Loe raamatut: «Афина»

ПРОЛОГ

Я сидела на скамейке. Кладбище… Сроду не любила эту часть города. И никогда не думала, что буду приходить сюда по собственной воле. Сколько себя помню, это место наводило на меня жуть и головную боль. А теперь прихожу каждый день, не смотря ни на что. Как же так могло произойти?

ГЛАВА 1

Месяц назад…

– Ты ничего не понимаешь! Ты даже не слышишь, что я тебе говорю! Почему эта тварь опять крутится вокруг тебя? Три года прошло, а она все ещё на горизонте. Ты не понимаешь? Да она вернуть тебя все ещё пытается. Она бесится, что ты не бросил меня через неделю после её ухода! – орала я на мужа второй час. – А сейчас активизировалась, потому что узнала, что ты на мне женился. Она все ещё не теряет надежды.

Мы с мужем стояли в нашей гостиной. Такие родные, но такие разные, не внешне – внутренне. Я – высокая девушка, с красивыми, длинными, до талии, волосами цвета металлик, но длина, у корней, говорит, что они раньше были каштановыми. Глаза цвета глубокого синего неба метали молнии. На точёном личике было недовольное выражение. А пухлые губы изогнуты вниз. Моё тело было облачено в спортивный костюмом, в котором я обычно ходила дома. Цвет «коралл» выгодно подчёркивал румянец.

Мой муж, который стоял напротив, был выше на целую голову. Шатен, голубые глаза, тонкие губы. Спортивная фигура в свободных, домашних штанах и обычной, однотонной, тёмной футболке.

– Фина, уймись уже! Сколько можно считать ее своей соперницей? Я ЖЕНИЛСЯ НА ТЕБЕ! Как тебе ещё донести, что мне никто, кроме тебя, не нужен? – орал в ответ Леша, муж мой.

– Значит так, если она ещё хоть на шаг к тебе приблизится, она облысеет! Заколебала! Только ты не видишь, какие у неё на тебя планы. Её не останавливает даже тот факт, что ты женат!

– Фина, она очень одинока, мне её просто, по-человечески, жаль!

– Ты её ещё защищаешь? Если она тебе так нравится, почему же ты на мне женился, а не на ней? Если тебе её так жаль, вот иди к ней и жалей её там, у неё!

– Как же ты меня заколебала своей ревностью! – крикнул муж, развернулся и, хлопнув дверью, вышел из квартиры.

– Иди, иди к своей ненаглядной! – крикнула я ему вслед и пошла, мочить подушку слезами.

Это была уже пятая ссора на этой неделе. Сперва скандал из-за компьютера, потом из-за домашних обязанностей, из-за денег, из-за внешнего вида, и, наконец, из-за его бывшей. Мы поженились всего три месяца назад, а уже почти каждый день ссорились. Смешно, но до свадьбы, мы почти не ругались. Все было тихо, мирно и спокойно.

«Что же произошло после свадьбы?» – думала я, лежа на диване час спустя.

Звонок телефона прервал мои думы… Номер был мне незнаком. Посомневавшись, я всё-таки взяла трубку.

– Здравствуйте, Афина Михайловна? – послышалось на том конце провода.

– Здравствуйте, да, все верно, с кем имею честь? – ответила я недоуменно.

– Капитан полиции, Федоров Степан Анатольевич. Добренко Алексей Николаевич попал в аварию, его сбил лихач на набережной. Сейчас он в реанимации в железнодорожной больнице.

Дальше я уже не слушала. Вызвала такси, оделась в нормальную одежду, схватила сумку и телефон. Все заняло от силы минут десять. Доехала до больницы в считанные минуты.

– Добренко Алексей Николаевич, в какой палате? – спросила я у диспетчера, подлетев к регистратуре.

– А Вы кто, собственно, ему? – с пофигизмом спросила тётка, которая мне сразу не понравилась. Было в ней что-то такое отталкивающее.

– Жена, вот мой паспорт, – сказала я, протягивая оный.

– Двести седьмая, – ответили мне, но дальше я слушать не стала.

На этаж я взлетела, а не забежала. Нужную палату нашла быстро. Открыла дверь, зашла в неё с жутко колотящимся сердцем. На Леше не было живого места, весь в бинтах и ссадинах. В палате также находился врач, который обернулся сразу, как только я вошла.

