Loe raamatut: «Тягости жизни. Грех даже после искупления остаётся грехом»

Font:

«Каждый третий житель планеты страдает от той или иной формы психического заболевания. Подумайте о ваших двух лучших друзьях. Если они в порядке, то это должно быть вы». Д. П. Карлин.

ISBN 978-5-0059-0957-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие
От автора.

Не все люди, смогут понять смысла большей части рассказов.

Да, как вы могли заметить все рассказы очень маленькие, но в них очень много смысла. Любой рассказ можно сравнить с замочной скважиной, а их смысл с миром за дверью. Но если вы поняли все потаённые «пасы руками», не думайте, что вы «избранный». У каждого свои тайны и я не исключение. Вы до сих пор не нашли ответа на один главный вопрос – что делать со знанием, которое уже перед глазами? Обычно говорят, нужно просто забыть, то, что не понимаешь. Именно этим я и не собираюсь заниматься. Я покажу вам путь, просто чтобы вы знали, где искать истину. Если вы сможете войти в «грот» и там потеряетесь, не думайте, что кто-то вас спасет. Все в ваших руках.

Если у вас получится понять, что вы смогли разобраться со всеми замками на «своих» дверях, все остальное в жизни будет просто. Здесь не нужно ничего придумывать. Я только должен помочь вам попасть в другой мир, новый и неизведанный.

Всё становится на свои места, когда мы начинаем понимать, как надо управлять всеми этими фактами и событиями. Все они связаны друг с другом. Это закон. Это основа всего, что мы видим. И закон неверен, если вы не понимаете, что это.

Вы стоите у конца тоннеля, и смотрите на результат всего того, что происходило до сих пор с миром, который отражает действительность. И вдруг вы начинаете понимать, что успех зависит только от вас. Вы можете контролировать практически любую ситуацию обладая здравым умом. На самом деле, чтобы придумать что-то новое, нам надо попасть внутрь чужого мышления и не совершать его ошибки.

А теперь вы уже не можете ничего остановить. Вы добились всего, чего хотели, и теперь можете «отпускать тормоза». Эти тормоза вам нужны, но когда они слабеют, можно всё. То же касается и мышления. Всё, что вы теперь делаете, просто ведёт к новым результатам. Расширь мышление и выверни эти рассказы наизнанку.

Так что, дорогие друзья, будь что будет. Идите дальше. Главное – двигаться и двигать мышление.

У нас просто нет возможности контролировать или проверять то, что мы не знаем. Поэтому обдумывайте и знайте как можно больше.

Приятного чтения…

Перламутровый револьвер

– Вот смотри, отпущу я тебя и что? Что изменится? Ты меня сдашь, как только выйдешь от сюда! Лучше бы ты тогда первый этот грех взял на душу. Понравилось быть непричастным? Так я тебе, козел, такой же грех устрою. Вот и будет на всех поровну. Я такой хреновый командир, почему сразу после провала тебя в ад не отправил. Пожалел. Пока не пойму, что у тебя на уме не отпущу. Сейчас ты по шаблону себя ведёшь, как марионетка в руках правительства. А что будет, когда ты по-настоящему думать про себя начнешь? Здесь тебе не Рай. Здесь ничего не изменится. Если не считать ада, разумеется. Увижу, что ты к двери направляешься, выпотрошу. Понял?

Он отпустил мое горло и толкнул меня к стене. Я больно ударился затылком, оттолкнулся от стены и опять встал на ноги. У меня страшно болела голова. Я чувствовал, как по шее стекает капля крови.

– Ты, я смотрю, умный совсем стал, – сказал Гремори. – Вот зачем ты из комнаты вышел? Слушай.

Он подошел ко мне, вытащил из кармана крохотный пистолет, размером с магазин от Макарова, вынул из него патрон подкинул несколько раз и сунул в карман. Чтобы так вот быстро оружие вынуть, надо его носить постоянно с собой. Возможно, специально для само обороны. Но это, конечно, на крайний случай. Я только теперь заметил, что у него в руках было это оружие все время монолога. У него вообще много вещей было с собой: большая черная сумка, лампа, несколько небольших футляров и пояс гранат. Не думаю, что ему нужно было много оружия для того, чтобы кого-то убить, но он его зачем-то таскал с собой. С другой стороны, по лицу и не скажешь, что он киллер. Так зачем такая осторожность.

