Loe raamatut: «Посланец Октагона»

НАСЛЕДИЕ БОГОВ:

Месть Триединого.

Сокровище Империи.

Оружие Аполлона.

Копье и кровь.

Посланец Октагона.

Кристиану Габлеру пришлось забыть о спокойной жизни. История, в которую он ввязался по собственной неосмотрительности, все не кончается и не кончается. Он противопоставил себя высшему кругу Ромы Юниона, стал беглецом, но не мог не вернуться, когда возникла угроза Империи. И вновь он, в недавнем прошлом рядовой боец Звездного флота, втянут в события, способные перекроить действительность. И эти жернова могут перемолоть и его самого…

Огромное прозрачное табло отсчитывало последние секунды.

Шесть… Пять… Четыре…

И тут все вокруг взорвалось и заревело. Такой рев могли бы издать собравшиеся в гигантский табун медведи, если бы медведи ходили табунами. На табло замерли красные цифры «04». За четыре секунды до конца матча «Сибирские медведи» забили третью шайбу в ворота приезжей «Томи» и вышли вперед. Вряд ли томичи успеют отыграться, а это значит, что овертайма не будет, и столичные «медведи» сохранят за собой верхнюю строчку в турнирной таблице чемпионата Сибирской России.

Вскочивший с кресла вместе с другими болельщиками плотный темноволосый мужчина в сиреневом свитере почти до колен улыбался, кричал и хлопал в ладоши, как и все, но было видно, что он не из фанатов. Пока пятерка «медведей» вскидывала клюшки и радостно обнималась на льду, он успел полуобернуться и бросить взгляд куда-то на верхние ряды сектора, заполненного ликующим народом. Ледовая арена «Тура» ходила ходуном, переполненная эмоциями тысяч любителей хоккея, отрешившихся от каждодневных дел и забот и живущих сейчас только этими победными мгновениями. Играть самому или наблюдать за игрой – есть ли на свете занятия более увлекательные?

Выше трибун стены хоккейного Колизея словно растворялись, не препятствуя проникновению света бледного зимнего дня. Небо над Турой было тщательно задрапировано сероватыми облаками, и из них время от времени, будто по чьему-то указанию, сыпались на столицу мелкие колючие снежинки. По заледеневшей спине реки неподалеку от арены сновали лыжники, а береговые откосы были усеяны катающейся на санках детворой. Городские кварталы, расчертив пространство между Нижней Тунгуской и Кочечумом, уходили к горизонту и там, на окраинах, не столько оттесняли вековую тайгу, сколько врастали в нее. Когда-то в этих краях свирепствовали морозы, но глобальное потепление сделало Сибирскую Россию вполне удобным местом для проживания. К тому же эти обширные территории избежали прямых ударов во время давней атомной войны – хотя очень многие из тех, кто уцелел тогда, поспешили покинуть Землю. Однако массовый исход с планеты все-таки не превратил ее в заброшенный уголок Виа Лактеа.¹ Земля продолжала жить.

Болельщики оставались на ногах до финальной сирены – все четыре секунды, в течение которых «Томь», несмотря на отчаянные усилия пятерки игроков, так и не смогла сравнять счет. Торжествующая песнь сирены вонзилась в ликующий гул трибун, обе команды отправились в раздевалки, и сектор начал опускаться. В своем движении он из наклонного превращался в горизонтальный, подобно ленте эскалатора, подбирающейся к нижней точке, и самые нетерпеливые болельщики уже шагали вдоль рядов кресел, чтобы побыстрее оказаться в просторном вестибюле ледовой арены. Мужчина в длинном сиреневом свитере тоже продвигался к выходу из сектора, краем глаза поглядывая на нужного ему человека. И уже оказавшись в вестибюле, в толпе, сумел поравняться с ним. Когда они, находясь плечом к плечу, сделали несколько шагов, мужчина в сиреневом свитере ощутил прикосновение чего-то маленького и твердого к своей опущенной правой руке. Он, не глядя, забрал из чужих пальцев предназначенный для него компакт с важными сведениями и зажал его в кулаке. И собрался сделать движение влево, чтобы, лавируя среди возбужденно гомонящих болельщиков, как можно быстрее оказаться подальше от информатора.

