Loe raamatut: «МразЪ»
ПРОЛОГ. ПРЕДАННАЯ
Именно такой она и чувствовала себя сейчас.
Преданной.
Девушка не знала, откуда взялось чувство, но оно переполняло ее. Казалось, слезы вот-вот вырвутся наружу, а тело начнет сотрясаться от рыданий.
Предали – это точно.
Но кто и когда – не могла вспомнить. А от этого было еще тяжелее. Будто бросили в бассейн с ледяной водой.
Тело, как разряд, пробрала дрожь.
Девушка, заскрипев зубами, вытянулась.
В кромешной тьме, прямо перед глазами, появилась красно-желтая надпись.
«Костюм «Курсант» активирован. Состояние батареи – 3%».
Это еще что значит?! Цифра, статус – девушка видела все это раньше, но где и когда?! Словно проснулась после кошмара, но не может вспомнить детали.
Костюм…
Что еще за костюм?
Девушка подняла руку – скорее, железную клешню. Сжала кулак – скрипнули и зажужжали сервомоторы. Что-то типа экзоскелета?
Предупреждающая надпись исчезла, но сквозь снежную пелену все равно ничего не видно.
Чертовски холодно.
«Почему я здесь? Почему на мне этот костюм?»
Коснулась руками головы – шлем. Девушка даже постучала по нему для проверки.
Бум-бум – как в ведре.
Буря за окном ответила воем на звук.
Но выла не только буря.
Что-то еще.
Что-то большое и злобное.
Девушка прислушалась – ничего! Видимо, показалось.
Главная проблема сейчас – падение температуры внутри костюма. Но как все исправить?
Новая надпись на экране:
«Нагревательный элемент деактивирован. Включен режим энергосбережения. Уровень заряда батареи – 2,8%»
«Это что значит? Что я скоро умру, замерзну тут к чертям собачьим?!»
Девушка поежилась. Колючий мороз пробирался во все, даже самые потаенные, складки тела. А еще – хотелось помочиться.
Не время и не место, хотя как знать?! Может, моча хоть чуть согреет.
«Да, а что потом ты подумала? Через несколько минут костюм застынет. Изнутри».
Буря заревела так, словно монстр из сказок.
В шлем прилетел комок снега.
Девушка провела рукой, чтобы очистить «забрало».
И увидела тень.
Так приближалась.
Существо слишком большое, чтобы быть человеком.
***
– Б-боже м-мой! – простучали зубы девушки.
Вряд ли тварь во мгле явилась, чтобы ей помочь.
«Ей – это кому?»
Девушка внезапно поняла, что не помнит собственного имени.
«Что-то на «А» – Алла что ли?! Или Аня?!»
«Не помнишь, да?! Это потому что тебя предали. Выбросили словно мусор! Но кто и зачем?!»
Вместо ответа – рев существа, чья тень с пятиэтажный дом маячила в буране. Тварь мотнула головой, и девушка увидела мелькнувшие рога. «Как у дьявола», – подумала она. Название твари вспомнить сходу не смогла, хотя подозревала, что раньше таких встречала.
«На картинках?!»
Уровень заряда батареи переместился в правый верхний угол «забрала» и мигал красным – уже 2,6%.
Десять минут – и она замерзнет.
Но еще раньше до нее доберется неизвестное существо.
– Р-р-ра-а-ар-ргх! – заревела тварь
Низко и утробно.
Так, что снежный пласт под ногами содрогнулся. Девушка чуть не упала – не дал костюм: заскрипели сервомоторы, выравнивая положение тела. Она оглянулась по сторонам – горны выступ. Позади – скала, вершины которой не видно в снежной буре, а впереди – ущелье, в которой вел крутой спуск. Именно с той стороны и приближалось существо.
Рогатое нечто.
Оно снова заревело. И, казалось, звук теперь проходит и через внутренности тоже: поднимает, взбалтывает и не возвращает на место.
«Думай! – приказала себе девушка. – Надо найти выход!»
«Но это тупик! Уж не знаю, кто меня сюда отправил и зачем, но те, кто это сделал, явно не хотели, чтобы я вернулась. Верная смерть или…несчастный случай?!»
Новая догадка многое объясняла: идеальный способ замести следы, отправив жертву в пасть к зверю. Да еще и в таком месте, откуда стопроцентно не выбраться.
