Loe raamatut: «Ловушка для паладина»

Вечер близился к концу. Сумерки уже несли прохладу в расскаленную солнцем антикварную лавку. Пожилой продавец в огромных очках с толстыми стеклами пересчитывал кассу, а молодой помощник— начал закрывать жалюзи, когда в магазин влетела запыханная девушка в строгом деловом костюме и достаточно короткой юбке.

«—Секретарша… – мелькнуло в голове у старика, – такие вечно торопятся, хватают товар словно бейгел в пекарне и бегут дальше.

Им нет дела до ценности и истории купленной вещи. Им плевать, что положат в подарочную коробку, буть то богемское стекло или клинок из дамасской стали. Высшая степень нигилизма. Все меряют деньгами, причем даже не своими. Главное – забрать самую дорогую вещь в рамках отведенной суммы.»

– Мы закрываемся, – пробурчал торговец. – Приходите завтра.

Черноокая покупательница запыхалась, она хватала воздух как лошадь ртом, не в силах вымолвить хоть слово. Всё, что она смогла, это вытянуть руку в просящем жесте.

Старый антиквар подал знак клерку, и тот, оторвавшись от ставен, наполнил стакан водой из кулера и протянул его посетительнице.

– Так что случилось? – незнакомка приковала к себе внимание продавца, «для босса так не бегают. Тут что-то другое.»

– Ятаган – это настоящая вещь или имитация? Я могу взглянуть на него? – девушка указала на клинок в ножнах справа от китайского фарфора.

Антиквар открыл рот в изумлении, но протянул клинок девушке.

Рукоять легла в ладошку с красивым маникюром. Клинок со скрежетом покинул ножны, закатное зарево блеснуло на нем багрянцем.

– Сколько? – взволнованно спросила покупательница.

– Ну, раз вы хоть знаете, как называется то, что хотите купить, я сделаю вам скидку.

– А если я знаю больше?

– Если вы назовете хотя бы примерную дату его происхождения…

– Отдадите его даром..? – девушка с вызовом и лёгким кокетством посмотрела на антиквара.

Старика охватил азарт.

– Но если не угадаете, заплатите вдвойне, а это очень дорогая вещь, – крючковатый палец указал на ценник с огромным количеством нулей после девятки.

– Это… – девушка махнула оружием пару раз, словно пробуя его. –  Лунный серп. Клинок, принадлежавший  Арчибальду Савскому – Белому демону. Если верить легендам, сама смерть благословила эту сталь. А возраст… Он ровесник битве при Айсинуш, когда Радагарцы потерпели сокрушительное поражение. А это было 660 лет назад, – девушка провела ногтем по кромке лезвия, не скрывая своего восхищения. – А серп всё еще остр, как бритва… Я верну вам его после полнолуния или принесу деньги. Идет?

– Но зачем? – уточнил ошарашенный происходящим антиквар.

– Кто-то должен остановить Балгодара, демона мизантропии! – уверенно заявила незнакомка, вернула ятаган в плен ножен.

–Это задаток.– Пара толстых банковских пачек крупных купюр легла на прилавок. Девушка не дожидаясь ответа, исчезла в неоновых сумерках большого города.

– Проследи за ней, я сам всё закрою сегодня, – шепнул антиквар помощнику и поплелся во внутрь.

Юноша молча повиновался, хотя сумма оставленная гостьей явно превышала стоимость клинка указанную на ценнике.

* * *

Ночной город встречал девушку россыпью рекламных огней, темными закоулками небольших улочек, горящими окнами и воем полицейских сирен. Последнее время их вечерами становилось все больше, все чаще хлопали выстрелы. Разносились крики о помощи и стоны.

Большой город заставляет людей мчаться в погоне за деньгами. Добиваться бесполезных благ. Сражаться за положение в обществе. И естественно это благодатная почва для разных потусторонних шептунов. Церковь в больших мегаполисах уже не оплот благочестия, а всего лишь архитектурная достопримечательность. Люди забыли истинные ценности, поклонялись богатству, с легкостью меняя душу на блеск монет и шелест купюр. Так было всегда, и, наверное, будет и потом. Но обычно это лишь мелкие черти. Провести обряд призыва кого-то могущественного у демонопоклонников уже давно не получалось. Труд поколений инквизиторов не прошел даром. Это сейчас из них сделали гонителей и мучителей. Люди забыли горы трупов, опустевшие города, вымершие деревни. Сейчас этот мир жаждет пасть в бездну греха и порока. Песня благочестия замолкла. Новые и новые последователи слетаются к алтарям с пентаграммами, словно чайки  на рыбный рынок.