Но движение это сделать не успел. Кто-то сзади схватил его за правую руку, вывернул ее за спину, не давая возможности разжать кулак и избавиться от компакта. Заставил согнуться и негромко, но внятно произнес:

– Не дергаться, мистер Хейнен.

И он понял, что попался.

Информатора также держали двое крепких молодых мужчин, и болельщики обходили образовавшийся затор, и никто из них даже не пытался выяснить, что тут происходит. Впрочем, каждый знал: без очень веской причины никого не будут хватать у всех на виду – да и не на виду тоже.

«Все-таки вычислили, – опустошенно подумал Хейнен. – Но где же я мог проколоться? Да нет, не мог я проколоться! Или… Или это информатор постарался?…»

Глава 1. Возвращение

Монотонный шорох дождя навевал уныние, в дымчатых небесах не было места солнцу. Крис Габлер стоял, опустив руки, и смотрел на зеленую чащу, в которой исчезла Лили. Он все-таки сумел справиться с желанием догнать ее и продолжить разговор. Какой может быть разговор, если все уже сказано. Да и не догнал бы он риголку – босиком по дикому лесу много не набегаешь.

Но главным было другое. Ему – одиночке, покинувшему свою стаю, предстояло вернуться в нее. Он был просто обязан вернуться. Вопреки собственному желанию, подавив неприязнь и вообще забыв о своих чувствах. Потому что в общий дом ромсов² собирались вторгнуться чужаки, и он, Кристиан Габлер, боевая единица Империи, должен был предупредить грэндов.³ Невзирая на его личное отношение к ним.

Да и не вечно же ему скрываться, улепетывать от звезды к звезде, перебираться с планеты на планету! Разве это не унизительно? Пусть там, в Октагоне,⁴ решают, нужен ли он им или его следует убрать. Или просто оставить в покое.

В любом случае, он должен был действовать. В конце концов, сам полез в эту историю – и не нужно тут пенять на Эрика Янкера! – так хлебай теперь полной ложкой собственноручно состряпанное варево. Никуда от этого не деться, хочешь ты этого или нет.

Но в глубине души он все-таки надеялся, что выплывет, и жизнь повернется новой гранью – гораздо более привлекательной, чем нынешняя. Таково уж свойство любого разумного существа – всегда надеяться на лучшее. Даже если для надежды нет никаких оснований.

Габлер бросил последний взгляд на лес, поглотивший риголку Лили Акимжанов, и коротко вздохнул. Повернулся к нему спиной и побрел к реке, вытаскивая из кармана унидеск. Уселся на мокрую траву под кустом и, сосредоточенно покусывая губу, принялся сочинять мейл Шацкому.

«Наблюдатель сообщил мне, – начал он без приветствия, – что Соседи переселяются сюда. Я по-прежнему на Роузе. Если надумаешь как-то использовать меня – я готов».

Габлер подумал немного, рассеянно глядя на серую воду, рябую от нескончаемо лупящих по ней капель дождя, и приписал:

«Но мое отношение к вам не изменилось».

Подумал еще – и убрал последнюю фразу.

Отправив мейл, Крис поискал по унидеску ближайший населенный пункт с таксопарком и сделал заказ. Минут пять занимался тем, что растирал стопы – без обуви, да еще и при такой погоде, им было очень неуютно, а потом уткнулся лбом в собственные руки, которые он положил на поднятые колени, и замер под кустом. Он чувствовал себя вялым, его клонило в сон – это продолжало сказываться длительное применение экстры. Скорого прибытия аэротакси, учитывая расстояние, ожидать не приходилось, и можно было бы подремать.

Если бы не зудящие в голове мысли. О чужаках. О Лили. О палатинцах. О себе.

Чтобы отвлечься от этой пригоршни заноз, Габлер постарался переключиться на другое.

