– Напугал ты меня сегодня, – сказала женщина, – Побелел и завалился, ох, я думала сама концы отдам! Да как попала, вот попала! Это сестра моя, Зоя, вот и помогла пройти. Я же работаю, днём не получается, вот и попросила, чтобы вечером меня провела к тебе. Поешь вот, я тебе принесла. Знаю я, как тут кормят!

– Мне нельзя, сказали – диета, чтобы жидкость не накапливалась. Шоколад лучше детям отнеси.

– Зоя сказала, ничего страшного у тебя, понаблюдают и отпустят скоро. Серёж, перебирайся ко мне… что ты там болтаться будешь где-то, по друзьям непонятным…. На здоровье вот сказалось, так изведешь себя. Я ведь тебя ни к чему не принуждаю, если так хочешь, поезжай домой, ребенок тебя ни к чему не обязывает, это мой выбор…

– Ты же прекрасно понимаешь, что я так сделать не смогу! – с раздражением воскликнул Сергей, – И что ребенок меняет всё!

– Не нервничай, что ты, – Нина встала и погладила по спине стоявшего у окна мужчину, – Тебе нельзя нервничать, и так уже сердечко не выдерживает…

Нина ласково заглянула в лицо мужчине, который смотрел в темнеющее небо за окном, на его чуть тронутые ранней сединой виски:

– Скажи, что не так со мной? Чем мой ребенок для тебя не угоден?– по щекам женщины потекли слёзы, и она отвернула лицо от Сергея, – Я думала, что нам с тобой судьба дала второй шанс на любовь, что у нас будет семья…

В кабинет заглянула Зоя, и увидев стоявших у окна Нину и Сергея, нахмурилась и шёпотом сказала:

– Нин, всё, тебе идти пора! Меня могут премии лишить, а то и еще что похуже… Что ты тут разложила? – Зоя увидела принесённые сестрой продукты для Сергея, – Нельзя ему ничего, у него диетически стол, собирай обратно! Яблоки можешь оставить только.

Нина недовольно глянула сначала на сестру, потом на молча смотрящего в окно Сергея и начала собирать обратно в сумку всё, чем хотела угостить мужчину.

Зоя улетела куда – то по коридору, Нина надела свою кофту и направилась к двери. Сергей понимал, что нужно что-то ей сказать…

– Нин… спасибо, что пришла, и принесла всё это. Только больше не носи ничего, всё равно нельзя. А я… сейчас немного полечат, и мы с тобой всё решим. Я так понял, ты ребенка решила оставить?

– Да, я буду рожать! – с вызовом ответила Нина, – И не предлагай мне всяких…гадостей! Настоящий мужик никогда не скажет женщине…

– Я и не говорил. Я сказал – всё решим.

Нина выскочила из кабинета, громко хлопнув за собою дверью. А Сергей подумал, что такой огромный город, Волгоград, а он попал именно в ту больницу, где работает сестра Нины…

Вернувшись в палату, он лёг на кровать и отвернулся к стенке. Соседи его, будто почуяв, что что-то произошло, ничего спрашивать не стали и занялись своими тихими разговорами.

Через несколько дней похудевший и осунувшийся Сергей сидел в приемной больничного стационара, куда в положенное время пускали посетителей. Сегодня к нему обещал заглянуть Иван, и Сергей хотел попросить друга, чтобы тот позвонил его родным и сообщил, что с ним всё хорошо.

Иван явился с сумкой гостинцев и широкой улыбкой на добродушном лице:

– Привет, больной! Как твоё самочувствие? Вот, тебе тут твоя бригада собрала гостинцев, мне велели передать. Собирались тебя навестить, но я сказал, что всем скопом не пустят.

– Да меня на днях выпишут, доктор сказал, что нормально всё у меня, не подтвердились его подозрения на хроническое… что-то там не помню. Сказал, надо у врача наблюдаться и образ жизни, физкультура, питание, всё такое.

– Собирайся-ка ты и поезжай домой, дружище! – хлопнул его по плечу Иван, – нечего тебе здесь делать! Там у тебя дом, семья. А здесь только себя изведешь.

– Нет, Вань, не смогу я так. Не смогу Нину с ребенком моим оставить…. Думаешь, если уеду, то и думать про них забуду? Нет, ни спать, ни есть спокойно не смогу. Я решил вот что – сейчас выпишут, перееду к Нине. Будем ребенка ждать вместе, я уже потерял жену при родах, больше такого не перенесу…. Буду заботиться о ней, всё делать, чтобы малыш здоровым родился. Так вышло и это моя ответственность тоже.

