо важный матч?
– Не то слово! Замес будет, – отрекомендовал Ванин.
– Ладно, подумаю.
– Думай лучше. Пиво уже в холодильнике. Кроме того, – выпускник ВГИК выдержал паузу, – к нам присоединятся две очень темпераментные фанатки.
Остатки сна как ветром сдуло. Одна из этих фанаток недавно взяла моду звонить в службу новостей, вежливо приглашать Дмитрия Клевцова, а затем шептать в трубку то, что никак не предназначалось для широкого круга. Самой целомудренной из всего этого была фраза: «Когда же ты меня вые…шь?»
– Василиса с Галкой прикатит. Если захочешь, махнемся потом, не глядя, – по-своему истолковал его колебания Ванин.
– За что ж мне такое везение? – пробормотал Дима, но по своему обыкновению не ответил «нет».