Томек на Черном континенте

– Черт возьми, я совершенно забыл об этом! – сказал Вильмовский. – Ты всегда должен сыграть с нами какую-нибудь шутку, Томек! Немедленно сними эти хвосты, иначе суеверные негры могут стать нашими недругами!

– Не вынуждайте Томека снимать эти… украшения, – возразил Хантер. – Туземцы любят все необыкновенное. Они выражают восхищение, а не порицание.

– Ха-ха-ха! – захохотал боцман. – Послушай, браток! Они готовы сделать тебя своим шаманом. Покажи им только фокус с монетой, помнишь?

– Вам хорошо смеяться, а я, видимо, снова сделал глупость, – ответил Томек, нахмурив брови. – Однако не могу понять, что им не нравится в моем одеянии? Разве мне мешает то, что они надели на себя одеяла?

Беседа охотников была прервана одним из масаи, прибежавшим с сообщением, что вождь Кисумо и великий шаман готовы приветствовать гостей. Недоразумение рассмешило Смугу, и он взял Томека под руку, говоря:

– Идем и покажем вождю нашего шамана. Только, дорогой боцман, перестаньте квакать, словно жаба в болоте.

Вождь Кисумо стоял у входа в большую хижину. Через плечо он перекинул яркую цветную ткань. В правой руке держал копье с длинным железным острием. На его шее висела довольно большая коробка. Он как раз вынимал из нее лакомство, похожее на конфету, которое сразу же отправил в рот. На пальцах его ног блестели кольца. Волосы на голове Кисумо были искусно заплетены, а лоб украшала цветная лента. Рядом с вождем стоял сгорбленный старик с султаном из хвостов антилоп на голове. Хвосты опадали ему на лицо и плечи. Пушистый мех колебался от ветра. Время от времени старик потрясал деревянными погремушками, которые держал в руках.

– Полюбуйся-ка, браток, на своего старшего коллегу, – шепнул боцман Томеку. – Смотри только, как бы он тебя не проглотил вместе с Динго, потому что глядит на вас, словно кот на сало.

Хантер сурово зыркнул на боцмана и громко сказал:

– Привет тебе, Кисумо, вождь масаи и мой друг. И тебе привет, великий шаман. Мне говорил Месхерия, что вас постигло несчастье.

– Добро пожаловать, белый кирангози и друг, – ответил Кисумо на ломаном английском языке. – Вижу, что ты привел к нам своих друзей. Приветствую вас всех. Прошу войти в мою хижину, где вас ждет холодная простокваша и пиво.

Хижина вождя, которая была по размерам больше остальных, стояла в центре деревни. Кисумо и шаман вошли первыми и пригласили за собой гостей. С правой стороны Кисумо сел важный шаман, продолжая потрясать погремушками, с левой стороны вождь указал места гостям. Напротив вождя расселись старейшины племени во главе с Месхерией. Как только мужчины уселись за стол, несколько женщин внесли сосуды, наполненные простоквашей и пивом.

– В плохую минуту ты прибыл к нам, белый кирангози, – начал беседу Кисумо. – Зависть и злоба проклятых нанди лишили нас многочисленных стад скота. Мы голодаем и бедствуем, а наши сердца жаждут суровой мести.

– Мне уже говорил Месхерия, благородный вождь, что таинственная болезнь поразила ваш скот, – ответил Хантер. – Однако ты считаешь, что в вашем несчастье повинны нанди?

– Я сказал правду. Послушайте, как было дело, и сами все поймете. Такое обсуждают только на совете старейшин, поэтому Месхерия не мог говорить при всех. Однажды у нас появились несколько нанди с самым важным их шаманом. Они уговаривали нас совершить вместе нападение на поезд, идущий по железной дороге. Наши старейшины отказались. Мы теперь не воюем с англичанами, у которых есть ружья и трубы, выбрасывающие большие пули. Ты, конечно, понимаешь, кирангози, напади мы на поезд – и нам пришлось бы бежать отсюда и бросить наши стада. Так мы сказали нанди, но их шаман ответил, что мы и без того потеряем скот, ведь белые возьмут его себе, а нас либо выгонят, либо убьют. Мы говорили, что у нас теперь мир с белыми людьми. А шаман нанди смеялся над нами и сказал, что мы вскоре убедимся в собственной глупости. Ну а когда они от нас уезжали, видимо, бросили злые чары на скот, так как вскоре у нас погибли почти все стада.

