Подойдя к дому Манджукичей, я, к своему неудовольствию, увидела там довольно много людей. Какие-то женщины выносили на врытый у забора деревянный стол различные блюда с кушаньями и бутылки с домашними наливками. Неизвестные мне барышни, видимо, приезжие родственницы, перешёптывались и хихикали под яблоней. А на злобную брехливую собаку был надет самодельный намордник из носовых платков, отчего она выглядела ещё и жалко. Я остановилась в воротах с внезапно появившимся сомнением – стоит ли мне вообще входить во двор, или лучше, пока не поздно, развернуться и идти обратно домой? Тут я впервые почувствовала, насколько я одичала за последние годы. Кроме родителей, которые и между собой-то всегда были немногословны, и нескольких так называемых подруг, я ни с кем не разговаривала, а от одноклассниц слышала только презрительные насмешки. Как всегда в подобных случаях, эти мысли вызвали во мне злобу, я вскинула подбородок и твёрдым шагом вошла во двор. Девушки, шептавшиеся под яблоней, с недоумением обернулись в мою сторону. Я уже хотела сказать им какую-то грубость, но в это время с крыльца сбежал Ненад.
Он был безмятежно весел. В честь дня рождения на нём была надета новая белая рубашка с отложным воротником и широкими рукавами на манжетах, подпоясанная красным кушаком. В таком виде брат Сары был даже привлекателен, хотя ещё больше, чем всегда, напоминал цыгана.
– О, Анна пришла! – сердечно воскликнул он, подбегая ко мне.
Я видела, что моё появление действительно вызвало у него радость. Такая реакция на мою персону была настолько редкой, что мне даже не верилось. А Ненад продолжал, указывая на смолкнувших девушек:
– Сёстры мои двоюродные, Златка и Христина. Приехали к нам отдохнуть до осени с родителями. Пойдём в дом, я познакомлю тебя ещё со своими товарищами.
– И товарищи тоже приехали? – спросила я, опять неприятно поражённая количеством гостей на дне рождения.
– Да, они поживут некоторое время, потом мы вместе поедем обратно в Загреб на учёбу.
– Не те ли это товарищи, – пошутила я, – с которыми ты медные монеты в золотые переделывал?
– Да, да! Они самые! – захохотал Ненад, – замечательные ребята! Они тебе понравятся. Кстати, мы с ними приготовили для других гостей сюрприз, очень интересный. Вот посмотришь, это тебе не «волшебное исчезновение» из цыганского цирка.
И Ненад потащил меня за руку на крыльцо.
– Подожди, я же принесла тебе подарок! – сказала я и сунула ему коробку конфет.
Ненад развернул бумагу и смущённо пробормотал:
– Спасибо, конечно, не стоило беспокоиться… К тому же, я не сильно люблю сладкое… Ну ничего, спасибо тебе за внимание.
В это время нас почти сбила с ног Сара.
– Привет, – сказала она мне на ходу, и обратилась к Ненаду:
– Куда ты её тащишь, сейчас всё равно все выйдут во двор!
Затем опустила глаза и увидела в руках у Ненада конфеты.
– Конфеты! Очень кстати! Ты же их не любишь, да?
Выхватив у брата коробку, она понеслась к накрываемому столу, на ходу запихивая одну из конфет в рот.
– Девочки! Конфеты принесли! – крикнула она двоюродным сёстрам.
Ненад расхохотался:
– Моя сестрёнка своего не упустит, – философски заметил он.
Мы вошли через сумрачный коридор в маленькую комнатку, не ту, где висела клетка с птичкой, а в другую, совсем крошечную, с тёмными вылинявшими обоями и двумя простыми кроватями у стен. С улицы комната мне показалась совсем тёмной.
На кровати бок о бок сидели два молодых человека, оба они казались намного старше брата Сары, и были, конечно, выше его ростом.
