Loe raamatut: «Стройотряд уходит в небо», lehekülg 3
Дерзость и мечта о высоком, вот одна из самых неоспоримо достойных качеств человека.
Федя Клюев был хорошо сложенный, высокого роста парень с черкесскими чертами лица. Его рост метр девяносто с гаком, внушал всем уважение, даже на расстоянии. Дядя Федя, так его называли друзья, относился к категории людей глядя на которых трудно представить их маленькими, казалось он так и появился на свет с двух метровым ростом. И наверное именно поэтому, за не имением потенциальных врагов и конкурентов, характер имел спокойный, добрый. Чтобы вывести дядю Федю, из себя надо было очень постараться. Прорабу Мазуркину один раз удалось это сделать на славу. Но всё по порядку. В тот день, рабочие должны были заасфальтировать улицу перед пятиэтажнкой. Для этого прямо с утра нас привезли на объект, раздали лопаты и поставили задачу разровнять грунт перед асфальтировкой. Работа кипела вовсю как неожиданно на участке появился Степан Мазуркин. В руках он нёс странный предмет собранный из деревянного шеста и небольших досок прибитых на самом конце.
– Здравствуй Эдик – позвал меня прораб сгибая ладонь – кто тут у тебя самый здоровый из пацанов – не сводя глаз с дяди Феди.
– Федя, самый крепкий мужик у нас. – Мазуркин подошёл к нему и вручил ему таинственный агрегат, что нёс в руке, торжественно заявляя:
– Держи Фёдр долбоёбку и будешь ты теперь у нас работать долбоёбом! – оглядывая нас всех весёлым взглядом, ожидая смех и веселье с нашей стороны. После этих слов Мазуркина возникло неудобное молчание. Ситуацию попытался исправить рабочий, пришедший с прорабом. Почувствовав перебор со стороны начальника он пришёл на помощь Мазуркину:
– Ты бы Степан сначала объяснил ребятам зачем нужна эта бандура, а потом словами разбрасывался. – вмешался в разговор остановившейся каменщик
– Ну вот ты и объясни, раз такой умный, а я пошёл работать
– Нет, нет подожди, ты кого это сейчас назвал долбоёбом, объяснись, если ты мужик. Хватая прораба за грудки, вспылил Фёдр.
– Отпусти сейчас же, я щас милицию вызову – женским голосом завизжал Мазуркин – пытаясь оттолкнуть от себя Федю
Пришлось с трудом отрывать прораба из Фединых крепких рук. Воротник конечно изрядно потрепался, пуговицы с пиджака поотлетали, ну да Бог с ним, но зато удалось спасти голову прораба от занесённого над ним громадного кулака. Мазуркина удалось оттащить метров десять, где он ругаясь грозился кривым пальцем в сторону Фёдора. В дело повторно вмешался проходящий мимо каменщик
– Успокойтесь ребята, прораб у нас конечно человек сомнительного юмора, инструмент этот называется трамбовка песка, а в народе долбоёбка. Скоро вам подвезут песок, его надо разбросать и утрамбовать данным инструментом. Дайте мне его, я покажу как надо делать. – демонстрируя работу. Инструмент как выяснилось потом, оказался довольно таки простым в употреблении. Фёдору понравился и он его не выпускал из рук, но кличка долбоёб основательно приклеилась к нему, аж до самого пятого курса. Не важно, что ты делаешь и как называется твоя работа. Главное, чтобы она нравилась тебе, а не окружающим.
Славик по прозвищу армеец, был парнем весёлым, начитанным, интересным собеседником. Один из тех с которыми можно часами беседовать на самые отвлечённые темы, его было приятно слушать, беззаботно смеяться над общими приколами и с нетерпением ждать каждый раз новой встречи, чтобы весело провести время. Одним словом душа компании. Его звали армейцем, потому что он был единственным на курсе кто поступил в институт сразу после армии. Как-то вечером, перед самой перекличкой он пришёл в общежитие с подбитым глазом и внушительной шишкой на лбу.
