Американские трагедии. Хроники подлинных уголовных расследований XIX – XX столетий. Книга II

То, что Правосудие позволило супругам избежать какого-либо наказания, впоследствии неоднократно приводилось журналистами и многими местными политиками как пример своего рода эталонной судебной ошибки. Очень многие считали, что Квинланам нельзя было делать такое предложение, этих людей надлежало судить и отправить за решётку. Мало кто верил в их неосведомленность о проделках Холмса-Маджета. На протяжении нескольких лет – по крайней мере в период 1890 – 1893 гг. – в «Замке» исчезали люди – притом люди, хорошо знакомые супругам Квинлан! – и казалось невозможным, чтобы последние не догадывались об истинных обстоятельствах этих исчезновений.

Тем не менее, случилось так, как случилось. Квинланы своими показаниями фактически помогли обвиняемому Холмсу, сидевшему в филадельфийской тюрьме. Но этим неприятные для обвинения новости не исчерпывались.

Выше уже упоминалось о том, что возле входа в подвал были вкопаны для больших короба, заполненные костными останками. Дабы читатель составил впетление о размере коробов, сообщим, что их длина составляла 1 ярд (90 см.), ширина 2/3 ярда (60 см.) и высота 1 ярд (90 см.), объём каждого, соответственно, равнялся 0,49 кубических метра. Как видим, в коробах находилось около 1 кубометра костных останков! Для того, чтобы получить столько костей от людей, требовались десятки скелетов!

Однако, когда содержимое коробов представили судебным медикам, выяснилось, что подавляющая часть костей не являются человеческими! Это были свиные, говяжьи и бараньи кости – они составляли около 9/10 общего объёма костей. Но при этом часть костных фрагментов явно была человеческой – в этом вопрсое врачи исключали возможность ошибки. После долгих прений и колебаний судебные медики сошлись в том, что в коробах находились останки приблизительно 4—6 человек [вряд ли больше].

Опросом торговцев, державших мясные магазины в районе Энглвуд, удалось установить, что осенью 1893 г. Германн Маджет неожиданно озаботился скупкой костей, оставшихся при разделке туш. На протяжении нескольких дней он объезжал магазины и загружал в свою коляску любые кости, которые ему предлагали. Свои действия он объяснил тем, что якобы разработал новую технологию получения клея из костей животных, и дабы запатентовать её, нуждается в большом количестве костного материала. Точные даты этих событий никто вспомнить не мог – всё-таки с той поры минуло почти 2 года! – но опрошенные сходились в том, что история с закупкой костей имела место в середине осени, т.е. в октябре. Примерно тогда случился пожар в «Замке», Патрик Квинлан был задержан полицией. а потом освобождён, после чего занялся вывозом мусора.

Таким образом, события перед исчезновением Холмса получили довольно логичное дополнение. Преступник заподозрил, что привлёк к себе внимание полиции и решил "залечь на дно", для чего ему надлежало покинуть Чикаго. Перед отъездом он озаботился  "подчисткой хвостов", то есть уничтожением наиболее явных и опасных улик, способных доказать его преступную деятельность. Многое Маджет-Холмс действительно в те дни смог уничтожить или с помощью Патрика Квинлана вывезти из здания на мусорную свалку, однако улик было столько и находились они в таком количестве тайных мест, что полностью избавиться от них было крайне затруднительно. Понимая, что он может что-то забыть, или упустить из внимания, преступник решил последовать хитрости древнекитайского мыслителя Лао-Цзы, сказавшего однажды, что дерево лучше всего прятать в лесу. Кости животных, оставленные в подвале, призваны были усыпить бдительность тех, кто возможно станет обыскивать здание. Убедившись в том, что костные останки не принадлежат человеку, они должны были утратить всякий интерес к находкам такого рода.

Расчёт, как мы види, не оправдался, но сам по себе ход мысли Маджета-Холмса заслуживает упоминания.