– А как же дочка твоя? Ты уж прости, друг, что я про больное… Только видно, что не лежит у тебя сердце…к Нине-то…

– Дочка… виноват я и там, и тут, что теперь поделать. Поеду потом в отпуск, попробую поговорить, может, поймет меня, объясню всё. Сам я дел натворил, мне с этим жить.

– Знаешь что, а ты Нине предложи с тобой туда уехать. Что такого? Если любит – поедет, – Ваня пожал плечами, – И себя-то не кори за всё, что в жизни было.

Сергей задумчиво глянул на друга. Жизнь поставила его перед сложным выбором, и теперь он задумался, как же правильно всё разрешить.

Глава 33.

После выписки из больницы Сергей отправился в общежитие, чтобы осмотреть оставшийся фронт работ и докупить всё, что нужно для окончания ремонта.

Сам он уже понимал, что всё это уже не имеет смысла…. Женька не согласится переехать сюда, а увозить её силой сам Сергей не станет. Да и сам он в общежитии жить не будет, переедет к Нине, зарегистрирует брак и будет жить, как все живут. Он очень надеялся, что когда дочка подрастет, то поймет его и простит, их отношения наладятся.

Сергей сел на старый табурет, который принес от Ивана на время ремонта и задумчиво оглядел стены, на которых были поклеены новенькие обои в цветочек, и на свежевыбеленный потолок. Это Ваня и Любаша постарались, привлекли к ремонту Серёгину бригаду, пока сам он в больнице лежал. Мир не без добрых людей!

Эх, эту бы комнату ему, да в самом начале, когда он только сюда приехал. Всё сейчас было бы по-другому…. Ну, что уже сейчас горевать да думать! Общежитие у него имеется, что делать с комнатой, когда сам он переедет к Нине, он придумает после, а сейчас… Жизнь продолжается, и Сергей, отогнав от себя грусть, поехал к Ивану, собираться и переезжать.

Несколько дней спустя Сергей уже квартировал в отремонтированной комнате на раскладушке, и был бы совершенно счастлив, если бы не висел вопрос выяснения отношений с Ниной. Больничный ему пока еще продлили, для долечивания дома и он ходил в поликлинику на курс лечебной физкультуры.

Нина не появлялась больше, и разговаривать с ним не пыталась, но Сергей и сам понимал, что она теперь ждет его.

– Ох, Серёг, вот не торопился бы ты, – говорила ему Люба, когда в субботу друзья позвали его к себе на дачу отдохнуть, – Ты уж прости, я, может, лишнее скажу, но ведь ты не любишь её, да и она тебя, по всей видимости, не особенно. Деткам её отец нужен, ей – мужчина в доме, о любви тут и не слышно…. Как же так жить, Серёж? По-моему, было бы честнее прервать…беременность. Не она первая, что такого, своих у неё уже двое, мужа нет – кто бы её осудил за такой поступок? Да никто!

– У меня жена погибла, и ребенок…как я сейчас должен сказать Нине, чтобы она… Нет! Я не могу так!

– Знаешь, ведь твоя дочь ей не нужна, даже мы, люди посторонние, и то это видели прекрасно! А ведь Женя никуда не денется, Нине придётся с ней отношения налаживать, готова ли она принять девочку?! Ну, хоть тогда ты жениться не спеши, да к Нине переезжать, поговорите еще раз, обсудите всё. И ты сердце побереги…

– Я тоже так считаю, – поддержал жену Иван, – Живешь в общежитии, и живи пока. Ты своим-то домой звонил?

– Да звонил, сразу, как из больницы отпустили. Там испереживались уже обо мне, хоть рассказал, что ничего страшного со мной не произошло.

– Ничего себе – ничего страшного! – строго глянула на Сергея Любаша, – Разве можно с сердцем шутить?! У тебя еще вся жизнь впереди, здоровье-то не казённое!

– А дочка-то твоя что, пришла поговорить? – осторожно спросил Иван.

