Тихий остров (сборник)

Глава 5

Борт судна коснулся причальной стенки, и вереница пассажиров, прибывших в Южно-Курильск, потянулась вниз по трапу. Опера вскинули на плечи ремни своих дорожных сумок и тоже зашагали по нему.

Они впервые попали в эти края. Здешние пейзажи, главным украшением которых были громады вулканов, казались им чем-то нереальным.

Внизу, запрокинув головы, стояли многочисленные встречающие и провожающие. Рядом с трапом кучковались те люди, которые собирались загрузиться на судно и идти с ним дальше.

Гуров спускался по трапу следом за Станиславом. Он оглянулся и увидел студентов, стоявших у края верхней палубы, которые махали им вслед. Они плыли дальше, поскольку работать собирались на других островах. Лев Иванович заметил, что недвижима была одна лишь Тая, которая молча смотрела в их сторону. Костя положил ей руку на плечо и что-то усердно объяснял, но девушка его словно не слышала.

Гуров изобразил жизнерадостную улыбку и тоже помахал своим недавним попутчикам. В этот момент Крячко окинул его каким-то излишне внимательным взглядом и тоже помахал рукой парням и девчонкам, оставшимся на судне.

Очередь двигалась неспешно. На причале ее не слишком оперативно пропускал пограничный контроль в лице одного-единственного паренька с сержантскими погонами.

Тут Стас неожиданно обронил вполголоса:

– Разбил девчонке сердце!

При этом было совершенно непонятно, чего в этой фразе содержалось больше – иронии или укора.

Гуров недоуменно хмыкнул и вполголоса спросил:

– Чего? Это ты обо мне, что ли?

– Нет, о папе римском! – снова съязвил Крячко. – Понятное дело, о тебе, высоконравственный ты наш! Ты что, ничего не понял?

Лев Иванович заметил любопытствующие взгляды соседей по очереди, нацеленные в их сторону, и коротко отрубил:

– Тему закрываем, как надуманную и абсолютно неактуальную!

Стас согласно кивнул в ответ, но не смог не послать приятелю многозначительной ухмылки.

Гуров подошел к пограничнику, развернул пропуск, представился и спросил сержанта, как бы им связаться с его начальством.

Тот деловито заглянув в бумагу, энергично кивнул, жизнерадостно улыбнулся и заявил:

– Здравия желаю! О вашем прибытии нас предупредили и просили вам передать, что завтра утром сюда зайдет наш сторожевик, который и доставит вас на Шумбумаи.

Крячко недоуменно захлопал глазами, шлепнул себя по боку рукой и разочарованно произнес:

– Японский городовой! Это получается, что мы еще сутки теряем? Охренеть!.. А ночевать-то тут где?

Сержант приятельски улыбнулся, кивком указал куда-то назад и пояснил:

– Тут имеются две гостиницы. Вот, например, неплохое пристанище бизнес-класса, именуемое «Айсберг». Можно устроиться там. Завтра часиков в восемь-девять я за вами зайду. Ну а если вас не устраивает катер, то послезавтра теплоход «Семен Дежнев» остановится здесь и пойдет на Шумбумаи. К ним большие суда вообще заходят раз в неделю.

– Ну уж нет! – Стас категорично отмахнулся. – На катере так на катере.

Приятели зашагали в сторону поселка, состоящего в основном из двухэтажных домов, преимущественно старой или даже совсем древней постройки. Впрочем, кое-где были заметны дома, возведенные совсем недавно. На одной из улиц еще только строилась коробка многоквартирной двухэтажки.

Поселок окружали сопки, покрытые яркой субтропической зеленью. Южно-Курильск смотрелся очень экзотично. Хотя приятели успели заметить, что здешний август больше напоминал конец сентября где-нибудь в средней полосе.

Опера увидели пожилого кунаширца, который на самодельной двухколесной тележке вез мешок, набитый неизвестно чем. Они уточнили у него, в какой именно стороне находится гостиница «Айсберг».

