Банда беспалых

Глава 5

В гордом одиночестве Гуров сидел в кафе «Золотой теленок», расположенном напротив Андрияновского отделения полиции, и поглощал скучные котлеты, запивая их жидким чаем. Возвращаться в отдел не хотелось, настроение и так на нуле, а там Крячко его дожидается. Только переступи порог, и начнутся расспросы, укоры и поучения, а в итоге снова никому не нужная деятельность.

В кафе он пришел не столько для того, чтобы поесть, хотя и подкрепиться давно время пришло, а для того, чтобы иметь возможность поговорить с генералом Орловым, не опасаясь, что разговор станет достоянием сотрудников отдела. Как оказалось, поступил он весьма предусмотрительно. Слушать то, что пришлось выслушать от генерала, в присутствии калужских правоохранителей было бы совсем уж неприятно.

Конечно, такой агрессии со стороны генерала Гуров никак не ожидал. Да, он предполагал, что в начале разговора, как только озвучит свою версию по поводу убийства Орехова, генерал начнет возражать. Но чтобы и после того, как он выложил все аргументы, дающие обоснование его версии, Орлов продолжал настаивать на своем, такого еще ни разу не случалось. Обычно он прислушивался к мнению полковника, а тут с первых же слов в бутылку полез. «Не даю своего согласия на возвращение в Москву», и всё тут.

Гуров потратил больше часа, пытаясь переубедить генерала, но все впустую. Разрешения вернуться в Москву и начать поиски лиц, заинтересованных в смерти Орехова, он не получил, а отсюда, из Калуги, ни один из пунктов так тщательно разработанного плана, на составление которого они с Крячко убили полночи, выполнить не представлялось возможным. И что прикажете делать? Убийцу найди, но действовать логично не моги – вот что получилось в итоге. Как идти с таким ответом к Крячко, Лев понятия не имел. И чем теперь заняться – тоже.

Оставалось либо создавать видимость работы, либо продолжать поиски банды «Беспалых», несмотря на то что к смерти Орехова они на девяносто процентов отношения не имеют. В любом случае нужно было возвращаться в отдел и принимать решение. Гуров успел убрать телефон в карман и дойти до выхода, когда позвонил Крячко.

– Долго ходишь, – проворчал он в трубку. – Гони в отдел, тут новости горячие.

– У меня тоже новости, – ответил Лев. – И вряд ли они тебе понравятся.

– Забудь. Уверен, когда услышишь мои новости, забудешь и про план, и про Орехова, и про высокое начальство.

Выпытывать Гуров не стал. До отдела ходу максимум десять минут, на телефонный разговор тратить время смысла нет. В отделе его встретил дежурный. Подскочил к нему и с ходу выдал:

– Вы уже слышали? Новый труп нашли!

– В Калуге?

– Нет, что вы! Нас пронесло. Это у питерских, в Волхове. Нам по факсу передали, в ответ на ваш запрос, – протараторил дежурный. – Я на пульте дежурил, сам факс принимал. Как прочитал сводку, так сразу к вашему напарнику с докладом. Новость – свежак, минут двадцать прошло, а может, и того меньше.

– Благодарю за оперативность. – Лев пожал руку дежурному и поспешил в кабинет.

Крячко нетерпеливо вышагивал вдоль окна, высматривая напарника. Услышав, что открылась дверь, он резко повернулся и, увидев его, довольно потер руки:

– Ну, брат Гуров, теперь дело пойдет. Не просто пойдет, а побежит семимильными шагами. Садись, я тебе новости выкладывать буду.

– Не хочешь сначала послушать, что генерал сказал?

– Да тут и спрашивать незачем, у тебя на лице все написано, – ответил Крячко. – Отказал тебе Орлов в грубой, циничной форме. Я прав?

– В общем и целом – да.

– А раз так, то и обсуждать нечего. Ты лучше послушай мои новости. – Стасу не терпелось выложить свежую информацию.

– Про убийство в Волхове? – не сдержался, чтобы не поддеть, Лев.

– Дежурный подпакостил? Вот засранец! Надо было ему влезть, – досадливо поморщился Стас.

– Ладно, не расстраивайся. Волхов и труп – практически все, о чем мне известно. Делись подробностями.