Ненад представил меня и назвал мне имена своих друзей, но я ничего не слышала – сразу же после того, как я попала в эту комнату, моё внимание привлекла большая коробка, стоящая на подоконнике. Единственный солнечный луч, пробивавшийся сквозь густые ветки каких-то комнатных растений, освещал крупную надпись: «СЕЛИТРА».
Зная, что это вещество является одной из составляющих взрывных устройств, я тут же решила для себя, что надо будет чуть позже, когда все гости и хозяева окажутся во дворе, стащить немного этой селитры для своих надобностей, хотя пока я слабо представляла, как я её буду применять.
– Что это вы так задумались, барышня? – весело спросил меня один из друзей Ненада, – мне кажется, или вы и правда грустны?
– Вам кажется, – ответила я, совершенно не желая затевать пустой светский разговор. Мне хотелось, чтобы здесь не было ни этих парней, ни глупых хихикающих девчонок, мне хотелось как можно скорее остаться наедине с виновником торжества и начать расспрашивать его на интересующую меня тему. Окончательно настроение испортилось после того, как до моих ушей долетел со двора голос Симоны Кауффельд. Глупая Сара позвала на день рождения и её тоже. Не хватало мне здесь только полного состава моих одноклассниц.
Но, к счастью, из нашего класса больше никто приглашён не был, а если и был, то не пришёл.
Поначалу праздник проходил весьма банально. Присутствующие произносили тосты в честь именинника, исправно поглощали огромное количество еды и домашней наливки. Пластинку с военными маршами прослушали раз пятнадцать или шестнадцать, после чего мне стало казаться, что эта музыка не выветрится из моих ушей до конца моей жизни. Видимо, у хозяев других пластинок не было.
После застолья одна из барышень жеманно предложила:
– Давайте поиграем?
– В фанты! – подхватила Симона.
– Фу, фанты, давайте лучше в жмурки!
– В жмурки, в жмурки! – обрадовалась вторая барышня, прыгая на месте и хлопая в ладоши.
Ненад встал и, поклонившись двоюродным сёстрам, сказал:
– Поиграем, конечно, но немного позже. А сейчас я вам покажу сюрприз.
– Ура, сюрприз, сюрприз, – запрыгала Христина.
– Вот дура-то, – подумала я, – как будто ей семь лет.
Ненад и его друзья с загадочными лицами поставили скамейки полукругом, так, что середина двора осталась пустой.
Табуретку с граммофоном, к моей великой радости, унесли в дом.
Затем они вынесли большую корзину, накрытую платком, и большое соломенное чучело, одетое в старую юбку Сары. Ненад вышел вперёд и сказал короткое вступительное слово:
– Как вы все, здесь присутствующие, знаете, я и мои друзья изучаем химию. Химия – великая наука. Возможности её безграничны.
– Ну вот, опять завёл свою шарманку, – разочарованно махнула рукой Сара.
– Ну, хорошо, не буду долго говорить, – улыбнулся Ненад,– сейчас мы вам покажем, как во всём мире взрывали чиновников, министров и даже королей.
– Это не опасно? – встревожено спросила одна из гостей – пожилая женщина с высокой причёской.
– Ни капельки не опасно, – улыбнулся Ненад, – конечно, мы сделаем взрыв не слишком большой силы, к тому же, вкопаем корзину в землю.
Трое парней взяли лопаты, и за пару минут упрятали корзину под землю, оставив снаружи лишь небольшой шнурок. Чучело взгромоздили сверху.
Ненад обернулся к гостям:
– Ну что, готовы? Откройте рот, чтобы у вас не заложило уши! Хотя, при такой небольшой силе взрыва этого не должно быть.
– Не занимался бы ты этой чепухой, – недовольно пробормотал отец Ненада и Сары. Видно было, что ему неудобно спорить с сыном при гостях, но затею он считает неудачной.
– Да, сынок, – вступила мать, – может быть, не надо? Пошутил – и хватит. Лучше в жмурки.
– Всё-всё будет в порядке, – засмеялся Ненад, окинув гостей глазами. Его глаза сияли.
