Но это не означает, что эксперимент идёт к концу.
Надо бы теперь, пройтись по прошлым местам,
Вздохнуть воздух, ощутить канувшие в лета года.
Интересно, как же живут, в живую люди там,
И посмотреть в историю, что унесло вода.
Трофим Игнатьевич, к двери на выход потянулся,
Дверь не поддалась, заклинившая оказалась вдруг.
Много раз пробовал, безрезультатно, он оглянулся,
Приборы, и закрытая наглухо капсула, вокруг.
Машина времени, между деревьев появилась,
Втиснулась плотно, что ни туда, что ни сюда не сдвинуть.
Дверь упёрлась в ствол, поэтому не открылась,
На пороге такого открытия, не хотелось сгинуть.
Обратно, как ни странно, вернуться не получилось,
Деревья сломали антенну, и согнули радар.
Такое, неудачное стечение обстоятельств, случилось,
Видно само мироздание, нанесло этот удар.
Трофим Игнатьевич, пытался исправить положение,
Бесполезно, снял халат, разорвал на себе сукно.
Почувствовал, запас кислорода, пошло на снижение,
Он с отчаяньем, царапал, маленькое окно.
Лесные братья и груз
Жизнь лесных братьев, весела и беспечна,
Но есть минус, она опасна и не вечна.
Всегда отыщутся приключения, на известное место.
Лес они считают, своим родным домом,
И не позволяют о нём, говорить дурным тоном,
Иначе замесят этих людей, как повар тесто.
Через лес проходят, много важных дорог,
Если вы станете их целью, помоги вам бог,
Чуть ли не все тропы и проходы, знают назубок.
Отлично маскируются, делая неожиданные засады,
А после нападения, импровизируют весёлые парада,
Любые места найдут, как будто их ведёт клубок.
До лесных братьев, донесли информацию тут,
В лес зашла колонна, с важным грузом идут,
Хорошо охраняется, надо подумать нападать или нет.
Все единодушно проголосовали, рискнуть своим пузом,
Очень хотелось завладеть, таким важным грузом,
И ощутить адреналин, во взятии королевских монет.
Деревья со стоном упали, наперерез колонны,
От впереди идущей охраны, послышались стоны,
Стрелы и камни, обрушились смертельным дождём.
Поначалу защитники стояли, подобно стене,
Но удача и упорство, было явно не на их стороне,
Как снег таяла их оборона, и утекала ручьём.
Лесные братья смотрели, удивлёнными глазами,
Это был большой сундук, обмотанный цепями,
Никогда такая добыча, им в жизни не попадалась.
Разом налегли, груз от лишнего взгляда убрали,
Очень долго, безрезультатно, этот сундук вскрывали,
Не одна из предпринятых попыток, успехом не увенчалась.
Руки, лесные братья не собирались опускать,
Разными способами, пытались сундук открывать,
Упорство, и один за другим поддались замки.
Вот долгожданное событие, крышку подняли,
Но улыбки с их лиц, как по команде сняли,
Факел осветил, бледное лицо и торчащие клыки.
Лесные братья, растерянными у сундука стояли,
А потом пустились наутёк, жизни свои спасали,
Вампир размял шею, пальцы, и открыл заспанные очи.
Стал вставать, на края руки опираясь положил,
Но один смельчак, ему голову камнем размозжил,
Приговаривая: «Спи нечисть вечным сном, спокойной ночи!».
Кто ты?
Всё чаще во снах,
Ты приходишь ко мне.
В этих глазах
Опасность вижу извне.
Кто ты такая,
Из какого мира пришла.
Как ты меня,
Средь миллионов нашла.
Уходи прочь,
Оставь в покое меня,
Мне голову не морочь,
Не хочу тебя я.
Хватит манить,
Мне твой мир не понять.
Дай мне пожить,
И нормально поспать.
Силы мои,
Ты все забираешь.
Гнилые руки свои,
С усердием тянешь.
Туже и сильней,
Затягивается аркан.
Я стал слабей,
Я попал в капкан.
Опять пришла,
Глаза горят огнём.
Меня нашла,
Теперь я в мире твоём.
Вот такое дело,
И пустой дом.
Уснуло тело,
Клиническим сном.
Круги на воде
Том и его друг сплавлялись по реке,
На самодельном небольшом плоту.
Ветки пальм, как вёсла держали в руке,
Не обращали взор, на окружающею красоту.
