Шоу не должно продолжаться (сборник)

Оказалось, что Ильнур Гумеров, кроме очень недешевой черной «Тойоты», является еще владельцем спортивной «Ауди» и нескольких мотоциклов, а также имеет вполне легальный бизнес в виде четырех автостоянок в разных районах столицы.

Что касается нелегальной деятельности, на которую намекал Щеглов, Гурову не удалось обнаружить ни прямых, ни косвенных данных, позволяющих подтвердить или опровергнуть подобные предположения.

«Похоже, придется поработать самому», – выключая компьютер, подумал он и, взглянув на часы, понял, что «поработать» самое время. Стрелка подходила к десяти, журналистская братия наверняка уже спешила на рабочие места. Заперев кабинет, Гуров поехал на телестудию.

Вчера вечером, еще раз пересмотрев последний репортаж Березина, он убедился, что «подделка» здесь вполне могла иметь место, и теперь собирался прояснить этот вопрос до конца. Ведь от этого зависела состоятельность главной версии.

Раздумывая, с кем можно продуктивнее пообщаться по данному вопросу, с Лилей или с Мариной, Лев решил, что полезно будет поговорить с обеими.

Марина в качестве «брошенной жены», конечно же, захочет «отомстить» и просто «из вредности» может выложить всю правду-матку. А Лиля, как непосредственная участница процесса, наверняка знает координаты снимавшихся в репортаже актеров, которых, вполне возможно, сама же и нанимала. Ведь, если верить Щеглову, подобными вопросами в группе Березина занимался администратор, а после ухода Марины именно Лиля заняла эту должность.

Сейчас же ему было необходимо разобраться с первоначальными версиями и определить, какая из них наиболее предпочтительна.

Поначалу наиболее очевидным казалось предположение об участии террористов, но вчерашний визит на телестудию заставил сомневаться в состоятельности этой версии. Если в ходе сегодняшних собеседований удастся доказать, что репортаж действительно был постановочным, о «террористическом» направлении в расследовании можно просто забыть.

Но, прежде чем отказываться от этого направления окончательно, необходимо получить подтверждение «из первых рук», то есть пообщаться с актерами, исполнявшими роли этих «террористов», и убедиться, что они не могли иметь претензий к Березину по поводу того, что он раскрыл их тайные «явки».

Если предположения о постановке подтвердятся, тогда на первый план выходит «личная» версия, и это – дополнительная мотивация для разговора с Мариной. Гурову хотелось «прощупать почву» и под предлогом выведывания секретов профессиональной деятельности выведать что-нибудь и о личных отношениях бывших супругов.

Когда он вошел в знакомую уже комнату, где вчера беседовал со Щегловым, то вновь нашел всю компанию в полном составе.

– А вот, кстати! – увидев его, оживленно воскликнул Щеглов. – Марина, это по твою душу. Гражданин полковник очень хотел побеседовать с тобой, но вы с Ильнуром как-то уж слишком быстро свалили. Не иначе, грешки за вами водятся.

Он улыбался, уверенный, что очень удачно пошутил, но на лице эффектной шатенки отражались лишь настороженность и плохо скрываемое неудовольствие. Она явно не была в восторге от того, что на телестудию снова явился полицейский, да еще и «по ее душу».

– Где мы можем поговорить? – сдержанно спросил Гуров.

– Что ж, так и быть, предоставлю вам свои апартаменты, – вновь с улыбкой проговорил Щеглов. Он явно был в очень хорошем настроении. – Пойдемте, ребята, у Славика посидим. Кстати, и последний материал нужно будет отсмотреть. А здесь пускай наш гость располагается. Со всеми удобствами, так сказать.

Толпа удалилась, оставив полковника наедине с недовольной Мариной.

Привыкший замечать мелочи, Гуров, хотя и сосредоточенный сейчас на вопросах, которые следует задать бывшей жене Березина, вновь обратил внимание на открытую и непринужденную манеру Щеглова. Ну никак этот человек не ассоциировался в его сознании с организатором тайного заговора. И недовольство высказывал явно и открыто, и хорошего настроения, раз уж оно случилось, не скрывал, хотя навряд ли вызвано оно было гибелью конкурента.