Единственным человеком, которому сюрприз был чрезвычайно интересен, была я. Я вся напряглась, когда отец предложил отменить представление, к счастью, Ненад его не послушал.
Фитиль был подожжён, и через несколько мгновений мы увидели, как почти бесшумно комья земли разлетелись во все стороны, не долетая, впрочем, до нас, а весь двор заволокло разноцветным дымом с жемчужным оттенком.
Отовсюду в дыму раздавались поражённые и восхищённые возгласы, а громче всех звучал назидательный голос старика-соседа, видимо, случайно оказавшегося на празднике:
– Когда я воевал в Боснии, там была такая же история. Ничего не было видно, и всё кругом рвалось, я думал, Богу душу отдам.
В середине двора, где была зарыта корзина, сквозь дым были видны язычки пламени, горевшие на месте чучела, от которого не осталось и следа. Вскоре пламя исчезло, и дым развеялся.
– Как интересно! – воскликнула Злата, обращаясь к Ненаду, – а как ты это сделал?
Но Христина перебила её:
– Да какая разница, ты всё равно ничего не поймёшь. Давайте в жмурки!
– А давайте лучше потанцуем, – неожиданно предложила одна из женщин. Судя по её животу, она была месяце на седьмом беременности, однако вкуса к танцам не утратила. Граммофон притащили обратно. Кто-то сбегал к соседям, и вместо маршей принесли пластинку с вальсами Штраусса.
Небольшое углубление, образовавшееся после взрыва, быстро закидали землёй и утрамбовали ногами.
Товарищи Ненада схватили Злату и Христину и пустились в пляс. Ненад подошёл ко мне.
– Я не танцую, – предусмотрительно ответила я.
– Да я тоже, – ответил Ненад, – понравилось тебе представление?
– Очень, – ответила я абсолютно искренне, – твоя химия действительно сильная наука. И всё же повторю за Златой: как ты это сделал?
Ненад был на седьмом небе от счастья.
– Правда, получился красивый дым, разноцветный? И такой, немножко перламутровый.
Перламутровый и разноцветный оттенок дыма меня интересовал в последнюю очередь. Но я горячо ответила:
– Да, это было чудесно! Научишь и меня делать так же?
Парень посмотрел на танцующих гостей и ответил:
– Почему бы и нет, только тебе надо будет быть очень осторожной. А то ведь и руки оторвать может.
– Ну, конечно же, я буду осторожной, – ответила я, – я часто жалею, что у нас в стране девочек учат совсем не так, как мальчиков. В женских гимназиях нет химии, да и вообще, похоже, что нас не готовят ни к чему, кроме семейной жизни.
Ненад удивился:
– Но ведь вы изучаете множество наук, например, математику?
– Ой, видел бы ты нашего математика, сухарь сухарём. Ну так ты научишь меня делать разноцветный дым?
– Научу, если тебе это интересно. Приходи завтра утром, пораньше, когда ещё не так жарко. Мы с ребятами собрались купаться. Я думаю, Сара с девочками к нам присоединится, и ты можешь пойти вместе со всеми. По дороге я тебе расскажу, какие вещества я использовал для придания дыму разных цветов.
Этот план меня абсолютно не устраивал.
– К сожалению, не могу, – сказала я, опустив глаза, – утром я обещала помочь маме.
– Жаль, – искренне ответил Ненад, – ну тогда приходи вечером. Придёшь?
– Обязательно приду! – твёрдо ответила я.
Сара и Симона, для которых не нашлось молодых кавалеров, кружились посреди двора, обняв друг друга. Пользуясь тем, что взрослые не смотрели в их сторону, они порядочно напились вишнёвки, и теперь дурачились, совершая движения почти непристойные. Глядя на них, я испытывала мстительное наслаждение, представляя, как будут они корчиться в дыму и в огне.
