Loe raamatut: «Наследник»

Увядшая осенняя листва сонно шуршала под ногами и устилала землю ярким желто-красным ковром.

Я, засунув руки в карманы куртки, опустив козырек фуражки, дабы защитить глаза от мелкого моросящего дождя, и ёжась от прохладного, пробиравшего почти до самых костей, ветра, сидел у склона оврага и задумчиво смотрел вниз.

Вот тут все и началось.

По правде говоря, я всячески старался избегать этого места. Слишком уж явно оно ассоциировалось со всем пережитым. Один его вид разъедал мою давно не заживающую душевную рану и заставлял больно сжиматься сердце. Но, как я ни старался, забыть его мне никак не удавалось.

Каждый раз, приходя сюда, я давал себе слово, что этот визит – последний, и что я больше здесь никогда не появлюсь. Но в конечном итоге я его не сдерживал. Это место, точно магнитом, притягивало меня к себе, ибо связанные с ним события затмили собой все остальные страницы моей жизни. В этих событиях было все: и мистика, и загадочные убийства, и приключения, едва не стоившие мне жизни, венцом которых стала острая душевная драма.

Зачем я все же сюда прихожу? Может, надеюсь на какое-то чудо? Может, рассчитываю повернуть время вспять? А может, для того, чтобы снова погрузиться в воспоминания?…

Часть первая
Голосов Овраг

Глава первая

Моя тихая, незатейливая, однообразная провинциальная жизнь закончилась в тот самый момент, когда я вышел из вагона поезда и ступил на перрон Павелецкого вокзала. Именно с этого апрельского дня вокруг меня все завертелось и закружилось: захлопали дверцы машин, застучали двери домов, загудели автомобили, завыли сирены, зажужжали пули.

Я глубоко вдохнул свежий воздух, который после плацкартной духоты показался мне глотком жизни, сощурился от бившего в глаза солнца и влился в суетливый, спешащий к выходу в город, поток гостей столицы.

Метро «Павелецкая», метро «Коломенская», нехитрый лабиринт улиц, и – вот она, цель.

– А-а-а, приехал, – с притворной ворчливостью протянула тетя Клава, невысокая, грузная, пожилая женщина, с маленьким крючковатым носом, из-под которого пробивались тонкие черные усики, и узкими, карими, чуть скошенными вверх глазами. – Ну, заходи, заходи.

Она распахнула дверь и посторонилась. Я изобразил на лице приветливую улыбку, тепло поздоровался и перешагнул через порог, мысленно отмечая, как сильно постарела младшая сестра моей матери за те пять лет, что мы не виделись.

– Как доехал-то?

– Нормально, – ответил я, присев на корточки и развязывая шнурки на ботинках.

– Поездом ехал?

– Поездом.

– Нас быстро нашел? Не плутал?

– А чего там плутать? – пожал плечами я, обувая придвинутые хозяйкой тапки. – Путь не сложный.

– Совсем, видать, в провинции стало плохо, – вздохнула тетя Клава. – Весь бывший Советский Союз в Москву ринулся. Куда ни глянь – одни приезжие.

– А что делать? – ответно вздохнул я, поднимая чемодан. – Заводы стоят. Работать негде. Зарплаты мизерные. Вот и приходится мигрировать.

– Хотели капитализм – вот и получили! Не жилось вам при социализме! Все миллионерами захотели стать! – гневно бросила хозяйка, как будто в «гайдаровских» реформах был повинен именно я.

Меня не обижало ее ворчание. Я понимал, что оно – издержки возраста. Все пожилые люди чуточку брюзгливы. А тете Клаве как-никак шел уже шестой десяток. В душе же она была женщиной доброй и отзывчивой. В ней абсолютно не просматривался тот самый «комплекс москвича», эдакая надменность и заносчивость, что зачастую бывает свойственен столичным жителям по отношению к своим провинциальным родственникам. Наверное, не последнюю роль в этом сыграло и то, что мы ей особо не докучали. Как ни явен был товарный дефицит в нашем Балашове, мы никогда не забрасывали ее просьбами что-то достать. Моя мать обратилась к ней за помощью только тогда, когда в ней действительно появилась острая необходимость. После долгих безуспешных поисков работы, я, по совету знакомых, решил податься на заработки в столицу, где с трудоустройством было значительно проще. Узнав о моем решении, мать вздохнула, позвонила сестре и попросила ее приютить меня на месяц-другой, пока я не «оперюсь». Та не отказала.