После изучения дел в архиве Гуров отправил запрос в центральный архив, надеясь, что, запустив частый бредень, выудит информацию по другим подобным делам, а вместе с ней и что-то, что поможет выйти на банду «Беспалых». В ответ на этот запрос питерские правоохранители и выслали сведения о новом убийстве. Произошло оно в пригороде Питера, в городке Волхов, прошлым вечером.

По дерзости преступление превзошло все другие, совершенные бандой ранее. Место будто специально напоказ выбирали: сквер Почивалова расположен практически напротив администрации Волховского района, чуть в стороне – прокуратура, в непосредственной близости – Алюминиевый колледж с вечно тусующейся молодежью на густо засаженной зеленью территории учебного заведения, да и сам сквер много лет служит переходом с Кировского проспекта на Волховский, откуда до набережной реки Волхов рукой подать. Одним словом, в сквере и днем, и ночью оживленно, а уж летними вечерами бывает и скамью свободную найти трудно.

И все же тупым отморозкам удалось совершить свое кровавое дело, не попавшись на глаза ни отдыхающим, ни полицейским патрулям. В соседнем парке, что тянется вдоль набережной реки Волхов, гордо названном в честь сорокалетия ВЛКСМ, в этот вечер одна из компаний мобильной связи устроила праздничные гуляния по поводу своего скромного юбилея. Народ из почиваловского сквера за полчаса перекочевал в соседний парк, где выступали артисты, детей развлекали клоуны, вели раздачу бесплатных воздушных шаров, заполненных гелием, и вообще развлекались на полную катушку.

Убитый, Скачков Олег, двадцати семи лет, был найден группой подростков, которым надоела шумная тусовка, и они решили уединиться там, где поспокойнее. Полиция предполагала, что в тупичок, заросший густым кустарником, подростки лезли не просто так. Либо выпить вдали от посторонних глаз решили, либо травки покурить, либо еще чем-то недозволенным заняться. Так или иначе, но оказались они там практически сразу после того, как банда «Беспалых» завершила свое деяние.

То, что довелось увидеть подросткам, наверняка надолго отбило у них охоту искать укромные места для неблаговидных дел. До патруля в парк ВЛКСМ они летели, как наскипидаренные, и, добежав до полицейских, давай наперебой вываливать страшные подробности. Те еле сумели подростков в чувство привести, чтобы заставить их говорить внятно. А как поняли, что случилось, рванули в почиваловский сквер. По дороге информацию передали в отделение, так что спустя десять минут тихий уютный сквер кишмя кишел ребятами в форме.

Схема убийства повторялась с точностью до удара. Шестьдесят четыре удара ножом, внутренние органы буквально вывернуты из брюшной полости. И ни одного пальца на руках. Самое странное, что следов крови, кроме как на пятачке, где было совершено убийство, во всем парке найти так и не удалось. Начальник отделения полиции, ранее получивший запрос Гурова, дал команду оповестить московских коллег о совершенном деянии, и если бы не проволо́чки на местах, об убийстве Скачкова Гуров узнал бы еще накануне вечером, а так информация дошла до него только к десяти утра следующего дня.

От Калуги до Волхова по прямой шестьсот пятьдесят километров, а по шоссейным дорогам – на двести верст дальше, так что на дорогу уйдет часов пятнадцать быстрым ходом. Рассиживать Гуров с Крячко не стали, доложили об отъезде начальнику калужской полиции и выдвинулись в Волхов. Прибыли на место к часу ночи, благо волховские правоохранители встречу организовали, ночлегом и едой обеспечили. Начальник волховского отделения и слышать не захотел о том, чтобы москвичи тут же за дела взялись. «Ночное время предназначено для сна, – безапелляционным тоном заявил он. – Будет новый день – будет и работа». Пришлось подчиниться.

Ночь переночевали, а к восьми утра прибыли в отделение. Там их встречали следователь, которому было поручено вести дело Скачкова, и два оперативника. Они выезжали на вызов вместе с криминалистической бригадой, поэтому сведения, которыми они владели, были самые что ни на есть актуальные. Первым доклад начал следователь. Он сообщил информацию о жертве, собранную участковым инспектором.