Ещё до того, как супруги Квинлан дали показания о хищениях трупов с кладбищ, в полицию Чикаго явился человек, заявивший о том, будто он владеет важной информацией о Холмсе и его роде занятий. Этого человека звали Майкл Чэппел (M. G. Chappell), по роду занятий он был прозектоором в медицинской школе под названием «Bennet medical school», но попутно подрабатывал таксидермистом и имел массу иных увлечений, непример, ремонтировал часы и изготавливал на заказ необычные куклы, в общем, это был мастер на все руки от скуки. Чэппел сообщил, что некоторое время работал вместе с Холмсом и изготовил из предоставленного им материала 3 скелета. То есть Холмс передавал Чэппелу комплект человеческих костей, а тот изготавливал из стали анатомически точный каркас, на который эти кости крепились, в точности воспроизводя их пространственное расположение. Судьбу 2-х скелетов Чэппел не знал, а вот судьбу третьего он прояснить смог.

Дело заключалось в том, что 3-й скелет был очень необычным – он принадлежал женщине высокого роста (180 см.), крепкого сложения, широкой кости, рожавшей, с большим тазом, у него были очень необычные для того времени антропометрические данные. И Чэппел предложил Холмсу продать этот скелет за большие деньги учебному заведению, на что Холмс согласился. Чэппел за толику малую этой сделке посодействовал. Если точнее, то Чэппел взял за свою работу 36$.

Необычный скелет купил медицинский колледж Хэнеманна (Hahnemann Medical college) в Чикаго. Это учебное заведение, открывшееся в 1860 г., имеет очень интересную историю, достаточно сказать, что традиционная медицина преподавалсь в нём наряду с гомеопатией, но нас в данном случае интересует совсем другое. Когда детективы явились к директору медицинского колледжа Паулингу для проверки сообщения Чэппела, в его кабинете они увидели необычно большой скелет…

Разумеется, таксидермисту и часовых дел мастеру, собиравшему на досуге скелеты из настоящих человеческих костей, были заданы острые вопросы, например, о том, был ли он осведомлён о происхождении костей? Был ли он уверен в том, что не совершает преступление? Был ли он уверен  в том, что преступление не совершил Маджет-Холмс?

Может показаться невероятным, но Чэппел дал исчерпывающие ответы на все вопросы и ответы эти с одной стороны многое объяснили, а с другой, наоборот, запутали.

Чэппел рассказал полицейским, что интересовался у Холмса происхождением человеческих костей и тот совершенно спокойно объяснил как и откуда их добывает. По его словам, он скупает невостребованные тела умерших в различных больницах и для того, чтобы успокоить Чэппела, даже предложил тому принять участие в одной из подобных операций. Чэппел рассказал, как весной 1893 г. он вместе со своим другом Германном отправился в местечко под названием Коттедж Гроув в 420 км. южнее Чикаго, где в местной больнице Холмс купил труп человека, чью личность не удалось установить. Совершенно официально тело было перевезено по железной дороге и доставлено в «Замок» Холмса.

Разумеется, у Чэппела спросили, бывал ли он в гостинице Холмса и что там видел? Свидетель и тут удивил полицейских, он простодушно признался, что бывал в «Замке», спускался в подвал, видел кремационную печь… ну, а что такого, ему ведь надо же было как-то сжигать плоть! Более того, Чэппел сообщил, что видел в подвале 2 больших чана – или ванны, если угодно – которые использовались для «финишной» обработки костей. Одна ванна находилась в юго-западном угле подвала, другая – в юго-восточном. В одну из ванн заливалась кислота, «съедавшая» остатки плоти, которые невозможно было отделить от костей при помощи скальпеля, а в другую – отбеливатель, поскольку человеческие кости на самом деле вовсе не белые и их надлежит отбеливать. Так сказать, для эстетики…

В июле 1895 г. упомянутых Чэппелом ванн в подвале не оказалось! Полиция Чикаго особо озаботилась их поиском, в подвале были проведены раскопки, но ничего найти так и не удалось. Германн Маджет явно побеспокоился о том, чтобы не показать посторонним лишнего!