На плоту стояла деревянная бочка,
На дне которой, лежали золотые слитки.
Удачно прошла их авантюрная заморочка,
Но надежды были, очень и очень хлипки.
Раны и царапины напоминали о деле,
Пятна крови, темнели по всей одежде.
Двое товарищей давненько ничего не ели,
До нужной точке, надо добраться прежде.
Течение реки их легко несло вперёд,
Они изредка, гребли пальмовыми ветками.
Каждый по половине, из бочки заберёт,
Золотые слитки с государственными метками.
Том лежал, раскинув уставшие ноги,
А его друг сидел, облокотившись на бочку.
Очень удобны и хороши речные дороги,
Есть, зато время, заштопать сорочку.
Кое-где деревья спускались к реке,
Да так близко, что свисали над водой.
Тогда мушкет мгновенно, сжимался в руке,
И на прицел попадался, абсолютно любой.
Том перебирал, то и дело свой амулет,
Чуть ли не до блеска, его отполировал.
Река несёт, конца и края ей нет,
А друг в уме, слитки сортировал.
-«Как они блестят, ей богу не могу устоять,
Не зря говорят, что настоящий магнит.
Я готов полжизни своей обменять,
Ведь есть кто-то там, кто нас хранит».
Том согласился и стукнул друга по плечу,
Они вместе засмеялись и пожали руки.
–«А я жену и большой дом хочу…..».
Но его перебили, из леса донеслись звуки.
Дуг немного привстал, посмотреть туда,
Но тут же упал, в глазу была стрела.
Проворонили, нежданно пришла беда,
Том прыгнул в бочку, эх была, не была.
В бочке, головою вниз, Том приземлился,
Щека упёрлась в золотые слитки.
В таком неудобном положении, он очутился,
Отпечатались на коже, номер и вес плитки.
Ноги едва скрылись, за верхнем обручем,
Только носы обуви немного торчали.
Себе он, не мог помочь не чем,
А с берега, угрозы и проклятья кричали.
Одна из стрел, в щель бочки влетела,
Ногу Тома, насквозь пробила и застряла.
Получилось так, бут-то игла ткань продела,
Стенку бочки и ногу собою сковала.
Картина с берега наблюдалась не хилой,
Адская боль, пронзила иглами тело.
Том дёрнулся резко, да с такой силой!
Что бочка качнулась, и с ним в воду слетела.
Переворачиваясь, слитки ударили по голове,
Том отключился, и на стреле ногой повис.
Мгновение, и он в бочке оказался на дне,
Тяжёлое золото, утащила его в низ.
Плот уносило по течению выше,
У друга на лице, удивлённые черты образовались.
В лесу, откуда стреляли, стало тише,
А на том месте, лишь круги на воде оставались.
Колодец и дед
Колодец манил воды испить,
Сбоку от дороги он стоял.
Даже было во что налить,
Дед на верёвку ведро привязал.
Рядом же он, на лавке сидел,
С неуклюжей седой бородой.
Алычу вкусную из миски ел,
Запивая колодезной водой.
Путники мимо всегда проходили,
Останавливались воды попить.
Свободное время находили,
В тени от солнца побыть.
Держа мешочек в руках,
Дед ко всем подходил.
Задор звучал в его словах,
Подмигивал и звонко говорил:
-«Далеко ли путь держите свой?
Поди утомились идти?
Киньте в мешочек золотой,
И можете попить пойти».
Несколько косточек дед обронил,
Их ногой, в землю обронил.
Ближе поднёс, мешочек открыл,
Глазом намекнул, заявил:
-«Кто мне подкинет монет,
Насладиться вкусной водой.
Если у кого щедрости нет,
На вкус она будет гнилой».
Разные путники сюда приходили,
У колодца, дед их встречал.
За хорошую воду, монеты платили,
И жажду каждый, сполна утолял.
Появился как-то летом разбойник,
И сразу успел пропасть.
А точнее, он с тех пор покойник,
Деда он не смог обокрасть.
Бывало, калеки захаживали,
Дед им сам воду подносил.
Всегда отвечал, когда спрашивали,
Монет у них, ни за что не просил.
Он много и многих примечал,
Щедрых всегда благодарил.
Только вкус воды менял,
В зависимости, кто сколько платил.