– Слава неужели тебя где-то отдубасили, признавайся – спросил я полушуточным тоном, чтобы разрядить обстановку, от собиравшихся вокруг него однокурсников, с гневом рассматривающие его покалеченную физиономию
– Представь себе, да – дрогнувшим от обиды голосом
– Кто эта прекрасная леди сэр, за которую Ваше светлость так пострадали? – продолжал шутку, чтобы как-то отвлечь его, от невесёлых думок и стресса.
– Да только познакомился с ней в кафешке, – начал рассказывать он, жадно затягиваясь дымом от сигаретки – идём рядом болтаем о том о сём, вдруг она в лице изменилась, говорит мне, ты только не бойся, а сама вся побледнела, дрожит. Выходят из машины три желоба один из них берёт её за руку, говорит пошли Катя, а второй мне прямо в лоб со всего размаха. Что зря я служил в ВДВ, ему ответку, такую приличную. Здоровые, они здесь эти сибиряки, даже не покачнулся и сразу мне в глаз, боксёр наверное.
– Похоже на это, – рассматривая фингал под глазом начинающий переливаться всеми цветами радуги. Наш высокоинтеллектуальный разговор прервал скрип тормозных колодок, подъехавшего жигуля, из которого вышли четыре копии Шварценеггера, из которых один остался у машины, а трое с угрожающим видом направились к нам.
– Доброго здравия людям – протягивая руку – ну как глазик, не болит – с нескрываемым ехидством
– Это ты нашего парня покалечил получается
– Хорошие люди сначала здороваются, а потом базарят – пожимая мне руку
– А меня сможешь так же ударить? – полез я на него. Ничуть не смутившись, тип стал мне показывать свои руки покрытые маленькими болячками и царапинами. Меня Ботя звать, видишь эти следы от зубов, за пацанов хороших всегда готов заступится. Неизвестно, чем бы закончилось моё общение с Ботей, если бы из общежития не выбежали ребята во главе с командиром Сашей Радиным.
– Так парни, теперь все слушают сюда – прямо с ходу начал он – вы находитесь на территории строй отряда, куда посторонним вход строжайше запрещен, кроме того я позвонил в милицию и они уже в дороге. Так, что вам остаётся три минуты, чтобы убраться отсюда и оставить студентов в покое. Взамен я вам обещаю, что скажу, будто я не запомнил номера машины, записывая, что-то на бумажке. Очевидно сделка, предложенная командиром отряда, оказалась настолько заманчивой, что все четверо переглянулись между собой, и не смогли не согласиться с его бетонными доводами. Бормоча под нос ругательства они недовольные пошли в сторону машины под улюлюканье ребят. На прощание Ботя всё-таки не удержался и показал всем пол руки, чем ещё больше развеселил стопившихся вокруг меня студентов. Я посмотрел по сторонам армейца как ветром сдуло. Через пару минут он появился
– Ты где был Славик?
– В лес за колом бегал
– Нашёл?
– Нет
Вот иди и верь после этого людям, а может и вправду за колом бегал. Кто его знает. Если в сердце вампира вбить осиновый кол, он сразу умрёт, почему то подумал я.Наглость и смелость, две абсолютно разные вещи. Наглость как завышенная самооценка, самоуверенность на грани глупости, может оказать дурную услугу тому, кто решил ею воспользоваться, порой, в весьма неблагоприятных условиях для него.
