Loe raamatut: «Танковый прорыв. Советские танки в боях 1937—1942 гг.»

Font:

От составителя

Советская Россия стала шестой страной мира, начавшей постройку собственных танков – в конце 1920 года, с первых образцов машины «Русский Рено». Однако в бою танки были применены Красной армией еще раньше – 26 июня 1919 года возле Новомосковска у железнодорожного моста через реку Самару впервые вступил в бой танковый отряд Автоброневого дивизиона особого назначения при СНК Украины, сформированный из машин «Рено» FT-17, захваченных у французов под Одессой в марте того же года.

Именно в Советском Союзе родилась теория глубокой операции – опирающегося на танки механизированного наступления вглубь обороны противника, именно здесь в начале 30-х годов были созданы первые бронетанковые соединения, предназначенные не для усиления пехоты, а для самостоятельных действий. Наконец, именно советские танки с советскими командирами приняли участие в первых танковых боях после окончания Первой мировой войны – это произошло в 1936–1937 годах в Испании.

Однако столкновение со столь опытным противником, каким являлась нацистская Германия, показало, что одного количества танков и их табличных технических характеристик недостаточно для достижения успеха. Выяснилось, что в реальном бою гораздо большую роль играет «технология войны» – качество техники, организация снабжения и ремонта, налаженная связь между подразделениями. А главное – поддержка танков полностью моторизованной пехотой, способной не только закрепить достигнутый успех, но и самостоятельно отразить неизбежное вражеское контрнаступление.

Тяжелый урок 1941 года серьезно повлиял на дальнейшее развитие советских механизированных войск. Германский танковый генерал Ф. Меллентин со злорадством писал: «Русские создали такой инструмент, играть на котором они не научатся никогда». Действительно, на какое-то время советские танковые войска оказались отброшены в своем развитии назад – в качестве орудия глубокой операции они были заменены кавалерией, сами превратившись всего лишь в средство усиления пехотных частей, орудие прорыва обороны, но не наступления. Даже вновь созданные летом 1942 года танковые корпуса и армии далеко не сразу смогли продемонстрировать свою мощь и свои возможности. Танковые корпуса вновь оказались перегружены танками, недогружены пехотой, артиллерией, инженерными и вспомогательными частями. Танковые армии имели в своем составе слишком различные по боевым качествам войска (стрелковые дивизии, танковые и кавалерийские корпуса), чтобы добиться нужной слаженности их действий. В итоге по результатам летних операций (Ржев, Козельск, Воронеж) началось формирование новых бронетанковых соединений – механизированных корпусов, а также механизированных и мотострелковых бригад.

Фактически как средство глубокой операции советские бронетанковые войска впервые были успешно использованы только в контрнаступлении под Сталинградом и в зимнем наступлении 1943 года. В целом же вплоть до лета 1943 года шел поиск оптимальной структурной организации танковых соединений и объединений, а после Курской дуги происходила отработка тактики их применения.

Настоящий сборник посвящен развитию и боевому применению советских танковых войск на первом этапе их эволюции – с 1930-х годов по лето 1942 года. Безусловно, он не является цельным исследованием и поэтому не претендует на всеохватность – его авторы обрисовали лишь несколько эпизодов боевой работы наших танкистов. Однако уже по этим эпизодам восстанавливается достаточно полная картина боевого применения советских танков и результатов этого применения как на тактическом, так и на оперативном уровне.

В числе создателей сборника – как уже известные историки (Михаил Свирин, Алексей Исаев, Евгений Дриг), так и авторы, читателю практически неизвестные, для некоторых из них настоящая публикация является едва ли не первой. Тем не менее объединяет их одно – не-принадлежность к «официальной» военной науке, не-связанность существующими идеологическими штампами, отсутствие стремления кого-то разоблачать, обличать и развенчивать.

Описания боевых операций, сделанные на основе широкого использования как отечественных архивных материалов, так и зарубежных публикаций, органично дополняются справочными и аналитическими материалами, а также документами и извлечениями из «закрытых» публикаций времен войны и послевоенного периода. В дальнейшем мы предполагаем продолжить подготовку новых межавторских сборников, посвященных как советским танковым войскам, так и Великой Отечественной войне в целом – армии, авиации и флоту, боевым и специальным операциям, тайнам и мифам.

Главная цель сборников – не разоблачить, заклеймить, обвинить, но и не в том, чтобы очистить мундир, отстоять, оправдать. Цель – выяснить и показать, как оно было в действительности, и если не отыскать истину, тот хотя бы немного приблизиться к ней. Но в этих поисках не следует забывать, что все-таки советские войска пришли в Берлин, а не германские – в Москву.

Редакция благодарит участников военно-исторического интернет-форума «ВИФ-2НЕ» (http://www.vif2ne.ru), а также интернет-сайты «РККА. 1918–1945» (http://www.rkka.ru) и «Механизированные корпуса РККА» (http://mechcorps.rkka.ru) за помощь в подготовке этого сборника.

