Залейся водкою душа,
Прими покой бушующей гордыни,
И смертный час как анаша
Тебя сожжёт в пустыне.
Ты будешь тихо говорить
Что не любил, не думал
В толпе сто лет прожить,
Как ёж – смешно, угрюмо.
Залейся водкой, выпей спирт,
Умри как сволочь – под забором.
И пусть душа твоя болит -
Ты сдох над мокрым долом.
Откровенный секс сродни самоубийству. Под откровенным я подразумеваю нечто ниже самого низкого уровня стыдливости. В эти минуты, когда рука тянется к плети и героину, ты начинаешь обрастать щетиной дурости, похабства и гадливости. Такие ежи очень скоро начинают поедать своих партнёров.
"Мир ожидает возвращение в коммунизм и тогда этот мир облачится в красный кожаный френч, синие сапоги и фиолетовые очки. Я на дырявой лодке выйду на Волгу, сниму рубаху, пропахшую смердящей Государственной Думой, помяну добрым словом Владимира Ильича, чьи бессмертно-непостижимые труды постигаю с детства и воздух, пряный ряской и рыбьей чешуёй, одурманит меня хлеще самой шумной демонстрации 1 мая", – так думал Геннадий Андреевич, сладко засыпая перед очередными президентскими выборами, когда многие уже видели наяву его тихую кончину на загородной даче.
Добрая, ласково-надёжная жизнь, где богач и бедняк думают об одном и том же, почёсывая свой живот. Богач не доволен приростом в два миллиона долларов, а бедняк страдает мыслями о обросшем плесенью куске хлеба. Они готовы что-то менять, но Некто Высший и Непостижимый властвует над ними, давая каждому играть свою роль до конечного пункта назначения – богатого или бедного захоронения тленного тела.
Чёрный камень тяжелее белого.
Железо боится влаги; человек боится осуждения со стороны; время боится итога времён, ибо всё будет вне времени.
Я люблю смотреть бег облаков: эти седые бороды неба идеально смотрятся на синеве неба-моря. Это невозможно не любить. Но когда-нибудь, когда атом взорвётся, раковая опухоль радиации убьёт всё живое, я увижу, почувствую ногтями что-то новое, странное, невообразимое. Дай Бог бы не подавится своими кишками от этих преобразований мира, раз ничего доброго уже не явится на Божий свет.
Машины как люди также сходят с ума. В рассказе Стивена Кинга "Грузовики" горстка людей противостоит взбесившимся железякам. Та лилась кровь, были жертвы… И всё же нет преданнее помощника для прямоходящей обезьяны чем добрый механизм, в который мы всё ещё пытаемся вставить свои мозги. Я полностью уверен, что роботы станут сильнее и выше нас, но они будут бездуховны. Человек снова станет чем-то вроде животного. Вот тогда и явятся со всей очевидностью гуманоиды с других планет, роботы будут выпотрошены, и светлый разум воцариться среди обретающих цивилизационный вид землян.