Коля Лохин учился на третьем курсе филфака. Отличался он от других студентов тем, что жил вечно голодным. Любимая тема разговоров – кухня. Родом он был откуда то с деревни, из нуждающийся семьи, поэтому жил в студенческом общежитии. Говорят, будто его любимое занятие – занимать продукты питания в долг. Время от времени он заходил в соседние комнаты к студентам, просил взаймы; у кого картошки, где лучок, петрушки пучок и глядишь у Коли в кастрюле уже варево булькает. Расплачиваться за пищевые долги у него никто не просил, вот так он и жил между стипендиями. Звёзд с неба он тоже не хватал, но до четвёртого курса дотянуть успел. Рассказывают, что однажды проснувшись утром в страшном похмелье, после очередной вечеринки, Коля решил себя подлечить куриным бульоном. Так как курицы у него и в помине никогда не бывало, то бульонный куриный кубик, ему вполне заменял курочку. Вскипятив воду в кастрюле утопив в нём куриный кубик, Коля пошёл бриться, чтобы не терять время даром и как-то скрасить свой помятый вид, перед занятиями. Так как кухня в общаге общая, то там появились весёлые студентки соседнего потока, с настоящей куриной тушкой, спасибо бабушке на деревне. Обнаружив Колину кастрюлю на плите, они покидали в неё, куриные лапки, гребешок, фаланги с крылышек потом установили пост наблюдения из-за двери и стали подглядывать за Колей. Через пару минут пришёл Лохин, он посмотрел в кастрюлю и когда увидел плавающие в бульоне куриные лапки с потрошками, закрыл крышку, глубоко вздохнул и сказал вслух: всё Николай Герасимович, пора завязывать с бухлом. Родители Бориса, тот который писатель и Колин друг по факу, выслали ему однажды пятьдесят рублей на почту, до востребования, чтобы сынок не очень исхудал на стройках. Пошли он вместе с Колей на почтамт, получили деньги и решили тут же отпраздновать получку. Осуществить давнюю мечту, сходить в пельменную под шокирующим названием Три богатыря. Их обслуживала женщина неопределённого возраста Таня, с которой у них очень быстро завязался непринуждённый разговор, особенно с Колей, так как Вы уже догадались тема касалась еды. Николай стал ей рассказывать сверхсекретный рецепт приготовления хинкали на бульоне из индюшки, который в свою очередь поведал ему его друг студент из Грузии Горгадзе Гвидон. До сих пор неизвестно, что на самом деле заинтересовало официантку Таню, рецепт хинкали, или кудрявые волосы на пробор Николая с римским носом в профиль, но она позволила себе пригласить его на вечер к ней домой попробовать новый рецепт. Таня тоже жутко понравилась Коле, так как всем своим видом, напоминала большую пельмешку в белом фартуке на масле, взять да проглотить не жуя. Вначале они вместе лепили хинкали очень напоминающие пельмени, рецепт он конечно не помнил с самого начала, потом танцевали фокстрот смут, который она недавно научилась у подруги, затем кидались в друг друга мукой и шариками из теста, потом целовались, только сели за стол отобедать, как позвонили в дверь. Муж! Воскликнула Татьяна и вытолкала незадачливого студента на балкон с тарелкой полной хинкалопельменей и вилкой в руках.
– Ой Танечка, какая ты молодец и пельмешек наварить успела к приходу супруга – подозрительно запел с порога голодный муж
– А почему ты не в командировке? – хмурясь строго спросила Таня
– Ты знаешь, удивительная история произошла с нашей командировкой, я тебе щас всё расскажу, уплетая пельмени один за другим, ты не поверишь. Тут супруг начал рассказывать одну из тех баек, под флегматичное выражение женского лица, которые знают верные мужья не меньше полусотни, но в которые не верит ни одна умная женщина. Потом они пошли в спальню спать, а наш Ромео съев свои пельмени на балконе, немного замёрзнув, ночи в Братске всегда прохладные, от нечего делать стал подглядывать через окно, как совокуплялись супруги. Где-то за полночь Таня вывела на цыпочках студента из квартиры в подъезд и там, на лестничной площадке между третьим и четвёртым этажом, между ними произошло то, о чём Коля до сих пор вспоминает, как кот зажмурив глаза. Если человека лишить на допустимо длительное время, еды и секса, а потом предложить то или другое, как Вы думаете что он выберет? Думаю, что всё таки еду. На голодный желудок много не налюбишься. Любовь и еда, это то, в чём постоянно нуждается человечество.
Работа в стройотряде подходила к концу, оставались последние две недели. Казалось, вроде ещё совсем недавно прилетели, а уже пора уезжать. Все разговоры всё чаще стали сводиться к деньгам, которые мы должны были скоро получить. Вообще я заметил как быстро меняются люди когда дело касается финансов. Вчерашний желторотый птенец студент, ещё только недавно вылетевший из родительского гнёздышка, сразу начинает строить воздушные замки, мечтать, куда он потратит свои первые кровно заработанные деньги. Он начинает судорожно считать, подсчитывать сколько и куда они у него пойдут и как бы он не мучил себя математикой; прибавлял, отнимал, умножал и делил экономя, все равно денег не хватало, они быстро кончались ещё не успев осесть в его карманах. Такова психология студентов и детей, а впрочем разница не очень большая.