Более того, Чэппел признался в том, что видел труп той самой необычно высокой женщины, скелет которой был продан в медицинский колледж Хэнеманна. Правда, труп был уже частично препарирован, другими словами, внутренние органы из него были извлченены, часть плоти срезана с бёдер и ягодиц, а также частично удалена плоть с головы. Так что с опознанием по фотографии возникли проблемы. Поглядев на предъявленные ему фотографии Джулии Коннерс и Эмелайн Сигранд, свидетель затруднился определить, какая из них лучше соответствует увиденному трупу. На вопрос детективов, не вызвало ли подозрений почтенного прозектора нахождение частично препарированного «свежего трупа» в жилом доме, Чэппел ответил отрицательно. И пояснил свою мысль, дескать, он знал, что Германн имеет лицензию на оказание медицинских услуг и является дипломированным врачом. Кроме того, Холмс убедительно объяснил происхождением мёртвых тел их покупкой в моргах, так что о чём тут беспокоиться?

Немного необычная, конечно же, логика, но для Америки конца XIX столетия, наверное, такие рассуждения были в порядке вещей.

В этом месте следует добавить – для полноты картины, так сказать – что сын Майкла Чэппела – 31-летний Чарльз – узнав, что его отец «вляпался» в историю, связанную с Германном Маджетом, поспешил сделать заявление для прессы, в котором сообщил, что любимый папенька страдает старческим слабоумием, верить его россказням не следует и никакого Маджета-Холмса он отродясь не знал. Уже 29 июля газеты разнесли это заявление Чарльза Чэппела и в последующие дни тот несколько раз его повторял. Но полиция Чикаго была склонна поверить в другое, а именно в то, что Чэппел-старший всё прекрасно помнит и деменцией отнюдь не страдает. В конечном итоге, сказанному Майклом Чэппелом поверили, хотя сообщенная им информация картину не проясняла, а лишь запутывала.

После того, как супруги Квинлан дали признательные показания, а информация Чэппела-старшего была проверена и получила подтверждение, стало ясно, что Маджет-Холмс имел отличное прикрытие для своего криминального промысла. Если бы его обвинили в убийстве, он мог убедительно опровергать любые подозрения, ссылаясь на то, что он легально покупает в больничных моргах неопознанные трупы… официально продаёт скелеты в медицинские учреждения… и в изготовлении скелетов ему помогает всем известный мастер… ничего нелегального, смотрите сами, проверяйте! Нельзя не признать того, что господин Маджет был очень ловким мерзавцем, хорошо думающим, с отличным перспективным мышлением.

Примерно в те же дни августа 1895 г. появились предположения, связанные с тем, где Маджет-Холмс находил потенциальные жертвы. Предположения эти не были лишены определенного изящества и отлично соответствовали извращенной и не лишенной хитроумия логике преступника. Маджет не бегал по улицам и не заманивал несчастных в своё логово, потенциальные жертвы приходили к нему сами.

Заметка от 29 июля 1895 г. с сообщением о том, что полиция Чикаго с помощью Майкла Чэппела обнаружила скелет, принадлежащий предположительно миссис Сигранд, но Чарльз Чэппел спешит дезавуировать показания отца, который якобы страдает старческим слабоумием. Негодование Чарльза Чэппела можно понять – благодаря папочке он в одночасье обрёл такую славу, какую врагу не пожелаешь!