Алексей Мастерков
Харама, 1937
Первое сражение советских танков

There's a valley in Spain called Jarama,

It's a place that we all know so well.

For 'tis there that we wasted our manhood,

And most of our old age as well.

Есть в Испании долина Харамы

Те места хорошо знаем мы;

Там мы с мужеством нашим простились,

Там года схоронили свои…

Чарльз Донелли – ирландский поэт, погибший в боях на Хараме


Посвящается Алексееву Николаю, Билибину Кузьме Григорьевичу, Заусейнову Ивану, Корсунову Петру, Косогову Николаю, Куопсу Павлу, Куцою Павлу, Могиле Владимиру, Серову Ивану, Склезневу Георгию, Филатову Леониду, Цаплину Павлу, Черненко Константину и многим другим – с благодарностью и почтением.


Данная работа посвящена одному из самых кровопролитных сражений битвы за Мадрид (1936–1937 годы) – Харамской операции. Статья не претендует на полное описание такой длительной и сложной операции, каким было сражение при реке Хараме, продолжавшееся с 6 по 30 февраля 1937 года. Вряд ли возможно в одной статье полностью раскрыть и действия советских советников. Цель этой работы значительно скромнее – показать, что дальнейший углубленный анализ тактических эпизодов позволит многое понять в военной истории как межвоенного периода, так и Второй Мировой войны.

Анализ тактического опыта Испанской войны в целом и Харамской операции в частности представлял значительный интерес для современников в связи с тем, что это был первый крупный военный конфликт в Европе после Первой мировой войны. Ощущая неизбежность скорого крупномасштабного конфликта, военные всех стран стремились понять законы и правила будущей войны.

Приобретение нужной информации сталкивалось с рядом сложностей. Воюющие стороны стремились скрывать накопленные данные от других. Информация часто поступала с фронтов через вторые и третьи руки. На создании неполной и во многом мифологизированной картины сказалось и стремление сторон скрыть свои промахи и ошибки, а также искренняя, но неверная оценка происходящих событий очевидцами. Как следствие, в литературу того периода закрадывались многочисленные ошибки. Как пример стоит привести упоминаемые в ряде работ того времени свидетельства о применении республиканскими войсками советских средних танков Т-28.1

Приятное исключение из этого правила представляют собой выпущенные для служебного пользования советские монографии по испанской войне. Наибольшую ценность для характеристики действия советских танков в Харамской операции имеет коллективная монография «Гражданская война в Испании. Действия на Центральном фронте»2 и книга «Некоторые оперативно-тактические выводы из опыта войны в Испании» С. И. Любарского.3 В этих работах в целом правильно передается основной ход событий – так, как он виделся из штабов уровня бригады или фронта. Однако они страдают стремлением к упрощению картины и объединению нескольких эпизодов в один. Так, у С. И. Любарского разбираемые ниже столкновения у Арганды и высоты Похарес 11–12 февраля объединены в один бой, и хотя ход их передан верно, но потери суммированы. То же можно сказать и о действиях 14 февраля.4 Для описания операции в целом часто не важно, в сколько этапов проходила та или иная атака, но для описания рисунка боя эти подробности необходимы. По понятным соображениям в этих работах отсутствует «кухня» принятия тех или иных решений.

После Второй мировой войны интерес к анализу боевых операций в Испании отступил на второй план. В большинстве работ ныне анализируется политическая и дипломатическая составляющая конфликта. При этом уровень описания боев снизился. Они потеряли самостоятельное значение и служат аргументацией для доказательств того или иного политического тезиса. Кроме того, основное внимание в описаниях отныне уделялось характеристике действий представителей той нации, к которой относится автор монографии. Так, в работе Хью Томаса весьма неточное описание боев перемежается рассказом о деятельности англосаксов в интернациональных бригадах.5 В очень интересной книге Леха Вышельского акцент делается на деятельности польских добровольцев.6

В 1960-1980-е годы начинает издаваться большое количество мемуарной литературы.7 Она дает чрезвычайно ценную информацию как для общего описания событий, так и для показа очень ярких моментов, характеризующих бои. Однако подобная литература может использоваться для анализа конкретных боестолкновений только при проверке их архивными и иными источниками.

В научной литературе делаются попытки соотнести участие советских танкистов в Великой Отечественной войне с их испанским опытом. Однако большинство таких работ рассматривает последний без анализа, как нечто очевидное, с определенным набором штампов, как то: «советские танкисты окончательно убедились в необходимости создания нового танка, способного бороться с ПТО»; «тактические выводы сделаны не были или были сделаны неправильно». При всей убедительности многих подобных рассуждений и сделанных на их основе широких обобщений совершенно не ясно, на каком материале они основаны. Создается впечатление, что для большинства историков испанский опыт наших военных неинтересен и вторичен по отношению к последовавшим событиям.

