Tsitaadid raamatust «Горе от ума»
Софья
Где ж лучше?
Чацкий
Где нас нет.
Повыкинь вздор из головы;
Где чудеса, там мало складу.
Он вольность хочет проповедать!
А судьи кто? – За древностию лет К свободной жизни их вражда непримирима, Сужденья черпают из забыты́х газет Времен Очаковских и покоренья Крыма; Всегда готовые к журьбе, Поют всё песнь одну и ту же, Не замечая об себе: Что старее, то хуже. Где, укажите нам, отечества отцы, Которых мы должны принять за образцы? Не эти ли, грабительством богаты? Защиту от суда в друзьях нашли, в родстве, Великолепные соорудя палаты, Где разливаются в пирах и мотовстве И где не воскресят клиенты-иностранцы Прошедшего житья подлейшие черты. Да и кому в Москве не зажимали рты Обеды, ужины и танцы? Не тот ли вы, к кому меня еще с пелён, Для замыслов каких-то непонятных, Дитёй возили на поклон? Тот Нестор негодяев знатных, Толпою окруженный слуг; Усердствуя, они в часы вина и драки И честь и жизнь его не раз спасали: вдруг На них он выменил борзые три собаки!!! Или вон тот еще, который для затей На крепостной балет согнал на многих фурах От матерей, отцов отторженных детей
Решительно скажу: едва
Другая сыщется столица, как Москва.
Что, сударь, плачете? Живите-ка смеясь.
Ах! боже мой! не уж ли я из тех,
Которым цель всей жизни - смех?
Мне весело, когда смешных встречаю,
А чаще с ними я скучаю.
Другой найдется благоговейный,
Низкопоклонник и делец,
Достоинствами, наконец,
Он будущему тестю равный.
Прямой был век покорности и страха,
Всё под личиною усердия к царю.
Я не об дядюшке об вашем говорю;
Его не возмутим мы праха:
Но между тем кого охота заберёт,
Хоть в раболепстве самом полком,
Теперь, чтобы смешить народ,
Отважно жертвовать затылком?