– А вон она, в пределах прямой видимости, на Океанской. – Мужчина ткнул рукой куда-то в сторону дальних строений. – Видите, синяя двухэтажка с коричневой крышей? Так вот это она самая и есть. А вы сюда издалека?

Предвидя его реакцию, приятели рассмеялись.

– Из Москвы, – сдержанно пояснил Гуров. – Надеюсь, мы этим вас не слишком разочаровали? А то тут, говорят, жителей столицы не очень жалуют.

Тот чуть поморщился, махнул рукой и проговорил:

– Почему же не жалуют? Конечно, к Москве у нас всегда много вопросов. Но к людям-то зачем придираться? Народ у нас хороший, гостей тут обижать не принято. Если по правде, высшее начальство нечасто про нас вспоминает. Вроде бы чего-то и делают – дома вон начали строить, пусть и понемногу, причал новый сделали. Вот только фарватер довести до ума забыли. Углубить бы его надо! Ну а вообще, если честно и откровенно, то люди у нас считают, что Курилы – это главная, извините, прачечная всего этого края. Бабок тут отмывается немерено. Построят у нас чего-то на тысячу, а в Подмосковье тут же коттеджей появляется на миллион. – Он снова, с видом полной безнадеги, досадливо махнул рукой.

– Японцы мылятся захапать себе острова. Люди-то к этому как относятся? – с хитроватой усмешкой поинтересовался Стас.

Мужчина задумчиво пожал плечами.

– Нет, в Японию наши не рвутся – это факт! – убежденно заверил он. – Хотя японцы агитацию тут разводят не слабую. У нас в поселке есть японский центр. Они к нам и сами, случается, приплывают. Называют это визитами дружбы. Наших, кто хочет посмотреть Японию, берут с собой за свой счет. Но очереди на такие поездки не выстраиваются. Нет! Я, например, один раз туда съездил, и все. А что там смотреть? Живут они, конечно, в сравнении с нами – небо и земля. У нас вон еще стоят деревянные дома, шашелем изъеденные, построенные едва ли не в сорок седьмом году. До сих пор неизвестно, когда из них людей в нормальное жилье переселят. Никто этого не знает. Но все равно к японцам мы не рвемся.

– А чем же тут люди живут? – спросил Гуров, огляделся и развел руками.

– Кто чем. – Островитянин загадочно усмехнулся. – Кого-то государство, а кого-то и море кормит. Тут бы нормальную добычу и переработку морепродуктов наладить. Люди держались бы за эти места, появился бы настоящий достаток. А то едут сюда большие шишки, всякие политики, чего-то там долдонят, обещают. Наговорят на рубль, а проку на пятачок, никак не больше. Один приехал и заявил, давайте, мол, острова на русский лад переименуем. Что это, дескать, за название – Кунашир? Надо назвать по-другому. Провели опрос, и тутошние все как один эту затею забраковали. Тут не названия, а отношение к этой земле и к людям надо менять!

Кунаширец кивнул на прощание и покатил свою тележку дальше. Опера тоже продолжили свой путь к гостинице. Они шли молча, глядя на здешние ландшафты, на синеющие конуса вулканов, на островерхие пики скал. Край света!.. Если отсюда пешком идти до Москвы, то год понадобится, никак не меньше.

Приятели размышляли о том, что услышали от здешнего жителя, о его суждениях, пронизанных как меланхоличной безысходностью, так и упертой жизнестойкостью. Собственно говоря, они уже и сами обратили внимание на то, что весь Дальний Восток являет собой территорию контрастов. Но именно Курилы были самым ярким их проявлением. Очень, мягко говоря, небогатое житье местного населения выглядело явной нелепицей с учетом колоссальных богатств этого края.

– Как ни верти, а Россию как единое государство по-прежнему спасает все тот же патриотизм, вросший в нас на генетическом уровне, – глянув вслед недавнему собеседнику, с грустью констатировал Гуров. – Для нас немыслимо предать завоевания наших предков. Но вот не знаю, будет ли молодежь придерживаться такого же мнения? Эти же студенты, которые поплыли на Шикотан?..