Вот ведь как получается, расслабленно думал он. Мы принимаем многие вещи как должное, а ведь когда-то они казались бы чудесами. Сидишь в дремучем лесу – и можешь вызвать такси из далекой дали. И послать мейл вообще к другой звезде! Граната как-то говорил, что предки считали будущее царством кнопок: нажал, мол, ту или другую – и достиг нужного результата. И во что с такими кнопками превратились бы люди? В лежачие куски мяса и жира? И еще Граната говорил, что, по представлению тех же предков, новые прекрасные времена будут просто заполонены роботами. И опять же, каким стал бы в таком случае человек? И чем занимался бы? Творчеством? Ага, как же! Жрал бы да спал – вот чем бы он занимался. Плюс, разумеется, любовные утехи. Да, есть сейчас и кнопки, и роботов хватает – но в меру. И мы отнюдь не забыли, что такое ходить… бегать… стрелять… нарушать свои обещания… убивать…

Усеянный разноцветными кнопками огромный робот с тремя лицами Беллизона навис над ним и сказал надтреснутым негромким голосом:

– Мистер, с тобой все в порядке?

Габлер открыл глаза. Робот не пропал, но стал гораздо меньше ростом, и на его длинном, цвета травы плаще с камуфляжными пятнами и поднятым капюшоном не было никаких кнопок. И вообще, над ним склонялся вовсе не робот, а пожилой мужчина с негустой рыжеватой бородкой, похожим на перевернутый треугольник лицом и характерными для риголов узкими крыльями тонкого носа. За спиной мужчины виднелась чуть вылезшая на прибрежный песок лодка – серая, с невысокими бортами и веслами вместо обычной коробки двигателя. В кормовой части лодки лежал какой-то груз, покрытый непрозрачной пленкой.

– Все нормально, мистер, – не сразу ответил Габлер, машинально отмечая, что вялости в теле поубавилось. И, перехватив взгляд ригола, добавил: – А что босиком – не обращай внимания. Так уж получилось.

Незнакомец недоуменно молчал, продолжая стоять, согнувшись и упираясь ладонями в колени, и Крис решил рассказать побольше, чтобы у того не осталось вопросов. Скорее всего, этот мужчина был жителем лесного поселка, куда ушла Лили.

– Так уж получилось, – повторил он и зябко повел плечами. Свитер хоть и не промок, однако и не согревал. – Провожал из Нихрата знакомую девушку, разулся по дороге, так было надо – и вот… – Крис развел руками. – А дальше она уже без меня пошла в ваш поселок. Ты ведь из поселка?

– Девушку провожал? – прищурился ригол.

– Ну да, – кивнул Габлер. – Девушку. Лили. Может, знаешь такую? Работала в Грэнд Роме.

Бородач медленно выпрямился, упер руки в бока и продребезжал с таким напыщенным видом, словно сообщал новость вселенского значения:

– А как же, я ее помню еще совсем маленькой! Лили, да! Родители часто привозили, у нее же мать из нашего поселка. – Он убрал с лица величавость, опустил руки, опять пригнулся к Габлеру и озабоченно спросил: – Но почему ты сказал – работала? Она что – ушла из Октагона? Или ее… э-э… – Ригол замялся.

– Да я, собственно, не в курсе, мы редко общаемся. – Крис выбрался из-под куста и поднялся на ноги. – То есть знаю, что работала, а как сейчас – понятия не имею. Мы на эту тему не говорили.

– Мы обувь по дороге теряли, – тонко усмехнулся рыжебородый и вновь подбоченился. – Лили – наша общая гордость! Как ты думаешь, мистер, много ли риголов работает в Октагоне?

– Не знаю, но догадываюсь, – вернул усмешку Габлер.

– Она же с детства способная была до ужаса! – не слушая его, воскликнул бородач. – И вот, пожалуйста – бесценный специалист по защитным системам! Это еще тогда, в ее-то годы! И после учебы – прямиком в Октагон! Не куда-нибудь, а в Октагон, понимаешь, мистер? И это при том, что отношение к нам, риголам, сам знаешь какое. – Он помолчал, посопел и с тяжелым вздохом добавил: – Жаль, что ее отец не дожил…

– А что с отцом? – спросил Габлер. Ему действительно было интересно.

– Известно что, – опять вздохнул ригол. – Ушел и не вернулся.

– Куда ушел?