– Вы не волнуйтесь, тетя Клава, – виновато пробормотал я, входя вслед за ней в комнату. – Я у вас надолго не задержусь. Как устроюсь, немножко заработаю, сразу же сниму себе отдельный угол. Надоедать не буду.

– Да ладно, – отмахнулась она, – живи пока. Что мы, чужие, что ли? Ты все-таки, мой племянник. Грех родственнику не помочь. Хочешь, в доме живи. А хочешь, занимай «времянку». Все удобства там есть. Вода, газ, санузел. Я раньше туда студентов пускала. Но сейчас перестала. Шуму от них слишком много.

– Идет, – согласился я. – Так и сделаю.

В мои глаза ударил полумрак. Свет в комнате исходил только от старенького черно-белого телевизора, по которому показывали новости.

– Да хватит тебе эту брехню смотреть! – взвилась хозяйка и щелкнула выключателем на стене.

Вспыхнул яркий свет, и я увидел лежавшего на диване дядю Сашу.

– О, кто к нам приехал! – воскликнул он и поднялся с места. – Племяш!

Это был одутловатый тип с массивным лицом и большой круглой головой, главной «достопримечательностью» которой являлась солидная проплешина. Моя мать почему-то его не любила. «Слишком хитер», – отзывалась о нем она, явно считая это пороком. Но я был о дяде Саше совсем другого мнения и находил его очень веселым и остроумным человеком.

Мы обменялись крепким рукопожатием и присели.

– На заработки? – спросил он.

– На заработки, – подтвердил я.

– И кем работать собираешься?

Я пожал плечами.

– Как получится. Куда возьмут. Хотелось бы, конечно, по специальности. Но время сейчас такое, что инженеры нигде не нужны.

– Да, это верно, – кивнул в ответ дядя Саша. – Сейчас время торгашей и охранников.

– Борька Кузьменко от безнадеги тоже в охранники пошел. Слыхал? – крикнула из кухни тетя Клава. – А ведь приличным технологом был. На приборостроительном работал.

– Ты думаешь, он не доволен? – отозвался дядя Саша. – Еще как доволен. Сутки на работе, двое дома. Да и зарплата неплохая.

– А у нас в Балашове даже охранником не устроишься, – горько усмехнулся я. – Найти работу можно только по блату.

– А ты хочешь в охранники? – брови дяди Саши удивленно взметнулись вверх.

– Я хочу зарабатывать, – объяснил я. – Но выбор у меня, увы, небольшой. Московской прописки у меня нет. Так что остается либо строить, либо продавать, либо охранять. Удел нашего брата-гастарбайтера сейчас таков. А в работе охранника я ничего позорного не вижу. По мне это даже лучше, чем кирпичи таскать, или за прилавком стоять.

Тетя Клава выглянула из кухни.

– Ну поговори с Борькой, – обратилась она к мужу. – Может им сотрудники нужны.

– Поговорю, – пообещал дядя Саша. – Только завтра. Сегодня он на службе.

Мы уселись на диван и стали вспоминать общих знакомых, пока тетя Клава не прервала нас своим зычным выкриком:

– Ужин на столе!

Дядя Саша выключил телевизор, и мы пошли на кухню…

Глава вторая

Бивший из окна сквозь приоткрытую занавеску яркий солнечный свет недвусмысленно свидетельствовал, что наступило утро. Я широко зевнул, поднялся с постели, застелил кровать, умылся, почистил зубы, побрился, оделся и вышел наружу.

Вокруг пахло весной. Воздух был чист и свеж. В нем чувствовался аромат росшей в саду черемухи. Приятный теплый ветерок колыхал древесную листву.