Когда дед есть хотел,
Он тогда мешочек открывал,
Кроме алычи, ничего не ел,
Её монетами с дерева сбивал.
Цепочкой друг за другом,
Монеты из мешочка вылетали.
Сбив, и пролетев кругом,
В колодец кружа залетали.
Некоторые случайно замечали,
В колодце, бут-то нету дна.
Когда ведро с водой доставали,
Золотом блестела и пела она.
Коварный сосед
– «Этого не может быть!»
Луи уносил ноги во всю прыть.
На всю округу кричал,
Задыхаясь в собор вбежал.
К святому отцу припал,
И всё увиденное рассказал.
Что некий художник,
Колдовство ему показал.
Святой отец заинтересовался,
И рассказ Луи записал:
«Будто художник человека изобразил,
А потом его оживил».
Немедленно стражу подняли,
И художника арестовали.
Очень жестоко пытали,
В колдовстве его обвиняли.
Хоть художник не виноват был,
Под пытками всё признавал.
Луи давно на него зуб точил,
Вот его и оклеветал.
На площади святой отец сказал:
– «Что колдуна поймали».
Горожане очень ликовали,
Когда не виновного сжигали.
Казнь восставших
Небольшое восстание, подавили,
На казнь бунтовщиков приводили.
Они стояли не стройными рядами,
Окутанные, тяжёлыми цепями.
Людское море, на площади стояло,
Кровавой расправы ожидало.
Что будет с непокорными, впредь,
Горожан собрали на это посмотреть.
Палач, опёршись на топор смотрел,
Как любопытный люд шумел.
Сквозь прорези кинул взгляд,
На приговорённых, что у стены стоят.
Барабан, ритм стал отбивать,
Дал сигнал казнь начинать.
Бунтарей по одному подводили,
Тяжёлым топором голову рубили.
Были те, кто громко кричал,
Верой и правдой служить обещал.
А многие молча голову клали,
Казнь неизбежна, они понимали.
Взгляд горожан, на казни повис,
Кровь по мосткам капала вниз.
Палач равнодушно топор опускал,
Пот градом с него, по телу стекал.
-«Зачем? Ты так папа поступаешь,
Невинные головы здесь отрубаешь?».
Палач дёрнулся и побледнел,
На него сын, в цепях смотрел.
-«Я не знал, что у тебя кровь бунтаря,
Зачем восстал против короля?
Я тебя на это не толкал,
Ты сам себе дороги выбирал!».
Взгляд отца, был не возмутим,
Казнил сына ударом одним.
Цепочка бунтарей уменьшалась,
Головами корзина наполнялась.
Горожане домой, медленно уходили,
Брусчатку следом от крови мыли.
Палач топор у стены положил,
Расслабился, слезу небольшую пустил.
Исповедь пирата
«Сколько раз, мы ходили под парусами,
Сколько раз, моря и океаны пересекали,
Сколько штормов нам гибель предвещали,
Всегда и везде, мы свою честь защищали.
Сколько на берегах нам грозило смертей,
Нам везло, потому что мы были хитрей.
Правда один раз, чуть не попали в котёл,
Но нам помог порох, брошенный в костёр.
Порой на берегах, нас радостно встречали,
А иногда просто в бухту не пускали.
Бывало, накормят, напоят и провожают,
А бывало, стреляют, подальше нас прогоняют.
Десятки раз от Британцев отбивались,
Или вокруг пальца, их обводили и смеялись.
Грабили Испанские золотые галеоны,
А бывало, от нас откупались их бароны.
Много награбленного, на островах закопали,
О местонахождении всего, только мы и знали.
Хотели это всё, на старости лет откопать,
Остаток жизни, в роскоши промотать.
Но, увы, нас предали, наши планы не сбылись,
В руках Испанцев, мы все очутились.
Теперь я, с неудобной верёвкой на шее стою,
Слушаю приговор и про весёлого Роджера пою».
На прицеле
-"Не двигайся, ты у меня на прицеле,
Вот я наконец-то, до тебя добрался.
Я всё рассчитал, все возможные цели,
И на единственно верной остался.
Думаешь, ты самый хитрый из всех?
В этом ты не прав, я это доказал.
Такая ситуация, вызывает лишь смех,
За твою оплошность, тебя наказал.
Да, долго вычислял твою сущность,
Трудно всё, но я не сдался, заметь.
В тебе огромная, неуёмная мощность,
И поймать тебя, надо было суметь.
