Две недели мы прожили дома у наставника. Он настоял на этом, чтобы мы совсем не одичали. И, наконец-то, мы дома. Последние несколько дней мы с Лихтом готовим пути отступления с нижних уровней катакомб на тот случай, если нам придется выбираться оттуда совсем без сил.

Пока мы подготовили отходы на четыре уровня ниже, чем мы жили. Далеко от проходов мы не забирались. Нам повезло, что проходы на нижние четыре уровня были рядом со спуском с нашего.

Сейчас мы лежали с Лихтом каждый в своей купальне и отмокали от грязи, пота и крови живности, которую мы сегодня встретили.

– Нет. Наш дом все же лучше, чем у наставника. Никто не ворвется, не узнает о наших способностях. Тут тихо и спокойно. Так… иногда разве что дургАнов и кротокрысов погонять, чтоб не наглели. А места… посмотри, сколько тут места. И эту купальню я ни на что не поменяю. Вот закончим исследование четырех уровней, и я займусь шлифовкой стола. Меня один каменщик, друг наставника, обещал обучить обрабатывать камень. Будет наш стол гладеньким и полированным. Интересно, почему нам нравится это место? Мы с тобой не нормальные? Мы звери? – начал разговор Лихт.

– Нет, брат. Мы нормальные. Мы люди. Просто у нас есть некоторые способности, о которых другим знать не нужно. Мы ведь с тобой руководствуемся честью. Помогаем добрым людям, наказываем плохих. Мы ничего дурного не делаем. А то, что нам тут больше нравится, чем в городе, так это, наверное, потому, что у нас возможностей больше, чем у обычных людей. Кто бы отказался от дома с такой площадью? А если бы у него еще была охрана из дургАнов? А такие купальни? А возможность тотально контролировать все пространство своего дома?

Да никто бы не отказался от этого. Просто не у всех есть такие возможности. Вот у нас есть. Но это не значит, что мы не нормальные или звери. Мы люди и, надеюсь, мы хорошие люди. – Мы оба замолчали. И весь оставшийся вечер каждый размышлял о своем, лишь перед сном мы решили вместе поиграть в камешки, придумывая правила и совмещения их на ходу. Получилась красивая объемная картина.

На следующее утро мы спустились на второй этаж катакомб.

– Я не вижу поблизости живых, – обратился я к Лихту. – Это напрягает.

– Согласен. Пробираемся медленно и аккуратно.

Первым делом, мы облазили все вокруг выхода на наш уровень. Было не просто чисто – мы вообще не встретили ни одного живого существа. Ни костей, ни помета, вообще ничего, никаких признаков жизни. Исключительно пещерная растительность в виде мхов, плесени и тому подобного. Через пару часов разведки у нас в головах уже был приблизительный чертеж ближайших тоннелей и должен сказать, что он отличался от нашего уровня. Более ветвистый, в некоторых местах слишком узкий, чтобы мы могли там протиснуться, и напоминал огромную паутину.

Мы с братом не разговаривали голосом, теперь только знаками и то редко. Зачем это нужно, когда мы мыслим одинаково и точно знаем, как нам поступать тут в катакомбах?

Наконец, нам стали попадаться странные зверьки. Размером с кисть руки взрослого человека, без хвостов, пушистые, уши большие, глаза полностью черные и прямо-таки огромные. Голова сферическая, из которой торчали полусферой челюсти. В пасти было огромное количество мелких иглообразных зубов. Вообще, они смотрелись, как круглые меховые комочки на шести лапках. На вид милейшие создания, если не заглядывать им в пасть.

Зверьки на нас никак не реагировали, даже когда мы брали их в руки. Они лазали себе по стенкам, полу и потолку, цепляясь за мелкие выступы и впадины, как ящерицы. Когда мы брали их в руки, они не сопротивлялись, но и не ластились, как кошки. Создавалось такое впечатление, что эти пушистики были в каком-то анабиозе. Уж слишком они были медлительны. Хотя, может, это и есть их привычный цикл жизни.

Мы продвигались все дальше по уровню, рисуя себе в голове карту. Зверьков становилось все больше, а вот другой живности мы так и не встретили. Даже следов их присутствия не было. Как ни странно, но и отходов жизнедеятельности этих существ мы тоже не обнаружили.

