Пересекая улицу, я поймала такси и теперь, в ожидании встречи с ней, немного нервничала. Я уже поняла, что она довольна умна и поэтому еще больше боялась выдать себя, а уж тем более Игоря.
Глава 3
В прошлый раз, Ирина встретила меня холенной женщиной с носовым платком в руке. Сегодня, мне открыла дверь женщина, в которой я с трудом узнала жену Игоря. Отсутствие косметики, темные круги под глазами, большой плед на плечах и плотный смог сигаретного дыма в квартире.
– Проходите, – голос был тихим и уставшим.
Я поколебалась немного, но все же сняла пальто. Задерживаться долго я не планировала, чтобы лишнего не ляпнуть, но видимо, ситуация сложная и уйти сразу не получится. Я прошла за ней в комнату, присела на диван и взглянула на нее. Она сморкалась в платок, укутывалась в плед и при этом неосознанно охала. Внутри меня заскребли кошки. Да не две или три, а сразу сотня. Мне до безумия стало жаль ее, и я даже обозлилась на Игоря, который остался у меня дома и выдумывал новый план отъема денег у своей жены.
– Где вы были? – с упреком спросила Ирина. – Я чуть в полицию не позвонила. Чуть на стенку не полезла.
– Пыталась найти деньги.
– И? Нашли?
– Нет, конечно. У меня знакомые учителя, да переводчики. Все перебиваются с копейки на копейку.
– И стоило тогда светить свое положение? Вопросы не задавали? – Несколько нервно сказала Ирина.
– Нет. Я говорила, что хочу сделать ремонт. У меня давно обои волнами пошли. Все знают.
Ирину не интересовало моя ситуация с обоями. Она перегнулась через подлокотник дивана и из– за шторы достала бумажный пакет. Он был большой и видимо тяжелый, потому что он с грохотом опустился на деревянный пол.
– Вот, все что собрала, – сказала она, шмыгая носом.
Я не шелохнулась, догадавшись, что в пакете деньги.
– Все?
– Что значит все? – У нее от возмущения на меня даже голос повысился. – Откуда я за такое время соберу столько наличных?
В возникшую паузу неловкости, что мне пришлось испытать, я даже не нашлась, что ей сказать, только сильно сжала пальцы своих ног.
– Здесь 700 тысяч, – процедила Ирина и снова шмыгнула.
– Но что вы скажете им? Когда будет остальная сумма?
– Тогда, когда они докажут, что Игорь жив.
– А если докажут, найдутся еще деньги?
– Я не знаю… Я не знаю, что делать, – и она заревела. Так просто и так по-бабски, что несколько не вязалось с ее деланным высокомерием.
Я сидела в полном ступоре. Не только от того, что не люблю рыдания, а еще от того, что не могла придумать ничего дельного и вразумительного.
– Вы отнесете деньги, ведь правда? – сквозь плач донесся ее, несколько севший голос.
– Ну, да, конечно, – я с полной отдачей ринулась на амбразуру, совсем забыв, что похититель в кавычках, сидит и ждет меня дома.
– Спасибо, вам, – и она сжала мою руку. Другой рукой она сморкалась в платок и сквозь слезы улыбалась. – Игорь говорил, что вы очень отзывчивая…
Мне было до кончиков волос стыдно перед ней. Я кусала свои губы и пыталась улыбнуться ей в ответ, но не спорю, что при этом у меня получалась ужасная гримаса. В душе, я дико проклинала своего непутевого братца за весь этот спектакль, в который он меня втянул, вынуждая меня страдать вместе с этой женщиной, но испытывая при этом, еще большие мучения, чем она.
Да, Игорь прав. Я всегда была такой. Сердобольной, жалостливой. Ирина еще более комфортное слово подобрала, чем другие, когда награждали меня подобными эпитетами. Если некоторые люди и могли пройти мимо дрожащей кошки у метро, то я нет. У меня в сумке всегда болтался пакетик корма и для кошек. Во дворе, я не сомневаюсь, меня за глаза называли кошатницей. Все кошки в округе знали, возле какого подъезда их накормят.