«Если и причастен к смерти Березина кто-то из коллег, то это явно не он, – думал Лев, провожая глазами выходившего в дверь Щеглова. – Что ж, тем больше поводов подольше задержаться на студии и побольше узнать».

– Это правда, что Евгений использовал в репортажах актеров? – спросил он, когда все вышли.

– Актеров?

Марина явно была не готова к вопросу. По-видимому, Щеглов еще не успел рассказать ей о том, чем закончилось его вчерашнее общение с Гуровым, и, вновь увидев полковника на горизонте, она ожидала, что речь пойдет о чем-то другом.

«О чем, интересно? Чего она ждала?» – думал Гуров, с интересом следя за выражением лица Марины.

Тем временем она уже сориентировалась в ситуации и, поняв, о чем пойдет разговор, даже перестала хмуриться.

– Конечно, использовал, – без всякого жеманства и ненужных обиняков ответила она. – Как еще, спрашивается, можно было бы выпускать новую передачу каждые две недели?

– То есть получается, что журналистских расследований как таковых, не было?

– Ну почему… Были. Особенно на первых порах. Но потом… Потом нас стали интересовать только деньги, – с саркастической усмешкой резюмировала Марина. – Полноценное расследование требует времени. А иногда и денег. А Женечке вовсе не хотелось, чтобы деньги уходили. Он стремился к тому, чтобы они приходили и приходили. Как можно чаще и как можно больше. Поэтому и программы выпекались, как горячие пирожки. А уж какая там была в них начинка… никто не спрашивал. Люди это смотрели, рейтинги шли. Чего еще нужно? Все довольны.

– Вам это не нравилось?

– Не то чтобы не нравилось, – немного поумерив пыл, проговорила Марина. – Просто… неприятно было. Как будто поддельными картинами торгуешь.

– Подбором актеров занимались вы?

– Да, в основном. Иногда Женя и сам находил. Но чаще я.

– Был кто-то, кого приглашали регулярно?

– Витя Пахомов часто снимался. Еще Гена Кольцов. У них внешность очень удачная. Немного грима – и уже другое лицо. Мы их частенько брали. Это ведь тоже… Не особенно хотелось рекламировать, как именно делается передача. А чем меньше народу, тем…

– Проще сохранить секрет? – подсказал Гуров.

– Ну, секрета тут, конечно, никакого не было. Свои-то все знали. Но в целом… чем меньше, тем лучше.

– Вы можете отличить постановочный репортаж от материала, снятого с реальными героями?

– Я не эксперт, конечно, – медленно, как бы оценивая свои способности, проговорила Марина, – но думаю, что смогу. Профессиональные актеры все-таки немного иначе ведут себя перед камерой, чем люди неподготовленные.

– На ваш взгляд, последний репортаж Евгения тоже был постановкой?

Прежде чем ответить на этот вопрос, Марина молчала минуты две.

– Я думаю, да, – наконец произнесла она. – Хотя если это актеры, то довольно своеобразные, конечно. Но… сейчас довольно широкий выбор, на кастингах кого только не увидишь. Думаю, можно подобрать и таких.

– Но среди тех, с которыми работали вы, подобных персонажей не было?

– Нет. Я их не знаю.

– Вы не могли бы дать мне координаты актеров, регулярно работавших с Евгением? Пахомов и Кольцов, если не ошибаюсь?

– Да, конечно, – просто сказала Марина.

Она достала телефон и, просмотрев список контактов, нашла нужные номера.

Увидев, что информация всегда под рукой, Гуров вновь подумал о том, что знакомства в актерской среде приносят Марине пользу и при работе со Щегловым.

Записав в свой блокнот номера телефонов, он перешел к следующей интересовавшей его теме.

– Понимаю, что это – вопрос личный, но не могли бы вы в двух словах пояснить причину развода с Евгением?

