Loe raamatut: «Отец, или Цена родительской любви»
Вступление
Что такое отцовская любовь? Плохо, когда её нет. Плохо, когда нет отца.
А если отец есть? И есть его скупая мужская отцовская любовь? Любовь как будто без сюсюканий и излишней, балующей сына, заботы о каждом его шаге и вздохе. Но любовь, не допускающая более-менее серьёзных неприятностей у кровного чада. Ограждающая от ответственности за ошибки, даже если они, постепенно нарастая количественно и качественно, как снежный ком, всё сильнее и сильнее увлекают сына в душевную пропасть невозврата к той, первой ещё, ошибке, когда ещё можно было что-то предпринять, чтобы не было ошибок других, куда более серьёзных и уже неисправимых…
Семидесятипятилетний отец и сорокапятилетний сын любят друг друга. У отца за плечами нелёгкая напряжённая добросовестная и честная трудовая жизнь. Сын спецназовец, мужественно выполнявший свой воинский долг во многих горячих точках, не раз рисковавший жизнью ради родины.
Отец и сын. Нормальная семья. Нормальные отношения. Но однажды сын «сходил» против совести. Отец укорил, пожурил, призвал к совести, но не к полагающейся за это ответственности…
Сын «сходил» туда же второй раз. И опять только мягкие укоры отца, и собственное участие в решении проблемы ради того только, чтобы по серьёзному от этого «похода» сын не пострадал.
После третьего «хождения» сына против совести уже появляется инвалид… Уклониться от ответственности теперь совсем трудно. Почти невозможно. И опять отец, любя своё дитя, старается оградить его от наказания, хотя уже колеблется, выплёскивая в какие-то секунды сомнения души своей в его поступках…
И только после совершённого сыном убийства отец вдруг прозревает. И понимает, всё уже потеряно. Потеряно время, потеряны единственно верные поступки, но главное – потеряна душа сына, и спасти её, в отличие от спасения тела, уже практически невозможно…
Что такое любовь отца? И что такое любовь сына? И какая любовь определяет чью судьбу?.. Кто виноват в крушении этой судьбы?..
Если бы можно было легко и просто, заранее всё предвидеть… Если бы можно было… Не рушились бы судьбы и души человеческие… Но отцы любят детей, дети любят отцов, и никто не знает заранее, куда выведет судьбу эта любовь…
Часть 1
Глава 1
Людей по времени отхода ко сну и утреннего пробуждения, как известно, делят на сов и жаворонков. Совы раньше полуночи не допускают даже малейшей мысли о том, что пора бы уже отправиться в постель. А жаворонки просыпаются, кажется, раньше настоящих жизнерадостных утренних птичек, от которых к ним когда-то и перекочевало это красивое имя, чтобы суетливо и нервно подготовиться к новому трудовому дню гораздо раньше, чем это требуется по мнению расчётливых и флегматичных сов.
Было то время суток промозглого и дождливого февраля, когда совы, уже наконец тихо и мирно спали, а жаворонки ещё досматривали свои самые последние сны, которые, все это давно заметили, бывают обычно самыми сладкими и интересными.
Главная улица крупного южного города была совершенно пустынна. Ни автомобилей, ни людей вокруг. В широкой и мокрой от только что прошедшего мелкого и скоротечного дождя дороге смутно отражались серые стены больших домов с тёмными глазницами окон, словно две шеренги дисциплинированных солдат, обозначивших навеки её границы. И только в одном месте отражение светилось яркими разноцветными огнями, периодически как будто перемигивающимися между собой. Эту какофонию цвета в пределах, кажется, всего его спектра, выдавали вывеска над огромным зданием, на которой красовались метровые буквы гостеприимной надписи "Ресторан "Вечерний звон", а также высокие залитые светом окна, за которыми весело и беззаботно буйствовала ресторанная публика под неслышные с улицы звуки оркестра и пение одетого во всё белое певца, отчего чёрная бабочка на его сорочке особенно была заметной.