– Ладно, – сказал он. – Твоя жизнь остается тебе. Я убивать тебя не собираюсь. Но если хоть раз не выполнишь то, что я скажу, я тебя так изуродую, что ты себя в зеркале не узнаешь. Я уже говорил, что работаю один, но мне это уже осточертело.

Он подошёл к сумке, открыл её. Эта сумка тоже была забита какими-то футлярами. Он открыл первый – и в нем я увидел огромное количество пистолетов самых разных размеров и калибров.

– На, – сказал он. – Пользоваться умеешь? А то там сбоку такая кнопочка есть, не нажмешь, и можно случайно себе колено прострелить. По три патрона в каждый ствол. Тебе хватит на первое время. Теперь перейдем ко второму вопросу. Убивать ты умеешь?

Я помотал головой.

– Так вот, – сказал он, – я хочу, чтобы ты кое-что увидел.

Он положил один футляр на стол, открыл его и вынул из него перламутровый револьвер. У него на конце были инициалы. Он положил его на стол перед собой. Револьвер, казался увесистым.

– Вот как это нужно держать. – сказал он.

Он наклонился над столом, стал как будто маленьким – стал похож на ребенка, который смотрит в телескоп, – и осторожно нажал на курок. Ничего не произошло. Он прокрутил барабан. Я понял, что он делает. Он хотел, чтобы я увидел еще раз то же самое. Я почувствовал легкое головокружение из-за того, что увидел эту же сцену, как и четыре года назад. На этот раз все было красочнее. Осколки черепа и кусочки кожи в пересмешку с кровью и мозгом, забрызгали стену за его спиной. Некоторые кусочки прилетели и мне в лицо. Он свалился со стула. На больше кровавое пятно, как будто омываясь собственной кровью.

Разговор с подопечными

Сколько бы он не думал о вчерашнем вечере, сколько бы не напрягал свою память, никакой определенной мысли о чем-то он в результате не выдавил. Может быть, все дело было в том, что у него в этот раз было плохое настроение. Дело было даже не в этом, а в том, что вечером к Айме опять должен был прийти один молодой человек, который должен был стать четвертым за эту неделю. Он был именно жертвой – это медицинский термин наверное, Айма их всех так называет. Они часто забирают первые роли у ее знакомых, как бы становясь забавой для нее. «Вдыхая в них жизнь» Айма могла часами с ними болтать. Наверно, уже давно стоит у кровати и болтает с новенькой.

– Зачем же ты это делаешь?! – крикнул он, увидев, как Айма целует подопечную. – Не уже ли тебя не мучает это? С кем еще ты можешь поделиться своими сокровенными мыслями? Не только же с Женькой, ей-богу. Ты уже сума сходишь. А какая, к черту, разница. Женьке уже все равно.

Теперь перед ней то, что Айма называет: нет человека – нет проблемы. У Женьки, впрочем, и сейчас никаких проблем нет. Если бы проблема была, она б их не смогла в таком состоянии решить.

Он опять огляделся, как в первый раз, – увидел забытый под креслом длинный черный плащ, затянулся в него. Потом достал из-под шкафа черный пакет, уронил его на пол и стал зашнуровывать ботинки. Лег на соседний стол патологоанатома, закинул руки за голову и уставился в потолок. Спать не хотелось из-за жуткого холода и запаха мертвечины. Просто лежать и думать было хорошо. Только не о том, что сейчас происходит рядом. Айма умело жонглировала инструментами, потроша Женьку.

– Айма, вот скажи, тебе не противно этим заниматься изо дня в день.

– Нет. Мне нравиться, когда слушают и не перебивают. Они все такие спокойные и милые. Меня это в какой-то степени радует. Все равно все мы когда-нибудь станем ими. – Айма улыбнулась.

Впрочем, и не удивительно, она сама была похожа на своих подопечных.

Он закрыл глаза и почувствовал, что по его открытой шее скользит указательный палец Аймы.

– Смерть от обильного кровотечения, в следствии глубокого пореза на шее. Жалко доктора, но таким он мне больше нравится.

Тогда он быстро встал. И смотря прямо ей в глаза сказал:

– Я, наверное, пойду.

Выходя из помещения морга, доктор краем глаза увидел тело, которое напоминало скорее мясную лавку, чем человека. Он спустился вниз по лестнице и подошел к входной двери. Дернул ее раз, другой. Дверь была заперта. Не страшно. У него был с собой ключ.