– Здравствуйте, Вы Афина? – спросил доктор.

– Да, я Афина, как он? – мой голос дрожал, я почти рыдала.

– Меня зовут Олег Иванович, я лечащий врач Вашего мужа. Он в очень тяжёлом состоянии. Если переживёт эту ночь, то, можно считать, кризис миновал. Тогда его шансы будут выше, но не могу гарантировать, что он 100% поправится. Извините, – сказал доктор и вышел из палаты, но перед тем, как закрыть дверь, все же добавил. – Я Вас оставлю вдруг если понадоблюсь, кнопка вызова у кровати.

– Хорошо, я Вас поняла, спасибо. Извините, если приедут его родители, им можно к нему?

– Да, конечно, чем больше поддержка, тем лучше.

– Спасибо.

Леша пришел в себя, когда его родители только подъехали. Перед тем, как он очнулся, я уступила место медсестре. Оксану Григорьевну и Николая Александровича (маму и папу Леши) пустили к нему первыми, я осталась ожидать своей очереди в коридоре, тем более, что я уже до этого его видела.

Их не было минут пять. За это время я успела изучить это помещение полностью. И оно, к сожалению, никак не облегчало моего состояния. Синей краской покрашены стены снизу, верх побелён извёсткой. На полу плитка с причудливым орнаментом. Гамма та же: белый и синий. Только синий более глубокий, ближе к сиреневому. Вдоль стен стоят скамеечки, сделанные из стульев, соединённых между собой. Вот и весь интерьер. Даже цветов нет. Пустое окно ещё больше нагнетало атмосферу.

Перед глазами все расплывалось от стоящих слез, которые готовы были вот-вот сорваться с ресниц. Дыхание захватывало, дышать становилось все тяжелее. В голове крутились не самые хорошие и благоприятные мысли.

Плохое предчувствие сдавило сердце в момент, когда открылась дверь в его палату. Свёкор вёл Оксану Григорьевну под руку. В её глазах было столько боли и отчаяния, что я подбежала к ней и обняла, зарываясь носом в её чудесные волосы.

Она вообще за последние несколько часов очень сильно постарела. Всегда цветущая женщина стала увядающем цветком. Некогда роскошные чёрные волосы стали с серебристой проседью, сверкающие зелёные глаза стали тусклыми, похожими на болото. Прибавились морщинки, губы больше не улыбались.

Я отстранилась от неё, напоследок сжав руку, и вошла в палату.

Муж был бледен, тело за последний час не изменилось, так же как и лицо. Капельница, монитор аппарата жизнеобеспечения, все осталось прежним. И только глаза открыты и смотрят на меня с тоской и любовью. Моё сердце споткнулось, увидев смирение во взгляде. Нет, мне не хотелось верить, что это реальность.

Взор застелила пелена слез. Я медленно, чтоб ничего не задеть, подошла к стулу у его кровати и присела на край. Взяла Лешу за руку.

– Прости меня, – прошептала я, сдерживая рыдания из последних сил

– Тебе не за что извиняться, любимая, – был мне ответ, таким же шёпотом, – сейчас послушай меня и не перебивай. Ты – любовь всей моей жизни, до последнего вздоха. Все будет хорошо…

Он попытался глубоко вдохнуть, но закашлялся. Я видела, как ему тяжело говорить. Хотела попросить его молчать, но он опередил.

– Не говори, итак знаю, что хочешь сказать. Но мне нужно ещё кое-что произнести. Я верю в тебя и люблю… – он замолчал.

– Я тоже тебя люблю, – прошептала я, смотря в любимые глаза.

Леша улыбнулся мне, а линия из кривой стала прямой…

Моё сердце ушло в пятки, я выбежала в коридор и во весь голос закричала:

– Врача! Ему плохо, срочно врача!

Через минуту в палату влетели Олег Иванович с медсёстрами, захлопнув дверь перед моим носом.

Мы не находили себе места в ожидании новостей, но, когда вышел врач, я поняла все по его лицу. Мои ноги перестали держать, и я осела на пол.