Новая гостиница на 63-й стрит, открывшаяся перед самым началом Всемирной промышленной выставки в Чикаго, попала во все городские каталоги; справочная служба выставки рекомендовала посетителям «Замок» как «самый новый, прекрасно оборудованный» отель. Всемирная выставка превратилась в место настоящего паломничества как американских, так и иностранных туристов, в период с 1 мая по 30 октября 1893 г. её посетили более 26 млн. человек. За эти шесть месяцев в Чикаго бесследно исчезли более 4 тыс. человек, тела которых так никогда и не были найдены. Кто мог определить какой именно процент из числа без вести пропавших закончил свой земной путь в стенах «Замка»? Никто…

Во второй половине 1895 г. полиция Чикаго взялась за проверку тех случаев исчезновения людей, когда было известно, что пропавшие искали ночлег в Чикаго. Архив платной справочной службы сохранил множество подобных запросов, поступивших от приехавших на Всемирную выставку туристов. Было установлено, что по меньшей мере 52 (!) человека получили адрес "Замка" и предположительно отправились туда, однако, полиции проследить дальнейший путь этих людей так и не удалось.

10 августа 1895 г. в полицию Чикаго обратился секретарь городской коммерческой палаты по фамилии Уиллард (С. D. Willard), пожелавший сделать официальное заявление о страховом мошенничестве Маджета-Холмса, имевшем место в далёком уже 1881 г. Уиллард тогда учился на филологическом факультете Университета в Энн-Арборе, а Холмс – на медицинском. О сути этого заявления мы упомянули ранее, когда рассказали о соседе Германна Маджета по кампусу, якобы умершем от заражения крови при поедании арахиса.

Если верить Уилларду, Маджет-Холмс не делал тогда большой тайны из этой аферы и охотно рассказывал о деталях произошедшего всем, готовым его слушать. История эта рождает массу вопросов, на которые Уиллард в своём рассказе не ответил, в частности, непонятно, где во время всех этих неординарных событий находились родители или иные родственники якобы умершего соседа Холмса или почему деньги получил Холмс, а не кто-либо из родни якобы умершего студента… Также непонятно, почему страховая компания удовлетворилась опознанием трупа одним лишь Холмсом и не потребовала привлечения к этой процедуре других свидетелей, хорошо знавших внешность умершего. В общем, есть вопросы к технической стороне того, как было задумано и реализовано данное мошенничество, но в 1895 г. никто над такими пустяками голову ломать не захотел, поскольку над Маджетом-Холмсом висел «дамоклов меч» совсем иного рода, такой, который грозил путешествием прямо на виселицу!

А потому проделки, совершенные Маджетом в далёком уже 1881 г., в то время уже никого не интересовали.

Теперь, пожалуй, можно подвести промежуточный итог и посмотреть на то, в каком положении находилось расследование преступлений Маджета-Холмса к концу лета 1895 г.

Представители американского правоохранительного сообщества из разных штатов связывали Германна Маджета с убийствами следующих лиц:

– Джулии Коннер (Julia L. Conner), бросившей своего мужа для того, чтобы остаться с Холмсом;

– Перл Коннер (Pearl Conner), малолетней дочери Джулии;

– Эмелайн Сигранд (Emeline G. Cigrand), устроившейся работать секретарём мифического "британского лорда Роберта Фелпса" (Robert K. Phelps), существование которого никогда не было подтверждено;

– Бенджамина Питезеля (Benjamin F. Pitezel), ближайшего помощника и подельника Маджета-Холмса, которого последний предпочёл принести в жертву собственной алчности (и попутно избавиться от опасного свидетеля);

– Элис Питезель (Alice Pitezel), старшей дочери Бенджамина Питезеля, которую Холмс использовал в своей последней афере. Элис с одной стороны являлась серьёзным обременением для активно перемещавшегося по стране преступника, а с другой – хорошо информированным свидетелем, которого Маджет-Холмс не мог отпустить к матери без угрозы разоблачения.