Пожалуй, самой интересной в этой серии работ можно считать статью американского исследователя Стивена Залоги.8 В ней автор постарался выяснить, как соотносился тактический опыт, вынесенный советскими специалистами из Испании, и то положение, в котором они оказались к началу Великой Отечественной войны. При всей любопытности высказанных автором мыслей в работе рассматривается только один эпизод – боестолкновение у города Сесенья 29 октября 1936 года.9 Из работы видно, что автор хорошо знает основную канву событий, однако нехватка данных по конкретным боям часто приводит его к неверным и поверхностным выводам, заставляет додумывать отсутствующие у него данные.

Такое положение, сложившееся в историографии, тем более огорчительно, что именно тактический опыт наших танкистов в Испании может быть изучен с максимальной глубиной и полнотой. Отложившиеся в РГВА в фонде ГАБТУ материалы10 содержат не только отчеты штабов разного уровня, но и, что уникально, отчеты непосредственных участников боя: механиков, командиров танков и башен. В некоторых случаях имеется описание одного боя, данное разными членами одного экипажа.

В свое время А. А. Свечин писал о «безмолвном фронте»,11 имея в виду невозможность проанализировать реальный боевой опыт, который обычно не учитывается. На сохранившихся материалах можно постараться заставить фронт заговорить. Одна статья вряд ли дает возможность для полного и подробного анализа. Автору хотелось, с одной стороны, заинтересовать имеющимися материалами других исследователей, а с другой – отдать долг памяти тем нашим военным, которые воевали на этой ныне почти забытой у нас войне.

При описании проблем, которые вставали перед советскими танкистами в Испании, одной из основных указывается высокий уровень потерь в личном составе и материальной части.12 Американский историк Стивен Залога считает, что высокие потери советских танкистов в боях за Мадрид во многом объясняются неорганизованностью ремонтного и тылового обслуживания и чрезвычайно низким уровнем подготовки испанских танкистов, перемешанных с советскими экипажами.13 При всей соблазнительности и внешней очевидности этой точки зрения имеющиеся материалы не позволяют с ней согласиться. Так как мнение Залоги авторитетно и неоднократно цитируется в литературе, рассмотрим организацию подготовки танкистов и тыла в русской танковой группировке в Испании. Сведения об организации учебного подразделения и тыловой службы взяты из докладной записки Д. Г. Павлова в Москву14 и материалов учебной школы в Арчене.15

Первым объектом, созданным русскими танковыми советниками в Испании, была танковая школа близ городка Арчена, в нескольких десятках километрах от порта Картахены. Ее организация оговаривалась в советско-испанском контракте. По нему миссия советников ограничивалась подготовкой экипажей для проданных танков. Изначально никакое участие в боях не предполагалось.16 Первая группа танкистов во главе с С. М. Кривошеиным17 успела организовать только краткосрочные курсы. Стартовые условия для создания школы были чрезвычайно плохими. В параллель с началом учебного процесса приходилось проводить подготовку учебных классов, полигонов, складов с горючим и боеприпасами. Не хватало учебных пособий (они были, естественно, только на русском языке). Советские специалисты совершенно не понимали испанского языка, а переводчицам не хватало технических знаний для того, чтобы переводить адекватно специальные термины. Поэтому объяснение механизма танка и мотора проходило непосредственно на полигоне и в парке, в большей степени жестами. Занятия по тактике вели два русских специалиста, владеющих французским языком – начальник группы С. М. Кривошеин (владел французским плохо) и Поль Арман18 (владел французским хорошо). После их отъезда на фронт занятия некоторое время велись предельно поверхностно, для проформы.

Самой большой проблемой подготовки на курсах была нехватка времени. Первоначально предполагалось, что период подготовки займет как минимум месяц, что само по себе уже недостаточно. Кроме того, наши советники не имели опыта разработки таких коротких курсов. Приходилось импровизировать. Положение на фронте в середине октября 1936 года стало настолько критическим, что для спасения Мадрида возникла острая необходимость бросить в бой все имеющиеся танковые экипажи. Поэтому первый выпуск танкистов-испанцев (правда, подготовленных для эксплуатации броневиков) был отправлен из школы уже через неделю.19 А через две недели со следующим выпуском уехали на фронт и советские специалисты. Тем не менее процесс подготовки и обучения в школе не прерывался ни на один день.