– Нет, не пришла. Привет через бабушку передала, хотя… я думаю, может и не передавала ничего, просто Меланья Фёдоровна, добрая душа, не хочет меня огорчать, поэтому передает от дочки привет…

– Да нет, ты что, девчонка у тебя добрая, – вздохнула Любаша, – Всё наладится со временем, может и с Ниной найдет общий язык, будете жить семьёй. Я считаю, что всё здесь от самой Нины зависит. Как может взрослая женщина, сама мать двоих детей, не найти подход к ребенку. Тем более, Женя такая покладистая, спокойная девочка! Можете считать, что я Нину невзлюбила и всё такое, но я считаю – не было у неё желания с Женей подружиться! Она всё сделала, чтобы девочке не понравилось здесь и она уехала обратно к бабушке и деду. Так что, знаешь Сергей, присмотрись-ка ты к Нине, повнимательнее. И ко всей этой истории с беременностью. А уж потом решай – жениться тебе или нет. Если Нина так и дальше будет себя вести, то дочку сюда ты забрать не сможешь, сам понимаешь.

Сергей и сам надеялся, что Нина всё же найдет в себе силы принять Женю, хотя, честно сказать не особенно верил. Да и не хотелось ему против воли дочку свою сюда тащить, чтобы девочка снова прошла через это – строгость Нины, отношения с её детьми….

Там, у бабушки и деда Женька живет в любви и покое, он и сам хотел бы для себя того же… но это его ответственность теперь – Нина, её дети и их будущий общий ребенок…

Сергей решил, что друзья его правы, и ему стоит поговорить с Ниной серьёзно и про их будущее, и про его дочь.

Глава 34.

Женька постаралась поскорее забыть всё, что происходило с ней летом, и с головой ушла в учёбу и свои любимые книжки. На отца она не злилась, просто приняла всё, как есть – у него новая семья, а Женьке там не только не место, но и самой быть с ними не хочется.

– Ляль, я не сержусь на папу, правда, – говорила девочка тёте, когда та пыталась обсудить с Женькой эту тему, – Я уже привыкла жить без родителей, у меня вы есть, бабушка и дедушка, и я вас всех люблю. Зачем мне ехать туда к папе, где я никому не нужна?

– Жень, так я и не говорю, что тебе нужно поехать жить к папе, – растеряно сказала Ляля, – Но почему ты не ходишь на переговоры с ним? Почему не хочешь с ним разговаривать?

Ляля мешала ложечкой сахар в чашке с чаем, и была такой трогательно-милой с чуть округлившимся уже животиком. Она всё больше напоминала Женьке маму, какой та помнила её. И теперь Женька тщательно скрывала от всех, даже от бабушки и уж тем более от самой Ляли главный свой страх.

Этот страх не давал ей спокойно спать ночами, и именно из-за него Женька теперь так мало думала о разлуке с отцом. Она боялась, что с Лялей может случиться то же, что и произошло с её мамой и не рождённым братиком. Из-за этого страха она почти позабыла обо всём остальном.

– Ляля, просто не хочу и всё ходить на переговоры, – Женька уткнулась в свою чашку с чаем, пытаясь уйти от ответа.

– Ты обижаешься на папу, и тебе больно, я знаю, – тихо сказала Ляля и погладила Женьку по волосам, – Ты так на маму похожа…такая же сильная, и незлобивая. Жень, ты прости папу своего, так уж сложилась у него жизнь.

Женька молча смотрела в окно и думала, что она просто физически не может переносить эти телефонные разговоры с отцом. Сейчас, когда она давно не слышала его голос, не говорила с ним, не слышала его обещаний и извинений… ей было легче. Как объяснить Ляле, что каждый раз, выходя с почты после разговора с отцом, она чувствовала маленькую смерть кусочка своей души.

И что сейчас, когда она знает, что отец не приедет домой, что он выбрал тётю Нину и её семью, она больше не хочет снова умирать каждый раз, кладя на аппарат замолчавшую телефонную трубку в переговорной кабине.

А еще, Женька боялась, что отец снова станет звать её переехать в Волгоград, и она, соскучившись по нему, однажды согласится на это. Поэтому, как бы ни уговаривала бабушка, на почту говорить с отцом Женька не ходила.

Зато все эти попытки девочки уйти от реальности сказались на учёбе – она много читала, учителя не могли нахвалиться ею. А еще Женька начала писать сочинения, больше похожие на дневник. Она писала о семье, о школе, о Лапке и Барсике, о красивых сереньких птичках, которые прилетали на кусты ирги позади огорода и клевали оставшиеся там с лета ягоды.

Однажды к ним домой пришла Ульяна Михайловна, учительница литературы в местной школе и долго разговаривала с бабушкой в большой комнате. А удивленная Женька изнывала от любопытства, что же понадобилось учителю старших классов у них дома, ведь сама Женька училась еще в начальной.