– Будут, да еще как! – категорично заверил Крячко. – Сам же говоришь, что патриотизм в нас сидит на генетическом уровне.

– Ага, у кого на генетическом, а у кого на долларовом. – Гуров усмехнулся. – Кое-кто втихаря от всей России отдал норвегам половину Баренцева моря, причем лучшую. Нет, никто и не почесался! А сколько уже разбазарили вообще?

Невдалеке, посмеиваясь по какому-то поводу, прошли две весьма приглядные молодые жительницы Кунашира.

Крячко проводил их взглядом, по достоинству оценил внешние данные островитянок и вполголоса прокомментировал:

– Ты глянь, какая стать! Никогда бы не подумал, что в этих вулканических краях водятся такие грации. Эти симпатяшки могут дать сто очков вперед сразу всем моделям, вышагивающим по столичным подиумам. Я бы за ними поухаживал! А ты?

Лев Иванович ничего не сказал в ответ, лишь со смехом отмахнулся.

– Нет, вы гляньте на этого притворщика, который вечно корчит из себя бесчувственную мумию! – Стас с утрированным возмущением потряс головой. – Лева, видел бы ты свою физиономию вчера, когда эта девочка припечатала тебя к стенке! Это был взгляд чревоугодника, которому под нос сунули отменную отбивную, одновременно заклеив рот скотчем.

– Ну и какова мораль сей басни? Юмор-то в чем? К чему ты вообще клонишь? – Гуров измерил приятеля вопросительным взглядом.

– А юмор в том, что сухарь ты, Лева! Сухарь! – Крячко с особым удовольствием повторил это слово. – Ты ж, блин, как железобетонная тумба. Об тебя хрупкие женские сердца бьются вдребезги. Вот о чем речь, товарищ аскет! Я прав? Конечно! Один – ноль в мою пользу.

Гуров в ответ лишь усмехнулся и махнул рукой, как бы желая сказать: «Пиши себе хоть десять – ноль, а я остаюсь при своем мнении».

Невдалеке от них пробежала стайка местных мальчишек, галдящих на всю улицу. Горластые островитяне громко спорили, куда лучше отправиться на рыбалку.

– Пацаны, вы тупые, что ли? – размахивая руками, яро завопил лопоухий сорванец с разлохмаченной шевелюрой. – Да у Куклашки полный голяк! Туда только лошары отстойные ходят. Витька Струмкин вчера у Зеленого промышлял. Рыба перла как шальная!

– Ой! Нашел кого слушать! – Белобрысый крепыш в спортивной майке с надписью японскими иероглифами язвительно расхохотался. – Витька тебе завтра сочинит, что он на медведя с мухобойкой ходил. Ты и этому поверишь?

Глядя вслед шумливой компании, скрывшейся за углом, Гуров невольно улыбнулся.

– Вот настоящие хозяева Курил, – задумчиво отметил он. – Это для нас Кунашир край света. Для них он центр мира, а край света – Москва.

– Жаль только, что в столице думают иначе, – саркастично добавил Станислав. – Когда поселимся, чем думаешь заняться? У нас же до вечера времени выше крыши сколько. Может, посмотрим окрестности?

– Походим, посмотрим. – Лев Иванович согласно кивнул. – Приехать в такие интересные места и сидеть в четырех стенах – что может быть глупее? – Гуров оглянулся и увидел в некотором отдалении позади себя еще несколько человек с дорожными сумками, которые тоже шли в сторону «Айсберга».

Он кивком головы указал в их сторону и заявил:

– Вот и конкуренты на койко-места в этом отеле! Надеюсь, тут аншлагов не бывает.

В гостинице и впрямь нашлись свободные места. Правда, эконом-класс оказался весь занят, поэтому операм пришлось взять двухместный номер бизнес-класса, для провинции весьма недешевый.

Приятели перекусили в соседней столовой, где в меню преобладали блюда японской и корейской кухни из морепродуктов. Приготовлены они были весьма недурно. Их единственным минусом оказалась несколько кусачая цена.