Вернувшись вечером домой, я испытывала такой подъём настроения, что тут же села и вдохновенно сочинила Миле Гранчар очередное послание, в котором описывала события на дне рождения Ненада, взрыв, дым, множество трупов, после каждой фразы добавляя: «Ну, помнишь, как ты этого хотела?» Я знала, что в первое время Филипп Гранчар читал мои письма к своей дочери. Но затем ему стало скучно прочитывать многостраничные рассказы о незнакомых ему людях, поэтому я приносила конверты уже запечатанными, и он тут же отдавал мне их обратно, указывая отнести их на почту.
Я чуть ли не прыгала от возбуждения, представляя, как несчастная сумасшедшая будет читать это письмо, и как в её мозгу будет возникать пугающая мысль о том, что она давно планировала убийство своих одноклассниц, взрывы и другие страшные вещи. Кто знает, может быть, в определённые моменты она действительно об этом думала? Ведь над ней, особенно в первые годы нашей совместной учёбы, издевались ничуть не меньше, чем надо мной, а даже, пожалуй, и больше.
На следующий день, проснувшись не слишком рано, я несколько часов прослонялась без дела по комнатам. Слова о том, что мне надо помочь маме, были только отговоркой. Мои родители с утра разошлись по своим делам, прислуга, пользуясь их отсутствием, отдыхала в своей комнате, я была полностью предоставлена своим мыслям. Мысли были разрозненные и нечёткие, такие же, как сумрачный свет за плотно задёрнутыми от жары шторами. Наверное, уже тогда у меня стало возникать ощущение, как будто бы меня увлекло мощным потоком. Возможно, я ещё могу сопротивляться, плыть к берегу, проявлять свою волю. Но скоро это станет совершенно невозможно. Лениво расковыряв поданный мне одной обед, я пошла в свою комнату, выбрала удобные туфли с широким устойчивым каблуком и лёгкое старое платье, предвидя, что одежда во время наших с Ненадом экспериментов может пострадать. Едва дождавшись пяти часов вечера, я вышла из дома и направилась к Манджукичам.
Там меня ждало разочарование. Скучающая на скамейке под деревом с книжкой Христина, сделав вид, что меня не узнаёт, лениво сказала, что Ненад по поручению отца отправился в городскую библиотеку. Это меня несколько удивило. Манджукич-старший вовсе не производил впечатление человека, увлекающегося чтением. Ну что ж, ждать во дворе рядом с малознакомой заносчивой Христиной мне не хотелось, я развернулась и пошла, не торопясь, к центру города. Ненада я увидела издали. Он почти бежал мне навстречу, неся под мышкой связку из трёх или четырёх книг. Чёрные волнистые волосы развевались и блестели на солнце. Но общую картину несколько портило красное потное лицо. Жара в этот день стояла изрядная.
Ещё до того, как парень со мной поравнялся, я увидела, как вспыхнули его глаза при виде меня. Надо же, похоже, я ему действительно нравлюсь! Да ну, не может быть! В моей жизни было так мало мужского, да и вообще какого-либо внимания, что я боялась поверить в свою очевидную догадку.
– Извини, должен был отлучиться, отец в библиотеку послал, – запыхавшись, сообщил мне Ненад, – я надеялся, что вернусь до твоего прихода.
– Да ничего, – ответила я, – я рада была прогуляться.
Я продолжала разговаривать с Ненадом. Всю дорогу мы с ним шутили и смеялись, а я думала, увижу ли Сару, и как она отреагирует на нас. Ненад не брал с собой свой «джентльменский набор», да и как он бы пошёл в город со взрывпакетом? Это всё равно, что с динамитной шашкой прийти.
Время промчалось незаметно, и скоро мы уже были у дома Манджукичей. Вечернее солнце осветило мощёную дорожку, на которую упали наши длинные тени, а от остывающего камня поднялась столь желанная прохлада.
– Погляди – бедняга весь день пьёт, как верблюд, – усмехнулся Ненад, указывая в сторону колодца.