– Женя, поди сюда пожалуйста, – наконец позвала её бабушка, и Женька поспешно спрыгнула с жёрдочки возле сарая и вошла в дом.

– Женечка, я читала твои сочинения твоя учительница мне их показала. Они прекрасно написаны, и я хочу пригласить тебя на занятия в наш литературный кружок. Я тебя могу многому научить, ты будешь ездить в область на олимпиады по литературе. Ну как, согласна?

– Да, я бы очень хотела, – Женька немного смутилась, и очень обрадовалась одновременно.

– Тогда я в понедельник приду к тебе в класс, и вместе с твоей учительницей мы обговорим время занятий.

С того времени в Женькиной жизни появилось новое увлечение, захватившее её с головой. Ульяна Михайловна рассказывала ребятам, занимающимся в её кружке, интересные вещи о различных литературных стилях, а иногда устраивала чтения и обсуждения рассказов разных авторов, о которых Женька раньше даже не слышала.

– Я бы тоже хотела попасть в этот ваш кружок, – с легкой завистью говорила Маша подруге, когда они возвращались домой из школы, – Как думаешь, если я попрошусь, меня Ульяна Михайловна примет? Она красивая… и добрая.

– Я думаю, она будет рада, если к нам придут новые ребята, тем более ты. Ты же хорошистка по русскому языку.

Навстречу девочкам вылетела ватага ребятишек. Мальчишки смеялись и что-то громко обсуждали, но заметив девочек, зашептались между собой.

– Что, Тимофеева, не взял тебя папаша в город, обратно вернул? – язвительно рассмеялся Генка, хулиган и двоечник из пятого класса, – Заучка, заучка! Кому ты в Волгограде этом нужна, там своих дурочек хватает!

Мальчишки рассмеялись, а Маша хмуро глянула на рослого Генку, потом обняла подругу и сказала:

– Пошли отсюда, что с них взять – дураки!

– Кто дураки? Мы? – взвился Генка, и двинулся на девочек, – Ты Машка оборзела, надо тебя проучить!

– Ну-ка, оставь их в покое! – раздался из-за забора сердитый мальчишеский голос.

И Маша с Женей увидели, как навстречу Генке выступил, сжимая в руке палку, сердитый Димка Конев.

Глава 35.

Снова на город наступала зима, только теперь Сергей уже не мёрз в летнем домишке, а вполне себе с комфортом жил в тёплой комнате общежития.

– Зачем это, раз уж ты всё равно решил остаться здесь, – говорила ему Нина, когда он приходил навестить её и Сашу с Ксюшей, – Перебирайся к нам, что там одному тебе куковать.

Сергей отмалчивался в ответ, как сказать женщине, особенно если она в положении, что жить в её доме он не будет… А Нина вела себя, как ни в чем не бывало. Как будто и не было их расставания, и всех этих неприятных разговоров. Однако, всё же иногда что-то, какая-то еле уловимая тень ложилась на её лицо, когда она смотрела на Сергея, и он это замечал.

– Что, как там Женя? – Нина с искренним интересом смотрела на Сергея, – Ксюшка меня спрашивает всё время, когда Женя приедет. Девчонки подружились, у них уже и компания во дворе своя сложилась. Серёж, ты прости, я, наверное, тоже не была вполне готова к… ко всему этому. Но сейчас я всё обдумала, и уверена, что у нас всё получится…

– Да… может быть, после нового года отпрошусь на недельку, съезжу домой, – уклончиво ответил Сергей, – Нин, а ты уже в больницу ходила? На учёт там же надо…

– Нет еще, но скоро пойду. А почему после нового года поедешь? Зачем так долго тянуть? Что там дочка без тебя будет маяться! Возьми без сохранения, да и поезжай!

– Нин, давай потом это обсудим. Я пошел, мне завтра на смену.

– Оставайся у нас, – прошептала Нина, приникая к плечу мужчины, – А вещи с общежития после заберем…

– Нин, я пошёл, – Сергей накинул куртку и вышел в подъезд под укоризненный и огорченный взгляд женщины.

Он шёл по улице, закрывая лицо от порывистого ветра, а сам размышлял над словами Любы и Ивана, и над тем, что Нина сказала о Женьке. Неужели человек вообще способен так врать, о таких вещах… Ему казалось, что ни одна женщина не будет обманывать и придумывать подобные вещи. И он решил, что такого просто не может быть, а ему стоит серьёзнее отнестись к Нине и её словам.