По коридору общежития еле волоча ноги по полу, в тапочках на босу рядом с Мазуркиным идёт Саша Кравченко, они оба пьяны. Саша провожает его до машины припаркованной внизу, занудно шаркая ногами, один держась за перила другой за стенку, медленно спускаются к выходу. В двери командирской комнаты торчит ключ. Коридор пустой, ребята отдыхают после работы каждый у себя в комнате. Любопытство берёт вверх, дверь не заперта, я захожу. Небольшая комната с единственным окном на улицу. Первое, что бросается в глаза списки студентов с цифрами перед фамилиями, некоторые с прочерками, зачёркнутые суммы, новые цифры. В углу комнаты стоит открытый сейф, на его полках деньги, пачки купюр, невозможно определить на глаз сумму, но от их размеров голова идёт кругом. Подхожу к окну, лбом прижимаюсь к стеклу, голова потяжелела, в мозгу крутятся странные мысли, одна роскошнее другой, которые я отгоняю стараясь думать о чём нибудь другом. Во дворе около старого, местами изъеденного ржавчиной жигуля, стоят Мазуркин и Саша. Прораб слегка покачиваясь тычет пальцем Саше в грудь, видно что-то объясняет. Я отхожу от окна, вдруг ещё заметят, выхожу из комнаты, вставляя ключ изнутри, мало ли что.
Иногда я люблю наблюдать за ребятами со стороны. Каждый студент этакий, редкий набор мыслей, тревог, размышлений вслух.
– Нет, я свои деньги на ветер не бросаю, с умом потрачу. Закажу столик в грузинском ресторане. Приглашу Катю пообедать со мной, чтобы она поняла, макароны конечно хорошо, а грузинская кухня это совсем другое. – Под улыбки ребят- На первое закажу хинкали, курочку табака, потом сациви и вино настоящее, грузинское Киндзмараули.
– Костя, а не жирно будет? – проглотив слюну, съехидничал вечно голодный Коля
– Нет, я свои деньги на жрачку не потрачу, глупости, хоть и с девушкой в ресторан сходить святое. Я себе лучше костюм куплю тёмно-синий, французский от Pierre Cardin, а потом, в нём и в театр сходить не стыдно – мечтательно затянул Гена. Всем стало немного стыдно за Генкину беспардонность, тем более, что речь шла о походе в ресторан с любимой девушкой.
– Ну, а ты Вася, на что деньги потратить решил? – решил спросить я, видя как бывший уголовник по кличке Картавый внимательно слушал ребят.
– Я ? Я в Москву поеду Третьяковскую галелею посмотлеть, великих художников, понять их ….. – закартавил он и смущённо замолк – Ребята пересмотрелись между собой, но никто даже не улыбнулся. Обычно Вася нормально выговаривал букву р, лишь только волнуясь она у него превращалась в л. В последнее время с Васей происходили, странные на первый взгляд перемены, казалось бы совершенно без всяких на то причин. Но это не совсем так. Если ещё в самом начале своего пребывания в стройотряде, он с иронией и неприязнью смотрел на студентов, считая их конченными фраерами, то щас с необыкновенным вниманием прислушивался ко всему о чем они говорили. Будь то философские споры с упоминанием имён Шопенгауэра или Ницше, рассуждения о полотнах отцов сюрреализма Дали и Рене Магритта, кубизм Пабло Пикассо или Жорж Брака, ему всё нравилось слушать, хоть он и не видел разницу между магическим реализмом Маркеса и литературой ужасов Аллена По. Особое впечатление на него произвёл рассказ Маркеса «Очень старый человек с огромными крыльями», с выражением прочитанный Борисом перед как пойти спать. Непростые отношения ангела и людей приведшие к тому, что божественное вынудили уйти от народа. Ведь не секрет, что повальное количество заключённых искренне верят в Бога и эта тематика им не чужда. Из ершистого, недоверчивого подростка он превращался в любознательного молодого человека, которому оказывается ничего не чуждо, начиная от классической музыки до современной литературы. По этому поводу я думаю, в душе каждого человека засеяны семена цветов; чёрных и белых, если они останутся в темноте то взойдут чёрные, но стоит только встретить на дороге своей жизни светлых людей, и сразу пойдут ростки белых цветов, даже несмотря на засилье черноты, а всё потому, что сила света всегда сильнее темноты. Такие люди как Вася сполна хлебнувшие зло с самого детства, видят и воспринимают добро намного лучше на фоне тёмного прошлого.