Дверь ресторана шумно распахнулась, и на улицу, сильно шатаясь из стороны в сторону, вышли весело смеющиеся и обнимающиеся на ходу мужчина и женщина. Он был одет в чёрную кожаную куртку, она была в модной светло-серой меховой шубе, в светло-серой же шляпе из того же меха, что и шуба, и, конечно же, тоже в светло-серых сапожках со стразами, которые изредка вспыхивали разноцветными бликами под непрерывно мигающими лучами маленьких светодиодных ламп, гирляндами свисающих с двух чугунных декоративных столбов слева и справа от входа в ресторан. Мужчина, неуверенно качаясь, непрерывно и громко смеялся, язык его сильно заплетался, и он с очевидным трудом тяжело и медленно проговорил по слогам:
– Вот… это… по… гуля… ли!.. Тебе не ка… жется, что мы слег… ка… под… газом?..
Женщина, теряя равновесие, попыталась обойти своего спутника неровным кругом по синусоиде, остановилась, улыбнулась, неразборчиво заговорила с паузами:
– Почему же слег… ка, Игорёк?!.. Я на… качана этим самым… га… зом… – снова потеряв равновесие, она еле удержалась на ногах, – по полной… программе!.. Как газовый… баллон!.. – весело захохотала. – Ха-ха-ха-ха! О-о-й, не могу!.. Сейчас… взорвусь… от избытка… давления!..
Мужчина качнулся как маятник больших настенных часов, но успел поймать нужный момент, чтобы захватить и обнять её за плечи:
– Людочка, спокойно!.. Я… не дам!..
Женщина, шатаясь теперь в одной амплитуде с обнимавшим её другом, пьяно рассмеялась:
– Что… не дашь?..
– Взор… ваться!.. Я сейчас… тебе… спущу… излишки…
Женщина, продолжая смеяться, мягко оттолкнула его:
– Что… спустишь?..
– Ну… газ… избыток давления… чтоб… ну… это… как его… забыл… ну… клапан такой… надо спустить…
Она долго соображает, что ответить:
– А-а-а!.. Газ!.. Не-е… спускать не надо… Сейчас, по крайней мере… Клапан спускной… не работает…
Он с трудом повернул её лицом вперёд и, вихляя вместе с ней в разные стороны теперь уже как единое двухголовое большое и непонятное существо, начал движение прочь от ресторана:
– Ну ладно… Не сейчас… Потом… спущу… Клапан только найду… и всё…
Дверь ресторана вновь с шумом открылась, и на улицу вывалился в богатой серой шубе нараспашку средних лет тучный мужчина. Он тоже был пьян, но в значительно меньшей степени, чем совсем ещё недалеко ушедшие друзья. Мужчина быстро двинулся вслед за ними, очень медленно идущими по какой-то немыслимой кривой траектории, настиг их и, схватив женщину рукой за плечо, грубо и резко развернул её лицом к себе. Женщина чуть не упала.
– В чём… дело, гражданин?!.. – женщина всё ещё с большим трудом и с паузами выговаривала слова. – Вам… не кажется, что… вы слегка… грубы?..
– Мне кажется, что я слегка влюблён!.. – уверенно и громко выкрикнул незнакомец. – Хотя, нет, что это я! Не слегка, я просто обуреваем неописуемой страстью к вам, мадемуазель! Я сгораю от любви! И я, припадая на одно… – он попытался опустить одно колено на тротуар, но у него из-за его тучности ничего не получилось, – …колено… – немного покряхтев в нескольких неудачных попытках добиться своего, он махнул в раздражении рукой, – а-а-а, чёрт с ним, с этим коленом, правда?.. Ну какой идиот… придумал этот обычай?.. Женщину надо брать… не дурацкими рыцарскими па-де-де, а силой!.. Верно? Силой и только силой!.. А силы у меня – у-у-у!..
– Гражданин… – Игорь, оставшись без опоры один, еле-еле стоял на ногах, – вообще-то, как бы… между прочим, позвольте вам… заметить, что… это моя жена…
Странный агрессивный мужчина посмотрел только на Людмилу и с раздражением съязвил:
– А это кто тут… тявкает? Бездомный щенок приблудился?.. Или ещё какая сявка?..