Бородач исподлобья взглянул на Габлера, и тому вспомнились слова Лили Акимжанов: «Мои соплеменники не вступали в открытую борьбу – они совершали диверсии и были неуловимы». Значит, не все были так уж неуловимы. Далеко не все. И она это, конечно же, знала, но решила приукрасить то, что было в действительности. Легенда о неуловимых мстителях… А эти диверсанты просто-напросто погибали, наткнувшись на защитные системы объектов. Не тогда ли возникло у нее желание заняться изучением и, возможно, разработкой таких систем? Досконально разобраться во всех этих делах, нащупать слабые места… И в конечном счете лишить Императора Копья Судьбы.

Диверсанты доставляли имперцам немало проблем, и немудрено, что на риголов обрушился страшный карающий удар. Да, это было жестоко, очень жестоко, но у имперцев имелись все основания для подобных действий… Хотя… Каратели выбрали самый простой путь, а ведь нужно было попробовать договориться. Впрочем, может быть, и пробовали, но ничего из этого не получилось…

– Так Лили сюда в отпуск? – нарушил затянувшееся молчание ригол. – А почему родичам не сообщила? Встретили бы как положено.

– Не знаю, – мотнул головой Крис. – Вы ее там, в поселке своем, порасспрашивайте. А мы с ней такие разговоры не вели. У нас были другие разговоры.

– Понятно, – протяжно сказал бородач, оглянулся на лодку и вновь повернулся к Габлеру. – Неужели от самого Нихрата пешком шли?

– И пешком тоже, – ответил Габлер. – А назад такси вызвал. Вот, сижу, дожидаюсь.

– Ну, тогда ладно, – подвел итог соплеменник Лили. – А я уж думал – случилось что. Удачно долететь.

Он развернулся и какой-то особой крадущейся походкой направился к лодке. И уже отчалив от берега и продолжая неторопливо, но с усилием работать веслами, крикнул сквозь громкий шорох неугомонного дождя:

– Не задерживайся здесь, парень! Не надо!

Что это было – совет или угроза?

Крис проводил взглядом ушедшую вверх по течению лодку и начал прыгать, чтобы согреться. Он прыгал и прыгал, и энергично махал руками, а в голове в такт этим прыжкам колотилось:

«Чужаки… Чужаки… Чужаки…»

Солтио Шацкий на посланный мейл пока никак не реагировал. Еще не прочитал? Или прочитал – и теперь прикидывает, как поступить с этим негодяем Габлером? Советуется? Или они там, в Октагоне, заняты более важными делами – если чужаки уже здесь, в Вилке?

Габлер перестал прыгать и вновь уселся на мокрую траву. Надо было действовать, а приходилось торчать тут, у какой-то реки, на землях каких-то риголов…

– Блип! – с досадой сказал он и плюнул в дождь.

И почти тут же в кармане засигналил унидеск, словно возмущаясь дурными манерами бывшего файтера.⁵

Шацкий, копируя Криса, тоже не рассыпался в любезностях. Его мейл был сух и деловит:

«Тебя доставят в Октагон. Жди коннекта от местных твинсеров. Началось».

Габлер перечитал эти короткие фразы несколько раз. Последняя была совершенно понятна и вызывала озноб: чужаки уже появились в Виа Лактеа. А вот первую можно было понимать двояко. То ли его собирались использовать в установлении контакта с Соседями, то ли намеревались отплатить за все, что он, Кристиан Габлер, устроил палатинцам.

«Нет, я им нужен, – сказал он себе. – Живым и здоровым. Во всяком случае, пока – нужен».

Крис задумчиво побродил по берегу. Остановился и обвел взглядом беспросветное небо.

«Где же это такси, блип?! Пешком ковыляет, что ли?»