Я совершал на пути, ужасные ошибки,
Из-за этого, не виновные страдали.
Мои ходы, были максимально гибки,
Все с точно в цель, на ура попадали.
Знаешь, моему торжеству нет предела,
Для меня такой исход, просто награда.
До остального, совершенно нет дела,
Я рад, преодолена сложная преграда.
И теперь ты, растерянный стоишь,
Попался в сети, тебе никуда не деться.
Вижу, от всей безысходности дрожишь,
Стоило лишь, получше вглядеться.
Никто в меня не верил, поверь никто,
Только сам по себе и больше никого.
Оказалось до смешного, просто и легко,
Я верно исходил, от разума своего.
Мне мешали, твои прихвостни везде,
На меня они давили, они мне угрожали.
Но я не поддавался, влиянию и мзде,
В итоге они, хваткие "клещи" разжали.
Смотрю, ты также время не терял,
Маскировался, делая тёмные дела.
Я все факты, сопоставлял и проверял,
Различая ту нить, которая к тебе вела.
Ответ на все вопросы, оказался прост,
Почему я раньше, логику не увидел?
Он явью выделялся, как на теле нарост,
Ты меня недооценил и этим обидел.
Пора на тебе, ставить жирную точку,
Больше, не потревожишь ты никогда.
Закрываю дело, заканчиваю строчку,
Теперь уже точно, прощай навсегда".
Он резко, нажал на спусковой крючок,
Человек, который был в зеркале, упал.
Тем самым распутался, сложный пучок,
Подёргавшись, тот бесследно пропал.
Картошка
Август – пора выкапывать зрелую картошку,
В старом чугунке, на печи её отварить.
Достать поскорее, резную деревянную ложку,
И сесть есть, не забыв её маслом полить.
Вот Данила решил, мешок другой накопать,
Ведь своей картошки мало, да жалко вроде.
И в другом месте, захотел похлопотать,
Короче украсть её, в каком-нибудь огороде.
А она в этом году, уродилась на славу,
Но у других, у Данилы случилось, наоборот.
Он знал, как найти на «таких» управу,
Подкопать у них, и держать на замке рот.
Идея хорошая, её надо в явь превращать,
Собраться не долго, подождать примерно час.
Мешки да лопата, и фонарь, что б освещать,
Немного везения, усердия и будет класс.
На улице стемнело, все разбрелись по домам,
Данила шёл, одинокой фигурой по уклону.
Собаки гавкали на кого-то, то тут то там,
А звезды, щедро рассыпались по небосклону.
Окраина огорода, дом возвышался в ночи,
Света не было, тишина, все давно спали.
Двери закрыты на тяжёлые замки и ключи,
Подкапывали здесь, глаза на лунки упали.
Фонарь не нужен, луна хорошо освещала,
Дом стоит вдалеке, из него нечего видно.
Сова поблизости отрывисто и звучно вещала,
Как-то таинственно, хотя может и ехидно.
К нетронутым грядкам, Данила подошёл,
Вокруг, никого подозрительного, везде порядок.
Штык лопаты, под куст картошки вошёл,
Потом под следующий, и так с десяток.
Клубни, лежали на земле, собирания ждали,
Картошка оказалась мелкой, как горох.
Даниловы глаза, такой урожай тут не ожидали,
Здесь точно, где-то скрывался подвох.
На этом месте, он перестал теперь копать,
Вглубь огорода, на сотню метров зашёл.
Дом стоял в темноте, в нём продолжали спать,
Новую грядку, для выкапывания нашёл.
Многообещающие клубни показались тут,
А в начале огорода, «утку» для воров посадили.
Два по пол мешка, собрал за пять минут,
Даниловы ноги, с места кражи уходили.
Домой он, довольный вскоре возвратился,
Настроение хорошее, хоть и немного устал.
Отличный урожай на том огороде уродился,
От такого, приплясывать у мешков стал.
Мешки неожиданно, один за другом зашевелились,
Данила отскочил, сердце его застучало.
Из них, вместо картошки, лягушки устремились,
А из Данилова рта, кваканье, зазвучало.
Загадочный заключённый
Сквозь решётчатые, маленькие окна,
Тусклый свет с трудом пробивался.
Он был похож на белые волокна,
А коридор, в постоянном полумраке оставался.
По левую сторону, находились двери,
За ними камеры с заключёнными.