Игорь вдруг перестал раскачиваться, как будто вмиг протрезвел, открыл в изумлении рот, резко встряхнул несколько раз головой, не громко, но угрожающе пробормотал:
– Мужик, ты… перешёл… все границы…
Мужчина в ту же секунду грубо и сильно толкнул Игоря в грудь. Игорь упал на мокрый асфальт тротуара.
– А ты, вообще-то, знаешь, кто я такой? – повернулся он к Людмиле.
Людмила, качаясь, сделала неуверенное движение в сторону упавшего Игоря:
– Да… пошёл ты!.. Гад! – её речь всё ещё была бессвязной, но протрезвление от внезапного шока и свежего воздуха ночной улицы, кажется, уже наступало довольно быстро. – Что ты сделал… с моим… мужём?..
Игорь, оказавшись на тротуаре, не предпринял ни малейшей попытки встать, а, повернувшись на бок и подсунув сложенные ладошка к ладошке руки под голову, тут же начал громко храпеть. Это успокоило Людмилу, и она перестала смотреть на Игоря, переведя всё своё, теперь уже немалое, внимание на нахально ведущего себя незнакомца.
– С мужем?!.. Вот это вот чучело, валяющееся на земле, твой муж?!
– Да, муж! – Людмила почувствовала, как тихо и неумолимо в её уже почти трезвой груди закипает тупая и непримиримая злость к самоуверенно ведущему себя наглецу.
– Ха-ха-ха-ха! – прозвучал прямо над её головой раздражающе противный смех. – Запомни, красотка, твоим мужем теперь буду я, и только я! – Людмила почувствовала, что её грубо и сильно трясут за плечи. – Ты поняла, что говорит тебе глава мафии, – она вдруг увидела боковым зрением широкий жест руками, как будто кто-то пытается охватить этим жестом все близлежащие окрестности, – всего этого района?! А?!..
Людмила была уже почти трезва:
– Прямо-таки всего?.. – не заметить язвительной издёвки было практически невозможно, но вконец обнаглевший хулиган явно не почувствовал в вопросе никакого подвоха.
– Именно! Вот ну буквально всего!..
– О-о-о! Ну это серьёзно! Мафиози районного масштаба! Это звучит… в районном масштабе…
– Да ты спроси любого, кто такой Виктор Викторович Бублик! Все у меня, – прямо перед носом Людмилы замаячил плотно сжатый кулак, – вот здесь!.. Весь район в страхе!..
Людмила с напускной серьёзностью скопировала стиль речи Бублика:
– Вот ну буквально весь?..
Бублик, кажется, наконец понял, что над ним смеются, и уже как будто с некоторым сомнением в правильности собственных слов пробормотал:
– Да, весь…
– Район?..
Внутри Бублика явно происходила некоторая борьба, видимо, желания выглядеть по-прежнему крутым и всесильным с неуверенностью, порождённой смелыми и язвительными словами Людмилы:
– Ну… район… Но весь!.. – плотно сжатый кулак Бублика вновь промелькнул перед носом Людмилы. – Вот здесь! Весь! Понимаешь?! Все дрожат! Все трясутся от страха!..
– И сильно трясутся?..
– Да уж, вибрируют… – в голосе Бублика появилось самодовольство человека, явно не способного отличить очевидную издёвку над собой от искреннего невинного вопроса, – а знаешь, почему?
Людмила вдруг, несмотря на уже почти наступившую трезвость, почувствовала себя усталой и разбитой. Она вяло и равнодушно взмахнула рукой:
– Вот привязался!.. Не знаю, и знать… не жела-а-а-ю!.. И вообще, отвали от меня, районный жулик…
– А я всё равно скажу! Потому что Виктор, значит, победитель! – Людмила, наблюдая за довольной физиономией Бублика, лениво и равнодушно подумала: «Боже мой, он же просто самодовольный и тупой идиот»… – Да-да, именно победитель! Ты поняла или нет?! Победитель! – в голосе Бублика в этот момент зазвучал металл именно победителя, и никак иначе.