– Нелли Питезель (Nellie Pitezel), ещё одной дочери Бенджамина Питезеля, младшей сестры Элис Питезель. Нелли, по-видимому, была убита по тем же причинам, что и Элис. Расправа над девочками последовала в Торонто, на территории Канады;

– Говарда Питезеля (Howard Pitezel), сына Бенджамина Питезеля, младшего брата Элис и Нелли. Причина убийства та же, что и в случае убийства его сестёр, но в силу не совсем ясных причин это преступление было совершено позже и в другом месте (в пригороде г. Индианаполиса);

– Эмили ван Тэссел (Emily van Tassel), жительницы Чикаго, устраивавшейся на работу в "Замок" и ставшей в какой-то момент времени любовницей Маджета-Холмса;

– Минни Уилльямс (Minnie R. Williams), секретаря и любовницы Маджета-Холмса, приехавшей в Чикаго из Фот-Уорта, штат Техас;

– Энни Уилльямс (Anny Williams), сестры Минни, приехавшей к Минни в Чикаго и пропавшей без вести в одно время с сестрой. После исчезновения сестёр Германн Маджет-Холмс отправился в Техас, где, предъявив доверенности сестёр Уилльямс, продал принадлежавшую им значительную недвижимость;

– Джорджа Томаса (Geore H. Thomas), преступника, связанного с торговлей крадеными лошадьми, который был найден убитым возле городка Коламбус (Columbus), штат Миссисипи. Сотрудники Департамента юстиции Техаса считали, что Томас был убит Маджетом.

Также в то время рассматривалась версия, согласно которой некий британский подданный, выдававший себя за «лорда Роберта Фелпса», существовал в действительности и также был убит Холмсом. Согласно этой версии Эмелайн Сигранд была знакома с этим человеком и действительно намеревалась выйти за него замуж, но Холмс убил сначала Роберта, а затем, дабы скрыть это преступление, расправился и с мисс Сигранд. Но в дальнейшем эта версия была отклонена и детективы пришли к выводу, что роль «лорда» играл сам Холмс, а его подручные – Бенджамин Питезель и Патрик Квинлан, с которыми мисс Сигранд безусловно встречалась в «Замке» – ему в этом помогали.

Сам Холмс, находившийся с конца ноября 1894 г. в тюрьме в Филадельфии, внимательно следил за газетными публикациями и в целом имел представление о том, как много (или наоборот, мало) сумели узнать о его прошлом служители Закона и Порядка. Он хранил олимпийское спокойствие и отказывался отвечать на вопросы прокурора. Несмотря на большой соблазн расширить рамки обвинения и передать обвиняемого федеральным властям, дабы те в ходе большого судебного процесса затронули все аспекты преступной деятельности Германна Маджета, окружной прокурор Джордж Грэхем не пошёл на это.

В тех условиях, по-видимому, это был правильный ход. Прокурор понимал, что доказательная база по многим эпизодам грешит большими пробелами, которые при известной ловкости защиты дадут ей неплохой шанс отбить все нападки в адрес Маджета. Поэтому если судить его за всё и сразу, то с ненулевой вероятностью тот мог все обвинения отбить и выйти на волю молодым, красивым и здоровым. Поэтому, выражаясь метафорически, имело смысл есть пирог небольшими кусочками, то есть дробить обвинение по эпизодам и в случае оправдания обвиняемого в одной юрисдикции, передавать его в другую для нового суда.

Может показаться удивительным, но самого кровавого из убийц того времени было решено судить за убийство своего друга {и предположительно подельника по многих преступлениям} Бенджамина Питезеля и связанную с этим убийством страховую аферу. Если бы суд оправдал обвиняемого, то предполагалась его экстрадиция в Индианаполис, где планировался суд по обвинению в убийстве Говарда Питезеля. Если Холмса оправдывали и там, то далее рассматривались два варианта развития событий – Маджета-Холмса надлежало экстрадировать в Техас, где его можно было судить по широкому кругу обвинений, включающих в том числе и убийства сестёр Уилльямс и Джорджа Томаса, либо выдать Канаде, где его должен был ждать суд за двойное убийство сестёр Питезель в Торонто. Как бы ни был удачлив Маджет-Холмс, один из многочисленных судебных процессов должен был привести его на виселицу!