Вот мы добрались до ближайшего зала. Был он куда больше нашего. На нашем уровне таких больших залов не было. Зверьков тут развелось просто тьма тьмущая. И в центре зала сидели два зверька. Ну, как зверька. Они были ростом раза в два больше человеческого. Эти пушистые шестилапые великаны сидели, открыв пасти, в которых зубы были размером с лезвия наших ножей. Глаза их были закрыты. По их телам ползали их маленькие копии и периодически складывали им в пасти один из видов мха. Те периодически пережевывали то, что скапливалось в их ртах.

Мы подошли ближе. Видимо, все же это был анабиоз или подобное состояние. Но вот оба пушистых великана стали принюхиваться. Затем они открыли глаза и уставились на нас с Лихтом. Из их глоток раздался противный крик. Все мохнатые зверьки тут же ожили и, ощерившись, стремительно бросились на нас.

Как же хорошо, что мы с братом купили по второму ножу. Мы прыжками переместились к выходу из зала, по дороге разрубая тех, кто прыгал на нас, пытаясь вцепиться зубами. Но все же зверьки очень быстро отходили от анабиоза и становились все быстрее. Уже у выхода мы махали ножами почти на полной скорости, которую только способны были развить на данный момент. Однако зверьки и в тоннелях уже просыпались. Мы прыгали и прорывались, рубили и кромсали. Наши кожаные одежды разрывались зубами этих шестилапых убийц, как обычные тряпки. Иногда им удавалось даже урвать с нас кусок плоти.

Мы продолжали бежать к выходу на наш уровень. На мне уже висело около дюжины голов этих тварей, которые успели вцепиться зубами в мое тело, но я все же успевал отсечь им головы до того, как они до конца сжимали челюсти. Снять их времени не было. Напряжение нарастало.

Вот в очередной раз в лицо летит зубастая пасть, я успеваю от нее уклониться и тут же получаю укус в правое плечо. Левой рукой собираюсь отрубить этой твари голову, но вижу, как один из них летит сзади в шею брату, целясь точно в его позвоночник.

Взмах ножом, и до брата долетают только две половинки, а на моем плече сжимаются челюсти мелкого шестилапа, причиняя мне боль. Чтобы предотвратить следующий укус, я успеваю разрубить еще двух, постоянно несясь вперед.

На того, кто вцепился мне в плечо и пытается вырвать кусок мяса с него, у меня нет времени. Руки заняты разрубанием все новых и новых противников, поэтому я зубами откусываю твари полголовы. Вкус оказался противный. Ощущаю угрозу своей шее и, разворачиваясь в прыжке, разрубаю сразу двух летящих на меня сзади пушистых хищников.

Разворачиваюсь еще раз в том же полете и чуть не ловлю лицом пасть одного из тех, кто пытается сейчас нас сожрать. Но нож брата вовремя располовинивает эту тварь. Я приземляюсь и тут же отталкиваюсь, чтобы вновь подпрыгнуть. Благо путь мы выбрали по тоннелям, где были высокие потолки.

Я пролетаю над Лихтом, который тоже приземлился и оказываюсь впереди него. На моем бедре, вцепившись зубами и когтями, пытаясь откусить кусок мяса, висит один из мелких хищников. Благо у меня было время на нее и одна свободная рука, которая тут же отсекла все лишнее от шестилапого убийцы. А именно туловище.

Получалась такая своеобразная броня. Пока что хищники старались нас укусить за те места, где не было голов их собратьев, а таких на нас становилось все меньше и меньше. Ведь противника тут было слишком много. Мы хорошо видели, где скапливаются прожорливые твари и обходили расставленные ими ловушки, постепенно приближаясь к выходу на наш уровень. Мы не знали, спасет ли это нас или нам придется убегать в пустыню, выбравшись из катакомб, чтобы увести за собой этот пушистый рой подальше от города.

Страха не было, мыслили мы оба хладнокровно. По Лихту я это все видел. Благодаря наставнику, мы четко и ясно мыслили в критических ситуациях, он многому нас научил. В том числе всегда думать, осматриваться и анализировать, не поддаваясь страху и панике.

Хоть мы и бежали на пределах своих сил, но все же забрались мы далеко и пробираться нужно было еще долго. А этих зубастых тварей в анабиозе становилось все меньше, зато вышедших из этого состояния все больше. Нам все же нужно было ускориться, чтобы успеть добраться, поскольку пробок из этих тварей на нашем пути становилось все больше. Мы бежали в стороне от тех тоннелей, по которым планировали выбраться. Поэтому наш маршрут несколько удлинялся. Мы понимали, что если сейчас свернем на путь отхода, то там нас заблокируют и сожрут.