Ответом на эти невысказанные вопросы стал слабый приближающийся гул, который вплелся в шум дождя. Через две-три секунды из-за верхушек деревьев выскочил желтый уникар с синим пояском. Сбросил скорость, повис в воздухе над рекой – пайлот оценивал обстановку – и мягко опустился у самого берега, на то место, которое недавно занимала лодка ригола.⁶

В салоне аэротакси было сухо и тепло, и Габлер, сообщив пайлоту, что намерен лететь в космопорт, с удовольствием развалился в кресле. И подумал, что нужно будет присесть у ближайшего шопа и купить обувь – не являться же в космопорт босиком. Да и бельем не мешало бы обзавестись, потому что его трусы и майка остались в квартире Лили. И сменить одежду – хоть свитер и джинсы не промокли и не испачкались, но все-таки побывали в канализации. И хорошо бы еще помыться – Габлер намеревался проделать это в космопорте.

«Если прямо на стоянке не возьмут под стражу», – тут же мелькнула неприятная мысль.

А такое вполне могло случиться. Доставят в Октагон с конвоем, а то мало ли что еще вздумает учудить этот неуправляемый Габлер…

Он смотрел вниз, на уползающий за горизонт лесной массив, и в голове у него вдруг зазвучала песня, которую когда-то напевал Гамлет Мхитарян, побренькивая на гитаре:

 
А ты уникар, уходящий в полет,
В сердце своем сбереги.
Вновь под брюхом машины о чем-то поет
Зеленое море тайги…
 

Но вскоре эту песню заглушил сигнал унидеска. Лицо мужчины, появившееся в озе – объемной зоне аппарата, – было Крису незнакомо. Впрочем, судя по характерному жесткому взгляду и особой, всегда узнаваемой сосредоточенности, мужчина относился к местным силовикам.

– Твинс,⁷ майор Вилбек, – сухо представился мужчина, подтвердив предположение Криса. – Мистер Габлер?

– Да, он самый.

– Мне поручено работать с тобой. Где ты сейчас находишься?

– Лечу на такси в Роузию, в космопорт, – сообщил Габлер, отметив двусмысленность первой фразы майора.

Короткий писк, донесшийся с панели управления и ни о чем не поведавший бы обычному пассажиру, дал понять бывшему файтеру и твинсеру, что такси взяли под контроль.

– Мы тебя встретим, – так же сухо сказал Вилбек.

– Понял, – кивнул Габлер. – Только я тормозну по дороге. Одежду нужно прикупить и обувь. Это я к сведению, чтобы не переживали.

Майор сузил глаза, словно почувствовал какой-то подвох, но этим дело и закончилось.

– Хорошо, – сказал он. – До встречи.

Лицо Вилбека исчезло из озы. Но теперь Крис почти физически ощущал, как опутала его невидимая сеть чужого пристального внимания.

Он запоздало подумал о том, что, дав знать о себе Шацкому, мог подставить под удар Лили – и мысленно выругался. Но призвал себя к спокойствию, немного поразмыслил и сделал вывод: вряд ли силовики предпримут облаву в этих чащобах. Они же понимают, что за шесть суток Лили Акимжанов могла уже очутиться на другом краю Виа Лактеа. Тем не менее холодный пот его все-таки пробил и голову заполнили неприятные мысли.

Он вновь вынул из кармана унидеск, чтобы посоветовать Лили быть начеку. Но риголка на вызов не отвечала – и вряд ли потому, что забыла где-то свой аппарат. Лили Акимжанов не хотела больше общаться с ним, Кристианом Габлером, не пожелавшим остаться с ней и бороться вместе с ней. Им было не по пути. И от такого ее поведения на душе у него стало еще тяжелей.

«А возьму-ка я в шопе еще и коньячка, – решил Габлер. – Грамм пятьдесят мне не помешает. Или даже семьдесят пять».

…Коньяк действительно не помешал. И даже более того – помог. К тому моменту, когда такси опустилось на стоянку у космопорта, натяжение невидимых струн где-то в глубине сознания стало значительно слабее, и мысли уже не носились гурьбой, цепляясь друг за друга и толкаясь локтями. Теперь на ногах у Габлера вновь были легкие мокасины. С одеждой он не стал ничего выдумывать – кроме трусов и майки, приобрел джинсы все того же синего цвета, а свитер выбрал чуть ли не глядя: просторный, темно-зеленый, с двумя глубокими карманами по бокам. Туда и перекочевали футляр с документами, унидеск и мраморная фигурка единорога.