Люди, тоже беззастенчиво пользовались моей добротой. «Снимет последнюю рубаху» – это про меня. Соседка, не единожды, могла меня попутно озадачить покупками в магазин. Подружки, которые были еще вчера, можно сказать, могли попросить у меня квартиру на несколько часов, и я как сирота, болталась по городу, разглядывая красочные витрины, чтобы перетерпеть эти несколько часов, пока на моем диване устраивали дикую карусель.
В детстве, я шла с подружкой от школы и до ее дома, потому что она меня просила проводить, несмотря, что жила намного дальше от меня. И я молча проходила свой дом, а потом плелась обратно, в одиночестве. Помогала брату с уроками, потому что у него совсем не шли русский и литература, а у меня, зато, как по маслу. И я сидела, корпела над его сочинениями, пока он, не печалясь ни о чем, гонял футбольный мяч за окном. До сих пор помню, доносившиеся мальчишечьи победные крики с улицы, окно распахнуто, занавеска заманчиво колыхается, весеннее солнце так и манило на улицу. А я и не понимала, что можно сказать «нет» или «стоп», или «хватит».
Сейчас, у меня прогресс. Я могу огрызнуться, послать. Но тотчас же жалею об этом и все равно уступаю. «Мягкий характер», – говорила моя мама, – «Вся в отца». Зато Игорь пошел весь в мать. Хитрый и прямолинейный. Не успела я оглянуться, сижу перед бедной женщиной, плачущей из-за похищенного мужа, и не понимаю, ну как Игорю удалось уговорить меня на весь это чудовищный балаган?
Я просидела еще час у нее. Выпила два стакана чая. Услышала об Игоре много приятных историй, рассказанные с дрожью в голосе и с навернувшимися слезами. Искусала все свои губы, чувствуя себя палачом и когда я смогла вырваться из ее квартиры, поняла, как мне был необходим глоток свежего воздуха.
Я прислонилась спиной к бетонной стене на крыльце и учащенно дыша, чувствовала подступившую к горлу тошноту.
– Не отдавайте деньги, – говорила Ирина, – пока не удостоверитесь, что Игорь в порядке.
Я взглянула на бумажный пакет, который держала в руке, зло свернула его и засунула в свою объемную сумку, не беспокоясь о его сохранности и целостности.
Мы договорились, что я ей вечером позвоню. Ведь, по легенде, я должна сейчас встретиться с похитителями Игоря и постараться уговорить их подождать еще несколько дней, чтобы собрать оставшуюся сумму.
Мне интересно, кто звонил ей и угрожал жизни ее мужа? Сам Игорь не мог, неужели он еще кого-то посвятил в эту историю? Как можно было запугать женщину, которая не звонит в полицию? А еще то, что она медленно собирает деньги, вообще, говорит о нежелании, получить живого мужа обратно. В доме полно новейшей техники, коллекция Игоря на месте. На ее руке я увидела неплохие часы, стоящие в пол квартиры, которую я только что покинула. Будь я на ее месте, то уже бы собрала сумму. А она, каких-то 700 тысяч.
Нахмурившись, я медленно побрела вдоль дома, в сторону остановки.
Не подозревает ли она Игоря в махинации? А меня?
Эта неприятная мысль так неожиданно возникла в моей голове, что я даже остановилась.
Черт, только этого не хватало. Вот возьмет, да и заявит в полицию не о похищении мужа, а о мошенничестве.
Только этого не хватало.
Глава 4
Не в силах ждать медленный автобус, до своего дома я добралась на такси. Влетев в квартиру, я швырнула сумку на пол и забежала в гостиную прямо в сапогах.
Игорь беспечно лежал на диване и смотрел телевизор. Рядом на стульчике стояла уже знакомая композиция, початая бутылка коньяка, пачка сигарет и переполненная пепельница.
– Ты чего? – опешил Игорь.
Он даже привстал, с испугом глядя на мое разъярённое лицо и слыша мое прерывистое дыхание.