Марина снова нахмурилась, и в воздухе повисла пауза. По выражению ее лица Лев догадался, что неудовольствие в начале разговора было вызвано именно ожиданиями, что ее начнут расспрашивать об этом.

– Мы перестали понимать друг друга, – коротко и с явной натугой проговорила она.

– В чем это выражалось?

– Во всем. Женя все больше сосредотачивался на доходах, все меньше уделял внимания качеству репортажей. К тому же от постоянно растущих рейтингов у него слегка поехала «крыша», стал воображать себя гением журналистики, считал, что ему нет равных. Появилось какое-то дурацкое самолюбование, а по отношению к другим – высокомерие. Короче, он стал невыносим.

«Ясно, завел любовницу», – по-своему истолковал эту прочувствованную речь Гуров.

– Если я правильно понял, после развода вам пришлось уйти из квартиры, где вы проживали совместно. С этим не было связано каких-то проблем, недопонимания?

– Да нужна мне его квартира! – в сердцах воскликнула Марина. – Пусть подавится! И квартирой своей, и деньгами. Только и говорил о том, какой он гениальный и как много зарабатывает. Он. Он один. Другие к этому как бы и отношения никакого не имеют. А то, что я целый день как белка в колесе крутилась, только бы Женечке идеальные условия для работы обеспечить, – это ничего. Это даже не труд. Это как бы само собой разумеется.

Лев уже понял, что жалобы Марины на чрезмерную жадность Березина и его пренебрежение к ней обусловлены в основном досадой на то, что он завел интрижку на стороне, поэтому решил слегка поостудить ее пыл:

– Ваш знакомый, с которым вы уехали вчера, – это друг семьи? Давно вы общаетесь?

Незатейливый вопрос, заданный спокойным тоном, подействовал как ушат холодной воды. Марина снова надолго замолчала, явно не зная, как лучше отреагировать.

– Ильнур, это… он очень поддержал меня в трудный период, когда… – Она промямлила еще несколько фраз и остановилась, выразительно глядя на Гурова.

– Понятно, – великодушно согласился он. – Мне необходимо уточнить лишь одну деталь. Вы познакомились с Ильнуром до развода или уже после?

– Мы? То есть как? В смысле… я точно не помню…

Очередная невнятица только лишний раз подтвердила, что оба бывших супруга не теряли времени зря. Если у Березина и случались интрижки на стороне, его жена наверняка не оставалась в долгу.

Лев вспомнил многозначительное выражение Щеглова, с которым тот говорил, что неизвестно, кто больше выиграл от этого развода, и твердо решил до конца прояснить финансовую сторону этого акта и то, как бывшие супруги поделили свои семейные «активы».

Закончив разговор с Мариной, он вновь направился в семьсот пятнадцатую комнату. Теперь на руках у него были все данные для «предметного» разговора об особенностях некоторых журналистских расследований.

– Добрый день, – со всем возможным очарованием улыбнулся Лев в ответ на обращенные к нему удивленные и недоумевающие взоры. Его вторичного появления здесь явно не ждали. – Появились дополнительные факты, мне необходимо кое-что уточнить. Могу я поговорить с… – Обводя глазами присутствующих, он не нашел среди них оператора, но все-таки сказал: – С Иваном Неклюдовым.

– Ах, с Ваней, – тут же отреагировала бойкая Лиля. – Да, конечно. Он сейчас у себя в операторской. Это через две двери. Как выйдете, сразу направо третья дверь.

– Благодарю вас, – поспешно проговорил Гуров и, выйдя из кабинета, направился к Неклюдову.

Тот сидел один и сосредоточенно работал с какими-то записями.

Увидев входившего полковника, он тоже выразил удивление, но разоблачений явно не ждал, поэтому спокойно и доброжелательно пригласил его присесть.

– Вы, наверное, помните, во вчерашнем нашем разговоре я высказывал предположение о том, что Евгения Березина могли убить герои его репортажа, – издалека начал Гуров. – Вы еще сказали тогда, что вам трудно судить, имеет ли оно основания.

