Loe raamatut: «Рип-тур»
Ок, ситуация такая: симпатичная девочка Кристина сидит в своем бункере соцсетей за высокой стойкой офис-менеджера и разглядывает поставленный перед ней ананас. Хлопает ресницами с такой интенсивностью, будто рассчитывает вызвать ураган пятой категории.
Она даже неловко взмахивает рукой перед лицом, на секунду приняв тропический фрукт за всплывающее окно ее AR-линз.
Что ананас – это важно. От яблока никакого толка, один кринж. Киви или маракуйя – приятно, но размер маловат. Их можно убрать в сумку или спрятать в ящик стола, чтобы съесть потом. Ну, а клубника или банан – это уже харассмент, не надо так.
Другое дело – ананас.
Ананас ставит в тупик. А я люблю выводить рандомных людей из зоны комфорта. Не потому что я садист какой-то. Мне просто нравится мысль, что после меня останется какая-то польза.
Вот часто Кристине незнакомые люди дарят ананасы? Это вряд ли. А значит, хотя бы до конца сегодняшнего дня она вырвется из своего пузыря повседневности, почувствует что-то новое, разомнет нейронные связи, в конце концов.
Считайте это благотворительностью мозга.
Она пытается что-то сказать, но я перебиваю:
– Здравствуйте.
И намеренно выжидаю паузу, пока она продолжает моргать, но уже в меня.
– Денис Тимкин, меня ждут. Я к Жене Стахову.
Вообще-то с Евгением Павловичем я разговаривал дважды в жизни, и повода перейти на «ты» у нас не было. Но, по моему опыту, проходить секретарш и секьюрити всегда проще и быстрее, когда им кажется, будто вы с боссом на короткой ноге.
– Здравствуйте! Да, конечно. Он в сосновой переговорке. Это прямо по этому коридору. Третья дверь справа.
– Спасибо, – улыбаюсь я во всю ширь и оборачиваюсь в поисках своего брата.
Сашка в интерьерах дорогого офиса класса А+ каждый раз напоминает мне не то ребенка в зоопарке, не то пенсионера на рейве. Слишком шкет в слишком дорогом костюме, сшитом на заказ, он стоит возле слишком вылизанного лифта и с любопытством ученого-ботаника разглядывает листья слишком декоративного лимонного дерева.
– Саш! – зову я его, а он отмахивается. Мол, услышал тебя, не мешай. – Саш, ты тут побудь, я тебя позову попозже. Если что-то захочешь, попроси девушку Кристину… – На всякий случай я снова смотрю на табличку с ее именем на стойке. – Она тебе поможет. И никуда не уходи. Покажи «класс», если понял.
Сашка поднимает в мою сторону большой палец и продолжает обнюхивать листья лимона.
– Вы приглядите за ним, хорошо? – ласково шепчу я администратору.
– Да, конечно, – неуверенно кивает бедная потерянная Кристина.
А я уверенным шагом иду в сторону сосновой переговорки – всегда угораю с названий помещений в модных офисах.
– Денис, подождите! – кричит мне вслед Кристина. – А ананас?
– Желтый! Меня заверили, что очень сладкий, – отвечаю я, оборачиваясь на ходу.
– Его порезать? – спрашивает она напоследок, но я делаю вид, что не слышу.
Поразвлекались – пора и поработать.
Сосновая переговорка – вот сюрприз – оказывается настоящим музеем деревянных предметов интерьера. Стол, стулья, стены – все из дерева. Даже по потолку проложены лакированные деревянные балки.
И люди в комнате – с такими же деревянными лицами оборачиваются на меня, когда я резко вхожу в комнату.
Я узнаю Евгения Стахова. Это серьезный мужик за сорок, сидящий во главе стола, четко напротив двери. Идеальный корпоративный стиль – слишком консервативный по современным меркам, если не сказать ретроградный – выдает в нем профессионального юриста.
По правую руку от него, спрятавшись за едва мерцающим блеском AR-линз, сидят деловые ребята помоложе – ассистенты в количестве трех штук.
Последний персонаж – молодая женщина у окна. Она тоже обернулась, но в отличие от остальных с каким-то особенным безразличием, которое нельзя подделать. И одежда у нее без этого корпоративного лоска: длинное графитовое платье, слишком элегантное и простое, чтобы быть дешевым. Она не юрист. Она родственник клиента.
Спрашиваю:
– Я не опоздал?
– Нет, – спокойно отвечает Стахов, даже не глядя на часы. – Мы еще ждем техников, но в целом, можем начать и без них. Виктория Борисовна, вы готовы?
Женщина молча обходит юриста и садится напротив ассистентов, ни разу не посмотрев в мою сторону. Меня всегда завораживали женщины, которым доступно понятие «стать».
Не спрашивая разрешений, я сажусь на стороне ассистентов, чтобы иметь нормальный зрительный контакт с представителем заказчика.
– Виктория Борисовна, ваш муж присоединится к нам? – спрашивает Стахов.
– Нет, – сухо отвечает она. – Женя, давайте, пожалуйста, разберемся с этим по-быстрому.
А вот из ее уст обращение на «ты» звучит гораздо естественнее, чем из моих. Привычки нельзя подделать.
– Конечно. Денис, у нас все по плану?
– Да, все по плану, – киваю я.
– Тогда перейдем к сути. Я озвучу формальности, которые обязан озвучить. Затем мы подпишем документы и сможем перейти к делу… Виктория Борисовна, может, чай, кофе?
– Нет, спасибо.
– Денис?
– Благодарю, не надо.
Юрист тянется к кнопке на столе и отвлекает офис-менеджера от загадки ананаса:
– Кристина, принести мне чай. Зеленый. Как обычно.