В тот день Сергей пришел на смену, но Алексей Леонидович огорошил его тем, что поменял его сменами с другим сотрудником, по его просьбе.

– Серёг, ты прости, что так всё вышло. Но там семейное что-то – Зайцеву нужно два дня отгула, у него с сыном проблемы, куда-то повезут. Я звонил тебе на вахту в общежитие, но тебя дома не оказалось. Я просил передать тебе, чтобы ты утром не приходил, а пришёл во вторую. Видимо, не передали тебе?

– Нет, не передали. Да ничего страшного, бывает. Мне когда надо было, ты меня тоже отпускал, – Сергей хлопнул Леонидыча по плечу, – Поеду домой тогда, у меня дела есть. Найду, чем заняться.

В неожиданно образовавшийся выходной, Сергей решил отправиться к Нине, потому что была суббота и можно было съездить в сад, забрать оставшиеся вещи и закрыть домик на зиму.

К тому же ему не терпелось узнать о малыше – накануне Нина должна была попасть на приём к врачу. Но дома у Нины его встретили Саша и Ксюшка, которые обрадовались принесённому Сергеем печенью из кулинарии у дома, и сообщили, что мама уехала к тёте Розе.

– К тёте Розе? А зачем? Она не говорила, что собирается, – удивился Сергей.

– Сказала, что за картошкой. Мы же у себя не садим, – серьёзно, по-взрослому ответил Сашка, – Я с ней хотел, но у меня горло болит, мама не взяла.

– Ладно, я сам сейчас доеду до тёти Розы, – Сергей обеспокоился, что Нине будет тяжело и это скажется на малыше.

Зная напористость Розы Игнатьевны и её равнодушие к усталости и здоровью других людей, Сергей спешил на троллейбусную остановку.

«И что придумала без меня поехать! Можно было со смены меня подождать, вместе бы съездили! – думал Сергей, – Тётке Розе наплевать на всё, она нагрузит Нину. Не удивлюсь если еще и работы по саду своему подкинет! Ладно вот у меня подмена со сменами случилась, я сам приеду сейчас, помогу. Что за спешка с этой картошкой… Надо и в самом деле съезжаться, не дело это ей одной, в положении, с картошками всякими возиться».

Вообще, они обсуждали с Ниной сложившуюся между ними ситуацию. Нина была категорична, да и вообще отказывалась что-то говорить, на всё отвечая одно – что она ничего от Сергея не требует, и сама вырастит их ребенка. А он, если не готов нести ответственность, может уезжать домой. Но Сергей как раз и не был готов уехать при таких условиях…

Размышляя о своём в полупустом трамвае, Сергей не заметил, как доехал до конечной остановки и отправился пешком знакомой ему дорогой, до дома Розы Игнатьевны.

Глава 36.

Сергей шёл быстро, торопясь успеть до того, как Нина соберется ехать обратно от тётки, нагруженная сумкой. Ветер стих, солнышко пригревало мёрзлую землю. Сергей расстегнул куртку и думал, что дома, наверное, уже выпал снег, и дед Николай чистит двор большой фанерной лопатой, а Лапка, по своему обыкновению, вертится у него под ногами и валяется в снегу.

Женька так любит зиму, думал он, и Новый год – это её любимый праздник. Раньше, когда еще была жива Людмила, а дочка была еще трёхлетней малышкой, подготовка к новогодним праздникам начиналась, как только на землю ложился постоянный снежный покров.

Люда вырезала полоски из цветной бумаги, и они с дочкой склеивали их в длинную цепочку, чтобы потом повесить на ёлку. И еще фонарики… особенно красивыми они получались из фольги от шоколадок, наклеенной на картон. А в тот год, когда Сергей принёс в дом Лапку, черного щенка с серым пятном в половину головы, эти самые украшения сильно пострадали от лап и зубов нового члена семьи.

Сергей помнил, как стояла Людмила, уперев руки в бока и глядя на царящий возле ёлки полнейший разгром – рваная цветная бумага с сияющими кусочками фольги ровным слоем покрывала пол. Он тогда подумал – ну вот и всё, поедет бедная маленькая Лапка теперь обратно вместе с ним на завод, на рабочем автобусе, и снова будет жить в холодной заводской подсобке…

– Надо гирлянды и фонарики повыше вешать, не на ёлку, – сообщила Люда мужу, – А то это…существо бессовестное, сожрёт их, и будем мы её лечить от несварения! Собака, я о тебе говорю вообще-то, что мордаху спрятала, стыдно?!