– Да, я помню, – все еще ничего не подозревая, ответил Неклюдов.

– Честно говоря, мне это кажется немного странным. Прекрасно зная, что роли коварных террористов исполняют приглашенные актеры, вы, конечно, с полной уверенностью могли сказать, что с этой стороны жизни Березина совершенно точно ничего не угрожало. Не совсем понятно, для чего вы решили скрыть этот факт и ввести в заблуждение следствие. Версия с террористами рассматривалась как основная, и вы, точно зная, что она абсолютно несостоятельна, не поделились этим своим знанием даже в виде полунамека. Почему? Вам выгодно было направить расследование по ложному пути? Может быть, все дело в том, что к гибели Евгения Березина каким-то образом причастны вы сами?

По тому, как изменилось лицо оператора, Лев понял, что удар пришелся точно в цель.

– Я… я… я непричастен, – наконец выговорил Неклюдов, ошарашенный таким неожиданным поворотом дела. – Я просто… Я хотел как лучше. Не хотел, чтобы про Женю… плохо думали. Он ведь… Мы ведь… У нас и реальных расследований много было. И вообще… Зачем это? Зачем ворошить грязное белье? Этим ведь уже ничего не поправишь.

– Не согласен с вами. Да, конечно, того, что сделано, уже не переделаешь, но откровенный рассказ о том, как снимался репортаж, помог бы не отвлекаться на разработку заведомо пустых версий и быстрее найти настоящих преступников. Неужели это так трудно понять? Своим стремлением сохранить о Евгении некую призрачную «добрую память» вы ему же оказываете медвежью услугу. По-моему, это очевидно.

– Да, наверное. Я просто не подумал об этом. Так все оказалось… неожиданно.

– Но теперь вы готовы откровенно рассказать о том, как в действительности снимался этот репортаж?

– Да. Да, конечно, – кивнул оператор.

Глава 3

– Вы не думайте, сначала у нас все было серьезно и по-взрослому, – рассказывал Неклюдов. – Реальные расследования, достоверные факты. Приходилось и с опасностями сталкиваться, и с угрозами. У Жени какие-то знакомые были в органах, так что сотрудничали и с ними. Причем взаимовыгодно. Не только мы от них получали «наводки», но иногда и они пользовались нашими, так сказать, «услугами».

– Даже так? – удивленно поднял брови Гуров.

– Да-да, напрасно вы удивляетесь. Я ведь сказал, сначала все было по-настоящему. Факты, которые удавалось нам раздобыть, нередко шли не в эфир, а в реальные уголовные дела. Иногда приходилось даже откладывать выход программы, чтобы не обнародовать какие-то вещи раньше времени, пока не закроют дело и не посадят всех, кого надо. Но потом… потом, конечно, многое изменилось.

– Коммерческие соображения стали преобладать?

– Точно. Тот высокий рейтинг, которым и до сих пор пользуется программа, наработан честно, в этом можете даже не сомневаться. Но время вносило свои коррективы. Видя, что передача успешна, руководство канала приняло решение увеличить количество эфиров. А ведь сенсаций на каждый день не напасешься. Да и времени на подготовку очередного выпуска теперь было намного меньше. Приходилось как-то выкручиваться.

– Сейчас в эфир идут только постановочные репортажи?

– Да нет, не только. Вообще стопроцентных постановок у нас, в общем-то, и сейчас нет. Все-таки какую-никакую, а марку стараемся держать. В каждой передаче есть и реальные факты, и реальные лица. Но и приглашенные, конечно, тоже. Такова современная ситуация. В борьбе за выживание, сами понимаете, чрезмерная разборчивость в средствах только вредит.

– В последнем репортаже эти реальные факты тоже имелись?

– Да, конечно. Во-первых, вся эта система с вербовкой гастарбайтеров и прочих маргинальных слоев. Она совершенно точно имеет место. Вместо создания крупных и соответственно «заметных» центров террористические организации формируют разветвленную сеть, состоящую из тысяч мелких подразделений, через многие уровни связанных с самым верхом – центральным руководством организации.