Не обращая внимания на усталость и боль, мы с братом прорывались вперед, пытаясь ускориться. При этом старались не только бежать быстрее, но и увеличить скорость реагирования на нападения противника. И это дало результат. Нам все же пришлось пойти на хитрость, чтобы не выдать наши реальные планы и свернуть к одной из неприятельских стай, готовых вот- вот образовать очередную пробку.

В почти сомкнувшуюся стену из пушистых комочков мы с братом влетели вместе, с огромной скоростью размахивая ножами. Как мы и предполагали, без последствий пробиться через почти сомкнувшуюся живую пробку, мы не смогли. У каждого из нас на теле было вырвано по несколько кусков плоти. Живот и голову мы защищали особенно, поэтому там остались только головы вонзивших в нас свои зубы тварей, но не успевших до конца сомкнуть челюсти. А вот ноги и руки пострадали. Еще я чувствовал, что на правой лопатке у меня отгрызли кусок кожи, пройдясь зубами по кости. Благо кости у нас с братом прочные, и сломать или даже откусить их этим тварям не под силу.

Я думал, что наша скорость снизится после таких травм, но, как оказалось, нет. В результате мы с Лихтом стали двигаться раза в полтора быстрее, при этом предела выносливости мы так и не достигли. Мы продолжали прорываться. Сейчас я вновь бежал позади Лихта. Отбиваясь от мелких монстров. Я то и дело поглядывал за спиной брата и кое, что заметил. Раны, которые оставили эти твари еще возле зала, откусив куски кожи, стали покрываться новой тонкой кожицей. Раны Лихта затягивались. Я вспомнил, как у меня возле выхода из зала одна из тварей откусила небольшой кусочек кожи с икры на левой ноге. И в очередном прыжке я все же сумел бросить мельком взгляд на свою рану. Ее затянула новая тоненькая кожа. Значит, наша регенерация тоже повысилась. Но уже не в полтора раза, как скорость, а раза в три.

– У нас повысилась не только скорость, но и регенерация, – поделился я своими наблюдениями с братом.

– Я заметил, – ответил тот, в очередной раз разрубая три пушистых комочка, что летели в него.

– Это происходит в моменты повышенной опасности. Наши тела реагируют на нее и усиливают наши способности для того, чтобы выжить.

– Скорее это не тела реагируют на опасность, – поразмыслив, догадался Лихт. – В моменты повышенной опасности, я плохо контролирую свои эмоции. Возможно, это из-за них мы становимся сильнее? Свернем к пробке и проверим?

– Давай.

Брат, больше не говоря ни слова, свернул в сторону ближайшего смыкающегося прохода. На этот раз я выпустил свою ярость на полную. Так что я себя уже не чувствовал жертвой. Мне казалось, что я не убегаю, а охочусь на этих зубастых тварей. Я хотел рвать их голыми руками, зубами, вырезать их тысячами, десятками тысяч…

И перед моим прыжком все вокруг очень сильно замедлилось. Я, брат и шестилапые зубастики стали невероятно медленными. Однако мы с Лихтом все же были быстрее. Мы разогнались, что было мочи и, оттолкнувшись, вместе полетели в стену из меха и зубов.

Я видел в этой стене все. Расположение тварей, где у них рот, где лапы, кто за кого держится. Ну и, разумеется, при подлете я уже точно знал, кого в стене надо разрубить, кого проткнуть, а в кого влететь всей своей массой, чтобы получить минимум повреждений.

Я принялся тыкать и рубить тварей на пределе своих возможностей и предел мой снова вырос.

Заметил, что и Лихт тоже действует по тому же принципу, что и я. Вместе мы влетели в живую стену и пробили ее. Пушистики разлетелись в разные стороны.

– Ускорение восприятия, – предположил Лихт, когда мы приземлились.

– Оно самое, – ответил я, вырываясь вперед. Мы уже достаточно близко подобрались к выходу, поэтому решили больше не рисковать и свернули в тоннели, по которым и должны были попасть на свой уровень. Там пробок эти существа создавать не стали, решив, что мы полностью отмели тот вариант пути и не станем поворачивать назад, чтобы выйти в те тоннели, откуда мы пришли.