Несмотря на сложности, многое было сделано за счет энтузиазма наших советников. Испанцы уже через неделю садились в танк и броневик, механики могли его вести по дороге. Командир танка и командир башни представляли, как технически устроено вооружение, участвовали в его ремонте, стреляли из пушки и пулемета, причем достаточно много (каждый день по несколько раз). Давались основы тактической подготовки. Дальнейшие действия отряда броневиков в Харамской операции продемонстрировали достаточно высокий уровень грамотности экипажей. Испанские танкисты, хотя и уступали русским советникам в мастерстве, вполне квалифицированно могли вести боевые действия, проявляя дисциплину, тактическую и военную смекалку.20

После отъезда первой группы советских специалистов фактическое восстановление школы и ее правильная организация начались только при приезде в Испанию второй группы советников во главе с Д. Г. Павловым, который сразу же развил кипучую деятельность. Танковая школа была расширена в объеме, созданы две роты для подготовки механиков водителей (150 человек), две роты для подготовки командиров танков (100 человек) и две роты для подготовки командиров башен (100 человек). Кроме этого, организовывалось мотоциклетная рота, сохранялся батальон по подготовке экипажей броневиков. Срок подготовки был оставлен прежним – 30 дней, но так как непосредственная опасность для Мадрида миновала, он хотя бы больше не сокращался. Учеба была чрезвычайно интенсивная. Продолжительность занятий составляла 10 часов в сутки, возрастая к окончанию школы до 14 часов.21 «С самого начала в школе только учатся, не отвлекаясь ни на работы, ни на наряды. Для несения караулов и нарядов была создана караульная рота численностью 150 человек и хозяйственная часть со всем штатом. Причем подавальщицами на кухне и на уборке помещений работали преимущественно женщины, зачисленные милиционерами».22 Так как времени для написания инструкций и учебной литературы по-прежнему не было, подготовка шла только практическая – в парке и на полигоне.

Механиков-водителей обучали следующим дисциплинам: общее устройство танка, его ходовая часть, мотор, дополнительное оборудование, вождение. С первых дней механиков-водителей приучали к ремонту техники. На третий день начиналось вождение. Сначала водили на дороге и асфальтовом шоссе в одиночку. Затем задачи усложнялись: вводилось вождение на дороге в составе колонны, затем одиночное вождение по пересеченной местности. Отдельно обучали нахождению целей при движении, как по шоссе, так и по пересеченной местности.23 Так как в Т-26 лучший обзор был именно у механика-водителя, то на него возлагалась роль не только непосредственно водителя, но и наблюдающего за врагом. Школе было передано 8 новых танков, к каждому из которых полагался запасной мотор.«За поломку или аварию не наказывали. А всякий случай детально разбирали с указанием причины, к чему это приведет в бою – смерть экипажа. […]Не надо наказывать за аварии и поломки, потому что вырабатывается смелость управления машиной. Для того, чтобы привить веру в себя и машину и вырабатывать храбрость водителя, не имеющего чувства озлобления».24 Лозунг, под которым шло обучение механиков: «Прививать смелость в вождении, доводя вождение до виртуозности, не жалеть моторесурсы и дозаправку на подготовку запасников».25 Обучение на пальцах облегчалось тем, что в механики-водители зачислялись только водители со стажем от 3 до 10 лет вождения, которые имели права первого и второго класса. Менее опытных механиков переводили в мотористы. Это служило дополнительным стимулом к более качественному обучению.

Командиров танка и командиров башни обучали по примерно одинаковой схеме. Наиболее толковых отбирали в командиры танка, менее толковых – в командиры башни. Стреляли с первого же дня подготовки. В ходе обучения подробно объяснялось устройство танкового оружия и механизмов прицела и заряжания. Особо отрабатывалось поведение в случае отказа вооружения и ранения кого-либо из членов экипажа. Стрельбы проводили отдельно из пушки, отдельно из пулемета – с места и с коротких остановок.26 В поле обучались тактике и простейшим упражнениям в составе взвода. В конце курса отрабатывалось поведение экипажа в ночном бою. Здесь основной упор делался на разборку реальных ситуаций теми инструкторами, которые в том или ином бою принимали непосредственное участие. Вообще в школе была практика привлечения к преподаванию специалистов, проходивших излечение или отдых в санаториях или госпитале в городе Арчене.

Кроме специальных дисциплин, один час в день уделялся строевой подготовке, один час тратился на политическую информацию. В ней основной упор делался на разбор положений на фронтах, ходе операций. Таким образом, и политинформацию во многом сводили к тактической учебе. Сведения с фронтов приходили не через прессу, а через аппарат советских советников. Кроме этого, старались повысить боевое братство и товарищество среди членов экипажа, равенство их между собой, развить чувство взаимопомощи. Этому в дальнейшем способствовала и оплата их труда. По решению Павлова все испанские танкисты получали одинаковое денежное довольствие и дополнительное питание, «потому что всему личному составу приходится работать до упаду, вне зависимости от того, какую должность он выполняет».27

Танковые экипажи готовились с запасом. «Школа готовила всегда запас экипажей для того, чтобы утомившихся в боях снимать с машин и передавать их более свежим экипажам, а уставших отправлять в учебный центр, в школу, где они отдыхали и были прекрасными учителями молодых. Резерв людского состава всегда был необходим и потому, что требовалось замещать убитых, раненых и больных».28

