Loe raamatut: «Не тем путём»

Слухи о войне до Дрофта, центрального города Кантиорского края, дошли как всегда с опозданием – вся территория Кантиорры находилась в эпохе Запустения. Именно так прозвали смутное время местные жители.

***

На этот раз рыть яму поручили Конни Малышу. Мысли о том, что придется ковыряться в земле и быть в грязи напомнили ему о прошлом.

Никому не составляло труда понять, откуда взялось прозвище «Малыш»: невысокий, худой, постоянно смотрящий в пол, он был похож на затравленного и запуганного ребенка. Придумали кличку еще в тюрьме Дрофта, куда он попал за неудачную попытку обокрасть дом торговца средней руки. Так как он был совсем юн, всего шестнадцать лет от роду, ему светило шесть месяцев заключения, но дали пять лет. Просто удача, которая не в первый раз подводила Конни, снова не упустила своего шанса – торговец оказался мужем троюродной сестры помощника бургомистра. В Дрофте все знали – нельзя переходить дорогу градоправителю. Даже его работникам и их родственникам. Особенно если ты выходец из Грязи.

Грязь. Так называли окраину Дрофта, район, в котором родился Конни Малыш. Первым дурно пахнувшим комком в его жизни был пьяный отец, избивший до полусмерти ребенка в наказание за случайно разбитую бутылку пойла. Отец погиб в пьяной драке, так и не оставив ничего родным. Семье оставалось радоваться, что горе-папаша не оставил долгов.

Мать Конни тоже много знала про грязь. Всю свою жизнь она работала прачкой в домах чистоты, стирала чужое белье за гроши, и под конец жизни холодная вода забрала свое: проявилась болезнь, сводящая судорогой пальцы. Мать часто говорила: «Все на свете – грязь, можно даже не пытаться отмыться. А богачи, которые моются каждый день – вот они самые грязные, потому что пытаются эту грязь стереть, а она еще сильнее и сильнее въедается в их души».

Конни и не пытался отмыться, он просто делал, что говорили старшие, успешные. В рамках разумного, конечно. Ведь, когда ты живешь в квартале Грязи, самое худое – не уметь постоять за себя. Будучи слабым, Малышу приходилось драться как мог и чем мог. Чаще его избивали, но толику уважения, благодаря тому, что не сдавался до последнего, он заслужил.

Потом мать умерла и началась та самая полоса «удачи». Сначала соседи подделали бумаги, забрали дом и выставили парня на улицу. Затем он чуть не обморозил ноги, когда в городе ударили крепкие морозы. Его спас Худж, король подземных трущоб, дав Малышу уголок в Подземье. «Спаситель» не слыл благодетелем: за жилье нужно было платить. А работы в Подземье было две: убивать или воровать. Первого Конни не хотел, а со вторым не очень получалось. Так он и попал в тюрьму.

Началась новая жизнь, за которую приходилось бороться еще ожесточеннее, чем на улицах Грязи и кварталах Подземья.

Время Запустения породило много банд. А когда львиную долю и без того оскудневшего войска вывели из Дрофта и окрестностей, чтобы забрать на войну, головорезы осмелели настолько, что могли проникать в города, не привлекая к себе внимания и не встречая сопротивления. Территорию Худжа они не трогали, а вот в районах побогаче бесчинствовали.

В один из таких заходов был штурм тюрьмы. Перед Малышом стоял выбор: присоединиться к своим спасителям, как и большинство заключенных, или дальше гнить в тюрьме. Он решил, что тюрьмы с него достаточно. И теперь Конни – уже месяц как прихлебатель, низшее, никчемное звено банды, которая по численности уже превышала четыре квадры Корпуса Порядка, а это – около ста человек.

***

В животе урчало, но Конни знал: еды не будет, пока не будет закончена работа. Таковы новые порядки, с которыми он за месяц худо-бедно обвыкся. Яму называли «мертвецкой», потому что в ней нужно было закопать трупы четырех солдат-беглецов, на свою голову встретивших разведчиков банды в лесу. Солдаты клялись, что являются простыми дезертирами, и никому не расскажут о том, кого и где они встретили. Но Крам Крысолов, главарь банды, еще ни разу не оставил в живых того, кто хоть немного показался ему подозрительным. Крам в принципе не доверял никому, даже ферзям и пешкам, не говоря уже о прихлебателях.

Перед смертью солдаты несли какую-то околесицу про войну: враг невидим и не истребляем, может поднимать мертвых и вести их в атаку. В эту чушь никто не поверил. Да, конечно, мужиков из числа крестьян и ремесленников куда-то забрали, иногда банда натыкалась на абсолютно пустые деревни, где местные будто бросив нажитое, покинули селение. Но мертвецы, бродившие по земле – это каждый считал полнейшей чушью.

Бросить трупы в лесу – означало навести на след если не Корпус Порядка, то такого же зверя, как Крам или даже покрупнее. Дотж, пешка-распорядитель, определил двух «добровольцев» из числа прихлебателей: Малыша, потому как новенький, и Сопатого – потому как Дотж так захотел.

Копать первым пошел Сопатый.

Когда Конни пришел сменить своего напарника, то увидел, что тот все время только делал вид, что копал. Голый по пояс, весь в поту, он опирался на лопату, в зубах торчал стебель сок-травы, а на ногах были сапоги одного из убитых солдат. Шрамы, лысина и черные зубы Сопатого напомнили Конни о Мусорщике, чудовище, которым в детстве пугали детей. По словам местных, Мусорщик питался не только падалью и мусором, но и не брезговал перекусить уснувшими на грязных улицах родного Дрофта пьяницами и бездомными. Мать даже пугала маленького Конни соседским мальчишкой, который пошел играть в «Монетку» на соседнюю улицу, да так оттуда и не вернулся. Возможно, она преувеличивала, и парень просто решил все бросить и уйти работать в Подземье, но Конни действительно его больше не встречал.