– Да-а-а?.. – Людмиле вдруг захотелось рассмеяться, но она с трудом заменила это желание всего лишь язвительной иронией. – Ну так бы сразу и сказал! А то так как-то… и не заметно…
– Да! Победитель! Но ведь я ещё и Викторович! Улавливаешь?..
– Батюшки мои! Прямо-таки ещё и Викторович?.. Ну это уж наверняка что-то да значит!.. А?!.. Как ты думаешь?..
– Конечно, значит!.. – заносчивое самодовольство Бублика вновь заиграло новыми красками. – Дважды, значит, победоносный!.. Победитель победителей, можно сказать!.. Вот так!.. И вообще, Виктор Викторович Бублик – это фигура…
Людмила ехидно перебила:
– Районного масштаба…
Бублик наконец-то окончательно осознал, что над ним явно насмехаются, и в его голосе вновь появилась угрожающая грубость:
– Ну ты у меня щас дотявкаешься, стерва! Районного масштаба! Ишь ты! – перед глазами Людмилы снова появился увесистый кулак Бублика. – В лобезник заеду, масштаб сразу мировым сделается!
Людмила спокойно посмотрела на мирно храпящего Игоря, повернулась к Бублику:
– Да ладно уж, не страшно мне… Ну нисколечко… Ты лучше вот что скажи… Ну… Виктор, я поняла… А вот фамилия… Или я не расслышала, или мне показалось спьяну… Как фамилия-то, повтори-ка…
Бублик слегка замялся:
– Ну… фамилия моя, конечно, не дворянская…
– Ещё бы – дворянская! Потому как мне послышалось… Ну-ка, представься даме как положено! Чего мямлишь-то…
Бублик посмотрел с неуверенной подозрительностью на Людмилу:
– Ну… Виктор Викторович… Бублик я… предводитель местной… ма…
Людмила с хохотом перебила бормотание Бублика:
– Кто-кто?!..
Бублик совсем растерялся:
– Ну… Бублик… я… а что?..
Людмила, прерываясь и давясь словами от собственного хохота, еле-еле выдавила:
– Бу… бу… буб… лик?!.. Ой, мне плохо щас будет! О-о-й! Уписяюсь… Нет, перепила я всё-таки сегодня… о-о-й!.. смеяться больно… Буб… лик, значит?!.. Ой, не могу!..
Бублик обиженно и слегка растерянно процедил сквозь зубы:
– Да, Бублик… Виктор Викторович… – как бы в собственное оправдание, немного смягчил он тон, – да, иногда смеются… Вернее, когда-то смеялись… – неожиданно взорвался возмущением, – но теперь-то все у меня вот где! – Людмила увидела замелькавший опять перед её глазами кулак Бублика уже без малейшего страха, но и без желания смеяться, – никто не смеет! А ты посмела…
Людмила, не обращая внимания на выкрики Бублика, спокойно нагнулась над лежащим на тротуаре Игорем, увидела, как он перевернулся на другой бок и опять громко захрапел, разогнулась и решительно двинулась на Бублика:
– Посмела, значит, над тобой смеяться, говоришь?.. А я вот сейчас ещё посмею откусить от тебя кусочек, бублик ты вонючий! И если меня не стошнит, – толкает его руками в грудь, – я тебя тут же и съем целиком! Просто проглочу! Ты меня понял, выродок хлобопекарной промышленности?!..
– Ах так! Ну так я заставлю тебя уважать господина Бублика! – неожиданный сильный удар кулаком в лицо сбил Людмилу с ног, и она упала прямо на спящего Игоря. – Будешь знать, что Бублика не едят, Бублика боятся и уважают! А ты, сучка, шёлковой у меня теперь будешь! Женой шёлковой… И рабыней…
Игорь от падения на него Людмилы проснулся, но остался лежать, озираясь взглядом, полным непонимания происходящего, по сторонам:
– Ребята, а что здесь происходит, а?..
Людмила встала, отряхнула одежду:
– Жену твою бьют! А ты тут храпеть изволишь на мокром тротуаре! Бронхитик не боишься подцепить?..