Очень серьезной проблемой была комплектация школы учащимся составом. Дело в том, что фронт не хотел отправлять молодых и талантливых специалистов на обучение из своих частей – для того, чтобы они уже никогда не возвращались в родную часть. Специальной мобилизации испанским правительством объявлено не было. На первых порах большую часть учащихся составляли добровольцы, специально подавшие заявление в танковую школу.29 Однако школа должна была гарантированно выпускать 300 специалистов в месяц. Поэтому добровольный набор заменили мобилизациями местного населения. Павлов договорился с местным губернатором-коммунистом, и он по партийной линии начал проводить мобилизацию в школу. Набиралось специалистов в два раза больше, чем требовалось. Из них проводился отбор, причем смотрели как на личные качества кандидатов, так и на их заинтересованность в работе танкиста. При этом «каждому без прикрас рисовалась вся тягота службы. Всякий принятый коммунист предупреждался, что служба в танковых частях – это или смерть, или победа. Что придется иногда не спать по несколько ночей и атаковать по несколькораз в день. Вместе с тем внушалось, что танки ведут республику к победе и что танки решают исход любого боя. Что в танковых частях строгий порядок и дисциплина, и всю дисциплину в танковых частях устанавливают начальники танковых войск. За неисполнение приказа танкового начальника лица будут привлекаться к ответственности как враги республики».30

Результат такого набора можно признать двояким. С одной стороны, полностью снималась проблема кадров для школы и возникала возможность поддержания дисциплины в подразделениях партийными методами. Поддерживалась достаточно высокая степень сознательности танкистов. С другой стороны, контроль коммунистической партии над одним из самых боеспособных подразделений приводил к возникновению трений внутри республиканской коалиции, боязни усиления роли коммунистов у социалистов и анархистов. Но при этом надо признать, что принятый Павловым способ мобилизации был единственным рациональным решением возникшей проблемы.

В заключение темы школы хочется заметить, что подготовка молодых специалистов не останавливалась при выпуске из школы. Большое внимание уделяли плавному введению в бой и срабатыванию экипажей на поле боя. На первом этапе выпускников распределяли между русскими экипажами. Это давало им возможность доучиться приемам реального боя.31 Только после двух-трех активных атак выжившие испанцы признавались обстрелянными и зачислялись в испанские танковые роты, на которые в ходе капании переносилась все большая нагрузка.

Таким образом, можно говорить о постепенном улучшении качества подготовки танкистов, основанном на достаточно рациональной и здравой структуре школы. Имея большой опыт работы в советских учебных подразделениях, Павлов и другие постарались привнести в создаваемую школу их лучшие черты и в то же время не допустить тех недостатков, которые они видели на родине. Для них учебная школа в Арчене была шансом реализовать свой опыт с чистого листа.

Еще менее обоснованным выглядит мнение Стивена Залоги по поводу организации тыловой структуры танковой группировки. Понимая ее важность, советские специалисты постарались создать ее в первую очередь. Для этого они обладали хорошей основой – тыловой структурой испанской армии, и могли почти неограниченно черпать из последней профессиональные кадры для организации своего тыла. Была создана и постоянно развивалась система складов, промежуточных баз и транспортных подразделений, их связывающих. Возглавил тыловую службу полковник Поредас, бывший до этого начальником танковой школы в Арчене. Все наши специалисты отзывались о нем с величайшим уважением, говоря о его неутомимости, организаторских талантах и преданности делу республики.32 Здесь хочется процитировать докладную записку Д. Г. Павлова:

«Тыл работал следующим образом. Склады технические, горючего, огнеприпасов были в руках одного человека – испанца, и при нем наш советник Ушаков. Все было рассортировано, и всему имуществу велся ежедневный учет. Имея одного начальника, тем самым не создавалось ведомственной путаницы. Базы в Арчене и Мурсии имели задачу создать промежуточный склад Центрального фронта в Великаньяс под Мадридом. Сюда горючее и боеприпасы подавались по железной дороге, а потом подвозились на грузовиках. Технически главный склад питал склад в Алькале путем подвоза туда средств на машинах.