– Белые люди в Момбасе и Найроби говорят, что болезнь скота свирепствует вдоль всей южной границы Кении, – вмешался Хантер. – Может быть, ты ошибаешься, обвиняя нанди в злых чарах.

– Не защищай их, кирангози. Они чувствовали свою вину, потому что, когда мы пошли на них походом, их уже не было в деревне.

– Кто вам сказал, что нанди бросили злые чары на скот? – спросил Смуга.

– Наш великий шаман беседовал со злыми духами. Они открыли ему эту тайну. Они сказали также, что только кровавая месть может приостановить падёж скота.

Смуга сурово посмотрел на шамана, явно обеспокоенного словами вождя, и через некоторое время твердо сказал:

– Легче посоветовать кровавую месть и войну, во время которой гибнут храбрые воины, чем самому предотвратить колдовство.

Погремушки резко загремели в руках шамана.

Хантер бросил на Смугу предостерегающий взгляд и обратился к масаи:

– Мы желаем тебе, Кисумо, и твоим людям всего самого лучшего. Мы знаем, что твои воины очень отважны, поэтому и пришли к тебе с просьбой отпустить с нами нескольких воинов для поездки в Уганду. Этот белый бана макуба^[39] будет ловить там зверей, чтобы взять их потом в свою страну.

Говоря это, Хантер показал рукой на Вильмовского. Масаи с интересом посмотрели на вождя охотничьей экспедиции.

– Зачем же вам ходить так далеко, – возразил Кисумо. – В Кении тоже полно диких зверей. В Уганде нехорошо. Там была война с англичанами и другими белыми.

– В Кении мы не найдем обезьян соко^[40], – пояснил Хантер. – Бана макуба желает поймать живых горилл.

– Он хочет поймать живого соко? Это тяжелая и опасная задача.

– Бана макуба уже ловил диких животных, и у него есть на это свой способ.

В этот момент шаман наклонился к вождю. Он долго шептал ему что-то на ухо, одновременно показывая рукой на Томека. Кисумо кивнул и спросил:

– А ваш шаман тоже принимает участие в этой охоте?

– Ты имеешь в виду этого мальчика? Это сын нашего бана макубы, – ответил Хантер. – Он уже участвовал в охоте в далекой стране.

Вильмовский сделал нетерпеливое движение, но Хантер опередил его, сказав:

– Бана макуба и его храбрый сын знают разные способы ловли диких животных, поэтому наша охота не так опасна, как это может казаться. Позволишь ли ты нам взять с собой нескольких воинов, Кисумо? Мы хорошо заплатим и дадим оружие людям, которые пойдут с нами.

– Воины должны остаться здесь. Нанди могут на нас напасть, – прохрипел шаман.

– Нам нужно всего лишь пять воинов, которые, по-видимому, не спасут вас от нападения нанди, – вмешался Смуга.

– Мы не боимся нанди, потому что уже дали им хороший урок, – быстро ответил Кисумо. – Однако нам необходимо спросить нашего шамана, что об этой поездке скажут добрые и злые духи.

– Посоветуйся со своим шаманом, но помни, что мы привезли твоим женам великолепные саме-саме, – сказал Хантер.

Кисумо вопросительно посмотрел на шамана, который, потряхивая погремушками, воскликнул:

– Я чувствую кровь, много крови! Это плохая охота!

– Ты ошибаешься, никто из них не погибнет, потому что бана макуба и его сын не боятся злых духов, – возразил Смуга.

Кисумо не знал, что ему делать. С одной стороны, он боялся выступить против великого шамана, а с другой – его привлекали подарки, обещанные за согласие на участие воинов в охоте. Он неуверенно посмотрел на шамана, а потом взглянул на Томека. По лицу Кисумо пробежала хитрая улыбка.