Решив немного прогуляться, чтобы осмотреть близлежащие окрестности, я открыл калитку и вышел на улицу. Дойдя до ее конца, я свернул в какой-то проулок и, миновав его, очутился на набережной. Мои глаза удивленно округлились. Берег Москвы-реки смотрелся довольно необычно. Его усеивали огромные гладкие камни, которые никак не вписывались в привычный центрально-российский пейзаж и больше подходили, скорее, морскому побережью. Интересно, откуда они здесь взялись? Завезли для красоты? А может их занесло сюда еще в незапамятные времена каким-нибудь ледником?

Я неторопливо зашагал по вымощенной тротуарной плиткой дорожке.

«Красота! Тишина и покой! Даже не верится, что я в столице. Где свойственные ей суета, спешка, многолюдье? Оказывается, Москва такая не вся, и в ней существуют островки, напоминающие тихую, спокойную провинцию. Какое изумительное место для отдыха! А что это там вдали? Какой-то храм».

Я решил осмотреть его поближе. Пройдя еще немного вперед, я поднялся по лесенке наверх.

«Ба, да это не просто какая-то церквушка. Это целый музейный комплекс».

Ознакомившись с информацией, размещенной на стенде, я уяснил, что нахожусь на территории парка-заповедника «Коломенское», что привлекший мое внимание белоснежный храм носит название церкви Вознесения, и что сооружен он аж в XIV веке по распоряжению великого князя Василия III.

Полюбовавшись его мощным куполом, я хотел, уже было, продолжить свой путь, как вдруг за моей спиной раздался робкий голос:

– Молодой человек, простите, вы не местный?

Я обернулся. Рядом со мной стояли две скромно одетые пожилые женщины. На голове каждой из них был повязан белый платок.

Мне вдруг дико захотелось прихвастнуть своим столичным статусом. Я придал себе бравый вид и ответил:

– Да. А что?

– Вы не могли бы подсказать, как пройти к Голосовому оврагу?

Я недоуменно нахмурил лоб.

– Какому Голосовому оврагу?

Женщины, переглянувшись, вздохнули.

– Ну вот, а говорите, что местный. Если бы вы были местный, вы бы обязательно это знали.

Мои щеки предательски покраснели. Называется, порисовался! Сам же поставил себя в дурацкое положение. Во мне заговорило чувство вины.

– Я действительно здесь живу, – попробовал оправдаться я. – Но только недавно.

Женщины отмахнулись и отошли в сторонку, выискивая кого-нибудь еще.

Меня наполнило любопытство. Голосов овраг! Что это за диковина, если каждый местный житель обязан о нем знать? Чем он знаменит?

Обойдя заповедник, я вернулся домой. Мои родственники окучивали огород. Я подошел и поздоровался.

– Ну, где ты ходишь? – с укором спросил меня дядя Саша. – Был я у Кузьменко. Он согласен тебе посодействовать, если ты, конечно, не передумал переквалифицироваться в охранники.

– Не передумал, – ответил я.

– Тогда подожди полчасика. Грядку закончу, и сходим.

– Может, помочь?

– А что, помоги, – отозвалась тетя Клава. – Втроем оно быстрее пойдет.

Я сходил в сарай, взял лопату и принялся перекапывать землю.

– Тетя Клава, – спросил я. – А что у вас тут за Голосов овраг?

– Есть здесь такой, – кивнула она. – За яблоневыми садами находится. А где ты уже успел о нем узнать?

Я вкратце поведал о своем недавнем конфузе.

– Это, наверное, лечиться приехали, – предположила тетя Клава. – Их тут целые табуны ходят. Там, в овраге, есть два больших валуна. Говорят, от них исходит какое-то сильное излучение, которое многие болезни излечивает. Вот народ и валит. Правда это или нет – не знаю. Но ты в этот овраг лучше не спускайся. Нехорошее это место.

– Чем же оно нехорошее? – поинтересовался я.

– Тем, что аномальное, – разъяснила тетя Клава. – Нечистое. Слава о нем идет дурная. Люди там время от времени пропадают. Спустился человек в овраг, а обратно не вышел.

– Вот те раз! – изумленно присвистнул я. – И часто такие случаи бывали?