Каждый день в двенадцать, они ели,
И наказывались, если были в чём-то уличёнными.
Я здесь работал, разносчиком еды,
Подходил к дверям и открывал окошко.
Мне подавали миску, и кружку для воды,
Я им обеденные порции, накладывал немножко.
Одна из камер, была для меня загадкой,
Оттуда протягивала миску, зеленоватая рука.
И была она, как ни странно очень гладкой,
Кто-то необычный, там был наверняка.
Кто владел интересно, этой рукой?
Не мог убрать из головы, эту мысль одну.
Я спрашивал у него: «Кто ты такой?»,
Но в ответ слышал, неприятную тишину.
Я у охраны спрашивал, не один раз,
Что за узник в той камере заключён?
А они: «Кто там за дверью, не касается нас,
Они пожизненно сидят, и каждый обречён».
Интерес во мне, ничуть не угасал,
Много раз пытался с ним поговорить.
От его молчания, я локти свои «кусал»,
Как с ним пообщаться, что бы сотворить.
Я понимал, ключи мне не доверят,
Моя работа заключается, в раздаче еды.
А спрошу, на шпионаж меня проверят,
И по любому, не миновать беды.
За руку пытался, его однажды схватить,
Но она бут-то испарилась в тот момент.
С другими заключёнными, стал о нём говорить,
Они тоже не знали, что там за клиент.
В открытое окошко заглядывал тоже,
Но видел только, непроглядную тьму.
Может умом тронулся, на работе всё же,
Что происходит со мной не пойму.
Молчание заключённого, меня из себя выводило,
Я хотел его увидеть, и вытянуть слова.
Непонятную агрессивность, это всё наводило,
Следующая мысль во мне, была такова.
Когда в очередной раз, я нёс обед,
Охранник стал открывать дверь, стоя спиной.
Я тут же вырубил его, «выключил ему свет»,
Теперь я узнаю, кто является всему виной!
Я взял у охранника связку ключей,
И побежал по коридору, что бы увидеть его.
Сейчас узнаю, кто ты, откуда и чей!
Открыл, зашёл, а там не было никого.
Жена Ира
Муж задерживался с работы,
Жена Ира стала дремать.
Поняла, что не дождётся,
В спальню, зевая, пошла спать.
Ей снился живописный берег,
Где красовался большой дом.
Прозрачное, ласковое море,
И она купается в нём.
Жена услышала, кто-то пришёл,
Лёг и обнял её со спины.
Подумала, наконец-то вернулся,
Не открывая глаз, смотрела сны.
Вскоре зазвонил телефон,
– «Кому ещё, там не спиться?»
Ира взяла трубку: «Алло»,
голос, заставил удивиться.
– «Милая, ты уже спишь?
А здесь снегом всё заметает.
Нет возможности, быстро доехать,
Да и связь постоянно пропадает…»
Тут голос прервался, пошли гудки,
Женщину охватил дикий страх.
«Если муж там, то кто рядом спит?»
Существо отразилось, в её глазах.
Поутру, замок заскрипел в дверях,
Усталый муж, зашёл в квартиру.
Встретила его, тишина и пустота.
Не было видно, только жену Иру.
Жан
Около неизвестного острова в океане,
Столкнулись два корабля, в упорном бою.
У одной команды, была удача в кармане,
И они, не упустили победу свою.
В абордажной жаркой рубке, Жану,
Прилетел в затылок, удар прикладом.
Только успел зажать, кровоточащую рану,
И как пьяный, к борту попятился задом.
В глазах всё поплыло, всё закружилось,
Он глотал воздух, широко открывая рот.
Потеряв равновесие, по коже ощутилось,
Жан полетел, перевалившись через борт.
Вода его встретила в жестокие объятия,
От удара, все конечности онемели.
Отовсюду доносились стоны и проклятия,
Все звуки стихали, а силуэты темнели.
Абордажный бой, во всю силу кипел,
Победа склонялась к одной из сторон.
И вот, последний выстрел песню допел,
Проигравшие и победившие, считали урон.
Жан не умер, и не утонул в воде,
В бессознательном состоянии, на песке лежал.
Вынесло на берег, но неизвестно где,
Он жить в этом мире, ещё продолжал.
Волны, то и дело приносили обломки,
Их во множестве, от кораблей наломало.
Они смотрелись сверху, как соломки,