Люда укоризненно покачала головой на притихшую в коридоре Лапку, и взялась за уборку. Никто Лапку не выгнал, а она, будто поняла это и в благодарность никогда больше не шкодила дома…

Сергей очнулся от накрывших его воспоминаний, когда уже прошёл дом Розы Игнатьевны и очутился почти в самом конце улицы. Тряхнув головой, будто отгоняя от себя воспоминания, он вернулся к нужному ему двору.

То ли от быстрого шага, то ли от воспоминаний, так глубоко и больно пронизывающих душу, дышать ему стало тесно, и он опустился на стоявший возле ворот чурбачок. Прислонившись спиной к воротам, он старался выровнять дыхание, закрыл глаза и расстегнул ворот рубашки под курткой.

– Да что я вечно, как проклятая! – услышал он за глухим забором довольно громкий возглас Нины, – Я тебе с самого начала говорила, не получится ничего! Это всё из-за девки его! Она сюда, видите ли, не желает, а этот и мается по ней!

– Да ты сама виновата! – грубовато оборвала Нину Роза Игнатьевна, – Что, не смогла девчонку приветить, гонор свой всё показывала! Не плачься мне теперь, я тебе говорила, что дочку он не бросит.

– Ой, не бросит, как же! Моих двоих отец бросил, смотался пока дома никого не было, вещички свои собрал и был таков! И ничего, живет, не вспоминает. И этот ничуть не лучше, все они одинаковые!

Сергея разговор женщин очень даже заинтересовал, он тихо сидел на своём чурбачке навострив уши. А голоса между тем стихли – по всей видимости, женщины ушли разговаривать в дом. Тогда он поднялся, осторожно отворил калитку и прошел во двор. Дверь в дом была открыта, день выдался тёплым, и скупая тётка Роза дом не топила, потому и дверь закрывать не трудилась.

Мужчина отворил дверь в сени и уселся на невысокую ступеньку прямо у приоткрытой двери, ведущей в комнаты. Женщины, как он понял, сидели в кухне, и их голоса он слышал прекрасно.

– Что теперь делать то?! Он ко мне не переезжает, – жаловалась Нина, – Ты это всё придумала, давай теперь, договаривайся с Васениной, пусть мне пишет справку, она же в женской работает! Зойка мне не хочет помогать, говорит – подсудное дело! Да я заплачу, не смотри на меня так, Васениной твоей. Знаю я, много чего она за деньги делает, вот, двадцать пять рублей дам, пусть напишет мне что прошу!

–Я придумала? – чуть не в крик ответила тётка, – А я тебе не говорила ли, что сперва пусть к тебе жить придёт, а потом уж! А ты врать быстрей кинулась! Что, не идёт к тебе в койку-то?!

Послышались тихие рыдания, Роза Игнатьевна сбавила тон и заговорила мягче, насколько ей позволял характер:

– Да что, не реви уже. Поторопилась ты ему про ребенка сообщать, не послушала меня. Васенина не поможет, она и так уже ругалась на меня, что её хочу под монастырь подвести.

– Я спираль вынула, – ревела Нина, – А он спать в общагу к себе уходит! И не подпоить, он вообще даже капли в рот не берет…

– Да сдался он тебе! – Роза Игнатьевна чем-то стукнула по столу, – Что, свет клином сошелся?! Гони от себя, потом скажешь, аборт сделала! Нужен он тебе!

– Устала я одна, – всхлипывала Нина, – А кому я нужна, с двоими-то. А он серьёзный, не злой, с детьми ладит, и рукастый. Думаешь, не натерпелась я с первым своим?! Гонял меня Генка, пятый угол искала.

– Потому и гонял, что ты на передок слаба! – Роза Игнатьевна была безжалостна, – Думаешь, я не вижу, что Ксюшка-то на Ромку Никонова похожа?! Что, скажешь не правда? Да вся Слобода про это знает, и жена Ромкина тоже знает! Потому и Генка твой укатил подальше…от позору! Мужик такого не терпит!

– Что, не пойдешь к Васениной справку мне просить? – спросила Нина тётку.

– Нет, не пойду. Говоришь, он к дочке собрался ехать скоро, вот тогда и скажешь, что не стало ребенка, скинула. А пока – ничего, тебе притворяться не впервой! А он с тебя справки не попросит – не такой он человек.