– Не часто, но бывали. За то время, что я здесь живу, там два человека бесследно исчезли. Федеральный розыск объявляли. Так и не нашли. И раньше такое бывало. Ученые говорят, что по этому оврагу проходит какой-то разлом.

– Интересно, – протянул я.

– И особенно держись от него подальше, когда в нем туман. Говорят, что когда туман в овраге приобретает зеленоватый оттенок, там открывается портал в параллельный мир и всякие черти наружу вылезают.

– Да хватит тебе ерунду молоть! – раздраженно бросил супруге дядя Саша, обивая лопату от земли. – Сказок понавыдумывали, а ты в них веришь.

– Никакие это не сказки, – обиженно возразила тетя Клава.

– А ну тебя! – отмахнулся дядя Саша. – Тем, кто это распространяет, пить надо меньше. А то хряпнут в овраге сверх всякой нормы – у них и черти, и зеленый туман, и белая горячка впридачу.

– Э-э-э! Остряк! – с упреком бросила тетя Клава и снова обратилась ко мне. – А в овраг, все-таки, лучше не ходи. Мало ли что там…

Борька Кузьменко оказался невысоким худощавым мужичком, лет сорока пяти, с покатым лбом, близко посаженными глазами, и острым, вытянутым подбородком. Он изучающе оглядел меня с головы до ног и скептически поцокал языком:

– М-да, не впечатляешь.

Я вздохнул и развел руками по сторонам. Мол, какой есть – такой есть.

– К директору я тебя, конечно, подведу. Но возьмет он тебя или нет – того не ведаю. Ручаться ему за тебя не буду. Уж извини. Вижу тебя в первый раз. Кто его знает, что ты за птица. Давай так. Сегодня у меня выходной. А завтра заходи к семи утра. Идти здесь недалеко. От силы полчаса. Я тебя представлю, а там уж все зависит от тебя, как ты покажешься.

– Спасибо, – поблагодарил я.

– Пока еще не за что, – ответил Кузьменко…

Глава третья

Оставшуюся часть дня я решил провести с пользой.

Библиотека встретила меня мертвой тишиной. В читальном зале не было ни души. Я подошел к стойке. Сидевшая за ней пожилая дама с пышной прической и в больших круглых очках оторвалась от толстого журнала и вопросительно посмотрела на меня.

– Здравствуйте, – обратился к ней я. – Вы не могли бы помочь мне с литературой по такому вопросу. Я не здешний, приехал в гости к родственникам и узнал от них об одном загадочном месте, расположенном в ваших краях. Голосов овраг. Рассказы о нем меня очень заинтересовали. Нет ли у вас по нему чего-нибудь серьезного, чтобы поменьше сплетен и побольше фактов?

Библиотекарша нахмурила лоб и задумалась.

– Есть, – оживилась она. – Это, конечно, не научный трактат, но издание, вроде, солидное.

Через несколько минут я сидел за столом и перелистывал пожелтевшие страницы старой потрепанной книги с интригующим названием: «Неразгаданное, непознанное».

Голосову оврагу в ней была посвящена целая глава. Я погрузился в чтение.

1621 год. Времена правления царя Михаила Федоровича. Коломенское.

Теплая летняя ночь. На ясном безоблачном небе мерцают звезды. Тишина. Вокруг раздается только стрекот сверчков, да едва уловимый шелест колышимой ветром листвы.

Внезапно из Голосова оврага вылетает невесть откуда взявшийся небольшой конный отряд и с гиканьем скачет вперед. На их пути возникает царский дворец, охраняемый огромным количеством стрельцов. Всадники резко пришпоривают лошадей, поворачивают обратно и пробуют скрыться. Стрельцы устремляются в погоню и берут их в плен.

Захваченные оказываются крымскими татарами. Им тут же учиняется допрос, на котором звучат невероятные вещи.

Все пленные, как один, утверждают, что являются воинами хана Девлет-Гирея, войско которого штурмовало Москву пятьдесят лет назад, в 1571 году (штурм окончился неудачей; татары оказались разбиты и развеяны на мелкие группы), и что их отряд, уходя от преследования, решил на время скрыться в попавшемся на пути глубоком овраге, который был наполнен густым туманом, имевшим какой-то необычный зеленоватый оттенок.