«А если прыгнуть вниз?»
Нет, обрыв слишком крутой. Снег хлопьями валил на уступ, где стояла девушка, и, словно водопад, сразу низвергался в ущелье.
Дна, естественно, не видно.
– Ч-черт! – проскрежетали зубы.
Тело сводило судорогами.
Не хотелось даже просто двигаться. Не то, что совершать активные действия по собственному спасению.
– Д-давай, с-соберись! – выдохнула девушка.
«Соберись, курсант! – эхом отозвалась в голове до боли знакомая фраза, а следом другая: – Первое правило выживания: движение повышает температуру тела…»
«Точно же!»
Девушка пару раз подпрыгнула и похлопала руками – действительно, упражнения согревали. Правда, заряд батареи почти сразу упал до 2% .
«Костюм жрет слишком много энергии. Может, вылезти из него? Интересно, сколько температура за бортом?»
Перед глазами всплыла надпись:
«-43 градуса по Цельсию».
«Костюм что же, реагирует и на мысли тоже?»
Но ответ искать некогда – существо заревело, а потом, словно терпящий бедствие самолет, вынырнуло из снежной бури.
Девушка закричала – демон явился за ней.
***
Он был похож на жуткую помесь медведя и барана. От первого досталась густая шерсть, а от второго – длинные, закручивающиеся спиралями, рога. Из-под шерсти на девушку смотрели два желтых глаза без зрачков. Совсем! Вместо носа – две щели-впадины, будто у человеческого черепа. А еще – огромные зубы, с которых капала густая, словно сметана, слюна.
– Р-ра-ар-ргх! – заревела тварь, открывая пасть.
Попыталась сходу достать девушку, но та успела отпрыгнуть.
Уровень заряда снова упал – «1,9%».
Если прыгать и дальше, то батарея сядет практически мгновенно. Замерзнуть или стать обедом – выбор так себе.
Зубы размером с руку клацнули в нескольких сантиметрах от шлема. Если тварь вцепится, то никакой – даже супере-пупер-бронированный костюм – не спасет.
Тварь мотнула головой и неуклюже задела скалу. Сверху на девушку обрушилась новая снежная лавина. Та барахталась в ней, словно в море.
Костюм настойчиво пищал, выдавая предупреждающие надписи, но девушка не обращала внимания.
Главное – встать!
Не дать снегу сбить с уступа.
Огромный кулак припечатал снег на том месте, где девушка стояла секунду назад. Прыжок – и она оказалась на краю пропасти.
Глаза твари.
Напротив.
Что они выражают – не понятно, зрачков-то нет.
Тварь сообразила, что жертва в ловушке, открыла пасть и заревела. Даже в костюме девушка почувствовал смрад – словно нырнула в канализацию.
– Ф-фу-у! Кт-то-то у нас з-зубы не привык чистить, – прошептала она.
Зверь на мгновение замер, ноздри втянули воздух. Он будто оторопел от нового запаха – жертва больше не боялась.
Слишком устала бояться.
Экран показывал 1% – в любом случае это последние минуты ее жизни, так зачем доставлять удовольствие твари?!
– Я н-не з-знаю, к-кто ты, – сказала девушка, – н-но меня т-ты н-не получишь.
Тварь тряхнула головой, не понимая, что происходит.
Их всех видов смертей девушка выбрал ту, которая казалась правильной.
Естественный полет.
– С-словно птица, – сказала она и переступила за край обрыва.
Клацанье зубов позади – и тишина.
Экран погас, время остановилось.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. СПЯЧКА
Глава 1. Трагедия
За три года до этого
Силуэт в дверях детской. Хотела закричать, но так и не смогла – страх сковал горло: не продохнуть!
Человек в черной мантии.
В руках незнакомца блеснуло лезвие огромного меча.
Меч?! И кто с такими ходит? Разве что «падальщики» – служба зачистки неугодных на службе Триумвирата. Или попросту убийцы.
Спина сразу покрылась потом. Мне всего тринадцать – слишком много, чтобы играть куклами, и слишком мало, чтобы взять в руки импульсную винтовку и надеть костюм «Буревестник». Совершеннолетие – только через три года. И хотя папа с мамой хотели оправить дочку на учебу в Мануфактуру, где для солдат шьют термобелье, у Алисы были свои планы на сей счет.