– Что ты валяешься? Что, совсем ни о чем не волнуешься?
– Не понял? А что делать? Мне нужно сидеть тихо воды, ниже травы. – Вся хмель слетела с его головы. – Что? Что-то случилось?
Он встал и подошел ко мне.
– Ты раскололась?
– Чего? – Я от негодования даже повысила голос. – Вот еще. Я была смирнее овечки и только и делала, что поддакивала ей.
– Так что случилось?
Я плюхнулась на кресло и вытянула ноги. Игорь ошарашенно посмотрел на мои сапоги на мягком ковре.
– Ты в порядке?
– А что?
– В прошлый раз, за то, что я прошел в комнату в обуви, ты меня чуть не пришибла.
– Снимай, – неожиданно скомандовала я.
И он послушно присел возле моих ног. Я наблюдала за ним, а в голове вихрем проносились сумбурные мысли.
Игорь, такой ведомый. Если правильно нажать, можно получить из него хорошего подкаблучника. Но, с другой стороны, он ужасно хитрый. Может улыбаться тебе в ответ, а сам замысливать какую-то пакость. Я помню, в детстве, за то, что я рассказала родителям, что Игорь курил, он просто подбросил сигареты ко мне в карман и я получила вдвойне от родителей. За наговор и, соответственно, за курение.
Эта была своеобразная месть, за то, что сдала его. Хотя, курил он внаглую, в комнате, в форточку, а я тогда терпеть не могла дым и, неоднократно просила его прекратить. Да, непонимания у нас в детстве было предостаточно.
И те, несколько историй, которые рассказала Ирина про него, не могли уверить меня, что он изменился. Пример был на лицо.
То, что он поступает так с женой, обескураживало меня. Нежелание делить имущество, поступок не мужской. Не благородный. А отец, всегда славился честностью и благородством. И воспитывал нас точно так же.
Я же видела, как в его квартире было все сделано с любовью. Совместные счастливые фото. Дорогие безделушки. Только женские сапоги, которые стояли в прихожей, стоили порядком около 50 тысяч. Я-то помню, так как много времени проводила у витрин женских отделов, когда вынужденно гуляла, отдавая свою квартиру подружкам.
Что могло разбить такую сплоченную пару? Почему, после такой любви, появляется такая ненависть?
– Чего ты такая взвинченная пришла? – В голосе Игоря слышались обиженные нотки.
– Не нравится мне эта затея…
Брат встал и ушел в кухню, показывая мне, что не желает в очередной раз выслушивать мораль о его бесчеловечном поступке.
Я автоматически двинулась за ним, говоря ему в спину, пока он доставал тарелку и накладывал на нее еду из холодильника.
– А что, если она заподозрила тебя? Что, если она тянет резину, и я спалюсь с этим пакетом денег? Вдруг, она снимала скрытой камерой? Вдруг, она уже пишет заявление на меня и сейчас придут менты?
– Перестань, – поморщившись от такого словоизлияния, произнес Игорь. – Кстати, где деньги?
– Там, – я кивнула в прихожую.
Он принес мою сумку в кухню и раскрыл ее.
– Подожди, – вдруг осенило меня. – А что, если они меченные?
Игорь посмотрел на меня и в его глазах на мгновение промелькнул страх. Потом он деланно усмехнулся и сказал, доставая пакет с деньгами из сумки.
– Ну ты выдумщица…
Я оторопело смотрела на эту кучу денег. Она горой лежала на столе и вызывала смешанные чувства восхищения и брезгливости.
– Так, – зло процедил Игорь. – Значит всего…
– Семьсот, – подтвердила я.
Он оперся руками о стол и сжал губы в узкую щель, отчего они побелели и совсем исчезли с лица.
Я молчала, боясь нарваться на резкое слово. Видно было, что ему до боли обидно, что ценности, как муж, для Ирины он абсолютно никакой не несет.
– Ты ж говорил, что она сука, – пыталась я его хоть чем-то подбодрить. При этом положила ему руку на плечо и легонько сжала.