Игорь остался лежать, только подпёр ладонью голову, и голос его уже говорил о том, что он, немного поспав, полностью протрезвел:
– Нет, а правда, что тут… – задумался на секунду, с трудом встал на ноги, – а-а-а!.. Вспомнил!..
Людмила раздражённо съязвила:
– Ну наконец-то, похрапел маленько и вспомнил! А то ведь я тут, всего-то на всего, бублика свежеиспечённого хотела немного поесть, а он вдруг драться начал…
Игорь пока ещё никак не мог окончательно сбросить с себя путы крепкого сна на свежем воздухе, поэтому воспринимал всё не совсем реалистично:
– Кто начал? Бублик?..
– Ну да, Бублик!
Игорь с удивлением хмыкнул:
– А бублики разве дерутся?.. Их же едят… – улыбаясь, сделал рукой движения, какими обычно кладут бублик в рот, – ам-ам-ам…
– Этого съесть трудно… толстый…
Бублик немного растерялся от пробуждения и протрезвления Игоря, запахнул шубу, приосанился:
– Я не толстый! Я просто упитанный… – неожиданно грубо и резко взвизгнул, – и вообще, я бы попросил поосторожнее, без оскорблений!
Игорь не обратил никакого внимания на слова Бублика, помотал головой, стряхивая с себя остатки сна:
– Не врубаюсь… объясни… Почему бублик толстый? Он же ма-а-ленький такой… круглый… с дырочкой… – опять словно положил воображаемый бублик в рот, – ам-ам-ам, и нету бублика…
– Пить надо меньше, совсем отупел!
– А мы пили, между прочим, одинаково… Так что, ещё неизвестно, кто из нас отупел… А ты, кстати, сильна выпить, оказывается… сильна… бублики только стали мерещиться… а так ничего…
– Да какой там – мерещиться! Вот же он! – Людмила раздражённо ткнула пальцем в сторону Бублика. – Натуральный!.. Правда, без дырочки…
Игорь с удивлением посмотрел на злобно сверкающего глазами и демонстративно выставившего руки в боки под накинутой на плечи шубой Бублика:
– Он?.. Он, что ли?.. – подошёл к нему вплотную, обошёл вокруг, с интересом оглядев его с ног до головы со всех сторон. – Всё-таки я не понял, ты хочешь сказать, что, – направляет указательный палец на Бублика, – вот это вот… бублик?..
– Ну да, бублик вонючий…
Бублик внезапно сбросил с плеч шубу:
– Ах вонючий! Ну на тебе ещё! – ударив кулаком в лицо Людмилы и опять сбив её с ног, злобно и язвительно закричал. – Ну а теперь как? Всё ещё вонючий?!.. Или послаще стал?..
Игорь тут же решительно двинулся на Бублика:
– Щас будешь послаще, щас! Совсем сладким будешь, чтоб знал, как на женщин руку поднимать!.. – от сильного удара в лоб Бублик рухнул как подкошенный, ударился головой о бордюр тротуара и затих без движения. – Вот так! Полежи тут, отдохни на свежем воздухе! А мы пойдём, загулялись что-то совсем уже…
Людмила, уже успевшая встать с мокрого тротуара после удара Бублика, подошла к нему, лежащему головой на бордюре без признаков жизни:
– Игорь, я надеюсь, ты не сильно его ударил?
Игорь, в стороне спокойно и равнодушно потирая кулак, оглянулся на Бублика:
– Ага, надейся… Ты, кстати, говорила, он без дырочки?.. Думаю, я устранил этот недостаток…
Людмила встревожилась:
– Так, я всё поняла. Значит, ударил сильно… – подошла к Бублику, пощупала у него пульс, – пульс есть. Но он, кажется, без сознания… Посмотри…
Игорь небрежно усмехнулся:
– Так с дырочкой же теперь… Откуда сознанию взяться?..
Людмила решительно подошла к Игорю, резко дёрнула его за рукав куртки:
– Я тебе удивляюсь! Человек, может, умрёт сейчас! А ты так равнодушен!