До сегодняшнего дня.
Незнакомец, не шелохнувшись, стоял в проеме и смотрел на девочку, пока дверь автоматически не закрылась. Щелкнул переключатель, мигнули огоньки – с зеленого на красный – закрыто!
Сердце бешено колотилось.
Понимала, что надо кричать. И сейчас же! Но просто не могла – ком в горле.
Спальня родителей дальше по коридору, и именно туда направился незнакомец.
– Мамочка-а! – простонала я. Слишком тихо, чтобы кого-то разбудить. Тем более – в соседней комнате.
Скользнула к видеофону. По щекам катились слезы, пока искала нужную кнопку – с розовым сердечком.
Экран включился – мамочка спит, не подозревая, какая опасность ей угрожает.
Нажимала кнопку снова и снова, но мама, похоже, не слышала, как пиликает видеофон.
«Она, наверное, выключила звук на ночь, чтобы никто не беспокоил», – с ужасом поняла девочка.
– Мама-а! – снова простонала я.
Черная тень скользнула за спиной мамы. С той стороны, где спал отец. Занесла руку с мечом. Вновь сверкнуло лезвие.
Вскочила с кровати.
– Мама-а! – стонала я. – Папочка… там-м… у вас там…
Запнулась и упала на колено. Ободрала коленку о железный пол, но все же добралась до двери.
Убийца пришел в наш дом. Но зачем кому-то убивать родителей? Зачем? Да, отец был «шишкой» в Сенате, но никогда не претендовал на власть. «Мэрство мне не нужно» – так он говорил. Только занимался научными разработками – возглавлял отдел термовооружения.
Дверь с тихим шипением открылась, и я практически выпала в коридор.
До спальни родителей добиралась, будто на автомате. Слезы катились по щекам. Проклинала себя за бессилие.
Стонала и мычала.
А когда дошла до порога родительской спальни, то просто упала на пол и зарыдала. Все пространство комнаты, словно свежей краской, которую нечаянно пролил споткнувшийся маляр, было залито бордово-алой жидкостью.
Кровью родителей.
***
Кажется, все это время я проплакала. Первыми пришли полицейские, оставили термоэкзоскелеты в прихожей – значит, явились с поверхности. А там было жутко холодно – настолько, что большая часть жителей и коммуникаций давным-давно переместили глубоко под землю. Иначе трубы бы просто разрывало от мороза – так папа говорил.
Боже мой, папочка!
Грудь отца не вздымалась. Он больше не звал к себе, что расцеловать в обе щечки. Или сыграть в гляделки.
Голова папы превратилась в выпотрошенную маску. Полицейский сказал, что отцу «вскрыли голову». Очень похоже на правду.
– Ты что, немая?! – спросил полицейский, лысый мужчина с глазами ищейки. Зрачки бегали туда-сюда, попутно смотрели мои трясущиеся губы и вспотевший лоб.
Подняла голову. Очень хотела рассказать про убийцу. Хоть что-то, но я просто не могла – язык не слушался, в горле стоял ком.
Взгляд упал на тело мамы – ей, как сказали стражи порядка, «повезло больше»: голова на месте. А вот на груди краснела полоса, из которой натекло много крови. Преступник воткнул меч в грудь. Глаза будто вылезли из орбит – наверное, мама перед смертью задыхалась, легкие ведь пробиты.
Сама едва не задохнулась, от слез, которые, казалось, иссякли. Но нет, хлынули с новой силой. Капали прямо на пол.
– Ну-у, не стоит на это смотреть! – ко мне подошла вторая полицейская, женщина с рыжими волосами. У нее – доброе лицо, которое выражало сочувствие. Насколько это возможно. – Пойдем со мной!
Я не сопротивлялась, позволив полицейский отвести меня на кухню. Там женщина запустила автоматический холодильник – на самом деле просто подъемник, который опускал железный шкаф с продуктами. Не с поверхности, конечно же, но все же находившийся выше той глубины, на которой мы жили (порядка пятнадцати метров). Там земля была мерзлая – «естественный холодильник, который не требует энергозатрат», как говорил папа.
Полицейская достала бутылку с молоком:
– Тебе согреть?
Кивнула.