– У белых есть различные способы, чтобы отогнать злых духов, – сказал он. – Что говорит ваш шаман о вашей охоте? Пожалуй, вы бы не пошли на нее, если бы он предсказал вам смерть?

Хантер смутился, но, к счастью, спокойный и настороженный Смуга пришел ему на выручку:

– Мы не верим шаманам, но если вы хотите знать, что думает сын бана макубы о результатах охоты, то вам в этом легко убедиться.

– Что надо вождю, Ян? – по-польски спросил Вильмовский.

– По-моему, Кисумо хочет дать нам воинов, но этот старый мошенник-шаман пугает масаи, будто им угрожает смерть. Туземцы считают оригинально одетого Томека существом, одаренным сверхъестественной силой, поэтому вождю хотелось бы знать, какой результат охоты предвидит Томек.

– Лучше всего скажи им сразу, почему Томек и Динго носят меховые украшения. Нет никакого смысла обманывать легковерных негров, – хмуро сказал Вильмовский.

– Не давайте плохих советов, – предупредил Хантер. – Смуга совершенно напрасно обидел шамана, высказав сомнение в правильности его предсказаний. Вождь любит подарки, но не может позволить воинам участвовать в охоте вопреки предостережениям шамана. Не желая брать на себя всю ответственность, он ищет предлог ослабить плохое впечатление, вызванное неблагоприятным предсказанием. В наших интересах помочь вождю. Пусть Томек скажет, что он будет защищать воинов от опасностей.

– Но ведь это невозможно, чтобы отважные люди верили в такую чушь! – воскликнул Томек.

– Уже многие столетия негры подчиняют свою жизнь различным суевериям и предсказаниям. Они верят в силу шамана и в его пророчества. Если мы хотим привлечь на свою сторону масаи, то Томеку придется сыграть небольшую комедию. Ведь это никому не повредит, – посоветовал Хантер.

– Хороший совет лучше мешка монет, – вмешался боцман Новицкий. – Пошевели мозгами и окрути вокруг пальца этого шамана, похожего на петуха с распушенными перьями. Говорю тебе, браток, покажи им фокус с монетой!

Томек посмотрел на отца и, не заметив на его лице возражения, улыбнулся, подумав о возможности подшутить над злым шаманом.

Приняв серьезное выражение лица, Томек наклонился к масаи и медленно сказал по-английски:

– Великий вождь, я буду следить за тем, чтобы ни с кем из участников нашей охоты не случилось несчастья. Сейчас я покажу тебе свою чародейскую силу, и ты убедишься в правде моих слов.

Он вынул из кармана стеклянный шар, внутри которого виднелось маленькое трехмачтовое парусное судно. Положил шар на землю перед собой, довольный впечатлением, произведенным на негров. Расстегнув воротник, Томек обнажил шею, достал из кошелька медную монету, показал ее всем в своей левой руке и положил на шею. Затем накрыл монету левой рукой и стал втирать ее в кожу. Он несколько раз менял руки, показывая туземцам монету, лежащую на покрасневшей от трения шее так, что они начинали хохотать до упаду. Руки мальчика двигались все быстрее и быстрее. На лбу выступил пот. В конце он натирал шею уже только левой рукой, поглядывая исподлобья на масаи. Но вот он перестал тереть шею и показал зрителям левую руку, в которой ничего не было. Масаи подошли к мальчику и внимательно осмотрели покрасневшую шею и руку. Монета исчезла самым удивительным образом. Ее не было ни в руке, ни на шее.

– Смотрите! Смотрите! Ничего нет! – восклицали масаи.

– Чудо! Чудо! – повторяли за ними другие.

– Скажи нам, сын бана макубы, что произошло с монетой? – с любопытством спросил Кисумо.

Томек торжествующе улыбнулся. Значит, масаи не поняли, что весь фокус заключается всего лишь в ловкой манипуляции обеими руками. Меняя быстро руки, Томек ловко спрятал монету между пальцами правой руки, которую положил на правое колено, заканчивая мнимое втирание. Теперь, сохраняя на лице серьезное выражение, Томек поднял с земли стеклянный шар. Всматриваясь в него, он встал и приблизился к шаману. Правой рукой пошарил в его волосах и, к удивлению и радости туземцев, вынул оттуда медную монету.