Главные склады снабжали все бронечасти южной армии. Они же питали Каталонию, если там работали танки. Промежуточный склад в Великаньяса питал непосредственно бригаду центрального фронта. Питание происходило через головной склад в Алькала, где постоянно находилось три комплекта боеприпасов и две заправки горючего. Кроме того, бригада имела по 4 боекомплекта. Подвоз из Алькала в Великаньяс производился автотранспортом. Иногда подвоз боеприпасов в бригаду происходил непосредственно из Великаньяса, если район боевых действий к промежуточному складу ближе, чем к Алькала. В этом случае на промежуточный склад дается указание удовлетворять заявки такой-то части. Промежуточный склад обо всех операциях и наличии запасов доносит ежедневно главному начальнику складов, который так же докладывается зам. комбригу полковнику Поредас. Последний делал заявки и следил за их выполнением у военного министра. Начальник тыла зам. комбрига полковник Поредас имел гараж 25–40 машин ЗИС-5, 15 мотоциклов. У всех начальников складов были легковые машины. Промежуточный склад имел двух мотоциклистов для связи и лейтенантов для проверки складской работы по поручению начальника тыла. Все главные склады размещены в прекрасно оборудованных гротах в горах. Стенки гротов зацементированы железобетонными дверями. К ним проложены отличные пути подъезда. Вентиляция и освещение электрические. Допуск в склады осуществляется определенных лиц по специальному документу, которых охрана хорошо знает в лицо. Для охраны складов в районе учебного центра была создана караульная рота 220 человек – гвардия. В роте каждый взвод имел свои объекты охраны. И весь состав обязан был знать в лицо тех, кто имеет право бывать на объектах. Состав роты был из коммунистов по специальному набору провинциального комитета. […] Всю систему снабжения возглавляли испанцы. Сначала при них были наши советники, потом и их снял. Каждый батальон снабжения имел свой аппарат, который подчинялся по специальным вопросам помощникам по хозчасти. Обязанность комбатов – докладывать мне о любом недочете в снабжении. Но недочетов не было, так как испанцы считали великим позором, если генерал задаст вопрос, почему не выдано что-либо бойцам».33

Уже отмеченное стремление наших специалистов преодолеть недостатки, характерные для РККА, отмечается и в системе снабжения личного персонала вещевым довольствием и продуктами питания. Так, не устанавливалось сроков носки обмундирования. Вещи выдавались по мере их износа и необходимости. Не было и норм пищевого довольствия. Каждый танкист брал с собой на задание, сколько ему хотелось. В рацион входили хлеб, консервы (мясные, овощные, рыбные), лук, фрукты, вино. Примерно получалось, что один танкист за день съедал от половины до килограмма хлеба, 300–450 грамм консервов, пять кружек кофе в термосах и пол-литра вина.«Натуральное виноградное вино является простой приправой к запиванию кухни, часто вместо воды или в смеси с водой. Характерно, что наши товарищи сперва налегли на вино, а затем все пошло нормально. Пьяных не было. Правда, были отдельные случаи, когда после 6–9 атак отдельные бойцы были настолько потрясены боем, что для успокоения нервов пили коньяк, затем, поделившись впечатлениями, мирно спали положенные 3–4 часа».34

Важной частью тылового обеспечения служит медицинская служба. На первоначальном этапе (ноябрь-декабрь 1936 года) за обилием других дел и малым количеством персонала организовать ее не представлялось возможным. Имелись только прикомандированные фельдшеры, которые отвечали за текущее состояние здоровья танкистов. Большая часть раненых забиралась в госпиталь санитарной службой пехотных частей. Они вывозились на машинах в госпиталь, где уже интересовались именем раненого – в том случае, если он мог его сказать. Это приводило к тому, что не умеющие объясниться по-испански советские танкисты исчезали с поля боя, и руководство некоторое время просто не знало, что с ними: убиты, ранены, пропали без вести или по-прежнему находятся на поле боя. Иногда был известен только город, в одном из госпиталей которого лежал раненый танкист.35

При этом наши специалисты неоднократно отмечали замечательную работу испанской санитарной службы первого края.

«Санитары, врачи и шофера испанской санитарной службы – подлинные герои. Для них нет страха, нет преград к вывозу раненых. Санитарные машины на моих глазах выезжали по дороге на 100–200 метров по направлению к противнику, и санитары хватали раненых и быстро увозили. […] Каждая рота имеет 6–7 носилок и санитаров по 2, по 3. Ротные санитары всегда находятся при своих людях. Во время наступления часть санитаров идет вместе с наступающими, а часть из-за ближайшего укрытия наблюдает, и как только кто бывает ранен, санитары тут же его забирали и уносили к себе в укрытие, где делалась первичная перевязка. Это происходит рядом с наступающей пехотой. Затем санитары уносят больного в тыл по дороге на 300–400 метров. Это там, где еще пули летят и снаряды рвутся. На Хараме и на 500 метров от своей передовой части. Здесь уже раненого кладут на машину и везут в ближайшую бригаду, дальше в бригадный госпиталь. На контрольном пункте кричат: „Везут столько-то человек". Дежурный врач ставит эту цифру. Пехотные бригады имеют свои госпитали и у попавших раненых выясняют фамилию во время лечения. Часто бывает, например, на стыке частей, что санитары везут их в другой госпиталь, а потом разбираются. Во время боя все раненые одинаковы – таков принцип. Каждый батальон имеет 1–2 санитарных машины. Бригада своих – 4–6 грузовых и 3–4 легковых, и, кроме того, используется спорный транспорт. Каждый боец имеет индивидуальный пакет».36