Если бы он не сказал мне, что это Сара, я бы приняла её за какую-нибудь вокзальную попрошайку. Боже мой, что с ней? Куда делась та эффектная фройляйн с красивой причёской и в ярком необычном наряде?
Сара молча и судорожно пила воду, а я видела отёки на её лице, даже на смуглых щеках были заметны пятна. Руки её дрожали, движения были скованными, словно у марионетки в руках неумелого кукловода.
Одета она была в домашнее платье с потёртыми полами, из-под которых виднелись её изрядно запылённые ноги.
– Работала сегодня на грядках, как во сне мочалку жевала, – сказал хорват и тут же обратился к сестре, спросив у неё что-то на хорватском.
Та что-то пробурчала в ответ и лениво кивнула в мою сторону. Почему-то мне было ужасно неловко вспоминать, как они с Симоной себя вели. Боюсь, фройляйн Кауффельдт, которую многие ставили в пример, сгорит со стыда, как только вспомнит всё это.
Ненад вышел через минуту, держа в руках свёрток. Когда мы поравнялись, он как бы невзначай сказал:
– Ну, Марко, дурак криворукий, покажу я ему ещё – он чуть весь хвост моей птице не вырвал, когда поймал. Так бы задушил – и всё. А Йорик в чём виноват-то?
Похоже, Ненад очень уж любит свою галку, раз так переживает из-за того, что его друг оказался столь нерасторопен при ловле Йорика. Впрочем, хорват быстро сменил тему:
– А Сара пообещала когда-нибудь на бульон его пустить – мол, она шумела и разбудила её, а ещё Христина так завизжала… Пошли, проверим нашу вещицу.
Я ускорила шаг и уже почти бежала. Ненад искал глазами удобную балку или овраг, где можно было надёжно спрятаться. Если егерь нас заметит, тогда уж точно попадёт.
Глава 35. Испытание
Мы шли вдоль кромки леса, периодически попадая ногами в кротовьи норы. Мне казалось, что на нашем пути было уже достаточно много мест, где можно было бы испытать взрывчатку, но Ненад только отрицательно качал головой. Наконец, он остановился у небольшого оврага, поросшего по краям терновником. Выход из него был только с одной стороны, где начиналась узкая тропинка, ведущая к горному озеру. Мы зашли за кусты, Ненад, приподнявшись на цыпочки, внимательно оглядел окрестности и сказал:
– Вот тут хорошо будет, тут нас никто не увидит. Присядь и смотри.
Он развернул свёрток. Я увидела обычную жестяную банку из-под чая, закрытую крышкой. Сверху лежал плоский бумажный конвертик и свёрнутая в несколько раз газета. Ненад спустился на дно овражка, поставил банку на землю, открыл крышку. Я увидела, что банка на две трети заполнена какой-то тёмно-серой вязкой жижей, напоминающей перестоявшее повидло. Из конверта Ненад достал несколько аптечных порошков и стал сыпать их на развёрнутую газету.
– Что это? – спросила я.
– Нитроглицерин, – хохотнув, ответил он, – безобидная вещь, сердечное лекарство.
Ссыпав все порошки, он свернул бумагу в тугой жгут и сунул её в банку. Затем достал из кармана бечёвку и спички.
– Ну-ка, отойди на край оврага, – приказал Ненад мне, – только за кусты не высовывайся.
Он достал из кармана спички, поджёг один конец бечёвки, а второй засунул внутрь банки. Я с интересом наблюдала за всеми этими манипуляциями. Ненад резво вскарабкался по склону, сел рядом со мной и сказал:
– Заткни уши.
У меня громко колотилось сердце. Я ждала взрыва каждую секунду. Однако ничего не случилось.
– Да что ж такое! – в сердцах воскликнул Ненад и побежал обратно к своей самодельной бомбе. И вот в это время она рванула.
Взрыв был гораздо большей силы, чем тот, который мы наблюдали вчера во дворе. В этот раз дым был зелёным. Заволокло весь овраг. Оступаясь и кашляя, я спускалась вниз и звала своего спутника. Наконец, показался Ненад. Лицо его было всё в копоти и крови. При этом он весело улыбался, сверкая белоснежными зубами.