Скачков Олег, бывший студент питерской консерватории, подающий надежды гитарист-виртуоз, певец и композитор. В определенных кругах Скачкову пророчили славу величайших гитаристов Карлоса Сантаны, Чака Берри и Джимми Хендрикса. Увы, пророчества не сбылись. Еще будучи на третьем курсе, Скачков организовал рок-группу, которая сразу вышла в топ лучших групп Санкт-Петербурга и имела бешеный успех. Вместе с успехом к Скачкову пришла популярность, деньги и, как сопутствующий атрибут рок-групп, алкоголь и наркотики. В итоге великим гитаристом всех времен и народов Скачков так и не стал, консерваторского образования не получил, так что популярность потерял слишком быстро, из гениального музыканта и композитора за короткий срок превратившись в вечно обдолбанного наркомана, никому не нужного и никому не интересного.

К двадцати семи годам все, что осталось у Скачкова, – это хибара-развалюха без удобств на окраине Волхова, а из всех доходов – жалкие гроши, которые он получал подаянием, играя в переходах Северной столицы. Эти скудные доходы он тратил на дозу и о большем, по утверждению соседей, не мечтал. Друзей у него не осталось, поклонников тем более. Из родни в том же Волхове жила престарелая прабабка по материнской линии, родители же до позорного конца сына не дожили, скончавшись еще в те времена, когда Скачков был на пике славы.

В момент смерти Олег находился под кайфом, да и умер почти мгновенно после третьего удара, когда нож попал точно в сердце, – этим объяснялось, почему никто из прохожих не слышал его криков. Несмотря на отсутствие кровавых следов в сквере, кое-что криминалистам все же удалось установить. Заросший кустарником уголок образовался за техническим сооружением типа трансформаторной будки, которая за ненадобностью пустовала. Построенная из кирпича, выглядела она добротно, видимо, поэтому ее демонтажом местные власти не озадачивались. Стоит постройка три на три квадрата, и пусть стоит. Кустарник ее удачно декорирует, так зачем сносить?

Волховские бомжи домик не облюбовали, только пацаны туда последнее время шастали, а так – заброшенный уголок. Скачков, наверное, об этом местечке знал и, судя по следам, пришел туда сам. Эксперты установили, что в момент нападения наркоман сидел с торцевой стороны будки, прислонившись к стене в том месте, где кусты не так сильно разрослись. Напали на него именно там, и в месте нападения на кустарнике остались фрагменты одежды одного из нападавших: волокна ткани черного цвета, достаточно дорогой, чтобы принадлежать кому-то из местных бомжей.

Кроме того, чуть в стороне криминалистами был обнаружен след от ботинка, четкий след протектора давал возможность идентификации. Слепок криминалисты отлили на случай, если появится, с чем сличать. И самым большим подарком Гурову явился тот факт, что на одной из видеокамер, расположенных при входе в сквер, пленка запечатлела двух человек в черных олимпийках. Запись по времени датировалась как раз нужным числом, и по времени они прошли в сквер примерно за час до убийства Скачкова. Лиц, разумеется, видно не было, но физические данные просчитать было уже возможно.

– Одно не сходится, – рассматривая кадры с видеокамеры, рассуждал Гуров. – По словам патологоанатома, характер ударов указывает на то, что орудовали тремя ножами, а на камере парней всего двое.

– Ничего странного в этом нет, – возразил Крячко. – Первый прошел чуть раньше, а может, вообще воспользовался другим входом.

– Вы тоже так думаете? – обратился Лев к следователю Пашинскому.

– Да там и вход искать особо незачем, – пожал тот плечами. – Сами ворота в парке стоят чисто символически, а аллеи с двух сторон обрамляет кованый заборчик сантиметров восемьдесят высотой. При желании его перемахнуть легче легкого.

– Тогда почему эти двое полезли под камеру, вместо того чтобы воспользоваться такой возможностью?

– Да кто их знает, может, камер не заметили, – снова пожал плечами Пашинский.

– Местных уже опросили? Где-то еще эти парни засветились?

– Ищем, – уклончиво ответил следователь.

– Как вообще в вашем городе дела с видеокамерами обстоят? – допытывался Гуров.

– Если с Москвой или с Питером сравнивать – не богато, а так и ДПС устанавливают, и банковские организации, и бизнесмены, кто покруче, камерами не брезгуют. Да и заводские ребята, у кого производство на потоке, тоже обезопасить себя стараются.

– Тогда необходимо сделать следующее: в каждом районе выделить людей, которые собрали бы записи со всех действующих видеокамер, какие только удастся найти. Прочешем город частым гребнем, авось повезет.

– Это сколько же времени понадобится, чтобы отсмотреть всю эту прорву записей? – ошеломленно выпалил Пашинский. – Да нам года не хватит.