Наконец пришло время долгожданной получки. Нас всех собрали в небольшом зале, на первом этаже. Ребята понатаскали из соседних комнат столы, стулья, получилось нечто похожее на зал заседания. Через пару минут, комната оказалась битком набита студентам, все с нетерпением ждали начальство. Наконец оно прибыло, Саша Кравченко с кожаной сумкой в руке, рядом Степан Мазуркин, хмурый, как туча перед дождём.
– Отряд здравствуй – деловито крикнул Саша
– Здравствуй, здравствуй – нехотя отозвались студенты в ответ
– Ну, что подведём итоги проделанной работы – перекладывая листы бумаги из сумки на стол – сейчас перед Вами выступит прораб Мазуркин Степан Леонидович.
– Товарищи студенты – начал занудно свою долгую речь Мазуркин.
Терпения у студентов слушать прораба хватило на двадцать минут, затем в студенческих рядах пошёл негромкий ропот постепенно перерастающий в недовольство.
– Хватит! Сколько можно! Короче Склифосовский! Закругляйся! Харе! Мазуркин прервал своё чтение, посмотрел на зал поверх очков, перевёл взгляд на Сашу
– У меня всё Саша, можешь начинать.
– Значит так друзья, мы тут со Степан Леонидовичем посчитали и решили, чтобы никто не обижался, каждому из вас полагается кругленькая сумма в размере 220 рублей.
– Что? А почему так мало! Девчонки с Витебска по 400 рублей получили вчера.
Ощетинившись, с кривой улыбкой на губах, Саша пытаясь перекричать всех продолжил:
– Не шумите, не шумите! Я Вам щас всё объясню. Так получилось, что произошла нехватка стройматериалов, долгое время с бетоном была проблема, как вы помните…..
– Вася иди ка сюда – поманил я рукой Картавого. Послушай ты замок на двери сможешь гвоздиком открыть?
– Запросто, а что?
– А сейф ?
– Смогу, но только нужна отмычка
– Готовься, щас пойдёшь со мной. Парни, пока я тут схожу кой куда – попросил я ребят вокруг меня – Вы тут скандал небольшой устройте, минут через десять, пока я вернусь. Хоккей?
– Пойдёт, за нами не станет, только ты куда? – раздаётся голос Петра
– Потом всё расскажу. Вася пригнись, надо выйти незаметно. – Пока мы с ним подымались на третий этаж, я успел вытащить из-за кухонного шкафа заранее припрятанные для этой цели три гвоздя разных размеров. – Василий смотри – показывая ему гвозди разматывая тряпочку.
– Поидёт – деловито шмыгая носом. – Стоп! – зашептал он
– Что там ещё случилось?
– Чёрный кот, нехорошая это примета, может лучше возвратимся ?
На самом верху лестничной площадке сидел Барсик, нервно хлопая своим длинным хвостом по полу, как мне тогда показалось, с удивлением смотрел на нас и мяукнул. Полуживого Барсика ребята нашли на улице, принесли в общежитии, подлечили немного бездомного кота и в благодарность он остался жить с нами.