– Соболезную, но мы не смогли его спасти, – произнёс доктор и удалился.

Он умер, а моя жизнь остановилась. Это я виновата…

Видимо, я сказала это вслух, потому как свекровь, которая уже некоторое время беззвучно рыдала, присела рядом, притянула к себе и прошептала:

– Ты ни в чем невиновата, это все те подонки.

Все, занавес, дальше все события как в тумане.

ГЛАВА 2

Наше время…

Подняла взгляд от рук, в которых перекатывала обручальное кольцо , и встретилась взглядом с такими родными глазами. Уже не живыми. Фото, которое было на надгробной плите, мы сделали несколько месяцев назад. Ещё до свадьбы. Когда гуляли в парке за домом. Тогда все было в радужном свете, в ожидании свадьбы. Мы строили планы, думали о детях… И не могли даже предположить, что меньше, чем через полгода, он будет лежать в земле, а я сидеть напротив с пустым взглядом и желать уйти вслед за ним.

Тут же вспомнился недавний разговор. Несколько дней назад у подъезда. Мать одного из подростков поджидала меня, желая поговорить.

Несколько дней назад…

– Афина Михайловна! Здравствуйте! – поприветствовала меня Ванесса Игнатьевна.

Её имя и имя её сына я уже никогда не забуду.

– Ванесса Игнатьевна, я не хочу разговаривать ни с Вами, ни с Вашим сыном, – сказала я, пытаясь пройти к подъезду.

– Да остановитесь же! Просто выслушайте меня. Пожалуйста, – почти прошептала она последние слова.

За время, что мы не виделись, её лицо осунулось, глаза стали тусклыми, в волосах появились серебристые пряди. Она постарела.

– Я Вас слушаю. У Вас пять минут, – сказала я, встав напротив неё.

– Заберите заявление, пожалуйста. Не дайте загубить жизнь сына. Я Вам заплачу столько, сколько скажите, только не дайте ему сесть в тюрьму! – начала тараторить она. Паника так и чувствовалась в её голосе. Но это никак не тронуло моё сердце. Оно осталось беззвучно к словам матери. Которая вот-вот расстанется с сыном.

Я сделала знак, чтоб женщина остановилась. Я не могла её больше слушать.

– Вы заплатите? Серьёзно? Вы действительно думаете, что я соглашусь? Скажите, эти деньги смогут вернуть моего мужа к жизни? Воскресят из мёртвых?! – сорвалась я на крик. – Да Вы хоть понимаете, что Ваш сын сделал?! Он его убил! Убил моего любимого и единственного близкого человека! Просто потому, что он захотел погонять после пьянки по улицам города! Пошли вон! Не приходите сюда больше! Его будут судить, чтоб он больше никогда не посмел повторить этот "подвиг". В следующий раз пусть думает головой.

Мои нервы сдали. Я даже кричать больше не могла. Сорвала голос. Я не помнила, как вошла в квартиру, как включила воду, как разделась и залезла в ванну. Этот вечер почти не отложился в памяти, как и многие другие до этого. Помнила, что крутила лезвие, сидя уже в холодной воде. Но так ничего и не сделала. Не потому что испугалась или что-то типа того. А от осознания, что суда не будет, если я умру.

В какой-то момент мне пришло в голову, что я ничего не знала об этой семейке, кроме тех крупиц, о которых рассказывал следователь. Я решила почитать о них подробнее. Телефон был на тумбе у ванной, поэтому пришлось за ним потянуться. Открыла поисковик, ввела "Лионская Ванесса Игоревна" и начала читать.

"Лионская Ванесса Игоревна – заместитель председателя городской думы. Вдова. Воспитывает сына". Так, а что там про сыночка СМИ писали? Ого, а вот это было уже интересно. "Около года назад подозревался в изнасиловании семнадцатилетней девушки из соседнего города. На суде выступал свидетелем". По-любому мамочка за него заплатила, чтоб её не запятнал. А мне со следаком повезло.

Вся инфа, что прочитала, привела меня в смятение. С одной стороны я боялась, что дело замнут (с такой мамашей было неудивительно), с другой – я рада, что следак нормальный попался, не стал плясать под дудку Лионской.