«Надо рассказать ей! Надо рассказать!» – пульсировала мысль, но сделать ничего не могла – тело не слушалось.
Полицейская согрела в термокомбайне молоко, подала стаканчик. Улыбнулась – женщина так добра ко мне.
– Алиса, кажется, так тебя зовут?! – спросила она.
Снова кивнула.
– Ты сейчас очень испугана, но, поверь мне, пройдет и это… – сказала полицейская, взяв за руки. – Ты просто должна это пережить. Постарайся найти себе занятие, постарайся в нем раствориться, если получится.
Женщина говорила так уверенно, что хотелось поверить.
– Я знаю, что говорю… Моего отца убили «зимники», именно поэтому и стала полицейским. Сначала, – под глазами женщины блеснули слезинки, – сначала было очень больно, а потом… потом, знаешь, стало легче. Потому что это теперь – мое занятие, которое занимает все время. И мне просто некогда плакать
Женщина показала на значок.
– Но, конечно, не стоит заниматься именно этим, – полицейская едва заметно улыбнулась. – Можно найти себе другой занятие. Например, начать рисовать. Хоть это сейчас официально властями и не поощряется, – женщина перешла на шепот, – но тебе можно. Я разрешаю. Пусть это будет твой маленький секретик, понимаешь, о чем я?
Женщина наклонилась ко мне. Она будто исповедовалась, но я же не священник! Мне и самой плохо!
– Прозоров приехал, – в дверях показался полицейский-мужчина.
Женщины скривила губы, а, когда заметила, что я увидела, пояснила:
– Я знаю, что это твой дядя, но все-таки… – полицейская пожала плечами, потом выдохнула. – И ничего не говори ему из того, что я тебе сказала. Хорошо?
Кивнула.
– Вот и славно. Просто помни, – женщина остановилась в дверях, – жизнь продолжается.
«Просто помни».
Но зачем жить?! Папы с мамой нет! Я осталась одна.
Но не совсем – дядя Анатолий уже в дверях. Грузная фигура, казалось, не входит в проем, но при этом он умудрялся перемещаться на моноколесе, что само по себе трудно – надо же балансировать. Папа говорил, что моноколесо – его разработка. Помимо вооружений отец иногда что-то конструировал. «Вот и для родственника не забыл», – так он сказал.
В полумраке казалось, будто у дяди всего одна нога. «Костяная нога», – вспомнилась фраза из сказки. По телу пробежал холодок.
Дядя медлил пару секунд, словно соображая, куда попал. Потом раскинул руки и въехал в кухню.
– Девочка моя, я так тебе сочувствую! – сказал он.
Но на лице не отражалось ни капли того самого сочувствия – только натянутая улыбка.
Сжал меня в охапку. Так, что кости затрещали. Слезы хлынули с новой силой.
– Мне так жаль, так жаль, девочка моя! – Анатолий потрепал меня по голове, одновременно улыбаясь полицейским, которые наблюдали за сценой со стороны. – Но ничего – поживешь у меня. Добрый дядя не бросит в трудную минуту. Ни за что!
Дядя взял меня за руку и «повел» (точнее – потащил на буксире) к выходу. При этом направился не к переходу в подземный комплекс «Д», где мы жили, а к лифту на поверхность. Оттуда же явились полицейские. Интересно, почему?
Когда проходили-проезжали мимо спальной родителей, дядя прижал меня к потной кофте – сопли разом вышибло.
– Не смотри туда, девочка моя.
Он называл меня «моя». А мне каждый раз становилось противно – казалось, что так я предаю родителей.
Почему должна быть теперь «его»? Почему?!
Лифт зашумел, поднимаясь к поверхности. Живот сразу свело.
«Мы даже костюмы не одели, – подумала я. – Мы же замерзнем!»
Но дядю ждали – прямо напротив выхода открылась дверь лимузина – большого черного «катафалка», который передвигался на огромных, ростом с человека, колесах. А еще у него сверху – огромная плазменная пушка. У же не знаю, для чего она дяде, учитывая, что он ездил в основном от Сената до Замка и обратно.
– Прокатимся немного? – спросил дядя и, не дожидаясь ответа, запихнул меня внутрь.
Через минуту я смотрела через стекло на закрывающуюся дверь лифта, ведущего в корпус «Д», и тихо плакала – прежняя жизнь закончилась.