Спустившись вниз, они постояли там некоторое время, после чего решили продолжить свой путь. И были очень удивлены, наткнувшись на этот дворец. Ведь утром его здесь не было.

Ответы пленных передаются царю. Михаил Федорович впадает в бешенство: «Что за бред? Спуститься в овраг, провести там несколько минут и выйти оттуда через пятьдесят лет?! Врут, сукины дети! За дураков нас принимают! Вытянуть правду любой ценой, любыми способами!».

Татар подвергают страшным, изощренным пыткам: топят в воде, жгут каленым железом, вешают над огнем. Но те упорно стоят на своем: мы – воины хана Девлет-Гирея, штурмовали сегодня Москву, оказались разбиты…

Так и не услышав от пленников ничего нового, дознаватели обращают внимание на их экипировку. Их изумлению нет предела. Все, во что облачены пойманные татары, давным-давно устарело и уже не используется. Неужели те говорят правду? Но как могло произойти, что они проскочили через целых пятьдесят лет? Что за дьявольщина такая?

Михаил Федорович в недоумении. Он приказывает писарям зафиксировать сей факт в летописи. Но о дальнейшей судьбе пленных там, увы, не сообщается.

1832 год. В селе Садовники появляются два человека и утверждают, что они – местные жители. Старожилы с трудом признают в них крестьян Архипа Кузьмина и Ивана Бочкарева, бесследно исчезнувших более двадцати лет назад, в 1810 году. Кузьмин и Бочкарев впадают в глубокий шок, увидев своих жен и детей постаревшими на два десятка лет.

Появляется полиция. Крестьяне растерянно рассказывают, что, возвращаясь ночью домой из соседнего села Дьяково, они решили сократить путь и пройти через Голосов овраг. Погода была сырая, и овраг был наполнен густым, зеленоватым туманом. Миновав огромные валуны, они вдруг словно куда-то провалились и очутились в некоем пространстве, которое было освещено тусклым, бледным светом и наполнено множеством приспособлений непонятного назначения. Среди этих приспособлений расхаживали большие, заросшие шерстью, существа, похожие на людей. Архип и Иван страшно перепугались, решив, что перед ними черти, а сами они каким-то образом угодили в преисподнюю.

Заметив появление чужаков, «черти» стали указывать им куда-то в сторону, знаками призывая идти туда. Не переставая трястись от страха, крестьяне повиновались и вскоре снова очутились на дне оврага. Облегченно переведя дыхание и обильно перекрестившись, они поднялись наверх. Но, вернувшись домой, вдруг обнаружили, что прошло много лет.

Весть об этом странном и загадочном случае мгновенно облетела все окрестности и, благодаря газетам, постепенно распространилась по всей стране. Люди специально приезжали из других городов, чтобы своими глазами увидеть попавших в столь необычную переделку горемык.

В полицейском управлении долго ломали голову в поисках убедительного объяснения случившегося и, наконец, решили провести в Голосовом овраге следственный эксперимент. Дождавшись, когда он снова заполнится туманом, следователи попросили Кузьмина и Бочкарева опять пройти через него. Те скрылись в плотной дымке, а спустя несколько минут, к изумлению полицейских, обратно вышел только Бочкарев. Кузьмин словно растворился и больше уже никогда и нигде не появлялся.

«Вот это да! – мысленно восклицал я, возвращаясь домой. – Мне доводилось слышать о многих чудесах и загадках. Но чтобы неразгаданное и непознанное находилось рядом – с таким я сталкиваюсь впервые».

И я, невзирая на советы тети Клавы, решил при случае обязательно исследовать это таинственное место…

Глава четвертая

Кузьменко вышел из дома ровно в семь. Ни минутой раньше, ни минутой позже. Определить это я смог по радиосигналам точного времени, донесшимся из открытой форточки.

Закрыв калитку и заметив меня, он удивленно вскинул брови:

– Пришел? А чего за забором стоишь? Почему не заходишь? Собак боишься?

– Да нет, – смущенно ответил я. – Просто неудобно как-то.

– Ну вот, тоже удумал, неудобно! Неудобно деньги просить. А просто зайти – чего же тут неудобного?