Первый раз с этой женщиной мы встретились в участке. Меня вызвали для дачи показаний и, чтоб забрать вещи мужа. Мы разговаривали с полицейским (следователем, кажется).

Через несколько дней после аварии…

– Афина Михайловна, преступники найдены. Камеры засекли номера машины, мы их пробили и задержали двух молодых людей, которые в состоянии алкогольного опьянения сбили Вашего мужа. Заявление Вы написали ещё в день смерти супруга. Суд состоится через несколько недель. Точную дату Вам сообщат, когда другие формальности будут соблюдены. А сейчас пока будут идти следственные действия. Это необходимо. Но я постараюсь ускорить процесс, на сколько это будет возможно.

– Благодарю Вас, сколько им грозит? – в этот момент мне хотелось, чтоб эти сволочи сели на пожизненно, и я очень жалела, что смертные казни отменили. Я все никак не могла придти в себя, чувства будто отключили, внутри зияла пустота.

– От пяти до двенадцати лет лишения свободы.

В этот момент открылась дверь, и в кабинет влетела (а по-другому назвать это было нельзя) женщина лет тридцати пяти–сорока с шикарной копной пепельных волос. Её синие глаза метали молнии, а накрашенные алые губы были искажены в гримасе злости. На первый взгляд одета она была просто, но стильно. И только при более пристальном рассмотрении можно понять, что эта леди отнюдь не проста. Часы на её запястье были явно не подделкой, а оригиналом Касио, серьги в её ушах точно имели бриллианты, а обручальное кольцо было из золота (или платины).

– По какому праву был задержан мой сын? – без "Здрасте" и "До свидания" начала эта женщина. Она так и кипела гневом. Уверена, если бы она могла, то прожгла бы в следователе дыру.

– Капитан, Федоров Степан Анатольевич, с кем имею честь? – поднявшись со стула, спросил следователь. Такой выдержкой мог не каждый похвалиться. Спина ровная, подбородок твёрд, взгляд пристальный. Настоящий защитник простых людей.

– Ванесса Игнатьевна Лионская, мать молодого человека, которого вчера задержали за вождение в нетрезвом виде и наезд со смертельным исходом, – сказала дама, – Мой сын ни в чем не виноват. Я требую, чтоб его отпустили!

– Гражданка Лионская, сбавьте тон, Вы разговариваете с полицейским при исполнении, – холодным тоном произнёс Степан Анатольевич, – Афина Михайловна, Вы можете идти, всю остальную информацию и документы Вам выдадут позже.

Женщина, Лионская, так на меня посмотрела… Я поняла, она знает, что её сыночка задержали из-за меня, по моему заявлению. Ну а я догадалась, что эта женщина – мать того ублюдка, который сбил моего мужа и отправил его на тот свет. Ярость на эту семейку слегка колыхнулась в душе, но затихла под натиском скорби.

– До свидания, – тихо сказала я и вышла из кабинета, а потом и из участка.

Наше время…

В тот вечер, после встречи с Ванессой Игнатьевной у подъезда, я впервые за десять лет молилась. Завтра суд. Завтра все решиться…

ГЛАВА 3

– Любимый, – произнесла я, подходя к камню надгробья и кладя руку на его холодную поверхность, – Вчера был суд. Их посадили. Дали семь лет. Даже мать Лионского не смогла ничего сделать. Следователь и судья, которые вели наше дело, оказались очень хорошими людьми. Теперь это животное долго никому не навредит.

Я начала заметно трястись. На дворе октябрь, а с момента моего прихода сюда прошло больше двух часов. Моё тёплое пальто перестало спасать от промёрзлой погоды. Обычно в это время в нашем городе уже идёт снег, а люди переодевались в зимние вещи.

Пытаясь хоть как-то согреться, я дышала на свои руки, одетые в осенние перчатки. Сегодня выдался особо холодный день. Тепла от моего дыхания перестало хватать, и я решила поехать домой. Туда, где меня никто не ждал. Моя квартира стала одним большим напоминанием, что он умер из-за меня. Что он больше не придёт, не принесёт вкусняшки, чтоб поднять настроение, не обнимет меня, засыпая. Я физически ощущала пустоту. Глаза застелили слезы. Да сколько можно? Я никогда столько не плакала, как за эти недели.