Потом сыщики вернулись в гостиницу и попросили администратора рассказать о местных достопримечательностях.

Судя по всему, их разговор был услышан.

К ним подошел моложавый мужчина среднего роста и без особых церемоний предложил:

– Вам остров показать? Ради бога! Я здесь уже пятый раз, исходил весь Кунашир вдоль и поперек.

Как оказалось, это был сотрудник дальневосточного НИИ, занимавшегося изучением биоресурсов Курильской гряды, в том числе и сухопутных. Алексей Зырянский на острове изучал колонии птиц, вел подсчет крупных животных, например медведей, да и морских млекопитающих.

Опера охотно согласились с его предложением, вышли из гостиницы и направились в сторону сопок, откуда был наилучший обзор. Алексей на ходу рассказывал про остров, главный горный хребет которого носил имя Докучаева, про вулканы, в том числе и Менделеева, ближний к Южно-Курильску, у подножия которого располагался аэропорт. Он упомянул про заповедник «Курильский», про настоящее чудо природы – мыс Столбчатый, а также про геотермальную станцию, обогревающую жилые дома поселка.

Приятели с большим интересом осмотрели и старый маяк, и фумаролы – свищи в теле острова, из которых били раскаленные струи пара, и знаменитый Горячий пляж, и многое-многое другое. Как рассказал Зырянский, в последние годы у берегов Кунашира все чаще стали появляться косатки. Эти хищные киты мигрировали в Охотское море из южных океанских широт, скорее всего в связи с общим потеплением.

Лев Иванович выбрал подходящий момент и как бы невзначай спросил Алексея, бывал ли тот на Шумбумаи. Тот охотно подтвердил, что работал в Тихом с полгода назад.

Зырянский проявил незаурядную сообразительность и тут же спросил:

– Я так понимаю, вас интересуют необъяснимые несчастные случаи, которых там уже десятка полтора? Надо думать, из-за этого вас туда и направили?

– Из-за этого. – Стас сокрушенно вздохнул.

– Хорошо. Расскажу вам все, что мне известно. – Алексей кивнул и озабоченно нахмурился. – В общем, насколько я знаю, все началось года три назад. Может, и раньше, только в ту пору эти ЧП происходили реже и воспринимались как обычные несчастные случаи. Где такого не бывает? Потом приключился пожар в квартире хозяина местной механической мастерской по ремонту лодочных моторов. В огне погиб его единственный сын. Вот тогда-то народ и забеспокоился. С чего бы вдруг? Случайно ли все это?

Зырянский рассказал, что поселок Тихий когда-то и в самом деле слыл местом очень спокойным. Но три года назад туда приехали какие-то археологи. Они имели при себе все необходимые бумаги и вроде бы собирались вести раскопки старых айнских поселений. Ученые целый месяц шастали по острову с металлоискателями, что-то раскапывали в долине и на сопках.

Шумбумаи – остров небольшой, всего километров пятнадцать в длину, шириной от двух до трех. Его главная особенность – наличие идеальной бухты, где даже в самый сильный шторм можно смело подойти к причалу. На ее берегу широкой подковой и раскинулся поселок Тихий.

В годы Второй мировой войны на острове был размещен какой-то особый японский гарнизон, который вел засекреченные исследования. На Шумбумаи было завезено нескольких тысяч военнопленных в качестве рабов и подопытных кроликов. Из них выжил только один. Этот кореец потом и рассказал о том, что там происходило.

По его словам, на рейде у поселка, в ту пору называвшегося Мидори, то есть Зеленый, стояло на якорях крупнотоннажное японское судно «Оокий синдзо» – «Большое сердце». Для чего оно там находилось и месяцами не двигалось с места, не знали даже младшие японские офицеры. Но всем было известно, что на его борт почти ежедневно отправляли от двух до трех военнопленных, среди которых были корейцы, китайцы и русские. Назад с этого судна уже никто и никогда не возвращался. Затем поздней ночью из высокой трубы валил тяжелый черный дым. На всю округу разносился жутковатый смрад горелой человеческой плоти.