Игорь недовольно поморщился:
– О-о-х, так уж и умрёт! Да что ему сделается?.. – наклонился над неподвижным телом, пощупал пульс, раздвинул веки, посмотрел на зрачки, и теперь уже выглядел откровенно растеряно. – Плохо, однако, дело… Он в коме… И, вероятно, надолго… Смотри, – с заметной тревогой он слегка повернул голову Бублика, – кажется, открытый перелом черепа!..
Людмила тоже наклонилась над Бубликом и испуганно вскрикнула:
– Точно, открытый… Вот тебе и дырочка!..
Игорь засуетился:
– Он ведь, может, и впрямь помрёт… Что же делать-то теперь?..
– Зачем так сильно бил-то? – Людмила стала нервно ходить рядом с телом Бублика. – Ты же бывший спецназовец! Ты постоянно должен это помнить, а значит, соизмерять силу своих ударов, если уж приходится их наносить!
Игорь совсем растерялся:
– Так я же…
Людмила схватилась обеими руками за голову, с укором посмотрела на Игоря:
– Я, конечно, понимаю, ты защищал жену. Да, я понимаю. Каждый уважающий себя мужчина в подобной ситуации должен это сделать. Но не убивать же обидчика! Убивать-то зачем?!..
Теперь от равнодушной самоуверенности Игоря не осталось и следа, он был очевидно подавленным и полным смятения:
– Да, конечно… ну что ж теперь сделаешь… пойду сдаваться…
– Куда? – Людмила не скрывала своего раздражения.
– Ну как – куда? В полицию, естественно…
– Ага, пьяный в стельку… Ты знаешь, что это отягчающее?..
– Ну не в стельку… Я уже пришёл в себя…
– Ты-то пришёл, а твои промилле, которых в тебе тонна, ещё в себя не пришли!..
Игорь стал неуверенно озираться по сторонам, как будто пытаясь найти ответы своим сомнениям на стороне:
– Ну а что же мне теперь?.. – вдруг схватился за голову. – О боже мой! Что же я делаю!
Людмила от неожиданности вскрикнула:
– Что такое! Что случилось?
– Ну как – что?! Мы же должны немедленно оказать ему помощь!.. И скорую вызвать! Немедленно!.. Через полицию сделаю… – выхватил из кармана брюк мобильный телефон, стал пытаться набрать номер, – ой, забыл, какой номер полиции…
Людмила решительно вырвала у Игоря из рук телефон:
– Совсем с ума сошёл! Ты посмотри на него! Единственная помощь, какую ты можешь сейчас ему оказать, это вызвать скорую!
– Так зачем тогда забрала у меня телефон?
– Ну совсем отупел с перепою…
– Да трезвый я уже давно!..
– Трезвый, а не соображаешь ни черта. Зачем через полицию-то? Надо прямо в скорую!.. Короче, стой пока здесь, а я вон к тому телефону сбегаю, –она показала на телефон-автомат, висящий метрах в тридцати на стене ресторана, – ой, нет, я тоже, кажется, чокнулась уже совсем… Зачем тебе здесь стоять, чтоб застукали на месте преступления?.. Побежали вместе. Но звонить буду я.
– Так мобильный же есть! – Игорь не мог понять замысла Людмилы, – зачем к автомату-то!..
Людмила в раздражении постучала костяшками пальцев по своей голове:
– Ну ты совсем дурак, что ли? Номер твой тут же определят…
Игорь, кажется, уже действительно ничего не понимал, поэтому на всякий случай неопределённо промычал:
– А-а-а… – но тут же спросил Людмилу, – и всё-таки я не понял, зачем…
Людмила грубо перебила:
– Если ума нет, за секунду, как лампочку в патрон, его в голову не вкрутишь! Давай, беги за мной и не рассуждай о том, в чём ничего не смыслишь!
Игорь и Людмила побежали к телефону, в отдалении висящему на стене ресторана.