Я шла по кладбищу, рассматривая тех редких людей, что сейчас здесь были. Некоторые плакали, некоторые просто грустили, но через несколько квадратов рядов чужих могил я заметила девушку. Ничего примечательного, чёрное пальто, высокие сапоги, светлые шапочка и шарф. Я её не знаю, но выражение лица девушки заставило меня остановиться и присмотреться к ней. Она улыбалась. Улыбалась в таком месте, где все горюют по своей утрате. Мне это показалось кощунственным. А когда я услышала отрывок её монолога, впала в ступор…

– Сереженька, он правда хороший. Заботится обо мне. А вчера он предложил стать его женой. Я согласилась. Знаю, что ты бы хотел для меня счастья, а с ним я счастлива. Я никогда тебя не забуду, но хочу идти дальше. Хочу семью, детей. Он никогда тебя не заменит. Я люблю тебя… – сказала она, а потом, погладив надгробье, развернулась и пошла к выходу.

Я стояла и смотрела ей вслед. В голове было пусто. Я не могла понять, как она смогла стать счастливой? Мне стало интересно, кто покоится в той могиле, решила подойти поближе. С фотографии на меня смотрел молодой парень, улыбался. Надпись под фото гласила: "Любимый сын, муж и отец". Парню было всего двадцать пять лет. Интересно, из-за чего он умер? Тоже авария? Или болезнь? Эти вопросы остались без ответа.

Даже выйдя с кладбища и добравшись до дома, я не могла выкинуть из головы ту девушку. Разве после смерти любви всей своей жизни, отца своего любимого ребёнка можно быть такой счастливой с другим? Найти женское счастье в другом? Я сидела на пуфике в коридоре, все так же в пальто и сапогах и думала, думала, думала. Я испугалась осознания, что уже никогда не смогу радоваться жизни, никогда не смогу любить кого-то другого.

Прошла в комнату и села на диван, на котором мы часто дурачились и смотрели фильмы и сериалы. Смотрела на стену, которая была увешана нашими фотками. Это было пыткой. Воспоминания душили, не давали дышать. В какой-то момент я оказалась в ванной с лезвием в руках. Но что-то меня останавливало. Я подняла взгляд на зеркало, но не видела своего отражения. Вместо него перед глазами было любимое лицо. "Не надо. Не делай этого" – прошептал он. И я не смогла. Не здесь, не в этой квартире, которая была нашим домом. Я опустила руки. Убрала острый предмет в ящик и вернулась в комнату.

ГЛАВА 4

В детский дом я попала, когда мне было пять. Мои родители погибли вместе со старшим братом-близнецом в автокатастрофе. Я не особо их запомнила, поэтому не очень грустила От них остались только старая фотография и я.

Родственники с обеих сторон решили, что я обуза, и отказались от опекунства. Даже обидно было как-то. Я была хорошенькой. Русые волосы, яркие синие глаза. Миниатюрная. Просто ангелок. Да и поведение соответствовало внешности. Но это меня не спасло.

Жизнь в детском доме была адом на Земле. Меня дразнили, унижали, избивали. Воспитателям было все равно на разборки детей, чем мы занимались, главное, чтоб после восьми часов вечера были в своих комнатах. Директором была очень милая, но справедливая женщина, Тамара Михайловна. Она появлялась в своём заведении очень редко, а когда приезжала, все ходили перед ней и нами на цыпочках и выполняли все установленные правила.

Я была маленькой, худой и жалкой. Класса до седьмого. А потом записалась на секцию по боксу, и ко мне больше не лезли. Наоборот, многие молились, чтоб я скорей свалила, а порядки вернулись обратно. Мне хватало сил не только защищать себя, но и ребят, что были как я когда-то, маленьких и слабых.

Когда после девятого класса я поступила в колледж IT образования на бюджет, многие выдохнули с облегчением, ведь он (колледж) находился в другом городе, в паре часов езды от детского дома. Они знали, что я уеду и не смогу больше мешать им издеваться над слабыми. Но мне было противно оставлять все как было, поэтому в последний день пребывания в детдоме, я пошла к директору. За пару часов рассказала ей, что творится в стенах этого заведения в её отсутствие. Потом забрала сумку из комнаты и, хлопнув дверью, ушла. Больше я там никогда не появлялась. Не могла.