– Еще один «спрут»?

– Да, аналогия напрашивается сама собой. Эти небольшие группки мобильны, незаметны и очень удобны в использовании. Террористические группировки имеют агентов в самых глухих закоулках той же России, опасность может грозить из любой подворотни, а внешне все выглядит так, будто ничего не происходит.

– Система реальная, но сами «террористы», участвовавшие в репортаже, насколько я понял, все же приглашенные?

– Да, интервью записывалось с актерами.

– Это были именно актеры, не просто молодые люди с подходящими внешними данными?

– Насколько я знаю, да. Приглашать прохожих с улицы рискованно. Мы не заинтересованы рекламировать тот факт, что в репортажах присутствуют постановочные кадры. А люди смежных профессий все-таки понимают, о чем можно говорить, а о чем не стоит.

– К тому же они заинтересованы в продолжении сотрудничества и уже по одному этому будут держать язык за зубами. Правильно я понимаю?

– Да, и это тоже, – слегка усмехнулся Неклюдов. – Кроме того, профессионалы имеют соответствующую подготовку, что тоже весьма часто приходится кстати.

– У вас есть координаты этих людей? Тех, кто снимался в последнем репортаже?

– Нет. Подобными вопросами занимается Лиля. Она подыскивает подходящих людей, потом приводит их Жене «на утверждение». Если его все устраивает, мы начинаем снимать. Хотя правильнее, наверное, говорить обо всем этом уже в прошедшем времени.

– Неужели руководство канала решится закрыть такую популярную программу?

– Не знаю. Официальных распоряжений пока нет. Но ходят слухи, что нам просто дадут нового ведущего.

– Кому же это так повезло? – насторожился Гуров.

– Эдичке. – Лицо Неклюдова перекосила саркастическая гримаса. – Эдик Смирнов. Такая дрянь, повсюду влезет… без мыла.

– Вы считаете эту кандидатуру неподходящей? – осторожно спросил Лев.

– Я считаю, что лучше вообще закрыть программу, чем отдавать ее Эдику.

– Чем же он так плох? Если руководство канала назначает ведущего, наверное, для этого есть веские основания. Тем более когда речь идет о такой рейтинговой программе.

– Да уж, основания. Понятно, какие там основания. Приблизительно те же самые, по каким он вообще сюда попал. Папка у него, видите ли, в Министерстве внутренних дел работает. Связи очень сильно полезные. Вот и всунули его. Ток-шоу ведет про ветеранов. «Последний герой». Чечня, Афган. Сейчас вот уже с Украины приезжают к нему герои. Правильно, через папку можно найти информацию, выйти на нужных людей. Но ведь, по сути, ему, так сказать, на блюдечке с голубой каемочкой все приносят. А у нас специфика другая. У нас самому вкалывать нужно. И побегать, высунув язык, и эксклюзив поискать. Передачу-другую он, может быть, и сделает с помощью своего папки, а дальше-то что? На одних афганцах здесь не выедешь.

Рассказ про Эдика Смирнова Гуров слушал с возрастающим интересом. Его предположение, что Березина «заказал» кто-то, очень желавший занять его место, теперь становилось как нельзя более актуальным. Версия с причастностью «террористов» с каждой минутой выглядела все более сомнительной, и теперь на первый план выходили «личное» и «профессиональное» направления.

– А сам этот Эдик, как вы думаете, его бы обрадовало новое назначение? Ведь если у него уже есть своя программа, то…

– Да он спит и видит, как бы к нам перейти! – с чувством воскликнул Неклюдов. – Что у него там за программа? Полтора часа в месяц. Да и время. Кто сейчас в три часа дня телевизор смотрит? Правда, после сериала поставили. Наверное, неловко было папенькиного сынка совсем уж без зрителей оставлять. Но с нами он даже рядом не стоит. Обрадовало бы его – да он до потолка бы прыгал от счастья! Если хотите знать, он уже и раньше закидывал удочку, как бы к нам внедриться. Говорят, даже и папу своего привлекал. Ну у нас тут, к счастью, тоже не совсем уж дураки сидят. Папа папой, а каналу и зрители нужны. Так что, пока Женя был, мы даже не беспокоились. Эдичке до него, как до неба. А сейчас не знаю… Может, и правда не минет нас чаша сия. Только если вы меня спросите, так я вам скажу – лучше передачу сразу закрыть.