Майора Вилбека он заметил и узнал еще до посадки. Компанию майору составляли двое неуловимо похожих друг на друга молодых мужчин. Эта троица, одетая как обычные сивилы,⁸ стояла у входа на стоянку и тут же двинулась к приземлившемуся такси. Здесь, в дистрикте Роузия, тоже было пасмурно, но хоть с неба не лило. Когда Габлер вышел из уникара, сунув в карман плоскую бутылочку с остатками коньяка, майор уже приблизился и, даже не намекая на рукопожатие, коротко сказал:

– Прошу за мной.

Вилбек направился к прямоугольному зданию космопорта – оно было спроектировано без особой фантазии и вызывало у Габлера ассоциации с огромной казармой. Крис последовал за майором, а пара других твинсеров пристроилась сзади. И на почетный эскорт это не очень походило.

«Хотя им вряд ли обрисовали, что я за фрукт, – подумал Крис. – Приказали встретить и сопроводить – и все дела. Именно это имел в виду Вилбек, когда говорил, что ему поручено работать со мной. Не работать со мной, а приглядывать за мной, так будет точнее».

Они вошли в малолюдный зал, пересекли его и углубились в служебный коридор. Сообразив, что коридор ведет прямиком к летному полю, Габлер произнес в спину Вилбеку:

– Мне бы душ принять…

– Это уже на Вери Роме, – не оборачиваясь и не сбавляя шага, отреагировал майор.

Такие слова были вполне ожидаемы, и Габлер мысленно постучал себя кулаком по лбу: не стоило вообще открывать рот. Иди куда ведут и помалкивай. В конце концов, сам напросился…

У выхода из псевдоказармы стоял обычный вместительный бас – длинная желтая коробка для перевозки пассажиров. Он и доставил всю четверку к возвышавшемуся над стартовой площадкой космическому судну. Это была либурна.⁹ Готовая к полету, судя по уже выдвинутому из корпуса телескопическому рассекателю. Очертания этих десантных кораблей всегда напоминали Габлеру мультяшную черепаху, мотающуюся с планеты на планету в поисках золотой ложки, которую утащил у нее коварный зеленобородый рыболов. Однако и скорость, и маневренность у либурн, в отличие от черепах, были вполне приличными. Для него, Кристиана Габлера, выделили корабль Стафла… вероятно, из здешнего легиона «Вертумн» – значит, Шацкому пришлось подключить военных, чтобы обеспечить переброску нужного ему лица на Вери Рому. Точнее, к здешнему сабу¹⁰ – никакой либурне не хватило бы запаса хода, чтобы добраться отсюда до центральной планеты Ромы Юниона. В отличие от брига особого отряда Твинса, уж он-то быстро доставил бы на Вери Рому. Но черного корабля столичного Осота тут не было – видимо, он выполнял другую задачу. Например, устремился туда, где появились Соседи… А где же космический транспорт местного особого отряда? Тоже ушел в систему Юпитера? Или на ремонте?

«Да какая, блип, разница? – мысленно одернул себя Крис. – Что дали, на том и полетишь…»

Бортовой люк открылся, как только твинсеры и Габлер вышли из баса, но в коридоре либурны, как мимоходом отметил Крис, их не встретил никто из членов экипажа. Экипаж занимался своими делами, предоставив твинсерам заниматься своими. Чувствительный нос Габлера сразу уловил слабый запах – так пахло в файтерских казармах. Нельзя сказать, что неприятно, но специфически. Хотя, возможно, этот запах его носу только почудился.

– Проходи, мистер Габлер, – сделал приглашающий жест майор Вилбек, открыв дверь каюты командного состава.

Он посторонился, и Крис шагнул в каюту. На либурнах ему летать приходилось, но только в общем отсеке, вместе с другими файтерами – во время учений как в легионе «Фавн», так и в легионе «Минерва». И теперь он увидел, что каюта отцов-командиров, освещенная неяркими потолочными светильниками, мало чем отличается от места расположения десантников. Два двухъярусных ложа по обеим сторонам от двери, откидной стол с откидными же лавками, встроенные в переборки шкафы – вот и вся незатейливая меблировка. И то сказать – не для круизов было предназначено это судно, но для переброски файтеров в горячие точки, а роскошь файтерам, как известно, ни к чему. Роскошь – это у сивилов. Собственно, практически вся либурна представляла собой силовую установку и общий отсек. Ну и рубка управления да пара-тройка кают в придачу.