– Об этом не волнуйтесь, – успокоил Гуров. – Есть у нас специалист, который один с этой работой справится. Вы только материал ему предоставьте.

– Задачу понял. – Пашинский поднялся. – Разрешите выполнять?

– Выполняйте. А мы пока на место преступления съездим, осмотримся, так сказать.

В сквере Почивалова в этот день народу было немного, громкое преступление отпугнуло бо́льшую часть любителей отдыха на свежем воздухе. Уголок возле заброшенной трансформаторной будки отделили ограждающей лентой, возле которой дежурил сотрудник патрульно-постовой службы. В Гурове и Крячко он еще издали признал своих, козырнул, поздоровался, но документы предъявить все равно потребовал. Увидев, с кем имеет дело, стушевался, ленту приподнял и молча пропустил полковников за ограждение.

Кровь убитого успела впитаться в сухую землю, бурыми пятнами выделяясь на зеленой траве и листве кустарника. В сквер крови оказалось не меньше, чем у дома Орехова. Гуров старательно обошел бурое пятно, продрался сквозь кусты ближе к забору. Здесь забор стоял добротный: глухой профильный лист двухметровой высоты, метров по пять в обе стороны, отделял сквер от проезжей части и пешеходной дорожки, ведущей в жилой массив. Лев поднял голову. Отсюда окон соседних домов видно не было, но это не означало, что пятачок у будки не виден с верхних этажей многоэтажек. «Дома́ придется обойти», – взял он на заметку.

Осмотр места происшествия занял чуть больше десяти минут. Потом Гуров и Крячко обошли сквер, чтобы иметь общее представление, откуда мог прийти третий и каким образом преступники покинули место происшествия. Рассуждая здраво, ни на Кировский проспект, ни на Волховский им соваться было не с руки. На Волховском – патрули, собранные в честь праздника в парке ВЛКСМ, на Кировском – администрация района, а следовательно, камеры и те же патрули. Самый безопасный путь лежал через жилой массив. Пройдя дворами многоэтажек, можно было избежать нежелательных встреч и не попасть под камеры.

– По домам пойдем? – проследив за взглядом напарника, спросил Крячко.

– Думаю, это самое разумное решение.

– Пять девятиэтажек в одну сторону, пять в другую. В каждом доме шесть подъездов, на этаже в среднем четыре квартиры, – начал подсчет Стас. – Это сколько же всего квартир обойти придется!

– Сейчас лето, попытаем счастья у бабушек на лавочках, может, все обходить и не придется, – заметил Гуров.

Лезть через ограждение им показалось несолидно, поэтому они обошли сквер со стороны Волховского проспекта и свернули во двор первой многоэтажки. Там им сразу улыбнулась удача. Три миловидные женщины, еще не бабушки, но уже и не озабоченные только своей персоной дамы, сидели на лавочке возле песочницы. Счастливый карапуз лет трех усердно лепил куличики, а женщины вели негромкую беседу. Завидев незнакомцев, они прервали разговор и внимательно следили за приближением полковников. Беседу с женщинами начал Крячко.

– Утро доброе, милые дамы, – галантно поклонившись, поздоровался он.

– Доброе утро, – вразнобой ответили женщины. Та, что сидела с краю, поднялась со скамьи и перебазировалась ближе к карапузу.

– Полагаю, вы – местные? В этом доме живете?

– Вроде как местные, – ответила самая активная. – А вам что за забота? Из полиции, что ли?

– Почему сразу из полиции? – Крячко сделал вид, что удивлен.

– Да всё из-за убийства этого. В сквер парнишку убили, – объяснила женщина. – К нам уж кто только не приходил. И участковый, и следователь, и еще какие-то солидные люди в штатском. Теперь вот вы.

– Ваша правда, мы из полиции, – признался Станислав. – И вопросы у нас как раз относительно убийства в сквере. Не сочтете за труд еще разок на них ответить?

– Отчего ж не ответить, – отдувалась за всех активистка. – Только пользы от наших ответов вам не будет. Не видели мы, что в сквере происходило. И видеть не могли. Антонина, – кивнула женщина на ту, что охраняла карапуза, – на первом этаже живет. Сами понимаете, с такого ракурса что разглядишь? Валентина, та на девятом, только окна у нее на Кировский выходят, значит, тоже не помощница. Ну а я в третьем доме живу, мне парк почти не видно. Вернее, ту часть, где парнишку убили. Только середку, да и то в усеченном варианте.