Кроме того, среди узников, содержащихся на острове, ходили слухи, что где-то в толще сопок также есть секретные подземные лаборатории. Они построены руками таких же военнопленных, уничтоженных без остатка после завершения работ. Лучшие японские ученые якобы занимались там какими-то военными разработками. Для сотрудничества с ними на Шумбумаи прибыли несколько немецких физиков. Все, как один, эсэсовцы в чине штурмбаннфюрера. Суть их занятий так и осталась тайной.

В сорок пятом советские войска овладели Курильскими островами на редкость спокойно. Ступив на Кунашир, наши военные увидели командира японского гарнизона с белым флагом, который объявил о том, что его войсковое подразделение капитулирует без боя.

На Шумбумаи советские солдаты вообще обнаружили настоящую пустыню. На месте поселка Мидори стояли только лишь пустые коробки сожженных домов. Здесь не было ни одной живой души!

Продолжив поиски, наши военные нашли несколько свежих захоронений, содержащих в себе сотни трупов людей, расстрелянных наспех. В их числе и был тот молодой кореец, который выжил буквально чудом. Пуля прошла через верхушку грудной клетки, не задев жизненно важных органов. Бульдозер, засыпавший захоронение, обрушил глыбу каменистого грунта на дальний край ямы. Она рассыпалась на крупные комки, которые и дали возможность дышать человеку, заживо погребенному под ними.

– Позже выяснилось, что копатели, замаскировавшиеся под археологов, искали не столько древние айнские поселения, сколько клад адмирала Хаго, – озирая с вершины сопки морской простор, раскинувшийся до самого горизонта, продолжил свой рассказ Алексей.

Тот же кореец сообщил командиру советской части, прибывшей на Шумбумаи, что царем и богом здесь был адмирал Хаго. Он имел абсолютные полномочия и втихаря от своего же императора начал разработку месторождения золота. Жилу нашли во время строительства туннелей в недрах сопок. Адмирал бросил на добычу драгоценного металла немалую часть пленных. Возможно, именно эта алчба, к счастью, и затормозила исследовательские работы секретных лабораторий.

Золота, по словам бывшего пленного, добыто было много. Возможно, даже десятки тонн. Перед самым бегством с острова адмирал Хаго вроде бы приказал зарыть свои сокровища в нескольких местах. Эту работу выполняли военнопленные, которых потом сразу же расстреляли. Какое-то время спустя советские военные водолазы обнаружили на дне бухты взорванный японский военный пароход, в трюмах которого обнаружилось две сотни трупов в форме.

Боевых действий в этих местах не велось. Не было и налетов советской авиации дальнего действия. Поэтому наши военные эксперты пришли к выводу, что судно взорвали сами японцы. Скорее всего, это было сделано по приказу адмирала Хаго, который избавился от охранников, знавших о месте захоронения золота.

Куда делось «Оокий синдзо» – тоже осталось тайной за семью печатями. По некоторым предположениям, на нем скрылся адмирал Хаго, который увез часть своего золота и документацию по секретным военным разработкам, выполнявшимся на острове. Вероятнее всего, он переметнулся к американцам. С ним же в США бежали и физики-эсэсовцы.

Месяц спустя после появления фальшивых археологов на Шумбумаи прибыл оперуполномоченный из Южно-Сахалинска. Кто-то сообщил о странных ученых областному руководству, и там сразу же заинтересовались подозрительными личностями. Но и эти субъекты оказались не лыком шиты. Они вовремя скрылись с острова, угнав катер одного из местных предпринимателей. Впрочем, в тот же день на море разыгрался мощнейший шторм. Местные жители считали, что беглецы, скорее всего, далеко уплыть не успели, отправились на дно вместе с катером.