– Видишь, вождь, кто спрятал монету? – обратился Томек к Кисумо. – Теперь ты, пожалуй, веришь, что с твоими воинами ничего плохого не случится, если они пойдут с нами.

– Мы видели твои чары и верим твоим словам, – признался Кисумо. – Что ты скажешь об этом, шаман?

Все посмотрели на сконфуженного старика, который, побренчав погремушками, подумал и сказал:

– Я должен еще раз посоветоваться с духами. Пойду в хижину и вызову их звуками барабана. Пусть сын бана макубы пойдет со мной. Может быть, в его присутствии духи окажутся добрее.

– Томек, шаман предлагает, чтобы ты пошел с ним в его хижину посоветоваться с духами, – обратился Хантер к мальчику. – Никакая опасность тебе не грозит, если ты не примешь его угощения. Мстительный старик может дать тебе яд. С африканскими шарлатанами надо быть осторожным, потому что они опасаются за свою власть над душами соплеменников.

– Пожалуйста, не беспокойтесь обо мне. Возьму с собой оружие, – успокоил его Томек. – Однако, мне кажется, я знаю, чего хочет от меня шаман.

Вильмовский и Смуга одновременно посмотрели на Кисумо. Видя многозначительную улыбку на его устах, они сразу успокоились. Шаман и Томек вышли из хижины вождя. Вскоре в глубине деревни раздались глухие звуки тамтама^[41].

Путешественникам пришлось долго ждать возвращения Томека. Звуки тамтама то умолкали, то раздавались снова, но шаман и мальчик все не возвращались. Первым стал беспокоиться боцман Новицкий.

– Что с нашим пацаном делает эта сухая мумия? – пробормотал он. – У меня руки чешутся, так хочется расправиться с этим мошенником.

– Сидите спокойно, боцман. Ведь шаман знает, что старейшины рода и вождь находятся в наших руках, – перебил его Смуга.

– Нам остается довериться уму и хитрости Томека, – добавил Вильмовский, с беспокойством поглядывая на дверь.

– Во время экспедиции с нами могут случиться вещи похуже. Лучше не выдавать своих опасений. Негры непрерывно следят за нами, – заметил Хантер.

Только через час Томек вернулся в хижину вождя. Вслед за ним с загадочной улыбкой на лице вошел старый шаман.

К нижней части искусственно удлиненной мочки его уха был прикреплен стеклянный шар с трехмачтовым парусником вместо жестяной коробки, которая находилась там прежде.

– Пусть меня проглотит акула, если малец не сумел подкупить старого мошенника, – прохрипел боцман Новицкий, приглядываясь к новому украшению, висевшему на ухе шамана.

Слушая голоса восхищения своих соотечественников, старик надулся, как мыльный пузырь. Он важно сел рядом с вождем и стал греметь погремушками. Отгремев, шаман громко сказал:

– Сын бана макубы был свидетелем моей беседы с духами. Злые силы испугались магического шара и замолчали. Воины могут принять участие в охоте, которая закончится успешно, если они будут верны бана макубе и его сыну.

VI
Охота на львов

Поскольку шаман согласился, скажи мне, белый кирангози, сколько тебе надо воинов? – спросил Кисумо.

– Довольно пятерых. Мы хотели бы взять с собой Месхерию, Мумо, Инуши, Секелета и Мамбо, – предложил Хантер.

– Ого! Ты выбрал самых лучших! Что же я без них сделаю, если на нас нападут нанди? – возразил Кисумо. – Ведь ваша охота будет длиться очень долго.

– Мы высказали наши пожелания, теперь твоя очередь, великий вождь, сказать, что ты требуешь от нас. Мы привезли тебе прекрасные подарки, – искушал вождя Хантер.