Из прохода мы буквально вылетели, отрезав веревку, которая удерживала сетку с противовесом. Сетка с камнями рухнула вниз, выкидывая нас наверх. Мы оказались на щите, приделанном к потолку. Здесь ни кротокрысы, ни дургАны нас не достанут.

– Ты понял, почему они перестали за нами гнаться? – спросил Лихт.

– Нет, я только заметил, что они ко входу приблизиться не рискнули, но по какой причине, я еще не понял.

Мы несколько часов просидели на щите под потолком, внимательно прислушиваясь, нет ли за нами погони. Но никто так и не появился. Даже дургАны сюда не шли. Добравшись к нашему жилищу, мы опять встретили пару дургАнов-разведчиков. В этот раз расправа над ними была уж слишком легкой. Мне они показались новорожденными щенками. Такими же медленными, неповоротливыми и беззащитными.

Первым делом, мы помылись и промыли свои раны. Внимательно рассматривая, как регенерируют наши тела. У нас даже откусанные мышцы отрастали заново, предварительно покрывшись тонкой, прозрачной пленкой молодой кожи. Долго наблюдать мы не смогли – нас дико потянуло в сон и мы просто вырубились.

Проснулся я от того, что невероятно проголодался. Желание было съесть хоть дургАна, хоть того великана-шестилапа. Я огляделся по сторонам и увидел Лихта, вгрызающегося в большой кусок жаренного мяса. Рядом с ним стояло блюдо, которое было завалено такими кусками как у него с овощами и лепешками. Я быстро метнулся к нему за стол, схватил огромный кусок жаренного кротокрыса и вцепился в него зубами так, что по подбородку потек жир.

– Ну и горазд же ты поспать! Я проснулся, поохотился и уже приготовил еду, а ты только встал, – возмутился Лихт, доев свой кусок и потянувшись за следующим.

Я дожевал и ответил:

– Регенерация отняла очень много сил. Понадобился длительный сон. А вот как ты не сожрал кротокрыса прямо там, я не понимаю. Жутко есть охота.

– Ты помнишь, чему нас учил наставник? Самоконтроль – это то, что нас отличает от животных и тварей. Человек должен оставаться человеком всегда, – вдруг вспомнил брат.

Я задумался. Потом встал, помылся, достал тарелки, ложки, ножи и сервировал стол. Лихт, глядя на меня, тоже встал и помылся. Затем мы присели за стол с приборами, как и положено дворянам, по правилам этикета, принялись трапезничать. Не спорю, мне жуть, как хотелось растерзать эти сочные куски мяса, но наставник прав, и волю надо воспитывать в себе с детства.

Наевшись как следует, мы залезли в купальни. Высыпали между ними камешки и принялись играть, продумывая варианты стратегий нашего отступления. Мы часто так делаем. Наставник называет это «работа над ошибками». Очень помогает и развивает. Многие ошибки после таких игр мы больше не совершаем. Да и в этот раз, я уверен, мы выбрались только благодаря тому, что научились быстро и правильно принимать решения в сложных ситуациях.

После купален мы плавно перебрались за стол, на котором и продолжили игру в камешки. За сегодняшний день мы нашли, как минимум три более подходящих решения для отступления. И если бы мы приняли более правильные решения, мы бы смогли усилить себя еще сильнее. За все время игры, раскладывая камешки, мы не произнесли ни слова. После того, как один из нас клал камень, второй уже четко понимал, какие правила хочет добавить его брат. Ведь в зависимости от того, куда клался камень и тех данных, что мы собрали, становилось понятно, что символизирует этот камень и, в зависимости от цвета, формы, веса и расположения, приходит понимание того, какие новые правила появляются в игре. Или же становится ясно, что именно символизирует этот камень, если никаких правил он не меняет и не добавляет.

Через три круга наш зал был заложен камнями разных цветов, форм и размеров. Основная картина вырисовывала карту следующего уровня, на котором мы побывали. А вот несколько десятков отдельных картин нужны были для того, чтобы разобрать ту или иную состоявшуюся или возможную битву. Мы осмотрели все еще раз.

– Да. Ты прав. Не стоит их уничтожать полностью. Можно оставить их, как тренировочный полигон. Даже если у них есть способности, о которых мы не знаем, то учитывая формы и размеры их тел, мы предусмотрели максимальное количество самых опасных из их возможных способностей. Вопрос состоит лишь в том, а чем мы собственно сжигать их будем? – заговорил первым Лихт.