– Всё-всё в порядке! – прокричал он мне, – такое, к сожалению, тоже бывает. Фитиль почти погас в траве, а потом снова разгорелся, мне надо было выждать. Как тебе цвет дыма, правда, красота? Настоящий изумрудный дым!
– Но ты же ранен? – встревоженно сказала я.
– Ерунда, главное, что глаза целы. До свадьбы заживёт, – усмехнулся Ненад.
Вдруг совсем рядом раздались выстрелы. Лицо Ненада приняло озабоченное выражение.
– Это егерь! Если он нас заметит, нам не поздоровится. Бежим!
Он схватил меня за руку и потянул к просвету в терновых кустах.
Стараясь не отставать от своего спутника, я бежала изо всех сил. Колючие кусты зацепили подол моего платья, оставив на ветках несколько мелких лоскутков, но возвращаться и забирать их было некогда.
– Скорее, скорее, – торопил меня Ненад.
Мы неслись в гору, как зайцы, вспугнутые охотниками.
Я периодически скользила ногами по сухой колючей траве. Гора становилась всё круче. Я прислушалась – вроде бы, за нами уже никто не гонится. Когда мы завернули в очередную небольшую густую рощицу, я думала уже сказать об этом Ненаду, и тут моя нога, не чувствуя под собой опоры, уехала назад, и я упала лицом прямо в коровью лепёшку!
Осознавая своё катастрофическое положение, я поднялась, ожидая грубости и насмешек, но Ненад, как будто, ничего не заметил, только серьёзно произнёс:
– Ну, теперь нам двоим обязательно нужно умыться. Пошли к озеру.
Взрыв, последующая беготня по лесу в страхе попасться, всё это вихрем проносилось в моей голове, когда мы с Ненадом, всё ещё красные от быстрого бега, подошли к берегу озера. Я знала, что это очень рыбное место – здесь и форель, и другая рыбёшка плавает. Но что мне нравилось меньше всего, это вьюны. Противные склизкие рыбёшки, неизменно проскальзывающие у меня между пальцев, стоит мне ступить на дно. Почему-то они липли ко мне, как пиявки. Надеюсь, хоть сейчас они мне не попадутся.
Я бы от ужей так не шарахалась, как от вьюнов, на которых обязательно наткнусь.
– Только бы вьюны не попались, – процедила я сквозь зубы, сняв туфли и прикоснувшись пальцем ноги к воде. Опустившись на колени, я стала умываться.
Сверху вода чуть тёплая, а внизу… Бр-р! Я бы не рискнула зайти далеко – слишком боюсь, что ногу сведёт. Пройдясь немного по берегу, я заметила, как по водной глади, напоминавшей густое масло, пошла рябь. Подул холодный ветер, и лучи уходящего солнца скрылись за тучами. Мне показалось, что я слышу давно знакомые звуки, даже шелест листвы мне о чём-то напоминал.
И вдруг как будто я слышу оглушительный грохот, передо мной мелькает яркая вспышка, и я, закричав, как оглашенная, в панике отскочила в сторону.
Меня трясло, я чувствовала, будто заново пережила тот проклятый август девятьсот первого. Мне казалось, я слышу обрывки каких-то слов и звуков, от которых вот-вот лопнут мои барабанные перепонки. Я даже не сразу почувствовала острую боль в затылке.
– Анна! Анна, что с тобой?
Я в нерешительности подняла голову, и передо мной предстало чумазое лицо Ненада, поперёк которого проходил жирный кровавый рубец.
Я снова закричала, и только после того, как тот плеснул мне в лицо холодной воды, смогла более или менее внятно соображать. Ненад схватил меня чуть пониже локтя и, посмотрев в лицо, произнёс:
– Боже мой… Может, тебя домой отвести?
– Это… Опять оно… Я думала…
– Спокойно, Анна, спокойно.