Начался долгий торг. В конце концов было решено, что Кисумо получит по десять метров хлопчатобумажной ткани и ситца, двадцать связок стеклянных бус и десять метров медной проволоки. Шаман потребовал себе новое одеяло, десять метров ситца, десять связок стеклянных бус и охотничий нож. После оживленного совещания поставили свои условия и воины, принимающие участие в экспедиции. Каждый из них должен был получить месячное вознаграждение, состоявшее из десяти метров ситца, пяти метров хлопчатобумажной ткани, восьми связок стеклянных бус, метра латунной и метра медной проволоки; сверх того они должны были стать владельцами оружия и одеял, полученных от экспедиции.

В заключение Кисумо попросил охотников, чтобы перед уходом они устроили совместно с его воинами охоту на львов, постоянно угрожавших скоту. Вильмовский принял это условие. Кроме того, он купил у вождя трех быков и несколько куриц для прощального пира.

Сразу же после окончания переговоров в деревне масаи началась лихорадочная подготовка к охоте. Наши путешественники раздали воинам, согласившимся принять участие в экспедиции, товары в качестве аванса и вручили их женам в подарок цветные саме-саме. Женщины с охотой принялись готовить яства для предстоящего пира. Вскоре огромные куски говядины варились в больших котлах, висевших над кострами. Мужчины готовили оружие, точили длинные ножи и железные наконечники копий.

Кисумо отвел белым гостям отдельную хижину, но Вильмовский, опасаясь клещей, кишевших в негритянских хижинах, предпочел поселиться с товарищами в палатке.

С наступлением темноты в деревне раздались звуки барабанов. В кострах ярко горел хворост, подбрасываемый детьми. Все члены племени собрались на обширную площадь, находившуюся в центре деревни. Там были выставлены котлы с вареным мясом и рыбой, стояли тыквы, наполненные холодным молоком и пивом. Среди масаи царило всеобщее веселье. Даже жены воинов, согласившихся участвовать в экспедиции, были в прекрасном настроении и хлопали в ладоши под громкие звуки барабанов.

Вскоре на площади появился вождь Кисумо в сопровождении старейшин племени. Он был одет в новую просторную одежду красного цвета, в которой, словно кровавые огоньки, отражалось сияние горящих костров. Блестели смазанные жиром волосы, сплетенные в тонкие косички, искусно уложенные на голове. Лицо вождя было обильно раскрашено красной глиной. Его плечи покрывала великолепная мягкая шкура, а в руках он держал копье с блестящим наконечником. Кисумо уселся на львиную шкуру, рядом с ним присел, тоже празднично одетый, шаман. У него на голове торчал высокий венок, сплетенный из разноцветных птичьих перьев. Спину и грудь шамана украшали пучки пушистых звериных хвостов, лицо было раскрашено еще ярче, чем у вождя, а в левом ухе торчал подаренный Томеком стеклянный шар. Все негры натерли свои тела жиром и были полностью вооружены.

Вождь пригласил наших путешественников сесть рядом с ним на распростертые на земле шкуры. Вереница женщин, позванивая браслетами и ожерельями, поставила перед пирующими тыквы, наполненные молоком и пивом, и положила на банановых листьях куски вареного мяса. Шум и веселье росли по мере того, как опустошались жбаны, наполненные крепким пивом. Непрерывно гудели барабаны. Воины окружили самый большой костер. Сначала они двигались медленно, потрясая копьями в такт монотонной песне. Потом к ним присоединились женщины, ритмично хлопающие в ладоши. Постепенно мелодия песни стала звучать сильнее, темп ее убыстрялся, ноги танцующих все крепче ударяли о землю, вздымая облака пыли. Силуэты воинов, освещенные блеском горящих костров, отбрасывали фантастические тени. Постепенно танец захватывал всех обитателей деревни; даже мрачный Кисумо стал ударять ладонями по коленям, раскачиваясь вперед и назад в такт мелодии. Наконец и шаман встал со своего места. Делая змеиные движения, он втиснулся в круг танцующих воинов. Они расступились, давая ему место в центре круга. Шаман начал танец войны. Теперь мужчины и женщины стали выбивать такт руками и петь крикливыми, высокими голосами. Барабаны гремели все громче и быстрее, а старый шаман в вихре разноцветных перьев на голове кружился вокруг костра, как волчок. Путешественники с любопытством наблюдали за танцами. Интерес проявлял даже Динго.