– Занимай любое место, – добавил майор, пропуская в каюту обоих своих подчиненных. Сам он входить не спешил. – Туалет вон там, – повел он рукой вглубь коридора.

– Знаю, – коротко сказал Габлер и уселся на нижнее ложе справа от входа.

– Сухпай на полке, – сообщил майор.

– Сухпай – это хорошо! – Крис повернулся, отодвинул панель, расположенную в переборке, под верхним ярусом ложа, и извлек знакомый серый пакет с изображением аквилы¹¹ – эмблемы Стафла. Правда, тут грозная птица была не пурпурно-золотой, как на служебном файтерском комбинезоне, а тоже серой. К своему удовольствию, он отметил, что на полке лежат еще несколько таких же пакетов. – Не знаю, как вы, а я пожевать не против!

– Вот и жуй, – бесстрастно кивнул Вилбек.

Габлер проворно открыл пакет и захрустел галетой, закусывая ее аппетитно пахнущими кубиками консервов и не забывая бросать в рот крупные, очень питательные зерна фугао. Экстра отняла у него немало сил, и еда была сейчас как нельзя более кстати. Хотя он по пути к Роузии и накупил, кроме одежды и обуви, всякой съестной всячины и уже управился с ней, но оказалось, что этого недостаточно. Майор исчез из дверного проема – наверное, отправился в рубку или в тот самый туалет. Один из оставшихся в каюте твинсеров забрался на верхний ярус ложа, которое находилось напротив Габлера. Другой отцепил от переборки стол и лавку, сел, достал унидеск и принялся что-то там рассматривать. В разговоры с Габлером твинсеры явно вступать не собирались, и у Криса тоже не было такого желания. Даже занятый поглощением сухпайка, он не мог отвлечься от мыслей о чужаках. И мысли эти были тревожными.

«А что, если они и на самом деле собираются просто мирно жить по соседству? – попытался утешить он себя. – Помогать нам…»

Но утешиться не получалось. Сильный всегда подчиняет себе слабого. И использует этого слабого в своих интересах. Или уничтожает, чтобы не путался под ногами. Да, в Роме Юнионе все обстоит по-другому – никто не истребляет автохтонов… Не истребляет? А как поступили с риголами? А как насчет Гемеры? А некие разборки Стафла с болвейцами на Астрее, о которых упоминал файтер из легиона «Солнце» на борту каботажника «Петр Великий»? Возможно, были и есть и другие случаи, только он, Габлер, об этом не знает. Медиары в ньюзах о таком не сообщают – не положено им о таком сообщать.

Он перестал работать челюстями и окинул каюту взглядом. Сидящий за столом твинсер по-прежнему не отрывался от унидеска. Его коллега, по примеру Криса, достал из стенного шкафчика сухой паек, но приступать к еде не спешил – перебирал содержимое пакета и со всех сторон рассматривал каждый компонент. Видно, не приходилось еще пробовать файтерскую еду твинсеру-аристократу.

– Минуты через три стартуем, – деловито сообщил вошедший в каюту майор Вилбек.

Он шагнул к ложу напротив Габлера, сел и принялся сосредоточенно регулировать изголовье, опуская его чуть ли не параллельно полу. Подчиненный Вилбека покинул облюбованное место за столом и, не выпуская унидеск из руки, забрался на ложе над головой Криса.

– Значит, сейчас немного потрясет, – сказал Габлер и потянулся за вторым пакетом.

– А квенчер?¹² – взглянул на него Вилбек.

– И с квенчером потрясет, – ответил Габлер. – Летали – знаем. А без него и зубы покрошились бы.

Никто его сообщение не прокомментировал.