Со времени бегства так называемых археологов прошло полгода, может – год. Но с какого-то момента поселок Тихий перестал соответствовать своему названию. Трудно сказать, сумел бы кто-то увидеть в цепи несчастных случаев какую-то закономерность или нет. Но вышло так, что за месяц до упомянутого выше пожара по центральной улице Тихого пробежала местная сумасшедшая Зося Жуть. Она истерично вещала: «Японцы лезут из могил! Жуть!»

Правда, в тот момент на Зосины прорицания никто не обратил никакого внимания. Да и с какой стати беспокоиться-то? Она родилась и жила в Тихом, у своей родни, никому не делала зла, лишь иногда устраивала вполне безобидные чудаческие выходки. Каких-то сверхъестественных способностей за ней никогда не замечалось.

Но когда по совершенно непонятным причинам выгорела квартира, да еще погиб парень допризывного возраста, о Зосе вспомнили очень многие. Пошли слухи, один тревожнее другого. Островитяне шепотком повествовали друг другу о том, что души умерших японцев, потревоженные черными копателями, начали мстить тем, кто поселился после войны на этих землях.

– Тут же вспомнились и все другие случаи, – неспешно продолжал свой рассказ Алексей. – Скажем, прямо около берега отчего-то перевернулась лодка, и рыбак тут же утонул. Он всю жизнь провел на море. Ему даже шторм случалось пережить. А тут – в тихую погоду, и сразу ко дну пошел. Молодая женщина из окна выпала. Вроде собиралась его помыть, стала на подоконник и вдруг рухнула вниз головой. При этом она сломала шейные позвонки и спустя сутки умерла. Пропали без вести несколько человек, ходивших собирать бруснику и шикшу, лекарственную ягоду. Тут уже многие запаниковали не на шутку. Несколько семей уехали на материк. Так что сейчас на Шумбумаи обстановка очень напряженная.

– Скажите, а эти вот подземные лаборатории… что с ними сейчас? – поинтересовался Гуров, внимательно слушавший Зырянского.

– Так их же японцы взорвали перед самым уходом, – пожав плечами, пояснил тот. – Входы в подземелья нашли быстро, но они были завалены так, что сразу же стало ясно – без специальной тяжелой техники там ничего не сделаешь. А сюда ее кто повезет? Это ж какие затраты! Да и ради чего? Наши военные еще тогда сделали вывод, что японцы все самое ценное уничтожили или забрали с собой. Никто не захочет тратить миллиарды ради брошенного хлама.

– А ты что же, считаешь, что в тех подземельях мог спрятаться какой-то камикадзе, который дожил до наших времен и теперь надумал заняться вендеттой? – На лице Станислава отразилась гримаса крайнего сомнения.

– Нет, я так не думаю, но интуитивно ощущаю какую-то непонятную взаимосвязь между тем, что происходило на острове в войну, и теперешними трагическими событиями, – ответил Лев Иванович, о чем-то напряженно размышляя.

В гостиницу опера вернулись ближе к закату, донельзя усталые и голодные, но очень довольные состоявшейся экскурсией. Причем не только тем, что им удалось полюбоваться местными красотами. Алексей снабдил их чрезвычайно ценной информацией.

После ужина приятели посидели перед телевизором. Картинка была вполне качественной, однако иногда на экран вторгались какие-то японские каналы. Гуров одним глазом косился на телеэкран и просматривал местную газету «На рубеже». Это было обычное районное издание, но со своей, островной спецификой.

Сыщик находился на краю света. За пределами Курил на восток простирался только океан. Ему было занятным читать об обычных житейских событиях, таких, как ход ремонта местного Дома культуры, уже давно ставшего долгостроем, юбилеях местных старожилов, а также нравах островного бомонда.

Лев Иванович пробежал взглядом цифры вылова рыбы и иных даров моря – кальмара, трепанга, морского ежа и прочего, выражаемые в тысячах тонн, отложил газету и задумался. Это и впрямь был настоящий парадокс. Исходя из нормальной экономической логики, тот же Кунашир уже давно должен быть застроен виллами. Его жители просто обязаны ходить исключительно в нарядах от-кутюр, а на материк летать на собственных самолетах. На деле же все оказалось с точностью до наоборот.