Логика американских «законников» выглядела железной. Начинать следовало с суда в Филадельфии по обвинению в убийстве Питезеля и страховом мошенничестве. В этом месте наверняка кто-то вспомнит о вдове Бенджамина Питезеля, которая, напомним, в ноябре 1894 г. была арестована и заключена в женское отделение той же самой тюрьмы «Мойяменсинг», в которой находился её «чёрный ангел» Маджет-Холмс. Женщина считалась подельницей последнего, соучастие которой в страховом мошенничестве выразилось в недонесении и разнообразных пособнических действиях, согласованных с Холмсом.

В последующие месяцы, однако, роль этой женщины в случившемся подверглась переоценке. Фактически её перевели в категорию потерпевшей, выпустили из тюрьмы и решили использовать в качестве свидетеля обвинения. То есть в каком-то смысле вдова Питезеля повторила путь супругов Квинлан, которые из соучастников преступлений Маджета-Холмса превратились в его обличителей. Подобные зигзаги вполне отвечали духу тогдашнего (да, впрочем, и сегодняшнего!) американского правосудия, которое очень любит использовать всевозможные сделки с обвиняемыми, причём порой весьма сомнительного свойства.

Чтобы более не возвращаться к вдове Питезеля и её роли в отвратительной истории убийства её злополучного муженька, хочется заметить, что Кэри плохо подходит на роль заблудшей овечки, обманутой злобным изувером Маджетом-Холмсом. Категорически не верится в то, что она не знала о готовящейся афере со страхованием жизни Бенджамина и то обстоятельство, что она отпустила двух дочерей и сына с Маджетом свидетельствует о её полном доверии этому человеку!

Кэри Кэннинг с младшей из дочерей на руках в суде.

И заметьте, Кэри отпустила старшую дочь не для прогулки по музеям или отдыхе на пляже, а для участия в процедуре эксгумации и последующего официального опознания трупа отца! Конечно, Кэри и её старшая дочь были уверены в том, что Бенджамин Питезель жив и под его фамилией похоронен другой человек, но тем не менее, какая разумная мать отпустит родную 14-летнюю дочь для участия в столь неприятной и травмирующей психику процедуре?! Что было в голове у Кэри Кэннинг, когда она отпускала своих детей с чужим человеком?

Интересен и другой аспект, который вряд ли оставит равнодушным адекватного человека. Миссис Питезель наблюдала личную жизнь Германна Маджета-Холмса на протяжении многих лет, она не могла не знать присущую этому человеку весьма свободную манеру обращения с женщинами (назовём похоть Маджета этим нехитрым эвфемизмом), знала, что тот постоянно окружён любовницами, сменяющимися непрерывным калейдоскопом. Как зрелая разумная мать могла отпустить совсем юных дочерей с таким мужчиной в продолжительную поездку? Да, миссис Питезель могла доверять Маджету и скорее всего, действительно доверяла полностью и безоговорочно, но тут уже впору говорить не о доверии, а об элементарном здравом смысле.

В общем, поведение миссис Питезель рождает очень много нехороших вопросов и положа руку на сердце, следует признать, что её можно было привлекать к уголовной ответственности. Если бы она запретила старшей дочери участвовать в опознании трупа отца, то, глядишь, и дети остались бы живы, и ход всей этой истории оказался бы совсем иным. Но окружной прокурор Грэхем закрыл глаза на изложенные выше обстоятельства и решил, что миссис Питезель уже достаточно наказана.

Что ж, может в таком милосердии и имелся некий смысл.