Мы пошли по улице.

Вопреки моим ожиданиям, Кузьменко не стал любопытничать относительно причин моего появления в здешних краях. То ли ему это было безразлично, то ли дядя Саша уже все ему рассказал. Он сразу заговорил о работе.

– Конторка у нас небольшая. В штате человек десять. И это хорошо. Чем меньше фирма, тем непринужденнее в ней отношения. Объектов три: торговая база, частный дом и автостоянка. Кстати, именно на ней и находится наш офис. Но директор – мужик пробивной. Так что не исключено, что со временем появится что-то еще.

– Как он сам то? – спросил я. – Сработаться с ним можно?

Борис пожал плечами.

– Я сработался. Все остальные тоже сработались. Он, конечно, себе на уме. Но не деспот. Из «ментов». Ушел оттуда не по своей воле: попался на какой-то контрабанде. Никто не прикрыл, ну и попросили написать рапорт об увольнении. Но я не думаю, что он от этого сильно переживает. Устроился, вроде, неплохо. Открыл ЧОП, нашел клиентов и живет – не тужит.

– Контрабанда – это, конечно, серьезно, – вставил я.

Кузьменко иронично усмехнулся.

– Да ты его не демонизируй. Ты думаешь, он один в милиции этим занимался? Отнюдь. Просто, когда дело засветилось, понадобился крайний, и почему-то выбрали его.

– Ну да, никто не прикрыл, – понимающе кивнул я.

– В «ментовке» многие шустрят. На одну зарплату там не прожить. Поэтому каждый ищет, где бы подработать. Практически у всех есть какой-нибудь дополнительный источник, и не всегда законный. Просто кто-то попадается, а кто-то нет. Роману Олеговичу, вот, не повезло.

– Это его имя-отчество? – спросил я.

– Да, – подтвердил Кузьменко. – Баруздин Роман Олегович. Ты его не бойся. Не такой уж он и страшный, каким может показаться вначале. Будешь нормально работать, не опаздывать, не пьянствовать – он тебе слова худого не скажет.

– Постараюсь, – пробормотал я.

Когда мы, миновав шлагбаум, зашли на территорию автостоянки, я сразу увидел небольшой строительный вагончик, окрашенный в синий цвет. На двери красовалась табличка: «ЧОП «Барс». Очевидно, это и был офис.

Шагнув на ступеньку и взявшись за ручку двери, Борис знаком попросил меня остаться снаружи.

– Подожди пока здесь, – сказал он.

Я послушно кивнул, заложил руки за спину и стал медленно прохаживаться взад-вперед.

Стоянка была небольшой. Но машины на ней стояли солидные. В основном это были иномарки: «Тойоты», «Мазды», «Опели», «Хонды». Был даже один «Бентли». К моему удивлению, его хозяином оказался молодой парнишка лет восемнадцати. Смотреть на него было неприятно. Надменный взгляд, властная походка. Явно чувствует себя хозяином жизни. Видимо, «чей-то» сын. «Мальчик-мажор», представитель так называемой «золотой молодежи». Один из тех, кому все дается легко. Я горько вздохнул и повернулся к нему спиной, предпочтя сосредоточить свой взгляд на дремавшей у забора дворняжке. Ну его в баню!

Дверь вагончика открылась, и из него появилось несколько человек в черных камуфляжах. О чем-то переговариваясь, они направились к шлагбауму. Вслед за ними наружу выглянул Кузьменко и махнул мне рукой:

– Заходи.

Я глубоко вдохнул, старясь унять вспыхнувшее волнение, и скакнул на порог.

В «офисе» было сильно накурено. Очевидно, здесь не слишком заботились о здоровье окружающих. В моем горле запершило, и я с трудом удержался, чтобы не кашлянуть. Я ведь был некурящий.

В углу за небольшим столом сидел невысокий, но крепкий человек величавой наружности, с острыми, сверкающими глазами, чем-то напоминавшими пистолетные дула, выпуклым лбом и большой массивной челюстью, которая придавала его лицу некоторую свирепость.

– Здрасьте, – выдавил я.