Умерла вместе с родителями.
«Катафалк» тронулся.
Глава 2. Призрак
Дом дяди – настоящий древний Замок. Три века назад, когда люди еще жили на поверхности, здесь располагалось ФСБ. Это такая служба, которая следила за тем, чтобы не было волнений у народа. И никто не свергал власть. У нас похожими делами занимались «падальщики» (официальное название другое, но я его не помнила).
Папа рассказывал, что раньше, еще до ФСБ, Замок принадлежал местному купцу Булычеву. Видимо, купцу нравились горгульи, иначе с чего бы он стал водружать их фигуры на крышу?! Не для того же, чтобы они пугали маленьких девочек?! Типа меня. Дядя лишь посмеялся, когда спросила, почему он их не убрал: «Они в чем-то похожи на меня». Но объяснять не стал, сделал вид, что смотрит в окно.
На поверхности практически никто не жил. Во-первых, потому что это энергозатратно. При температуре, которая ночами доходила до -60 по Цельсию, обогревать подобное сооружение – слишком дорогое удовольствие. Но у дяди собственный мини-реактор в подвале, который помогал поддерживать комфортную температуру внутри Замка. Правда, окна все равно заложили кирпичами, но их заменили экраны, выводящие картинку с наружных видеокамер. Поэтому в любой момент можно включить монитор и сделать вид, будто сидишь у настоящего окна.
Только вот смотреть особо не на что – дальше забора начиналась улица, полная бетонных коробок – брошенных домов, зиявших черными окнами-глазницами. В них жили наши предки еще до Вспышки. Кстати, из-за чего она случилась, никто не знает – предмета «история» в учебном курсе нет. Думала спросить об этом классную руководительницу, но та вдруг умерла из нового вируса, который появился в подземных переходах.
Но дядя нанял для меня лично новых учителей. Один из них – учитель музыки Арнольд Борисович – очень даже милый. А еще у него – волнистые и по-женски кудрявые волосы. Меня всегда интересовало, как ему удается поддерживать их в порядке. Учитывая, что у остальных обитателей колонии волосы были по большей части ломкими и хрупкими – из-за перепадов температур и нехватки витаминов.
– Что опять? – спросил учитель, увидев уплывшие вниз уголки рта.
Если бы я могла, то сказала.
Обязательно бы сказала.
Но не могла.
С той ужасной ночи, когда умерли родители, перестала разговаривать. Совсем. Пыталась проталкивать слова через горло, но там будто стояла невидимая пробка.
– Сыграешь то, что я тебе позавчера показывал? – спросить Арнольд Борисович.
Вместо ответа заплакала.
Я должна заниматься другим.
Должна попытаться стать курсантом.
Научиться сражаться.
Только так смогу отмстить за смерть родителей.
Но дядя считал, что «это не женское дело». У него самого детей не было. Единственный сын умер пять лет назад, но его комнату на верхнем этаже особняка все еще держали закрытой. И, как сказала повариха баба Нюра, нетронутой, то есть типа все вещи остались на местах.
От чего умер сын – повариха не сказала. Но я подумала, что, наверное, от того же вируса, что и учительница истории.
Но у дяди ведь столько денег! Он мог бы нанять для сына всех докторов в городе! Но, то ли не захотел, то ли врачи не смогли помочь.
И тогда дядя приютил меня.
Как замену умершему сыну.
– Что, тогда на сегодня все?! спросил Арнольд Борисович.
Тихонько кивнула, отложив скрипку на самую дальнюю полку шкафа. Заниматься музыкой не хотелось.
Но зато есть одно дело, которое надо сделать прямо сейчас. Пока дяди нет дома. Подняться в комнату сына.
«Вряд ли меня похвалят за это» – разумно решила я, поэтому дождалась, пока в Замке осталось минимальное количество народа. Учитель музыки отчалил, на первом этаже – баба Нюра и охрана, но те не поднималась на жилые этажи, если их не звали..
Путь свободен.
Я должна увидеть комнату.
Вышла на лестницу и замерла, прислушиваясь. Охранники о чем-то разговаривали, но слов не разобрать.
Некстати вспомнила наставление дяди:
«Весь дом в твоем распоряжении, но – слушай внимательно, это важно! – наверх не поднимайся! Никогда, ты слышишь меня?!»
