Loe raamatut: «Дорогая Бредун!»
Портфель купли светло-коричневый с маленькой блестящей застежкой. Кроме нее на портфеле не было ничего – ни зайца из «Ну, погоди!», ни круглобокого Вини-Пуха, ни енота «От улыбки хмурый день светлей». Скучный был портфель. Я немного расстроилась, но родителям не сказала.
На белый фартук бабушка нашила толстое кружево, на жиденькие волосы-пушок привязали огромный бант – гофрированный, праздничный, белый. Еще были два узких коричневых банта с тонкой окантовкой, но это «на каждый день», «на будни», которые начнутся со второго сентября.
Для меня, ребенка, который никогда не был в детском саду, первое сентября первого класса показалось днем чудовищным и страшным. Огромное здание школы с полутемными лестницами, громкая торжественная музыка, чья-то рыдающая от переполнивших чувств бабушка, общий туалет с кафельным предбанником, и люди —очень много людей разных возрастов и назначений, от мелких вертлявых одноклассников до строгих взрослых – учителей и уборщиц. Мне было страшно и одиноко, я лихорадочно пыталась сообразить, что бы такое придумать, чтобы завтра в школу не пойти, чтобы никогда не наступил этот самый «каждый день», на который были отложены скромные коричневые банты.
Меня посадили за вторую парту. За первую сажали отличниц и детей со слабым зрением, за последние – неформальных лидеров и неисправимых двоечников. Серые мыши вроде меня сидели за вторыми и третьими партами в компании двоечников, которых еще надеялись исправить, – на них надо было воздействовать примером хорошего поведения и старательной учебы.
«Учительницу первую мою» звали Анастасия Тарасовна. Ей было тогда, наверное, под шестьдесят, она была полной рыхлой женщиной с густыми черными бровями и маленьким тугим кукишем темных с проседью волос. Анастасия Тарасовна носила строгие простые платья с брошами. Однотонное ли платье, в сумрачно ли синих цветах – обязательно крупная брошь на вырезе. Эти броши гипнотизировали меня, как удав кроликов. Я могла весь урок следить за перемещением очередного янтарного паука в пространстве, совершенно не слушая, что в это время говорит Анастасия Тарасовна. Наверное, она была неплохой учительницей, наверняка работала в школе давно. Первого сентября она показала, как надо сложить руки на парте – правую на левую, а если что сказать хочешь – эту верхнюю правую руку следует поднять под углом 90 градусов к парте. Так я со сложенными руками все три года начальной школы и просидела. Читала лучше всех, писала аккуратно, все задания выполняла в срок. А руку так ни разу и не подняла, – отвечала, только если вызывали. Видимо, я была идеальной ученицей для Анастасии Тарасовны, потому как табель она мне рисовала отличный – и по успеваемости, и по поведению.