– Ну и ну, браток, кто бы мог ожидать, что твой старший коллега по специальности умеет так извиваться, – по-польски сказал боцман Новицкий. – Угощение ничего себе, только почему эти женщины так некрасивы? А головы у них бриты, по-видимому, для того, чтобы меньше было хлопот с мытьем и прической.

– Это у них такая мода, боцман, – со смехом ответил Смуга.

– Черт их возьми с такой модой, – с презрением сказал тот.

А тем временем восторг танцующих негров достиг предела. Теперь все танцоры образовали круг, в центре которого плясал шаман. Барабаны гремели в сумасшедшем ритме, высокие голоса певцов перешли в крик. Вдруг старик, покружившись несколько раз, прошелся вокруг костра, прорвал круг танцоров и остановился рядом с Томеком. Барабаны умолкли. Туземцы прекратили пение. Негры, потрясая копьями, тесным полукругом стояли за спиной великого шамана. Кисумо насупил брови.

Смуга прикрыл веки, чтобы блеск огня не мешал ему видеть; правая его рука медленно опустилась на рукоятку пистолета. Боцман вложил руку в карман, Хантер вскочил на ноги и, выпрямившись, прислонился спиной к дереву. Один только Вильмовский не тронулся с места; он смотрел шаману прямо в глаза, в которых таились отзвуки дикого подъема, вызванного танцем войны.

Вдруг шаман кинул на землю деревянный жезл, увенчанный пучком из хвостов антилоп гну, вслед за этим он сбросил венок из перьев и накидку из хвостов. Обнаженный до пояса, он достал изо рта медную монету и на глазах всего племени, а также изумленных путешественников безошибочно и быстро повторил фокус Томека с монетой. Когда он вынул монету из уха боцмана Новицкого, черные зрители закричали от восторга. На лице шамана отразилось удовлетворение. Ведь в этот момент он восстановил всю свою колдовскую славу. Шаман спокойно надел на голову венок из перьев, набросил на плечи накидку из пушистых хвостов и поднял с земли свой жезл.

Он наклонился к Вильмовскому и, с трудом подбирая английские слова, медленно сказал:

– Бана макуба, у тебя умный сын. Он есть великий шаман. Масаи слушать тебя и его, как меня!

Шаман приподнял жезл и вручил его Томеку. Опять заговорили барабаны. Негры начали новый танец.

– Ах, черт возьми, я был уверен, что начнется новый спор, – вздохнул Хантер, утирая со лба пот.

– Да, с нами могло быть совсем плохо, – признал Вильмовский. – Мы не справились бы с таким числом воинов, будучи окружены ими на открытом месте.

– Как только Смуга схватился за рукоятку своей пушки, то и я сунул руку в карман. Поверьте мне на слово, эта сухая мумия не успела бы дотронуться до нашего Томека, – добавил боцман, и никто из путешественников не сомневался, что это была не пустая угроза.

– Я все время ждал, у кого шаман найдет монету, – беззаботно вмешался Томек. – Я сразу же подумал, что на его месте обязательно выбрал бы боцмана, который сидел мрачный, как грозовая туча. Оказалось, я был прав, шаман выбрал именно его.

Охотники посмотрели друг на друга с удивлением. Хорошее настроение мальчика было доказательством того, что в этот трудный момент он совершенно не думал об опасности или не сознавал ее.

– Не говори, браток! Неужели ты и впрямь не испытывал и тени страха? – с удивлением спросил боцман.

– Чего же мне было бояться? Ведь я сам научил шамана фокусу с монетой. Он мне тоже по секрету сказал у себя в хижине, что во время военного танца повторит этот фокус при всех зрителях деревни. Это был сюрприз.

– Пропади он пропадом, твой коллега с его сюрпризами, – сердито сказал боцман. – Надо было нам об этом сказать раньше!

– Возможно, вы правы, но тогда не было бы так интересно…

Томек не закончил фразу, потому что боцман пробурчал сквозь зубы:

– Счастье твое, что я тебе не отец и мне не надо соображать, следует тебе всыпать или нет!

