Tsitaadid raamatust «1900-й. Легенда о пианисте»
Люди жестоки с теми, кто проигрывает.
...Когда танцуешь, невозможно умереть и ты чуствуешь себя Богом.
Я уходил в мечты, воспоминания, это все, что тебе остается делать временами, чтобы спастись. Иного способа нет. Трюк бедняков. Но срабатывает всегда.
В человеческих глазах заметно то, что они ещё увидят, а не то, что они уже видели.
В глазах людей видно то, что они увидят, а не то, что они видели.
Он говорил: "Ты жив, пока у тебя есть хорошая история и кто-то, кому ты можешь ее рассказать". У него-то она была... хорошая история. Он сам был этой историей. Безумной, если вдуматься, но красивой... И в тот самый день, сидя на неразорвавшейся бомбе, он подарил ее мне.
Можно было подумать, что он сумасшедший. Но все не так просто. Когда человек рассказывает тебе с абсолюьной точностью, какой запах стоит на улице Бертам сразу же после дождя, нельзя утрверждать, что он сумасшедший, лишь по той идиотской причине, что на улице Бертам он никогда не был. В чьих-то глазах, в чьих-то словах он по-настоящему вдыхал этот воздух. На свой лад, но по-настоящему. Может, он никогда не видел мира. Но мир проходил перед ним на этом корабле двадцать сем лет подряд: и на этом корабле он двадцать семь лет изучал его. И постигал его суть.
Если ты не знаешь, что это, значит - это джаз.
Мы играли рэгтайм, потому что это музыка, под которую танцует Бог, когда его никто не видит.
- Ты же видел эти улицы?
- Только их я и видел, тысячи улиц, как вы там умудряетесь выбрать только одну женщину, один дом, один клочок земли, который принадлежит только вам, один пейзаж, чтобы им любоваться, один путь к смерти.