В августе 1895 г. Маджет-Холмс принял католичество. Поверить в искренние чувства этого человека невозможно просто потому, что для любого настоящего христианина движение по пути добродетели начинается с признания собственной греховности и покаяния, а сидевший в тюрьме «Мойяменсинг» арестант ничего похожего на раскаяние так и не изобразил. Ни в августе, ни позже. Комедия с обращением к «истинной христианской вере» понадобилась ему из сугубо утилитарных соображений – католичество конце XIX столетия в Пенсильвании, как, впрочем, и в других штатах Восточного побережья, являлось доминирующей конфессией, число католиков стабильно превышало 30% населения. Обвиняемый явно рассчитывал произвести хорошее впечатление как на жителей Филадельфии в целом, так и на членов жюри присяжных в частности. Маджет регулярно встречался с преподобным Дэйли (Dailey), наставлявшим неофита, но принятие католического вероучения никак на поведении Германна не отразилось. Свою причастность к каким-либо преступлениям он отрицал и не уставал повторять всем, желающим его слушать, что в силу своего доброго нрава и отзывчивости сделался жертвой сестёр Уилльямс, скрывшихся от него в Великобритании.

23 сентября Холмс был доставлен в окружной суд, где судья Финлеттер (Finletter) постановил, что судебный процесс по обвинению Германна Маджета-Холмса в убийстве Бенджамина Питезеля должен начаться 28 октября 1895 г. Журналисты, увидевшие Германна Маджета после довольно продолжительного перерыва, отметили его бледность, характерную для всех тюремных заключенных, и безукоризненный внешний вид. «Холмс выглядел бледным и равнодушным, при этом он безупречно опрятен». – написал один из газетчиков (дословно: «Holmes looked pale and wan, but immaculately neat.») Эта фраза впоследствии не раз повторялась в разных вариантах на протяжении многих месяцев. Обвиняемый изображал из себя эдакого почтенного джентльмена, оказавшегося в тюрьме в силу юридической ошибки, но не утратившего благородства. Несомненно, создаваемый Маджетом имидж являлся неотъемлемым элементом выбранной им стратегии защиты.

В назначенный день суд начался. Председательствовал на процессе судья Майкл Арнольд (Michael Arnold), обвинение поддерживали окружной прокурор Джордж Грэхем (George S. Graham) и его помощник Томас Барлоу (Thomas W. Barlow), защищали Холмса адвокаты Шумейкер (Shoemaker) и Ротан (Samuel Rotan).

На фотографиях Германн Маджет кажется человеком спокойным и флегматичным. Возможно, подобное впечатление проистекает из вида его «моржовых» усов, придающих их обладателю солидный и даже степенный вид. На самом деле, впечатление сие обманчиво, из протоколов судебных заседаний и газетных статей можно заключить, что Маджет-Холмс был болтлив, склонен к демагогии и подобно всем нарциссам стремился постоянно находиться в эпицентре внимания. Поведение его нельзя не назвать инфантильным и крайне незрелым для 35-летнего мужчины, хотя на женщин известного сорта он умел производить впечатление.

Ходатайства о переносе судебного процесса на территорию другого округа или отсрочке были ожидаемо отклонены. Дело имело столь значительный резонанс, что любая затяжка грозила неожиданными политическими последствиями, а потому власти штата демонстрировали намерение покончить с судом в максимально сжатые сроки. Выбор присяжных прошёл без каких-либо осложнений, что следует признать до некоторой степени странным, поскольку именно процесс обсуждения кандидатов в члены жюри можно было затягивать весьма заметно и притом без каких-либо явных нарушений процедуры.

Причуды начались на следующий день процесса.

После того, как главный обвинитель Грэхем закончил чтение обвинительного заключения, Маджет неожиданно широко улыбнулся и, обернувшись через плечо, окинул взглядом сидевших в зале. Вид у него был высокомерный и самодовольный. Эту странную улыбку видели многие, присутствовавшие в зале заседаний, и её неуместность отметили все видевшие. В последующие дни появились газетные публикации, где эту улыбку не просто упоминали, но и пытались анализировать. Кто-то из журналистов здраво заметил, что список грехов подсудимого, по-видимому, столь велик, что обвинение в одном убийстве и страховом мошенничестве кажутся ему смехотворными, а кто-то ставил под сомнение вменяемость Маджета. Последний вопрос, кстати, представляется заслуживающим внимания, поскольку поведение Германна действительно заставляло задуматься о его адекватности. Что, кстати, ярко продемонстрировали события последующих часов.