– Послушай Вася, а ты ещё может и верующий у нас? То тогда, я тебя должен огорчить, одна из десяти заповедей в Ветхом Завете, так и гласит – не воруй. – с любопытством гадалки рассматривая пацана. Барсик ещё раз недовольно мяукнул и потёрся спинкой об мои штаны, как бы присоединяясь к моему мнению. Наверное мы с ним чем похожи, нелюбим суеверия. Наконец мы у командирской двери, карманным фонариком освещаю отверстие под ручкой замка, Вася трудиться в поте лица, от него исходит напряжение которым он переполнен. Наконец долгожданный щелчок, дверь открывается, мы входим в темноту. Пахнет пылью и тухлыми носками. Я свечу фонариком на сейф, свет включать нельзя, дверца закрыта. – Вася давай пробуй, дорога каждая минута.
– Да не получится, гиблое дело там система другая – выбрав самый неподходящий момент он вдруг стал объяснять мне, как устроен замок сейфа. На всякий случай я протянул руку к латунной ручке, повернул её и сейф открылся. У Васи глаза полезли на лоб.
– Сегодня наш день Василий! – выгребая содержимое из сейфа в холщовый мешочек для кедов. Думаю излишне тебе объяснять, что об этом никто не должен знать. Ты хоть понял, что произошло? Надо называть вещи своими именами, мы обворовали командира отряда – Захлопывая дверь за собой. Спускайся вниз и жди меня у двери, скомандовал я, прокручивая в голове варианты куда спрятать побыстрее деньги.
– Что я маленький, не понимаю, что ли, эти проходимцы мягко говоря, решили нас обворовать – спускаясь по лестнице вниз, но мы их опередили.
– Ладно пусть будет так, главное молчок – провожая взглядом вплоть до второго этажа
В зале, куда я пробрался почти ползком, стоял невероятный шум и гам. Кричали все, даже пройдоха Мазуркин. Вдоволь наоравшись друг на друга, уставшие от шума, командир отряда Саша Кравченко вдруг вспомнил меня.
– А где Эдик? Что-то его вообще не слышно сегодня. Ребята расступились, где за их спинами спокойно сидел я и рисовал карандашом домик на листке бумаги в клеточку.
– А, что тут будешь делать – выдавил я – можно подумать от ваших криков денег станет больше. Давай раздавай конверты, сколько можно резину тянуть.
– Вот прослушайте, что умный человек говорит – с дёргающимся верхним веком – откуда я вам денег возьму. Ну что я их высру их чтоли!? Заладили мало, да мало как дети ей Богу.
Наконец в зале воцарилась долгожданная тишина. Понуро, еле передвигая ногами ребята по очереди подходили к столу и получали свой конверт, выдавив из себя кислую улыбку в знак благодарности. Тишина была гробовая, только шарканье ног. Где-то в полночь когда ребята пошли спать, перекидываясь шуточками как обычно между собой, не успели они выключить свет в комнатах как раздался дикий вопль на всю общагу, он нёсся из командирской комнаты, сопровождаемый отборной бранью от которой свернулись уши в трубочку у доброй половины студентов. Затем послышался треск разбитого стекла, ругань, крики боли. Студенты выбежали из свои комнат и бросились в сторону командирской. На полу катались в борьбе Мазуркин и Саша Радин. Их еле оторвали друг от друга. Вид у обоих плачевный. Порванная одежда, порезанная кожа на лице, от стёкла разбитой бутылки водки на полу. Потный Мазуркин сидел на полу и тяжело дышал, от него несло перегаром и тройным одеколоном Шипр. У Саши от борьбы лицо стало красным, хоть прикуривай. Немного придя в себя, отдышавшись он сказал:
– Всё парни выходите, всё нормально, с кем не бывает, повздорили мы тут немного с этим – кавая головой в сторону Мазуркина
– А может его с лестницы спустить – предложил один из бригадиров косясь одним глазом на Мазуркина, мы это мигом ему оформим, ты только скажи
– Я сказал нормально парни, освободите комнату! Все по очереди, не спеша стали выходить из комнаты бросая далеко не дружелюбные взгляды на Мазуркина, который встал и вытирал салфеткой капельки крови с подбородка. Ребята перешёптываясь, разбрелись по комнатам, только стали раздеваться, чтобы поспать, потушили свет, как дверь командирской с треском открылась, хлопая об стенку и оттуда быстрой походкой вылетели Мазуркин и Саша Кравченко.