«И что же это им про меня наговорили? – подумал Габлер. – Или манера у них такая? А может, им сказали, что я из Октагона – вот и стараются продемонстрировать, какие они все из себя деловые? Хотя с грэндом они были бы поделикатнее, наверное…»

Он тоже подрегулировал изголовье и лег на спину, продолжая жевать. Откуда-то снизу, из-под пола, просочился в каюту легкий гул. А потом действительно затрясло – но не причиняя особых неудобств организму. Да и ложе было мягким и пружинистым. Тряска продолжалась недолго, и когда она прекратилась – а это означало, что либурна выскочила в космос, – Габлер подложил руки под голову и закрыл глаза. Теперь можно было доспать за прошедшую ночь, которая оказалась на редкость, мягко говоря, неспокойной…

Вопреки обыкновению, погружение в сон давалось ему с трудом. Крис то и дело выныривал из водоворотов смутных полуобразов, непонятно что означающих, и вновь его затягивало в эти водовороты. Наконец он перестал мысленно отбиваться от тревожных видений и опустился на дно. Там царила темнота, там не было и намека на какое-либо движение или проблеск, не говоря уже о целых картинах, и Габлер наконец полностью перестал осознавать собственную личность.

И все-таки темнота оказалась коварной. Выждав немного, она исторгла из себя некое бледное пятно, тоже застывшее у самого дна, но почти мгновенно показавшее свою готовность к метаморфозам. Это было уже не пятно, а вполне узнаваемая фигура, хоть и с расплывчатыми очертаниями. Тело. Обнаженное женское тело. Женщина лежала на спине, ее руки были вытянуты вдоль туловища, открытыми ладонями вверх, и в этом чудилось что-то не совсем естественное, порождающее отголоски беспокойства. И было похоже, что она находится под слоем мутноватого льда, не позволяющего различить детали. Но вот ледяная поверхность начала протаивать над головой женщины, и стало видно ее лицо. Это была Анизателла. Низа. Лицо беллизонки походило на маску – застывшее, холодное, отчужденное, с плотно сомкнутыми губами и закрытыми глазами. Но веки ее подрагивали – или это просто казалось из-за движения истончающегося льда?

Низа…

Эта мысль позволила Габлеру вновь обрести свое «я». Он рванулся туда, под лед… и проснулся от собственного рывка. Повернулся на бок и с горечью подумал о том, что Низа уже не вернется. Никогда. Слишком далеко ее унесло в круги пустот… Слишком далеко…

Низа…

Внезапно его обожгла еще одна мысль, и он открыл глаза и невидящим взглядом уставился в переборку. Выходило так, что уничтожив Копье и погибнув при этом, беллизонская жрица дала возможность чужакам заявиться в Виа Лактеа. Копье их сдерживало, а теперь его не было…

Он стиснул зубы и скорчился на ложе, стараясь заглушить тоскливое гнетущее чувство и остановить падение в бездну.

…Все произошло так, как Габлер и предполагал. Роузианские твинсеры сопроводили его только до здешнего саба, а там Криса уже поджидала другая либурна – одна из тех, какими располагал столичный легион «Юпитер». Именно она и должна была, нырнув в саб, доставить бывшего файтера на Вери Рому.

Неподалеку от саба либурны состыковались, и Крис перешел на борт лонга¹³ «юпитерианцев». И первым, кого он увидел, шагнув из шлюзовой камеры в коридор, был Юрген Роймер. А за спиной командира особого отряда Твинса стояли плечистый Настя Голичич и веснушчатый Арпад Медьеши. Все трое были в обычных серых комбинезонах твинсеров, но без оружия. Габлер замер на полушаге, лихорадочно соображая, чем обернется для него эта встреча. Он сразу вспомнил разговор с Шацким после нападения на столичную клинику, окончившегося вызволением Низы. «Плоховато подготовились, – сказал тогда грэнд. – Слабенько для твинсера, Роймеру за тебя стыдно». Выходит, Роймеру было известно, что он, Кристиан Габлер, участвовал в нападении вместе с веронцами и служителями триединого Беллизона. И какой отсюда можно было сделать вывод? Эту троицу прислали, чтобы арестовать негодяя, пошедшего против грэндов? Однако, в отличие от роузианских твинсеров, коллеги по Осоту глядели на него вполне доброжелательно. Или просто прикидывались?

Габлер стоял и молчал, не зная, как себя вести.