Закончив с обвинительным заключением, судья обратился защитникам с вопросом, понимают ли они сущность выдвинутых обвинений и имеют ли замечания по содержанию оглашенного документа?

Адвокат Шумейкер тут же заявил, что ввиду большого объёма данных, предоставленных стороной обвинения, он ходатайствует о переносе процесса на 60 суток. Со стороны адвоката это была явная наглость, ведь вопросы отсрочки процесса [как и его переноса в другой округ] рассматривались буквально накануне! Судья парировал просьбу Шумейкера, заявив, что тот имел в своём распоряжении 60 суток, что следовало признать вполне достаточным для организации защиты. Адвокат стал спорить, настаивая на том, что для доказательства alibi Холмса ему необходимо отыскать свидетелей в других городах США и обеспечить их явку в суд. Судья в ответ возразил, что в абсолютном большинстве судебных процессов адвокатам не предоставляют даже тех 60 дней, что получила защита в данном деле. В общем, возникла перебранка, и дабы положить ей конец, судья Арнольд был вынужден повысить голос и стукнуть своим молоточком.

Но далее поднялся адвокат Сэмюэл Ротан, который сказал то же самое, что и его коллега, только другими словами. Он заявил, что обвинительное заключение в нынешней редакции было получено им всего 35 суток назад, чего явно недостаточно для организации защиты. А посему рассмотрение дела по существу надлежит перенести хотя бы на 60 суток.

Судья в этом месте, по-видимому, закипел и тут же отклонил прошение, во всём аналогичное отклоненному ранее.

Тогда со своего места снова поднялся адвокат Шумейкер и… не надо смеяться, заявил прошение о том, чтобы судья Арнольд отозвал собственный отказ, вынесенный менее минуты назад. Согласитесь, похоже на юридический троллинг, причём не очень даже и тонкий!

Судья Арнольд, по-видимому, подумал о том же самом и заявил, что его решение безотзывно и не будет пересмотрено! Если вы подумали, что эти слова поставили точку в полемике, то – нет! – на самом деле, с этого момента всё самое интересное и началось.

Судья Майкл Арнольд

Тут же подскочил адвокат Ротан, который сообщил о том, что защита в случае отказа судьи отозвать собственный отказ [простите автора за тавтологию!] будет вынуждена выйти из процесса ввиду невозможности исполнения своих обязанностей. Это была явная адвокатская заготовка, своеобразный шантаж, призванный добиться переноса процесса. Судья на эти уловки не поддался и обострил ситуацию со своей стороны, заявив, что выход адвокатов из процесса по озвученной причине является «непрофессиональным поведением» и приведёт к утрате обоими юристами адвокатских лицензий.

Далее склока пошла по нарастающей, не смолчал, разумеется, и обвинитель Джордж Грэхем, вставивший свои «пять копеек» в милую сердцу любого юриста профессиональную склоку.

Защитники Маджета-Холмса на первом этапе судебного процесса адвокаты Шумейкер (рисунок слева) и Ротан.

В какой-то момент к перепалке подключился обвиняемый. Он пафосно заявил, что усматривает в появившемся конфликте угрозу собственным интересам, а потому отказывается от услуг адвокатов. Разумеется, эти слова не были экспромтом и такой шаг также обсуждался им со своими защитниками на этапе подготовки к процессу.

Далее последовала острая и довольно продолжительная полемика, связанная с возможностью ввода в процесс новых адвокатов, незнакомых с деталями расследования. Также оказались затронуты финансовые вопросы и платёжеспособность обвиняемого. Чтобы положить конец пререканиям, судья Арнольд заявил, что может назначить новыми защитниками Эверетта Шофилда (Everett A. Schofield) и Джеймса Фэхи (J. M. Fahy) – это были адвокаты, не использовавшие покуда квоту на оказание бесплатных услуг³.