И отпускает кнопку, не дожидаясь ответа.
– Как все присутствующие уже знают, две недели назад клиент нашей фирмы Борис Дмитриевич Началов умер. Его завещание было донесено до наследников, в том числе – дочери, присутствующей здесь Виктории Борисовны Началовой. В соответствии с последней волей Бориса Дмитриевича я обсудил с Викторией условия контракта с Денисом Игоревичем Тимкиным, присутствующим здесь, заключенного 9 февраля текущего года. Виктория Борисовна, вы ознакомились с контрактом?
– Да, ознакомилась, – чеканит она. – Жень, мы можем как-то проскочить всю эту чепуху?
– К сожалению, не можем, – искренне разводит руками юрист. – Есть определенные юридические нормы.
Она шумно выдыхает, глядя в столешницу из причудливого сочетания сосны и эпоксидной смолы.
– В соответствии с контрактом мы подписали двухсторонний NDA, который распространяется на всех присутствующих в данной комнате и технического специалиста Черепанова Андрея Сергеевича… От себя хочу добавить, что контракт Дениса Игоревича очень хорошо составлен. В случае огласки и любых административных или уголовных претензий к Денису Игоревичу, наша фирма будет обязана выступить в качестве его юридической защиты, а также придать упомянутый контракт огласке перед судом. Елена Борисовна, вы понимаете, о чем идет речь?
Женщина вновь одаряет его громким вздохом и впервые дает мне возможность посмотреть ей в глаза.
– Если мы решим сдать Дениса на съедение полиции, то сами огребем. Верно? – вопросительно кивает она мне.
– Ваша страховка – деньги, – развожу я руками в ответ. – Моя страховка – бумажки.
– Эта позиция нам ясна, – врывается обратно Стахов. – Давайте еще раз пройдемся по условиям контракта. В соответствии с нашими договоренностями, вы предоставляете нам человека, чье сознание способно выдержать загрузку полного импринта. Мы при содействии технического специалиста осуществляем загрузку последнего бэкап-скана Бориса Дмитриевича Началова. После этого мы получаем подтверждение успешной загрузки, при котором вы не имеете права присутствовать. Затем подписываем двухсторонний акт о выполнении условий контракта и переводим оплату. После этого импринт Бориса Дмитриевича будет существовать в сознании предоставленного носителя на протяжении 24 часов или до момента добровольного погружения в состояние сна. Все верно?
– Да, верно, – киваю я. Настроение такое, что хочется подмигнуть Виктории, но я не решаюсь. – Фирма «РИП-ТУР» к вашим услугам.
Я всегда так храбрюсь перед исполнением контракта. Ставлю людей в неловкое положение, шучу, заигрываю, выпендриваюсь. И прекрасно понимаю, что это мой личный способ компенсировать страх.
Вот приезжает хмурый техник. Я сажаю своего Сашку в дорогое офисное кресло, сам надеваю ему на голову шлем с толстым плетеным проводом. Подмигиваю, а он подмигивает мне. И в такие моменты мне кажется, что это он из нас двоих – старший брат. Всегда чует как-то, что мне страшно до усрачки, и улыбается.
Через минуту дорогущая машина, размером с багажный чемодан пройдется по его мозгам и сотрет с лица улыбку. Запишет слепок чужой личности и воспоминаний поверх Сашки. И этот улыбчивый любопытный дуралей куда-то исчезнет. А чужой дядя будет ходить по земле в его теле ровно до тех пор, пока тело это не уснет.
И вот тогда Сашка вернется, а от туриста не останется и следа.
Я знаю это. Но все равно каждый раз боюсь, что он где-то потеряется в своей черепушке.
У моего брата редкие мозги. Моя подруга – техник-фрилансер у майндтех корпораций. Она говорит: такие мозги одни на миллиард. В другую голову нельзя засунуть чужую личность в полном размере и с полным набором воспоминаний. Крыша поедет. А Сашке вот пофигу.
Так мы и запустили наш маленький семейный бизнес.
А вдруг в этот раз…
Но техник уже нажал на кнопку. А значит, я снова станцевал со своей совестью достаточно длинный танец, чтобы не успеть передумать и дать заднюю. Сашка немного дергается в кресле, но не как во всяком попсовом кино из нулевых с жуткими криками и конвульсиями. Просто дернулся разок и как будто уснул.
Уже поздно нервничать, так что я расслабляюсь. И узнаю эту гробовую тишину, которая царит в сосновой переговорке. Для Стахова это профессиональное молчание, выработанное годами. Технику насрать на происходящее, он тут дорогой наемник. Ассистентов нет, их выгнали перед процедурой. А вот Виктория молчит с напряженным интересом.
Мне понятны все ее реакции и мысли. Я вижу их через раз. Скепсис, недоверие, злость, раздражение. И совсем на донышке, может быть, есть немного надежды.
Отец для нее уже – воспоминание о мертвом. А я – шарлатан.
Хорошо, что платят мне не дети клиентов, а их юристы.
Сашка открывает глаза и растерянно моргает. Хотя, конечно, не совсем Сашка.
– Добрый день, Борис Дмитриевич, – говорю я.
– Денис? – хмурится он и кивает сам себе. – Скан нормально записался? Я…
И тут он находит взглядом свою дочь. В той комнате, где он, как ему кажется, был минуту назад, она не присутствовала. Этот диссонанс в виде Виктории начинает потихоньку расползаться по его сознанию. Он понимает, что Стахов в другом галстуке. Что у техника исчезла борода и укоротились волосы. Что это не его загородный дом, а офисная переговорка.