Баруздин, – а это, несомненно, был он, – пристально посмотрел на меня и кивком указал на стул. Я робко присел. Борис вышел на улицу, оставив нас наедине.

Не говоря ни слова, Баруздин протянул руку к лежавшей на столе пачке «Кэмэл», поднес сигарету к губам и щелкнул зажигалкой, не переставая при этом наблюдать за мной с видом разомлевшего на солнцепеке кота. Мне стало не по себе. Я непроизвольно съежился и опустил глаза. Баруздин еще немного помолчал, разогнал перед собой дым, после чего, наконец, сподобился на первую реплику:

– И что тебя потянуло в охранники? – растягивая слова, хрипло пробасил он.

Я честно обрисовал ему свою ситуацию, ничего не приукрашивая и не притушевывая.

– Да-а-а, – протянул Баруздин, выслушав историю моего появления в Коломенском. – В провинции жить сейчас тяжело. Это хорошо, что ты мыслишь реально и не ищешь журавля в небе. Без московской прописки хорошую работу по специальности в столице найти трудно. Я не говорю, что это невозможно. Глядишь, и получится со временем. Приживешься, заведешь знакомства, может даже женишься. Но начинать, действительно, нужно с малого. Сотрудники мне нужны. Работы хватает. Но вот сможешь ли ты потянуть наше дело? Скажу тебе честно, визуально ты не впечатляешь.

– Да, на Кинг-конга не похож, – смущенно улыбнулся я, ввернув заготовленную заранее шутку.

Но Баруздин на мой юмор не отреагировал.

– На наш основной объект, торговую базу, я тебя однозначно не поставлю. Там нужно глядеть в оба: кто что вносит, кто что выносит, и уметь, в случае необходимости, применить силу.

Я потупил глаза.

– Но у меня, помимо базы, есть еще два объекта: вот эта автостоянка и частный коттедж. По автостоянке все расписано, а вот по коттеджу имеется дыра. Переходить туда никто не хочет. Работать там нелегко.

– Почему? – спросил я.

– Потому, что хозяин тяжелый. Ты его знаешь – Геннадий Карпычев.

– Тот самый актер? – изумленно воскликнул я.

Как можно было не знать Геннадия Карпычева? Он был звездой отечественного кино. Перечень фильмов с его участием достигал уже пятого десятка.

Баруздин утвердительно кивнул головой.

– Да ты не торопись с энтузиазмом, – остудил меня он. – Это он на экране такой добрый и благородный. В жизни он совсем другой. Деньги любит не меньше остальных, но при этом имеет свою философию. Какую – разберешься сам. Не хочу навязывать свое мнение. Да и о клиентах не принято плохо говорить. Платит он хорошо, так что резон терпеть есть.

– Неужели он на самом деле такой сложный? – недоверчиво переспросил я.

– Личность творческая, неуравновешенная, эмоциональная, капризная, – вздохнул Баруздин. – Это не всякому придется по душе. Даже его жена, которая, скажу тебе по секрету, приходится мне родной сестрой, и та время от времени выходит из себя.

«Ага, – отметил я, – теперь понятно, каким образом ты там оказался».

– Сынишка у него тоже не подарок, – продолжал Баруздин. – Слишком много о себе мнит. Избалован до крайности. Кстати, он ему не родной, а приемный.

– Знаю, знаю, – закивал головой я.

Эта история с усыновлением была широко известна. О ней в свое время много писали и говорили.

Пару лет назад в кинотеатрах с большим успехом шел один фильм. Назывался он «Мальчик ищет отца». Это была грустная история о том, как в годы войны десятилетний ребенок разыскивал своих без вести пропавших родителей. Исполнитель главной роли Радислав Сулимов, – смугловатый, черноглазый пацаненок с большими выразительными глазами, симпатичными кудряшками и чарующей широкой, по-детски искренней, белозубой улыбкой, – влюбил в себя всю страну. Сыграл он потрясающе: правдиво и трогательно. В залах проливались реки слез. Всеобщему умилению способствовало и то, что Радик был круглым сиротой. Когда ему было шесть лет, его родители погибли в автомобильной катастрофе, и родственники, не пожелав взваливать на себя дополнительную обузу, отдали его в детский дом. Узнав об этом, Геннадий Карпычев, игравший в том фильме роль отца, принял решение усыновить талантливого ребенка, забрал его к себе и дал ему свою фамилию.