Если бы могла, то обязательно спросила, а почему, собственно. Но я лишь кивнула, и дядя погладил по голове.
– Твои родители были бы довольны! – сказал он и вышел.
Стояла посреди лестницы, пока не услышала шорох, доносящийся сверху.
Там кто-то был.
А ведь лестница заканчивалась только одной дверью – в спальную мертвого сына.
Поежилась, но устоять не смогла – двинулась вверх. Если там призрак, то я обязана его увидеть.
***
Осторожно поднималась по лестнице, смутно осознавая, что совершаю самую большую глупость в жизни. Но повернуть не могла – дядя хотел сделать из меня изнеженную принцессу, а я хотела одного – мести.
«Но причем тут месть и шорохи за дверью? Как они могут быть связаны?» – размышляла я.
Логика подсказывала: никак.
Но подсознание твердило: связаны.
Еще как связаны.
Что бы там ни было, оно тянуло Алису магнитом.
«А если там действительно призрак?»
«Какие еще призраки? Ты же в них не веришь!»
«Не веришь, да?! А кто тогда боялся спать при выключенном свете последние две недели? Кто?! И чего именно боялась? Что мертвые родители вернутся?!»
Парировать нечем – именно этого девочка и боялась. Хотя знала, что глупо. Понадобились те самые две недели, чтобы убедить себя: родители ни за что не стали причинять ей вред. Даже после смерти.
И тогда отпустило.
Но к тому времени Алиса подъела последние таблетки валерианы из дядиных запасов и выпила всю сушеную мяту. Баба Нюра все, помнится, охала, когда девочка просила заварить очередной чайник.
– И где потом-с эту мяту найти? Это же дефицит-с! – говорил она.
Действительно, мяту на подземных фермах не выращивали – упор сделан на функциональные в плане питания овощи: картошку, морковь, помидоры.
Мята же росла самосадом у некоторых колонистов.
Алиса бы и сейчас не отказалась от кружки мятного настоя и пачки таблеток – наверху звякнуло.
Спина мгновенно покрылась потом.
«Может, нужно спуститься вниз и позвать охрану? Ну, как позвать – промычать и руками показать, что наверху не все ладно».
Но я уже решилась и – иду до конца!
«Если наверху призрак, то пусть уж лучше он заберет с собой, даже если в ад, чем плакать в чужом доме от бессилия».
Последние недели только этим и занималась. А дядя все посылал к девочке новых учителей, как и полицейская, говорил, что надо заняться творчеством. «Будешь играть – голова будет занята. И постепенно все забудется», – говорил дядя, покачиваясь вперед-назад на колесе. Как болванчик.
При этом дядя сам упразднил обучение любым видам искусствам. Во всех электронных газетах говорилось, что «это для блага народа», что занятия искусством не помогут колонии выжить. Вместо бесполезно рисования и музицирования надо работать на фермах, которые располагались на нижних ярусах корпуса «Г», а еще в Мануфактуре – солдаты, которые охраняли Границу, нуждались в теплой одежде.
«Они там, наверху, несут вахту, умирая за то, чтобы мы с вами жили в тепле и ни в чем не нуждались», – вещал дядя с экранов газет.
Я мало знала, что именно происходит на Границе – так называли огромный, десятиметровый забор, который окружал Киров-сити. Одна сторона шла вдоль бывшей реки, промерзшей до дна сотни лет назад. Именно с той стороны – особый наплыв тварей: мафниев, барлоргов, снежей.
Сама их живьем не видела. Только на картинках агитационных планшетов, расставленных по корпусу «Д». Агитки призывали отправиться на службу в Корпус Защиты – так называли спецподразделение, которое несло вахту на Границе.
Именно туда я и хотела попасть.
Но была небольшая (в кавычках) проблема – девушек в Корпус не брали. Совсем. Если в полицейские женщинам еще можно попасть, и то – за особые заслуги. Например, помощь в поимке преступника или за годы патрулирования колонии в качестве дружинника, то в Корпус Защиты зачисляли исключительно по половому признаку – только парни.
Чертовски несправедливо!
Из раздумий вывел новый звук – наверху кто-то сопит.
«Если это мертвец, то я точно свихнусь! И как тогда смогу попаду в Корпус?»