– Значит, обзора никакого, – расстроенно проговорил Стас. – Жаль, милые женщины, на вашу помощь только и была надежда.

– А ваше имя? – вклинился в разговор Гуров, обращаясь к активистке.

– Наталья Сергеевна я, – заученно произнесла женщина.

– Педагогом работаете, Наталья Сергеевна?

– Учительствую, – кивнула она. – Математика, информатика. Старшеклассников учу.

– И Олега Скачкова учили?

– Нет, Олег не из местных, он в Питере учился. А вот брата его троюродного довелось учить, – ответила Наталья Сергеевна. – Только он здесь больше не живет. Уехал в Москву и там погиб. Жаль парня, но уж такова жизнь.

– Погиб? – переспросил Гуров.

– Под машину попал. Сразу насмерть. Бабка его, та, что Олега из Питера к себе переманила, единственная его родственница. Так мы с педагогами сбор денег организовывали, чтобы помочь ей внука похоронить.

– Печальная история, – вздохнул Лев и перешел к насущным проблемам. – Скажите, из второго дома вы с кем-то общаетесь? – указал он рукой на дом за спиной женщин.

– Кое с кем общаемся, кое-кого по разговорам знаем, – ответила Наталья Сергеевна.

– Из крайнего подъезда к кому можно обратиться по поводу происшествия в сквере?

– Имеете в виду, нет ли в доме любопытников, которые возле окна дни напролет просиживают? – догадалась Наталья Сергеевна. – Странно, что никто до вас этим вопросом не озадачился. Есть там один экземпляр. Мужчина довольно молодой, но замкнутый. Из дома почти не выходит. Работает на дому, даже еду по Интернету заказывает. Я-то его по школе знаю.

– Это ты про Талашкиного внука? Да, тип он странный. Я за пять лет его раза два если видела, и то много, – внесла свою лепту Валентина. – Очень замкнутый молодой человек. Лет ему чуть больше тридцати, а выглядит, как старик древний.

– Думаете, он мог видеть, что произошло в сквере?

– Видеть мог, только вам все равно ничего не расскажет, – заявила Наталья Сергеевна. – Он вас и на порог не пустит. Дверь не откроет и даже из-за закрытой двери разговаривать не станет.

– Как же быть? – Гуров смотрел на Наталью Сергеевну, ожидая напрашивающегося предложения. Уговаривать себя учительница не заставила.

– Хотите, чтобы я вас к нему отвела? – для проформы уточнила она. – Так-то я не против, только гарантии не дам. Пустит – хорошо, а нет, так не обессудьте.

– Вот и славно. Подруги ваши не обидятся, что мы вас у них украдем? – чтобы польстить женщинам, спросил Крячко.

– Они уже взрослые девочки, переживут, – улыбнулась Наталья Сергеевна. – Ну, пойдемте, попытаем счастья.

Талашкин внук, Леня Востриков, мужчина тридцати трех лет, жил на восьмом этаже. Окна его квартиры выходили четко на сквер. Крайняя комната, еще и с балконом. Балкон, ранее открытый, застеклили своими силами, используя для этого подручные средства. Занимался остеклением еще дед Вострикова, а после него до этой части квартиры, видимо, ни у кого руки не дошли. Так и остался балкон красоваться мебельной полировкой советских времен. От солнца и осадков полировка потрескалась, но само дерево держалось. Остальные окна хозяин заменил на современный пластик, заклеив изнутри светоотражающей пленкой.

Все это Гуров успел рассмотреть, пока шли к подъезду. Окна показала Наталья Сергеевна, не забыв про балкон. Несмотря на жару, все окна в квартире Вострикова были наглухо закрыты.

– Вы уверены, что он дома? – с сомнением спросил Стас, разглядывая глухие фрамуги.

– Дома, где ему еще быть? – заверила Наталья Сергеевна и попросила: – Вы на окна особо не пяльтесь, а то поймет Леня раньше времени, что вы по его душу идете, тогда даже мне дверь не откроет.

Волновалась она напрасно. Дверь Леня открыл после первого же звонка, даже не спросив, кто пришел. Вежливо поздоровался с бывшей учительницей, сухо кивнул незнакомцам, правда, в квартиру зайти не предложил. После взаимных приветствий он вопросительно взглянул на Наталью Сергеевну и спросил:

– Вы по делу?