Выслушав это неутешительное резюме, Гуров решил сменить тему:

– Если я ничего не путаю, до Лили администратором у вас работала Марина. Она тоже занималась подбором актеров для репортажей?

– Да, конечно. Насколько я понял, она первая это и предложила. Женя поначалу не очень приветствовал эту новацию, но потом, кажется, оценил. Конечно, так проще. Меньше хлопот, риск минимальный. Да и быстрее все получается. Как говорится, производственный цикл короче. Пока все это келейно и семейно было, никто, в общем-то, и не догадывался. А уж потом… потом, конечно, многие узнали. Да и не такая уж это новость, если посмотреть. Все эти так называемые «документальные» фильмы давно уже по такому принципу снимаются, и никто ничего не говорит. А мы чем хуже?

– Да, действительно. А с чем был связан уход Марины? Это произошло уже после развода с Евгением или раньше?

– Раньше. Он когда к Свете уже в открытую ходить начал, у нас тут из-за скандалов просто работать стало невозможно. Две передачи состряпали кое-как, на пределе возможностей, можно сказать, но потом народ возмутился. А что, приятно, что ли, все это каждый день слушать? Ты с той-то, а ты вот с тем-то. Это – личные дела, пускай решают их дома. В общем, устроили мы, как говорится, общее собрание, и Марина ушла.

– К Щеглову?

– Нет. Сначала просто ушла. Насколько я знаю, нигде не работала. А потом, когда они уже на развод подали, попросилась к Антоше. Типа, в отместку. Он, конечно, с распростертыми объятиями принял. Как же! Такой случай утереть нос главному конкуренту. Но в целом, я думаю, работать ей не так уж и обязательно. Этот ее друг, похоже, совсем не из бедных.

– Вот как? – навострил уши Гуров. – То есть «на сторону» ходил не только Евгений?

– Нет, не только. Хотя мы, конечно, в эти их взаимоотношения не вмешивались, там еще очень большой вопрос, кто первый начал. Марина, конечно, во всем обвиняет Женю, а сама она, дескать, начала гулять уже в качестве «ответной меры». Но… не знаю.

– А это правда, что Березин был так зациклен на доходах от передачи? Вообще можно назвать его человеком жадным?

– Женю? – Удивление Неклюдова было совершенно искренним. – Вот уж нет. Кто вам только сказал такое? Хотя я догадываюсь. Марина? Наверняка она. Она после этого развода каких только басен про Женю не сочиняла. И жадный-то он, и бесчувственный, и в черном теле ее держал, каждую копейку учитывал. Просто домашний тиран какой-то. Одно только непонятно, почему же, когда она жила с ним, мы ни о чем таком не слыхивали.

– Думаете, все это выдумки? Еще один способ отомстить?

– Конечно.

– Но ведь у нее тоже есть, как вы говорите, друг. Если с личной жизнью порядок и после развода она не осталась, как говорится, не у дел, какой смысл поминать старое и мстить?

– Не знаю. Может, просто характер такой. Марина – собственница. Сколько бы ни было у нее кавалеров, мысль о том, что муж все-таки ушел, что она что-то упустила, наверное, гложет, не дает спокойно жить. Хотя я уже сказал вам: во внутренние взаимоотношения этой семьи мы старались не вмешиваться. И я в том числе. Я просто снимаю.

Разговор с Неклюдовым навел Гурова на новые, очень интересные размышления. Сложные взаимоотношения с женой, загадочный «Эдичка», совершенно неожиданно, как чертик из табакерки, возникший в ряду ключевых фигур, – все это делало гораздо более значимыми «личную» и «профессиональную» версии, которым изначально он отводил роль второстепенных.