– Нечего сердиться, боцман, – примирительно сказал Смуга и улыбнулся. – У нас, наверное, был очень мрачный вид, и я не удивляюсь Томеку, что, наблюдая за нами, он очень потешался.

– Не стоило тебе учить шамана этому детскому фокусу с монетой. Он использует его для обмана легковерных и суеверных негров, – обратился Вильмовский к сыну.

– Не бойся, папа! Чтобы предотвратить такую возможность, я обещал Кисумо, что расскажу ему о «тайне» исчезновения монеты, – рассмеялся Томек.

– Вот ловкач! Ну, шут с тобой, я уже не сержусь на тебя, – сменил гнев на милость Новицкий. – Знаешь что, браток? Мне пришла в голову отличная идея! Во время экспедиции мы научим фокусу с монетой всех масаи.

– Это и в самом деле превосходная мысль, – согласился Томек и сразу же придвинулся к боцману, чтобы обсудить это дело.

Оба приятеля стали вести оживленную беседу. Игры, танцы и пение продолжались. Путешественники лишь поздней ночью вернулись в свои палатки.

Томек проснулся ранним утром. С удивлением он слушал глухие звуки тамтамов.

«Неужели они еще не закончили пира?» – подумал он.

Взглянул на стоявшую рядом койку отца. Она уже была прибрана. Томек выскочил из-под москитьеры, оделся и выбежал из палатки. Смуга и Хантер седлали лошадей, а боцман Новицкий готовил на складном столике завтрак.

– Скажите, боцман, почему все еще гремят тамтамы? Где папа? – спросил Томек, подбегая к моряку, насвистывающему какую-то мелодию.

– Значит, коллега не чувствует нюхом, что происходит? А я думал, такие хитрые колдуны, как ты, все знают. Так вот, браток, мы сейчас отправляемся на львов. Масаи тамтамами сзывают всех своих на охоту. Они готовы мертвого поднять из могилы своим шумом. А твой уважаемый папаша пошел к Кисумо согласовать подробности охоты, смекаешь?

– Я понимаю, но почему вы меня не разбудили раньше?

– А зачем такого малыша, как ты, поднимать с постели на рассвете? Штанишки у тебя короткие, пуговиц мало, ты и без того в последний момент успеешь одеться.

– Ах, вы снова смеетесь над моим возрастом, – возмутился Томек.

Новицкий весело расхохотался, потрепал мальчика по плечу и примирительно ответил:

– Ты должен признать, браток, что за вчерашнюю шутку с шаманом и монетой, которую он нашел в моем ухе, тебе следовало бы кое-что от меня получить.

– Ну, значит, теперь мы квиты, – заявил Томек.

– Да уж ладно, – согласился боцман.

– Завтрак готов? – спросил Вильмовский, приближаясь к палатке.

– Котелок с кофе уже пятнадцать минут дымит, как пароходная труба, – ответил боцман. – Можно садиться за стол. Умойся, Томек, быстренько, потому что с заспанными глазами не попадешь ложкой в рот!

Томек побежал к ручью. Вскоре он вернулся и сел за стол вместе с товарищами. После завтрака охотники почистили и смазали винтовки и вскочили в седла. В масайской деревне их ждали воины под командованием самого Кисумо.

– Неужели они и в самом деле намерены охотиться на львов с этими копьями? – обратился Томек к Хантеру, с недоверием рассматривая скромное вооружение масаи.

– Будь спокоен. Эти мнимо невинные копья в руках масаи превращаются в страшное оружие, – ответил Хантер.

– Я не отважился бы на охоту с таким вооружением.

– Согласен с тобой. И я бы не отважился тоже. Чтобы метать копье, надо иметь огромную силу и навык.

Послышалась команда отправляться в путь. Масаи и белые охотники поехали вдоль берега ручья, протекавшего по саванне. Через час они очутились вблизи цепи пологих холмов. Вскоре у их подножия они увидели стадо буйволов с большими, широко расставленными рогами. Несколько полуодетых пастухов выбежали им навстречу. Услышав о предстоящей охоте, они радостно закричали. Из их слов можно было заключить, что обнаглевшие львы почти каждую ночь похищают из стада скот, а два дня назад разорвали и сожрали молодого пастуха.