Игорь на бегу продолжал задавать Людмиле вопросы, как будто весь его немалый в обычной обстановке разум вдруг куда-то в одну секунду улетучился, и он теперь не понимает даже элементарных, понятных даже детям жизненных проблем:
– Так там же карточка нужна…
Людмила уже подбежала к автомату:
– В скорую бесплатно… – решительно подняла трубку, набрала номер, и вдруг Игорь с удивлением услышал, что Людмила говорит детским голосом. – Алло! Скорая?.. Тут недалеко от входа в ресторан "Вечерний звон" лежит какой-то мужчина с проломленной головой… Он без сознания. Скорее приезжайте, а то он умрёт… Кто я? Девушка… Сколько лет? Семнадцать… Что значит, почему поздно? На свидании была… Ну какая вам разница, как меня зовут? Я себя не назову… Ну почему-почему! Чтобы мама не узнала, где я была… И вообще, вы умирающему помогать собираетесь?.. Сами вы странные… – Людмила достала из сумочки носовой платок, тщательно протёрла им телефонную трубку, повесила её, решительно толкнула в плечо словно окостеневшего от размышлений Игоря. – А теперь рвём отсюда когти, да так, чтоб через минуту и след наш простыл! Вон, в подворотню давай, а там, как говорится, огородами, огородами… Ну что стоишь как вкопанный?..
Игорь очнулся от раздумий, оглянулся по сторонам:
– Ну ты даешь, Людмила…
– Чего я даю?
– Расчётливая такая… И хладнокровная… Трубку вон даже протёрла… Я вот спецназовец, а растерялся…
– Что ты имеешь в виду? Что я бессердечная, да? Человек, дескать, умирает, а она при этом такая расчётливая… Так, да? Ну договаривай, договаривай!
– Да, именно это я и имею в виду…
– Дурак ты, Игорёк. Понимаешь? Полный дурак. И все вы, мужики, дураки. Одно название – сильный пол! А вот в таких ситуациях вы все – безвольные тряпки! Хоть ноги о вас вытирай. Противно даже…
Игорь задумчиво посмотрел на Людмилу:
– Ну и взгляды у тебя… Практичная даже рядом с трупом…
– А мы, бабы, вообще все практически мыслящие существа! Да-да! Именно практически!
– Не то что мы, мужики, да?..
– Конечно! Вы в критический момент всегда жуёте сопли нравственных сомнений! Ах, правильно ли я поступил?! Ах, не пострадал ли кто?!..
– Ну а как же иначе-то? Нельзя же, как слон в посудной лавке…
Людмила с раздражением взмахнула рукой:
– А ты сейчас кто? Не этот самый слон?!.. Натворил дел, а теперь собственные сопли глотает! Смываться надо, Игорёк, а не страдать над тем, чего уже не исправишь!..
– Но ведь я, возможно, убил человека… И, как последний трус, бегу… Надо помочь ему… А я…
– Ну тряпка… просто безвольная половая тряпка… – она решительно схватила Игоря за локоть. – Так, хватит дискутировать. Мы отбежали-то от… него… буквально на тридцать метров. Повяжут ведь сейчас тёпленькими. Хорошо, никого не видать вокруг. Давай выскочим вот этим переулком на параллельную улицу, поймаем такси и поедем домой, а там обо всём поговорим, спокойно всё обсудим, и ты поймёшь, что я была во всём права… – посмотрела с тревогой на Игоря, лицо которого в этот момент недвусмысленно выражало явные сомнения и тяжёлые мысли. – Да пойми же ты наконец, ему сейчас помогут только квалифицированные врачи… Ты только помешаешь…
Игорь в нерешительности оглянулся на неподвижно лежащего в отдалении Бублика:
– Ну… ладно, давай… Только поедем не на нашу квартиру, а к моему отцу.
Людмила недовольно сморщилась:
– В такой поздний час?
Игорь с неожиданной решительностью двинулся вперёд и потянул за собой за рукав Людмилу:
– Мой отец примет меня в любой момент любого времени года и в любом состоянии! Ты поняла?..
Людмила раздражённо вырвала из его цепких пальцев рукав шубы, но при этом послушно и примирительно ответила:
– Ну поняла, поняла. Побежали скорее, пока не повязали…
Игорь в удивлении покачал головой, с безнадёжным видом взмахнул рукой и побежал вслед за уже бегущей Людмилой. Через несколько секунд они оба скрылись за поворотом ближайшего переулка.