Видя перед собой новый фронт работ, Лев спешил закончить с «террористами», чтобы, окончательно убедившись в несостоятельности своей основной версии, переключиться на отработку двух оставшихся.

Хорошенько отчитав Лилю за сокрытие информации, он велел ей позвонить актерам, снимавшимся в репортаже, и вызвать их на телестудию.

– Скажите, что возникли вопросы по оформлению договора и им нужно расписаться в бумагах.

– Хорошо. Ладно. Как скажете, – частила потерявшая весь кураж Лиля.

Чтобы окончательно отсеять версию с террористами, Гурову необходимо было получить официальные показания на протокол, что в репортаже их роль выполняли приглашенные актеры. Он решил, что сможет осуществить эту задачу гораздо успешнее и оперативнее, если организационную часть доверит Лиле.

Ее эти парни знают, с ней они работали, и очередное приглашение на телестудию, скорее всего, не вызовет подозрений. А если действовать по официальной схеме и вызывать в кабинет, еще неизвестно, чем все это может обернуться. Как минимум это грозит проволочками по времени. А если ребята окажутся пугливыми, возможно, и вообще не придут.

Нет, официальный путь в данном случае бесперспективен. Лучше уж пускай Лиля. В конце концов нет разницы, где именно снимать показания – в родном кабинете или на телестудии в комнате № 715. Стол, чтобы положить листок бумаги, найдется и там и там.

Минут через сорок после звонка на телестудию прибыли главные «фигуранты», и сотрудникам «Специального репортажа» вновь пришлось освободить свою «штаб-квартиру», предоставив ее в распоряжение полковника.

Он сразу узнал обоих ребят, которых видел по телевизору. Правда, сейчас они выглядели, так сказать, «почище», чем в репортаже, и имели внешность более европейскую, чем азиатскую, но черты угадывались легко. Несомненно, «похожесть» этих вполне симпатичных парней на потрепанных жизнью вечно недоедающих грузчиков была в основном заслугой гримеров.

– Представьтесь, пожалуйста, – положив перед собой листок бумаги и собираясь начать протокол, сказал Гуров.

– Имран Асланов, – ответил сидевший перед ним парень, с лица которого все еще не сходило недоумение, появившееся там в момент знакомства с полковником. – А что я сделал?

– Ничего. Вы проходите по делу как свидетель. Все, что от вас требуется, – правдиво рассказать о своем участии (или неучастии) в съемках последнего репортажа Евгения Березина. Вы принимали участие в этих съемках?

– Я… Ну, то есть да, принимал, – в замешательстве говорил парень, все еще не определившись с тем, стоит ли ему действительно высказываться «правдиво».

– Каким образом вы оказались на этих съемках?

– Я пришел на кастинг в один сериал. Там было несколько человек, они отсматривали претендентов. Среди них – эта женщина.

– Что за женщина?

– Она сказала, что ее зовут Лиля, что она ищет подходящие типажи для одной документальной передачи и что я ей подхожу. Она взяла у меня номер телефона и назначила время, когда я должен буду подойти сюда, на телестудию, для главного просмотра. Я пришел. Здесь был еще один парень, Тенгиз.

– Тот самый, с которым вы снимались?

– Да. Мы познакомились, он сказал, что есть шанс «засветиться» на программе Березина. Когда нас стали просматривать, я действительно увидел, что среди тех, кто там сидел, был и Березин. Я сразу его узнал.

– Тебя не удивило, что в передачу, где речь вроде бы должна идти о реальных людях, тебя приглашают как актера? – спросил Гуров, переходя на «ты».

– Нет, нисколько. Сейчас многие так делают. А программа Березина популярная. Я считал удачей, что меня туда взяли. Это хороший опыт.

– Что было дальше?

– Дальше нам сказали, что мы подходим и что с нами готовы заключить договор.

– И действительно заключили?

– Да, заключили.

– Где проходили съемки?