– Так что, ситуация такая. Это единственное, что я могу тебе предложить. Лицензии у тебя нет. Опыта работы в охране – никакого. Решай.

– А зарплата? – спросил я.

– Зарплата должна соответствовать квалификации, – развел руками Баруздин.

Он назвал мне сумму, от которой я разочарованно вздохнул. Честно говоря, я рассчитывал на большее. Первым моим порывом было встать, попрощаться и уйти. Но меня что-то остановило. Когда я найду это самое «большее»? Мое плачевое материальное положение не оставляло много времени на поиски. И найду ли я его вообще? А если и найду, в чем оно будет заключаться?

– Но платите хоть вовремя? – поинтересовался я.

– Вовремя, – ответил Баруздин. – Не позднее пятнадцатого числа каждого месяца. Не веришь – спроси у ребят.

Немного подумав, я решил, что синица в руке все же лучше журавля в небе. Подняв голову, я посмотрел на директора и согласно кивнул головой.

– Тогда давай паспорт, – сказал он и вытащил из стола несколько листков бумаги.

Через полчаса я вышел из вагончика, имея в кармане официальный документ под названием «Трудовой контракт».

«ЧОП «Барс» в лице директора Баруздина Романа Олеговича, именуемое в дальнейшем «Работодатель», с одной стороны, и гражданин Чернышев Евгений Николаевич, именуемый в дальнейшем «Работник», с другой, заключили договор о нижеследующем…».

«Ну что, гражданин Чернышов Евгений Николаевич, – мысленно спросил себя я, – вас можно поздравить? Вы теперь не безработный».

Так-то оно было, конечно, так, но радости на душе я все же не чувствовал. Я, дипломированный инженер, имеющий высшее образование, пошел в охранники!

«Это ведь не на всю жизнь, – успокаивал себя я. – Это только на первое время. Немного поработаю, поднакоплю деньжат, осмотрюсь, а затем найду себе что-нибудь посерьезнее».

Аутотренинг сработал, и вскоре на место горечи заступило любопытство. Подумать только, я своими глазами увижу Геннадия Карпычева! Буду с ним здороваться, разговаривать. Уму непостижимо!

Тогда я даже не предполагал, сколь судьбоносным окажется для меня этот день…

Вернувшись домой, я тут же сообщил своим родственникам, что меня взяли на работу, и не без гордости назвал объект, который мне предстояло охранять с завтрашнего дня.

– Повезло тебе! – изумленно воскликнул дядя Саша.

– В чем ему повезло? – резко возразила тетя Клава. – В том, что он в прислуги попал?

– Ну, почему обязательно в прислуги? – осуждающе взглянул на нее муж. – Он же не кухаркой устроился. Он охранник. Это, все-таки, посолиднее.

– Будет в том числе и кухаркой, – махнула рукой тетя Клава. – Заставят. Ох, не люблю я этих знаменитостей. Сами – все из себя, не подойдешь. Смотрят надменно, свысока. С прислугой не церемонятся, издеваются над ней, как хотят. За людей не считают. Относятся, как к собакам. А уж про этого Карпычева я наслышана!..

И тетя Клава на одном дыхании выложила все, что она знала про известного артиста. Из ее пространного монолога я отметил для себя четыре момента.

Первое. Карпычевы живут очень закрыто, никого к себе не пускают, и ни то, что дружеских, а даже простых соседских отношений ни с кем не поддерживают.

Второе. Геннадий Карпычев женат уже в третий раз.

Третье. Его нынешняя супруга – гусыня и стерва.

Четвертое. Его приемный сын – оболтус из оболтусов. В школе ни с кем не дружит. Дерется с одноклассниками. Обзывается. Грубо реагирует на все замечания в свой адрес и ничем не напоминает того восхитительного, обаятельного мальчугана, которого сыграл в кино.

– Вот так! – красноречиво вскинула палец тетя Клава и поставила передо мной тарелку пельменей…