Спать приятели легли довольно-таки поздно – в двенадцать ночи, четыре часа дня по Москве. Как нарочно, именно сейчас земные глубины решили показать им свой крутой нрав. Опера проснулись часа в два от странного ощущения. Им почему-то казалось, что рядом с гостиницей совершенно бесшумно проходит огромный мощный трактор. При этом подрагивает пол и все, что на нем находится. В том числе и койки с людьми, спящими на них.

– Лева, ты очнулся? Это что за хрень такая? Землетрясение, что ли? – недоуменно спросил Стас.

– Наверное, оно и есть, – откликнулся Гуров, поднялся с постели и направился к окну.

Лев Иванович посмотрел вниз и убедился в том, что никто из постояльцев «Айсберга» и не подумал выбегать на улицу в поисках спасения.

Он вернулся назад, улегся, укрылся одеялом и сдержанно прокомментировал:

– Ерунда. Повода для беспокойства нет. Отбой!

Дрожь и впрямь очень скоро прекратилась. Гуров не досчитал и до ста, как снова ушел в мир снов. Открыв глаза утром, он смог вспомнить только какие-то блуждания по сумрачным подземным лабиринтам и странные тени, возникавшие то вблизи, то вдали.

Сыщики уже умылись и позавтракали, когда в гостиницу прибежал вчерашний сержант погранслужбы. Он сообщил им, что через полчаса к причалу должен подойти сторожевой катер, который и доставит их на Шумбумаи. Приятели быстро уложили сумки и немедленно отправились на берег.

Ждать катер московским гостям пришлось несколько дольше обещанного. Как пояснил сержант, подошедший на причал, по пути к Кунаширу пограничниками была замечена подозрительная моторка, которая попыталась скрыться. Поэтому им пришлось сменить курс и ринуться в погоню. Как оказалось, это были браконьеры с одного из соседних островов.

– Ничего страшного, через час с небольшим вы будете на Шумбумаи. Туда что-то около полусотни морских миль, – пояснил пограничник. – А наши катера летают так, что за ними и на каком-нибудь болиде не угнаться.

Он почти не преувеличил скоростные возможности плавсредства, прибывшего через несколько минут. Катер стартовал в спринтерском режиме, вышел из бухты, резко прибавил ходу и помчался со скоростью машины, бегущей по отличному шоссе.

Глядя на Кунашир, исчезающий в синевато-зеленоватой пучине, Крячко сокрушенно помотал головой и с долей удивления констатировал:

– Ну и занесло нас, ешкин кот! С учетом здешних расстояний, мне теперь уже кажется, что и Сахалин пристроился чуть ли не под боком у Москвы.

– Слушай, есть идея! – хитро улыбнувшись, сообщил Гуров сквозь рев двигательной установки. – Давай скажем Петру, что нам тут очень понравилось, поэтому мы решили остаться на острове навсегда.

– А вот это классная мысль! – обрадовался Стас. – Давай разыграем. Идет! Только вот поверит ли он?

– А это уж как подадим. Но мне почему-то кажется, что Петр клюнет, – убежденно сказал Лев.

Вскоре Кунашир полностью исчез за горизонтом. Менее чем через полчаса прямо по курсу из моря начала выныривать далекая, едва заметная полоска суши. Потом опера разглядели, что это небольшой остров подковообразной формы с весьма разнообразным рельефом.

Виднелись пики скал и плоские холмы, поросшие кучерявой древесной зеленью. Скорее всего, здесь, как и на некоторых других островах южной части архипелага, преобладали пихта и тис, магнолия и каменная береза.

На берегах бухты стоял поселок, издалека казавшийся игрушечным. В этой большой деревне было не более трех десятков двухэтажных домов. Все остальные постройки представляли собой небольшие особнячки на две или три квартиры. Впрочем, поселок, уходящий от причала на сопки, выглядел веселым и живописным.

– Как-то даже не верится, что тут может происходить что-то криминальное, – не отрывая взгляда от близящегося берега и пожимая плечами, вполголоса обронил Станислав.