– Отряд выходи на построение – скомандовал Саша.
Ропща и ругаясь, парни нехотя вылезали из своих ещё не согревшихся кроватей, кто в пижаме, кто в трусах до колен, встали в одну шеренгу опираясь на стену, и смотрели осоловевшими глазами на продолжение цирка устроенного начальством
– Ну, что там ещё? Опять у них не всё как у людей! Какого лешего! – раздавались тут и там недовольные возгласы
– У Степана Леонидовича пропали часы, мы должны произвести досмотр вещей. Среди ребят прошёл гул недовольства. Я посмотрел в сторону Васи, он смотрел на меня и глупо улыбался, хлопая телячьими глазами.
– Вы за кого нас держите ? Да, и поэтому ты нас тут построил? А кто вы такие, чтобы тут обыск проводить. Звони в милицию Мазуркин! Что за беспредел!
– Это не обыск а досмотр! – по-женски взвизгнул Саша.
– Ну давай попробуй, досмотри, давненько ты не был у ректора на приёме. Лицо Саши Кравченко искривилось в бессильной злобе, немного придя в себя, он не оборачиваясь, крикнул:
– Мазуркин свалил отсюда – с той интонацией как это было сказано, возражения полностью исключались
– Никуда я не уйду пока не получу своё, то что моё, Мазуркин никому не отдаст – скандально вывалил он
– Пошёл вон отсюда! – заорал Саша двигаясь на него с кулаками. Прораб хоть и был пьян, но обстановку оценил быстро, поставив на чашу весов с одной стороны деньги а, с другой угрозы; что щас его будут бить и возможно даже толпой, отдал предпочтение безопасности своего здоровья, которая сильно перевешивала чашу весов, поэтому, не стал ждать повторного приглашения покинуть помещение предпочитая побыстрее убраться восвояси, перепрыгивая по две ступеньки в сторону своего ржавого жигуля.
Когда мы разошлись по комнатам, я подошёл к своей кровати, рука нырнула под подушку, куда я прятал деньги, мешочка там не оказалось.
– Васька, сукин кот! – мгновенно промелькнуло в голове
На следующий день приготовления шли полным ходом. В общежитии полно народа. Кто прощался с девчонками, не стесняясь целуясь в коридоре при всех, кто собирал чемодан. За утюгом огромная очередь, аж до середины коридора. Командирская заперта на ключ изнутри
Мы сидим с Клавой, на изрезанной вдоль и поперёк перочинным ножом скамейке во дворе общежития, обнявшись. Мы молчим, хоть и много чего есть сказать на прощание друг другу. Её голова лежит у меня на плече, я чувствую влагу на ключице, знаю, это от слёз. Я также знаю, что больше никогда не увижу её и от этого мне грустно, мы оба это прекрасно понимаем, поэтому молчим. Клава не приедет завтра меня провожать в аэропорт, так будет даже лучше, мы обо всём договорились. Больше никогда мои руки не возьмут её за плечи, а она не прижмётся своей рыжей копной волос ко мне. Нехорошо врать самим себе, клясться в любви, обещать, что обязательно встретимся, если не в этой, то обязательно в другой жизни, нет это не для нас, мы с ней не по годам взрослые люди.
Наша память нам никогда не позволит быстро забыть, близкого человека, так устроен наш мозг, мы будем сильно скучать первое время друг по другу, но и это пройдёт. Я никогда не спрашивал, у неё, у тебя кто-то есть? Пока она рядом со мной, разве это важно. Ведь завтра я уеду к себе, а Клава в Витебск и нас разделят тысячи километров леса, болот и полей, всё останется в прошлом. И любовь наша когда-нибудь пройдёт, как Ангара которая несёт свои воды, разбиваясь на тысячи крупинок водной пыли после падения с высоты каскада, и собравшись заново воедино, начнёт новую жизнь, пойдёт дальше впадая в разливы, с берегами поросшими вековыми соснами по окраинам тайги.
Я стоял у окна прислонившись лбом к стеклу, провожая Клаву взглядом до автобуса, куда она садилась с подружками, специально приехавшими, что бы попрощаться с ребятами.