– Вот тут – засада. Если использовать обычную горючую смесь в кувшинах, то кислород на том уровне очень быстро закончится. Магический огонь мы использовать не можем, поскольку магией не владеем. Надо посоветоваться с наставником. Предлагаю сходить сегодня ночью к нему и позвать его к нам. А пока давай достанем несколько экземпляров и рассмотрим их более детально, – предложил я.

– Что ж, я согласен. Сейчас это наилучшее решение.

Мы снарядились и выдвинулись. Первым делом, мы подняли сетку с камнями и подготовили путь к отступлению.

Каково же было наше удивление, когда мы обнаружили, что пушистые зубастики сильно отступили от тех мест, где обитали раньше. Они стянулись ближе к своим огромным сородичам. Пока мы добирались до живых шестилапов, как мы с Лихтом договорились их называть, мы нашли много их трупов. Причем, они не были разрублены или проколоты нами. Просто валялись бездыханные тушки.

Чем дальше мы уходили, тем чаще среди трупов стали находиться существа в сильнейшей спячке. Их сердце билось приблизительно один раз в ридку. Они просто лежали на полу тоннеля, окоченевшие, но живые. Мы решили сначала поэкспериментировать с ними. Взяв за холку по одному шестилапу, мы понесли их ко входу на наш уровень катакомб. Пройдя определенную черту, мы заметили, что шестилапы начали медленно шевелить лапками. Но когда мы их поднесли к выходу, они были уже мертвы.

Тогда мы поймали пару живых, еще не в таком жестком анабиозе. Те тоже померли, не дожив до того момента, когда мы подобрались к выходу. Но они дергались гораздо сильнее.

В третий раз мы забрались достаточно далеко, чтобы поймать вполне себе шустреньких зубастых пушистиков. И вот те начали верещать и пытаться вырваться, когда мы их занесли дальше, от того места, где мы впервые их встретили.

– Значит, они не подходят к проходу, потому что здесь они умирают. Но вот интересно, тут есть что-то, что их убивает или наоборот нет того, что им нужно для жизни? – озвучил я свои мысли вслух.

– Это нам еще предстоит выяснить. А ты заметил, что они трупы своих сородичей куда-то утаскивают? – поинтересовался у меня Лихт.

– Думаешь, кормят своих хозяев?

– Думаю да. Считай из-за нас они вышли из анабиоза, но пожрать у них так и не получилось. А сил потрачено не мало. Особенно, если они управляют всеми этими тварями.

– Логично, надо будет проверить эту теорию.

– Домой? – предложил Лихт.

– Домой, – подтвердил я.

Ночью, подбегая по канализации к дому наставника, мы поняли, что на него совершается нападение. Около двадцати человек находились у одного из потайных входов в его дом и столько же еще у двух. Отсюда мы не могли понять, сколько еще непрошенных гостей в доме, но звуки бьющихся друг о друга клинков мы слышали отчетливо.

Мы развили максимальную скорость, благо она у нас выросла и через ридку в канализации в местах тайных входов в дом наставника остались только трупы. Мы ворвались в дом с разных сторон. Тут уже находилось около сорока человек. И я точно насчитал еще тридцать наверху. Не все они, конечно, находились в спальне, но очередь была приличная. Резня продлилась чуть больше ридки из-за нехватки места и, когда мы ворвались в спальню наставника, тот отпихивал ногой очередной труп, в которого был воткнут один из его мечей. Главаря мы приметили еще внизу. Этот трус тоже находился в комнате и периодически плевался отравленными иглами из трубки. Его мы скрутили.

Лихт уложил нашего пленника мордой в пол, наступил на поясницу, завел руки ему за спину и взял их за указательные пальцы. Потом просто, как рычаг стал толкать их от себя. Главарь заверещал.

– Вы кто такие? Вы уже трупы!!! Вы и понятия не имеете, с кем связались!!!

Лихт еще дальше отодвинул руки главаря. Тот заорал, потом начал материться. Брат не обращал внимания на его крики и угрозы. Он выкручивал руки, пока бедолага не завопил:

– Я все скажу. Что вы хотите?

– Говори, – единственное, что произнес брат.

– Что говорить? Вы ничего не спросили. – Лихт нажал еще, и сухожилия у главаря нападавших захрустели. Тот завопил, но потом начал изливать душу. Когда брату казалось, что ублюдок врет, он нажимал еще сильнее и тот тут же начинал говорить всю правду.