– А уж это как и у людей. Внешность обманчива, – сдержанно ответил Гуров, тоже осматривая берег.

На причале стояли около десятка человек. Следовало полагать, что они пришли встречать катер. Пограничное суденышко сбавило скорость до минимальной и наконец-то пришвартовалось к причальной стенке.

Вперед вышел представительный мужчина и громко поинтересовался:

– Простите, а господа Гуров и Крячко здесь есть?

– Да, это мы, – вскинув сумку на плечо, лаконично откликнулся Гуров.

Он поблагодарил командира катера, рослого капитан-лейтенанта, и его экипаж, потом шагнул на причал.

Здесь сыщик лаконично, без всякого намека на помпу, представился:

– Полковник Гуров, Главное управление уголовного розыска.

Следом за ним на причал ступил Стас, который просиял дружелюбной улыбкой и простецки объявил:

– Полковник Крячко из той же самой конторы.

Мужчина, встречавший их, сообщил, что он глава администрации данного поселения, по совместительству – комендант острова, а зовут его Склянцев Эммануил Тимофеевич.

Потом к гостям шагнул полицейский с погонами старшего лейтенанта, козырнул и представился:

– Участковый уполномоченный Андронкин. А зовут меня Анатолий.

– Слава богу, дождались мы вас! – утирая лоб и шею носовым платком, со значением в голосе отметил Склянцев. – Вот вышли встречать всем поселковым активом. Хотели было даже с хлебом-солью, но Анна Васильевна, мой первый заместитель, с учетом ситуации, сочла это излишним. Как бы… – Глава администрации замялся, подбирая нужное слово, однако Крячко его опередил:

– Абсолютно верная мысль! Мы ведь не космонавты, вернувшиеся с орбиты. К чему какие-либо церемонии?

– Да, откровенно говоря, мы не сторонники шумных мероприятий, – Гуров чуть заметно улыбнулся. – Наша работа не терпит какой-либо рекламы и излишнего афиширования. Тем более что мы пока еще ничего сделать не успели. Вот когда выполним свои обязанности… нет, впрочем, пусть и тогда все тоже будет тихо и незаметно.

Склянцев согласно кивнул и сказал:

– Приятно видеть, что вы, несмотря на свою известность, люди скромные, не склонные к звездности. Сегодня такое нечасто встречается. Что ж, позвольте представить наш актив. Анатолий Евгеньевич уже назвался сам. Могу лишь добавить, что он очень порядочный и добросовестный человек.

При его последних словах Андронкин смущенно хмыкнул и отвернулся, поправляя форменную фуражку.

Далее глава администрации поселка представил своего зама – Анну Чубарову, видную собой женщину средних лет со строгим, прямо-таки чекистским взглядом. Среди встречающих оказались председатель поселкового совета, а также вполне бодрый дед гвардейского роста, с несколькими рядами орденов и медалей, в том числе и «За победу над Японией».

Он подошел к операм, поздоровался с ними за руку и представился:

– Березин Андрей Афанасьевич, возглавляю здешний совет ветеранов.

На причал пришли редактор поселковой малотиражки, местный краевед с бородкой а-ля Курчатов. Здесь же оказался местный частный детектив – молодой мужчина лет тридцати в клетчатой кепке и темных очках, а также иные представители островного бомонда.

По завершении формальностей Склянцев пригласил всех собравшихся к себе в администрацию. Он заявил, что там, в неформальной, товарищеской обстановке, можно будет коллективно обсудить положение дел, сложившееся на острове, и выработать меры по преодолению негативной ситуации.

Опера переглянулись и одобрили намеченное мероприятие. При этом Гуров добавил, что было бы просто замечательно, если бы оно уложилось в достаточно разумные сроки. Глава администрации поселка с понимающим видом закивал в ответ. Он заверил товарищей из Москвы, что не посмеет злоупотреблять их временем. Беседа едва ли займет больше часа, после чего уважаемых гостей проводят к месту их проживания.