Ко мне подошёл Саша Радин, некоторое время он молча стоял рядом со мной, смотрел во двор пустым взглядом, потом сказал:
– Странные вещи происходят в отряде, ты не находишь?
– И ты нашёл у себя под подушкой двести рублей? – попробовав выдавить из себя улыбку, но получилось как-то не очень. Не обращая внимание на моё замечание он продолжил:
– Я сохранил конверт, на них наверняка есть отпечатки пальцев злоумышленников которые похитили деньги из сейфа
– Люди которые смогли провернуть такую операцию, вряд ли настолько глупы, чтобы не работать в перчатках, а вот где столько денег они нашли, следствие этим фактом куда больше заинтересуется, чем отпечатками пальцев.
– Мда – мрачно промычал Кравченко. Он посмотрел мне в лицо, в его глазах была злоба и недоверие, он хотел ещё, что то сказать, может в своё оправдание, но махнул рукой и по привычке шаркая ногами, сильно сутулясь пошёл дальше по коридору в свою комнату, захлопнул дверь, закрыв на ключ изнутри.
В аэропорту было страшно многолюдно. В толпе среди уезжающих и приезжающих пассажиров, особенно выделялись студенты своими куртками цвета хаки, усыпанные различными значками на груди. Шумные, громкие, весёлые, немного возбуждённые перед вылетом. Кто-то играл на гитаре, ему подпевали. Они сегодня прощались с друзьями, коллегами по работе, какие-то незнакомые женщины с пирожками в ведре, тип с сером костюме заправленными штанами в сапогах принёс огромную сушеную рыбу и уверял всех, что это настоящий сиг из Ангары. В динамиках аэропорта, сначала зашипело, потом затрещало и холодный женский голос объявил посадку на самолёт. Зал наполнился плачем расставания. Когда мы поднялись по лестнице на второй этаж, я заметил с высоты площадки, как за входной дверью аэропорта, прячась, стояли рядом Клава и Васька. У меня защемило сердце, я почувствовал почему то себя последним человеком. Ведь мы договаривались с Клавой, что она не придёт меня провожать, а она всё равно пришла. Тяжело расставаться, но ещё труднее оставаться не попрощавшись. У этого чувства нет конца и края, оно бездонно и уходит в высоту к самым звездам, туда где живут только Боги. Мне стыдно и неудобно до такой степени, что хочется сдохнуть. Два, вдруг ставших дорогими человека, стоят в ста метрах от меня не решаясь подойти и думают, что я их не замечу. Я бросил чемодан, рюкзак на пол и через весь зал под изумлённо взгляды стюардесс и милиционеров бросился к ним.
Самолёт затрясся всеми своими металическими частями, двинулся с места, наконец медленно разогнался, пилот привёл в движение закрылки на крыльях и воздушное судно, оторвавшись от земли, словно старая кряква стал медленно подниматься вверх. Стройотряд уходит в небо. Через некоторое время, уже в салоне самолёта, странное чувство не покидало меня, словно какая-то часть меня самого, осталась там за бортом, где-то в Сибири, в посёлке Энергетик, пройдут года и я пойму, в тот день я прощался с моей молодостью.
После того как я обнаружил, что под подушкой нет денег, как только ребята легли спать, я подозвал к себе Васю:
– Где деньги Вася? – стараясь как можно вежливее выговаривать слова, выводя его за руку в коридор, в направлении кухни, где мы могли бы уединиться
– В надёжном месте
– Принеси их сейчас же!
– Не могу
– Что значит не могу? Ты хочешь опуститься до их уровня и обворовывать ребят как это сделали они?
– Нет не хочу, но у меня есть желание поехать с Вами
– Я не понимаю, что ты хочешь сделать и зачем тебе деньги. Ты можешь мне по-человечески всё объяснить.
– Я еду с вами, мы снимаем квартиру, иду работать на завод, потом когда подрасту поступлю в ваш институт. Что тут непонятного, деньги мне будут нужны чтобы жить на них на первых порах. Ребятам и этих двухсот двадцати хватит, у них есть родители, бабушка, дедушка, а я сирота голодная, мои предки сгорели от водки, оба.