1.Г. Клотц. Уроки гражданской войны в Испании. М.: Воениздат 1938. С. 39–40. Вообще информация об использовании в Испании танков Т-28 всплывает иногда самым невероятным образом. Так в очень неплохой монографии «Stalin and the Spanish Civil War», написанной Даниэлем Ковальским (DanielKowalsky), несколько компилятивная, но вполне трезвая глава, посвященная советским танкам, дважды иллюстрируется фотографиями парада на Красной Площади, на которых изображены Т-28.
2.Гражданская война в Испании. Действия на Центральном фронте (октябрь 1936 – апрель 1937 года). М, 1937. В 2006 году работа переиздана в сборнике «Гвадалахара», выпущенном Санкт-Петербургским университетом. В дальнейшем ссылки даются на это издание.
3.С. И. Любарский. Некоторые оперативно-тактические выводы из опыта войны в Испании. М. 1939.
4.С. И. Любарский. Некоторые оперативно-тактические… С. 20–21.
5.Х. Томас. Гражданская война в Испании. 1931–1939. М., 2003.
6.Л. Вышельский. Мадрид 1936–1937 гг. М. 2003.
7.Мы – интернационалисты. Воспоминания советских добровольцев – участников национально-революционной войны в Испании. М., 1986; Ленинградцы в Испании. Л., 1989; Вместе с патриотами Испании: Воспоминания участников национально-революционной войны в Испании. Киев, 1986; Евгений Воробьев, Дмитрий Кочетков. Я не боюсь не быть. Документальная повесть о Герое Советского Союза Поле Армане. М., 1983; Э. Листер. Наша война (Из истории национальной войны испанского народа 1936–1939. М., 1969; Н. Н. Воронов. На службе военной. М. 1963; А. И. Родимцев. Под небом Испании. М., 1985.
8.Steven Y. Zaloga. Soviet Tank Operations in the Spanish Civil War // Journal of Slavic Military Studies 12:3 (Sep. 1999). P. 134–162.
9.Большинство авторов останавливаются на этом бое, потому что это был дебют советских танков в Испании. Уровень мифотворчества вокруг этого эпизода чрезвычайно велик. Каждый новый автор описывает произошедшее совершенно по-своему. Нет совпадений ни в одном эпизоде.
10.РГВА, ф. 31811, оп. 2, дд. 711–720.
11.А. А. Свечин. Безмолвный фронт // А. А. Свечин. Искусство вождения полка. М., 2005. С. 423–443.
12.Daniel Kowalsky. Stalin and the Spanish Civil War. 2006.
13.Steven Y. Zaloga. Soviet Tank Operations… P. 134.
14.РГВА, ф. 31811, оп. 2, д. 713, л. 17–32.
15.РГВА, ф. 31811, оп. 2, д. 712, л. 1-60.
16.Аналогичным было задание немецких танкистов из группы «Drohne», которые готовили кадры для танковых сил Франко.
17.Кривошеин Семен Моисеевич. С 1936 г. – полковник, с 1937 – комбриг, с 4.06.40 – генерал-майор, затем генерал-лейтенант танковых войск, герой Советского Союза. Родился 28.11.1899 в Воронеже. В РККА с 1918 г. Участник гражданской войны. С 07.1918 – боец 107-го пехотного полка. С 05.19 г. – красноармеец 12-го кавалерийского полка 12-й стрелковой дивизии. С 11.1919 военком эскадрона 34-го кавалерийского полка 6-й кавалерийской дивизии.
  С 04.1920 врем. военком и военком 31, 33, 34-го кавалерийских полков. С 09.1920 врем. военком 2-й кавалерийской бригады 6-й кавдивизии. С 11. 1920 инструктор политотдела 6-й кавдивизии.
  С 01.1921 заведующий разведкой 2-й кавбригады. С 07.1921 – для поручений в 1-й кавбригаде. С 05.1922 командир взвода, с 01.1923 командир эскадрона 32-го кавалерийского полка. С 10.1923 командир эскадрона 27-го кавалерийского полка 5-й кавдивизии. В 1926 г. окончил курсы командного состава в Новочеркасске. До 09.1928 продолжает командовать эскадроном, а затем слушатель ВАФ. В 1931 г. окончил академию. С 05.1931 начальник штаба 7-го механизированного полка 7-й кавалерийской дивизии. С 02.1933 помощник начальника 1-го отдела УММ РККА. Командир 6-го мехполка 6-й кавалерийской дивизии (05.1934–21.07.1937). С 21.07.37 командир 8-й механизированной (29-й легкотанковой) бригады. Участник освобождения Западной Белоруссии в сентябре-октябре 1939 г. и советско-финляндской войны. Командир 15-й моторизованной дивизии (9.05.1940-4.06. 