Решила, что не стоит дальше испытывать судьбу, повернула назад, но услышала звук подъемника.
Дядя вернулся раньше времени.
«Может, он выйдет на втором и пойдет в свою комнату?»
«Нет, он ее проехал и движется…»
«Сюда!»
Сердце попыталось выскочить из груди, заухало.
Как мне объяснить дяде, что забыла наверху? Тем более – он предупреждал, чтобы не ходила туда ни в коем случае.
Та самая дверь передо мной.
И она… приоткрыта.
Подъемник приближался – похоже, дядя все же решил проверить комнату сына. Еще несколько секунд – и мне не поздоровится.
Решение принято за доли секунд – другого шанса попасть в комнату все равно не будет. Рванула дверь на себя.
«И куда прятаться?»
Вокруг темно. Двинулась на ощупь и едва не упала, когда коленки наткнулись на кровать.
Выбора нет – упала на пол и поползла под кровать, моля богов, чтобы под ней не было призрака, который издавал странные звуки.
Засопела, когда в нос попали комья пыли. Я бы и кашлянула с удовольствием, но за дверью зажужжал привод мотора, открывающего дверцу, – подъемник прибыл.
Под дверью мелькнула тень – дядя здесь.
Начала отползать под кровать, но внезапно наткнулась на что-то холодное.
Будто нога мертвеца.
С трудом подавила крик.
В это время открылась дверь.
Силуэт дяди.
Благо, на кровать накинут плед, край которого почти доставал до пола, поэтому вряд ли тот меня заметил.
– Есть тут кто? – спросил дядя с порога.
Заходить не стал – тоже боялся мертвого сына? От этой мысли по спине пробежал новый холодок.
Наверное, стоит выбраться из-под кровати и повиниться перед дядей. Написать на листочке, что раскаиваюсь, и все такое. Ну, побранит, ну, ремнем отходит, но, по крайней мере, не надо будет оставаться наедине с…
…призраком!!!
– Опять забыл закрыть! – пробурчал дядя и захлопнул дверь.
Даже промычать ничего не успела, как очутилась в полной темноте.
С кем-то холодным под кроватью.
***
Как только дверь за дядей закрылась, метнулась из-под кровати в угол. Уперлась во дерево – видимо, шкаф.
Окно либо заделано, либо его здесь никогда не было.
Абсолютная темнота.
Если бы могла, то обязательно спросила: «Кто здесь?»
Но сейчас даже мычать страшно.
Я винила себя, что не призналась дяде, побоялась вылезти. Пусть тот бы и наказал – что с того?! Это куда лучше, чем находиться здесь с…
…этим.
«С кем?»
«А, может, там просто железяка, под кроватью. Ты почувствовала холод – и сама себе напридумывала всякого»
«Хорошо, а кто тогда сопел?»
Это вполне мог быть Тибр, точнее – Тиберий.
Кот, который жил у дяди. Жирный, потому что кастрированный. Как только ему отрезали пипиську, тот сразу стал ленивым, даже мышей перестал ловить.
Эта мысль немного успокоила.
«Кис-кис-кис!» – попыталась позвать я. Получилось лишь троекратное «С-с!» с перерывом на паузы.
В ответ под кроватью что-то завозилось.
Что-то большое.
И оно никак не могло быть котом.
В горле сразу пересохло – будто раскинулась пустыня. Тело волной пробрала дрожь – от пяток до макушки.
«Кто же там? Неужели и, правда, призрак?»
Глаза привыкли к темноте. Сообразила, что сижу у серванта, на котором стоит зеркальце. Схватила его и сунула под дверь. Луч, отразившись от щели, скользнул по стене, пройдясь по многочисленным иконам,
Вскрикнула и выронила зеркальце.
Свет померк – и в этот момент некто, прятавшийся под кроватью, метнулся ко мне.
***
Замычала.
– Тс-с! Тихо! – зашипел незнакомец.
«Разве призраки затыкают рот, чтобы их жертва не шумела?!
Я не могла припомнить подобных случаев.
Над повязкой, скрывавшей нижнюю половину лица, сверкнули безумные глаза.
– Если точно будешь молчать, тогда я – может быть – уберу руку. Будешь молчать?
Кивнула.