– По делу, Леня, по делу, – ответила Наталья Сергеевна. – Тут товарищи из полиции пришли, насчет убийства в сквере поговорить с тобой хотят.

– Мы можем войти? – осторожно поинтересовался Гуров.

– Это так необходимо? – нахмурился Востриков.

– Желательно. Хотелось бы с вашего окна на панораму взглянуть, если вы, конечно, не против.

– Наталья Сергеевна, а вы войдете? – В голосе Вострикова звучала паника.

Учительница поняла его состояние так: помочь следствию ему хочется, но пускать незнакомых людей в дом он опасается.

– Проводи гостей в дом, Леня, – ласково произнесла она. – Я тоже с вами побуду. Посмотрю, чем могу помочь.

После этого Леня без задержек пропустил полковников в квартиру и сразу провел на балкон. Как ни странно, в комнатах у Вострикова царили порядок и чистота. Только воздух слегка спертый, а так – вполне приличное жилье. Даже мебель современная, не от бабушки доставшаяся. Техника вся по последним требованиям. Телевизор в полстены, компьютер в новомодном корпусе, колонки по четырем углам. «Парнишка-то не бедствует», – подумал про себя Крячко. Та же мысль посетила и Гурова.

– С балкона самый лучший обзор. Там тесновато, но, если вдвоем выйти, места хватит. – Востриков пропустил оперов на крохотный балкон и дальнейшие пояснения давал уже через порог: – Будку трансформаторную видно хорошо. То, что с тыльной стороны происходит, не видно, а то, что за будкой, просматривается отлично.

– Судя по вашим словам, преступников вы могли видеть, – начал Гуров.

– Точно не скажу. Эту будку с полгода как молодежь облюбовала. Каждый вечер кто-то приходит, – произнес Востриков. – В тот день тоже не раз приходили. Одного я запомнил, и, мне кажется, это и был убийца.

– Почему вам так кажется?

– Одет он был не по сезону, – пояснил Леня. – Капюшон на голове, и движения какие-то нервные.

– Он за будку заходил?

– Да, заходил. Первый раз просто обошел. Думаю, хотел посмотреть, нет ли посторонних.

– А второй раз?

– Второй раз отлить приспичило. Знаете, а он там не один был. Когда дела свои справлял, его кто-то из-за будки позвал. Слышать я не слышал, по жестикуляции догадался.

– Это как? – переспросил Крячко.

– Ну, как… Зашел он за будку, начал мочиться. Потом голову набок наклонил, вроде прислушался. Затем чуть вбок согнулся и рукой махнул. Наверное, ответил тому, кто его звал.

– В котором часу это было?

Востриков назвал время. Оно совпадало со временем смерти Скачкова.

– Что-то еще видели?

– Потом полиция приехала, я сирены услышал и на балкон вышел. Видел, как тело увозили. Пацаны там еще крутились.

– Скажите, вы не видели, куда потом тот парень в капюшоне пошел? В какую сторону?

– Он за будку зашел, а у меня зуммер сработал, нужно было работу продолжать, – расстроенно признался Востриков. – Знать бы заранее, я бы проследил.

– В любом случае вы нам очень помогли, – заметил Гуров. – Осталось только приметы того парня записать, и можно начинать поиски.

– Приметы? – растерялся Леня. – Да я вам приметы назвать не смогу. Он ведь далеко был, а зрение у меня не айс.

– Вы не пугайтесь, на самом деле это несложно, – подбодрил его Лев. – Рост, вес, телосложение. Одежду описать, может, обувь.

Гуров и Крячко вернулись в комнату, Востриков рассадил всех на диване, сам сел в кресло. Минут десять потратили на выяснение примет, еще минут пять на взаимные благодарности, после чего полковники в компании Натальи Сергеевны покинули квартиру Вострикова.

Расставшись с Натальей Сергеевной, Гуров и Крячко до вечера обходили квартиры в многоэтажках, общаясь с теми жильцами, кто пообщительнее.

К восьми вечера, уставшие, с гудящими ногами, они приползли в отделение. Там их ждал приятный сюрприз: следователь Пашинский выполнил задание на пятерку, собрав такое количество видеозаписей, которого Лев никак не ожидал. Переправив все собранные материалы на Петровку Жаворонкову, Гуров и Крячко поехали в выделенную квартиру отдыхать и дожидаться результатов из Москвы.