Через года два я получила квартиру от государства. Маленькая, однокомнатная квартира в хрущёвке. Зато своя. Ремонта там естественно не было, стояли только самые необходимые вещи: кровать, плита, холодильник, стол, один стул и комод. Но меня и это привело в восторг. Наследства от родителей, как такового, не было. А что было, родственники подчистили. Поэтому эта квартира была для меня, своего рода, сокровищем. Мне хотелось сделать её более уютной и родной. Уж эту мою радость у меня никто не сможет забрать.

Так как я на тот момент уже закончила второй курс, какие-то основы разработки я знала и понимала. Поэтому решила, что работа мне не помешает (даже если учесть, что у меня была хорошая стипендия и социальные выплаты от государства, так как я учусь на очке), а, как известно, лето – лучшее время, чтоб попробовать себя. И я устроилась тестировщиком в IT компанию разработки приложений и игр. Компания не была большой и известной, но и у них были хорошие постоянные клиенты, которые платили хорошие деньги за свои заказы. Естественно я была самым настоящим новичком, который совсем немного понимал в этой деятельности. Чаще всего у меня были обязанности: принести, подать, передать. Но иногда и мне доводилось тестировать некоторые составляющие приложений или игр. Платили немного, но для меня одной было вполне достаточно. Даже оставалось на то, чтоб копить на ремонт.

В той-то компании я и познакомилась с двадцатилетним Лешей, который только выпустился из техникума. Оказалось, что он учился в том же заведении, что и я. Но я никогда его не видела, ну или не обращала на него внимания, была сосредоточена на учёбе. Мы быстро нашли общий язык, часто обедали вместе, а через несколько недель стали видеться и в нерабочее время.

Он был очень мил и заботлив. И очень многое знал. Всегда мог поддержать разговор или отвлечь от грустных мыслей. Его доброта меня подкупала, ведь я привыкла все время защищаться и решать свои проблемы сама.

Однажды, где-то незадолго до конца каникул, я купила новый шкаф. Он был более вместителен и подходил по дизайну к моему будущему ремонту. Естественно он был большим и тяжёлым. Тогда-то я впервые попросила Лёшу о помощи. Он тоже был на выходном, как и я, поэтому приехал минут через десять-пятнадцать к моему дому. Оказалось, он ехал от друга домой, когда его застал мой звонок. И, естественно, он не мог отказать (как впоследствии оказалось, я ему уже тогда нравилась, и он хотел побыть рыцарем в моих глазах). Когда шкаф был уже в моей квартире, а мы пили чай, Леша сам предложил помочь мне со сборкой. Конечно, я не смогла отказаться, ведь последний месяц он был тем, из-за кого моё сердце билось чаще. А, когда и со сборкой было покончено, он позвал меня на первое наше свидание.

Это был поход в кино на вечерний сеанс. К нему я готовилась дольше, чем на любой из экзаменов, хотела его поразить. Уже не помню, какой фильм мы смотрели, но хорошо помню прогулку после кинотеатра. Мы гуляли по набережной, когда вдруг начался салют. Именно в этот момент он взял меня за руку, а я сжала его руку крепче.

С этого дня я его не отпускала. Похоже ему и не хотелось, расцеплять наши руки. Когда гуляли – держались за руки, когда обедали – держались за руки, когда он провожал меня домой – держались за руки. Мне было с ним хорошо и комфортно. Он был первым, кого я подпустила к себе близко.

Каникулы закончились, как и мой временный контракт с фирмой. Я очень не хотела уходить, мне было грустно расставаться. Поэтому, недолго думая, я пошла к руководителю нашей группы и стала просить о совмещении с учёбой. Вообще компания старалась такого не делать, потому что им нужны сосредоточенные на работе люди, а не те, у кого в голове кроме работы ещё и заботы по учёбе. И мне отказали. Да, никакой сказки. Я вернулась в колледж. А через неделю перевелась на заочное обучение и вернулась в компанию. Моё упорство оценили и взяли работать на полную ставку с отпуском по сессии. Ту радость от маленькой, но достигнутой цели, я могла передать словами.