Охотники спешились у шалашей, в которых жили пастухи. Не теряя времени, они стали советоваться с Кисумо и его воинами. Масаи уверяли, что прекрасно знают, где расположены логовища львов. Поэтому Смуга предложил не ждать ночи, когда эти хищники выйдут из своего убежища, а сразу же организовать облаву на них. Он утверждал, что после ночного пира львы целый день отдыхают и их легче будет застичь врасплох. Все согласились с предложением опытного охотника. Смугу единогласно выбрали старшим по охоте.

В то время как домашний буйвол легко слушается даже слабой руки ребенка, его африканский родственник без всякого преувеличения может быть назван ужаснейшим из всех кровожадных обитателей пустынь и лесов Черного материка! Негры боятся его больше, чем самого льва, больше, чем дикого слона, и храбрейшие из них не осмеливаются охотиться за буйволом. Такой страх обитателей Африки вполне основателен: нет животного более свирепого, более злобного и более коварного… И слон, и лев, и даже ужасный носорог избегают без всякого повода нападать на «царя природы», буйвол же, особенно бешеный буйвол-отшельник, сам ищет боя. При этом нападение его всегда так внезапно, преследование так упорно, ярость так неудержима, что горе охотнику, даже вооруженному огнестрельным оружием, если он имел несчастье привлечь на себя внимание ужасного зверя! (А. Брэм. Жизнь животных, т. 1.)

И тот немедленно начал подготовку. Он долго изучал в бинокль степь, поросшую кустами вдоль пересохшего русла реки. По уверениям пастухов, именно там скрывались львы, нападающие на их стада. Смуга разделил масаи на две группы. Одна из них, более многочисленная, вместе с Вильмовским и Хантером должна была рассыпаться в длинную цепь и начать прочесывать чащу со стороны речки. Вторую группу возглавил сам Смуга. Он должен был окружить саванну так, чтобы преградить путь львам, спасающимся от облавы. Томек попросил у отца разрешения присоединиться к отряду Смуги и боцмана Новицкого. Вильмовский согласился, потому что был уверен в безопасности мальчика под опекой опытного охотника.

Поскольку группе Смуги требовалось время, чтобы дойти до места засады, его отряд тронулся в путь раньше. Впереди ехал Смуга, показывая своим людям дорогу по краю густых зарослей.

Томек ехал рядом с ним. Он внимательно слушал его рассказы о том, как надо себя вести во время охоты на львов.

– В Африке можно встретить пять видов львов: берберийский вид, самый сильный, сенегальский, сомалийский, капский и масайский^[42], – говорил охотник. – Вне Африки живут еще два вида: персидский и индийский. По самому названию можно догадаться, что здесь мы встретимся с масайскими львами. В противоположность другим видам эти хищники часто нападают на людей и пожирают их. Масайские львы не живут в тропических лесах, они предпочитают открытые места, в частности, саванну, равнины или плоскогорья. Как правило, они не ведут оседлый образ жизни, но переходят с места на место, проводя дни там, где их застанет восход солнца. Однако бывает и так, что львы почувствуют возможность легкой добычи домашнего скота или встретят плохо вооруженных, почти беззащитных людей. В таком случае эти дикие животные долго живут в одной местности и производят ужасающие опустошения.

– Я думал, что все львы набрасываются на человека, – вмешался Томек.

– Так думают большинство горожан, но в действительности эти хищники редко нападают на людей. Даже в том случае, если на льва натравят собак, он больше внимания обращает на них, чем на человека. Конечно, если зверя ранить выстрелом из ружья или отрезать ему путь к бегству, он может броситься и на человека. В этом случае львы действительно бывают бесстрашными и грозными противниками.

– Слышишь, браток? Ты должен хорошо беречь Динго, а то что скажет прелестная Салли, если львы сожрут ее любимчика? – рассмеялся боцман.

– Вы только посмотрите, как спокойно ведет себя Динго, – ответил Томек. – Он либо не почувствовал львов, либо их вообще нет в этом буше^[43].