– Хорошо, только – без фокусов! Иначе… – у незнакомца молодой голос, но уже такой серьезный – аж мурашки по коже. В руках сверкнул нож. – Иначе – мне придется сделать это.
Что именно это, голос не объяснил.
Незнакомец вздохнул.
– Точно не будешь ничего такого делать? – уточнил он.
Снова кивнула.
– Хорошо, отпускаю… – незнакомец убрал руку.
Сразу же метнулась к двери, но призрак схватил меня и рванул на себя.
Горящие глаза снова оказались напротив.
– Я же сказал: ничего такого не выкидывать! – незнакомец прижал к шее нож. – Ой, да ты же та девчонка, которую Мистер Толстосум привез пару недель назад., да?!
Кивнула – толку-то врать?!
– Знаю-знаю, видал тебя внизу… – произнес голос. – Только не слышал, чтобы ты разговаривала. Ты что, немая?
Кивнула, тогда незнакомец сразу убрал нож.
– Немая – значит, точно не закричишь. Ну что, без фокусов, ладно?! – уточнил незнакомец.
Он, наконец, стянул маску.
Милый парень, если бы не шрам, который безобразным оврагом пролег вдоль правой щеки.
Незнакомец проследил за взглядом:
– Да, мир не без боли… особенно – этот, – сказал он и сел рядом на корточки. – И что мне теперь с тобой делать?!
Промычала что-то типа «Отпустить», но получилось «пых-тыть». Но парень на удивление сразу понял, о чем я
– Э-э, нет. Несмотря на то, что ты немая, ты же можешь написать про меня своему этому, Толстосуму, можешь ведь?
Сначала кивнула, на автомате, а потом замотала головой, давая понять, что никому ничего сообщать не собираюсь.
– Ох, не знаю…
Парень зажег свечку. Та разгоралась медленно, но, по крайней мере, в комнате стало чуть светлее. И не так страшно.
– Ты ведь теперь мне будешь мешать. Точно будешь! – незнакомец уселся на пол. Вопросительно смотрел, будто я знаю, что делать.
– Как тебя зовут? – спросил парень. – Ах, да. Ты же не говоришь. – Он протянул кусочек бумаги и огрызок карандаша. – Вот… только экономнее. Этот карандаш у меня один, больше нет.
Действительно, сейчас бумага и была большим дефицитом. В секторе «Д» научились очищать использованные листы бумаги, но этих запасов едва хватало на нужды Сената. Простых смертных к ним не подпускали.
«Алиса» – написала я.
– Хорошее имя, – улыбнулся парень. Только сейчас заметила, насколько он симпатичный. И даже безобразный шрам не портил незнакомца. Наоборот, украшал – с ним тот казался старше, более мужественным. – А меня Артем. Будем знакомы. Только вот не знаю, к чему это знакомство приведет. Ты ведь не должны была меня видеть. Это все в корне меняет.
Парень вздохнул.
«Что ты тут делаешь?» – написала я.
Незнакомец улыбнулся:
– Так я тебе и сказал.
«Я никому не скажу, обещаю!»
– Так я тебе и поверил. Конечно! Сразу же нажалуешься своему отцу. Или он тебе не отец?
«Дядя» – написала я.
– Дал же бог дядю, – вздохнул парень. – От него здесь все беды. От него!
«Почему?»
– Это долгий разговор. Так, в двух словах, и не расскажешь. Да и зачем тебе это знать?
«Я хочу уйти от него!»
– Да, а вот в это точно ни за что не поверю! – ухмыльнулся парень. – Уйти отсюда, где тепло и полно еды?! Да у твоего дяди столько денег, что он может купить тебе все, что пожелаешь».
«Я СЕРЪЕЗНО хочу уйти!»
Парень снова хмыкнул:
– И зачем, спрашивается?
«Хочу попасть в Корпус»
Тут незнакомец засмеялся.
– Ты и в Корпус?!– заметив мой серьезный взгляд, парень осекся, поморщился, а потом продолжил: – Ты не просто немая, но еще и дурная. Все бабы дурные, впрочем. Кто же тебя возьмет, в Корпус-то? Туда только парней берут. И то – не всех. Знаешь, какие там испытания? У-ух!
Парень произнес фразу с таким видом, будто и сам пытался попасть в Корпус Защиты, но не сложилось.