1940). Командир 2-й танковой дивизии 3-го механизированного корпуса (4.06.1940-4.12.1940). Начальник АБТУ ПрибОВО (4.12.1940-11.03.1941). С апреля 1941 г. командир 25-го механизированного корпуса. С 10.10.1941 начальник управления боевой подготовки ГАБТУ РККА. С 02.1943 командир 3-го механизированного корпуса (впоследствии 8-го гвардейского). После ранения 10 февраля 1944 г. назначен командиром 1-го Красноградского механизированного корпуса. В этой должности до конца войны. С 07.1945 командир 1-й механизированной дивизии группы СОВГ. С 29.07.1946 начальник кафедры тактики ВАФ. С 14.03.1950 командующий БТиМВ ОдВО. 22.12.1951 отстранен от должности. С 02.1952 слушатель ВАК при ВВА Ворошилова. 4.05.1953 уволен в запас. Автор книг: «Сквозь бури», «Междубурье», «Чонгарцы», «Ратная быль». Умер 16.09.1978, похоронен в Москве. Информация взята с сайта http://mechcorps.rkka.ru.
18.Парийный псевдоним латышского революционера и советского танкиста Пауля Тылтыня. Арман (Тылтынь) Поль Матисович – капитан, с 1937 г. – майор, с 05.1941. – полковник. С июля 1926 по сентябрь 1928 г. учился в Московском пехотном училище. До октября 1930 г. – командир взвода 59-го сп ЛВО. Затем переведен в МВО командиром разведвзвода первой опытной мехбригады. В мае 1931 г. переведен в ЗакВО командиром автобронедивизиона. С декабря 1932 г. командир батальона в 5-й мбр в Борисове. С весны 1935 г. на аналогичной должности в 4-й мбр. Заслужил звание Героя Советского Союза (31.12.36). Арестован 2.02.1937 (?) по обвинению в шпионаже, дело прекращено 21.06.1939. С 09.1939 – слушатель Военной Академии им. Фрунзе. Окончив в мае 1941 г. академию, получил назначение в 51-ю тд (110-ю тд) заместителем командира. Командир 11-й тбр, подвижной группы 20-й армии, в декабре 1942 г. временно командовал 6-м танковым корпусом, с 12 марта 1943 г. – командующий БТиМВ 4-й армии Волховского фронта, с 6.08.1943 (по другим данным – с мая) командир 122-й тбр. Погиб 7.08.1943 у деревни Вороново, поднимая залегшую пехоту 165-й стрелковой дивизии. Информация взята с сайта http://mechcorps.rkka.ru.
19.Е. З. Воробьев, Д. И. Кочетков. Я не боюсь не быть: Докум. повесть о герое советского Советского Союза Поле Армане. М.: Политиздат, 1983. С. 54–55.
20.Пример – действия испанских экипажей в первой фазе Гвадалахарской операции. Командир танкового взвода Эрнесто Феррер 10 марта 1937 года подбил сначала четыре итальянские танкетки, а потом, обнаружив 20 танкеток, заправляющиеся ГСМ, уничтожил как танкетки, так и заправку с горючим. Продвигаясь дальше, он уничтожил 15 грузовиков, и, налетев на не успевшее опомниться противотанковое орудие, уничтожил и его. См. П. И. Самойлов. Гвадалахара. М.: Воениздат, 1940. С. 58–59. РГВА, ф. 31811, оп. 2, д. 714, л. 17.
21.РГВА, ф. 31811, оп. 2, д. 714, л. 17.
22.Там же.
23.РГВА, ф. 31811, оп. 2, д. 712, л. 45.
24.РГВА, ф. 31811, оп. 2, д. 714, л. 18.
25.Там же, л.19.
26.РГВА, ф. 31811, оп. 2, д. 712, л. 45–47.
27.РГВА, ф. 31811, оп. 2, д. 714, л. 16.
28.Там же.
29.К сожалению, эти данные только косвенные, точной картины нет. См. Е. З. Воробьев, Д. И. Кочетков. Я не боюсь не быть… С. 52–54.
30.РГВА, ф. 31811, оп. 2, д. 714, л. 16.
31.Там же, л. 19.
32.РГВА, ф. 31811, оп. 2, д. 714, лл. 20–23. Е. З. Воробьев, Д. И. Кочетков. Я не боюсь не быть… С. 48.
33.РГВА, ф. 31811, оп. 2, д. 714, лл. 23–24.
34.РГВА, ф. 31811, оп. 2, д. 714, л.
35.Е. З. Воробьев, Д. И. Кочетков. Я не боюсь не быть… С. 185.
36.РГВА, ф. 31811, оп. 2, д. 714, лл. 26–27.

Žanrid ja sildid

Vanusepiirang:
12+
Ilmumiskuupäev Litres'is:
06 veebruar 2010
Kirjutamise kuupäev:
2007
Objętość:
438 lk 47 illustratsiooni
ISBN:
978-5-699-20460-1
Allalaadimise formaat:
Tekst, helivorming on saadaval
Keskmine hinnang 2,5, põhineb 78 hinnangul
Tekst
Keskmine hinnang 4,7, põhineb 9 hinnangul
Tekst
Keskmine hinnang 4,7, põhineb 22 hinnangul
Audio
Keskmine hinnang 5, põhineb 1 hinnangul
Audio
Keskmine hinnang 0, põhineb 0 hinnangul