– В какой-то квартире в Мытищах. Нам дали текст, объяснили, что нужно изображать сбившихся с истинного пути бедолаг, которые запутались в жизненных обстоятельствах.

– Ты потом смотрел эту передачу?

– Да, конечно. Такой дебют, разве можно было пропустить! – улыбнулся Имран. – Думаю, у нас получилось неплохо. Такие два чумазых задохлика, всего на свете боящиеся. Нас еще гримеры подкрасили, теней навели, круги под глазами подрисовали. В общем – отлично вышло. Полный, как говорится, эффект присутствия.

Второй парень, Тенгиз Гуреев, почти слово в слово повторил показания своего коллеги.

Теперь, когда в руках у Гурова имелись неопровержимые доказательства того, что в передаче о террористах никаких террористов не было, он мог полностью сосредоточиться на двух оставшихся версиях.

Раздумывая, с чего лучше начать, он вспомнил про сожительницу Березина, ту самую гримершу-разлучницу, разговор с которой он в свое время решил отложить. Учитывая, сколько прошло времени с момента убийства, можно было надеяться, что теперь она оправилась от происшедшего и сможет отвечать на вопросы.

В новых обстоятельствах беседа со Светланой приобретала дополнительный интерес. Она наверняка знала, что под видом террористов в репортаже Березина выступают приглашенные актеры, и в связи с этим Льву очень хотелось узнать ее предположения относительно того, кто мог убить или «заказать» самого близкого ей человека.

Со всей возможной любезностью поблагодарив Лилю за содействие, он поехал в Измайлово.

Войдя в знакомый подъезд, где возле дверей лифта теперь лишь смутно угадывались силуэты темного пятна, поднялся на шестой этаж и позвонил в дверь под номером 289, где, согласно материалам дела, еще недавно проживал Евгений Березин.

Через минуту дверь открылась, и в небольшой проем, ширину которого фиксировала цепочка, Гуров увидел невысокую блондинку довольно приятной внешности.

– Здравствуйте, я из полиции, – сказал он, разворачивая удостоверение. – Гуров Лев Иванович. Я провожу расследование по факту убийства вашего… супруга. Светлана Алова, если не ошибаюсь?

– Да, – немного испуганно ответила блондинка.

– Мы можем поговорить?

– Да, можем. Проходите. – Она дернула дверь, забыв про цепочку, и тут же спохватилась: – Ой. Что это я… Минуточку!

Устранив препятствие, Светлана распахнула дверь во всю ширь, пропуская Гурова в квартиру:

– Проходите, пожалуйста. Вот туда, в комнату. Присаживайтесь где вам удобно.

Квартира ведущего одной из самых популярных телепрограмм была обставлена добротной мебелью, но не вычурно и даже довольно скромно.

«Спартанские вкусы? Или он действительно был человеком, что называется, прижимистым? – размышлял Лев, обводя взглядом непритязательную обстановку, немногим отличавшуюся от той, что была у них с Марией. – Рядовая квартира, рядовая мебель. Так ли сейчас живут топовые журналисты?»

– Вы можете рассказать о том дне, когда… все это произошло? – обратился он к Светлане. – Может быть, случилось что-то особенное, не рядовое, на что вы обратили внимание?

– Нет, все было как обычно. В десять Женя уехал на студию, и я, зная, что у него сегодня эфир, не ждала его раньше половины первого. Готовила, занималась обычными делами.

– Если я правильно понял, вы работали гримером на той же телестудии?

– Да, но в тот день была не моя смена. У нас день ненормированный, передачи идут почти круглосуточно, поэтому работаем по сменам, через два дня.

– Понятно. Значит, в тот день у вас был выходной.

– Да. Я ждала Женю, а он что-то опаздывал. Хотела уже звонить, но тут позвонили в дверь… – Светлана сделала небольшую паузу, как бы собираясь с силами, и после этого достаточно спокойно продолжила: – Это был мужчина, он представился полицейским и сказал, что я должна опознать труп. Мы спустились вниз, и я… опознала.

Помня, что он видел на фотографиях, Гуров оценил мужество женщины.