Хорват старался сохранять самообладание, хотя тревожное выражение лица его выдавало.
Я боялась, что хорват сочтёт меня сумасшедшей, но, к моему немалому удивлению, он спокойно сел рядом и продолжил разговор:
– Что же случилось?
– Тогда… Семь лет назад, в деревне… На моих глазах утонули… – сбивчиво пояснила я. – Гроза, молния… И мы…
– Я ничего не понимаю, – сказал Ненад, – ты не волнуйся, рассказывай спокойно.
Я помолчала. Впервые за много лет тот грозовой день представился мне во всех подробностях. Я вспомнила смеющееся лицо Курта, белокурую головку Эльзы, свой страх, когда мы с Хейди бегали по берегу и звали утонувших детей.
Я поняла, что этот день что-то изменил в моей жизни. Я стала другой. И сейчас это воспоминание как будто подсказывало мне что-то. Мне расхотелось что-либо говорить Ненаду. Но и просто промолчать я не могла.
– Просто я однажды в детстве стала свидетельницей того, как утонули двое детей, – сказала я, глядя в сторону, – ты так и не умылся. Умойся, и пойдём отсюда.
На обратном пути немного присмиревший хорват снова взбодрился.
– Как ты видишь, – говорил он, – дилетанту во взрывном деле делать нечего.
– Как самокритично, – ехидно заметила я.
– И на старуху бывает проруха, – не обидевшись, засмеялся хорват, – вот я тебе ещё покажу на днях, как можно сделать отложенный взрыв.
– Как это – отложенный? – с интересом спросила я.
– Ну, это такой взрыв, который может случиться спустя час или даже два после того, как ты закончишь приготовление.
«Это мне очень пригодится», подумала я, «именно то, что мне будет нужно, если я всё-таки решу остановиться на взрыве в своей мести».
Однако наши встречи с Ненадом пришлось прекратить почти на две недели. На следующее утро ко мне пришла Сара. Постучав в дверь, она не стала проходить в дом, а только ждала меня на крыльце. И едва я вышла за дверь, недовольно протянула записку.
– Что такая хмурая? – спросила я её.
– А то, что я вам в почтальоны не нанималась! – неожиданно грубо ответила хорватка, – чем это вы занимаетесь, что Ненад пришёл весь в ссадинах?
– А ты у него спроси, – дипломатично ответила я.
– Вот ещё, – Сара фыркнула, и, пожав плечами, удалилась.
Я развернула записку. Поначалу текст её мне показался бессмысленным, похожим на какие-то нескладные детские стишки.
«Егерь гулял по лесу.
Платье порвалось у девы.
Платья клочки он собрал
Что будет дальше делать?
Лучше ей затаиться.
Время пройдёт – всё решится.»
Скомкав записку, я сунула её в карман и вернулась в дом.
Что бы это значило? Ну, с егерем понятно. А вот при чём тут какая-то дева в порванном платье?
И тут я вспомнила, что на терновых кустах остались клочки моего подола. Хорошо, что платье тогда надела старое, и обувь выбрала удобную, как будто знала, что этим дело закончится.
Наверняка лесничий сейчас думает, кто устроил взрыв в овраге, и хорошо, если он не обратился в полицию. А я думаю, что он всё-таки не обратился, так как если бы полиция была в курсе, о загадочном происшествии знал бы уже весь город. По летнему времени событий в окрестностях было так мало, что любой мало-мальски необъяснимый случай тут же становился всеобщим достоянием, а тут такая пища для умов – непонятный взрыв и обрывки женского платья в непосредственной близости от него.
Я побежала в свою комнату, вытащила из корзины грязное платье, затолкала его в корзину для покупок и вышла из дому через чёрный ход.
От платья надо было срочно избавиться. Мне слабо верилось в то, что кто-то будет его искать в нашем доме, но бережёного бог бережёт. Я направилась в самый бедный район нашего города, где жили крестьяне, недавно переехавшие из деревень. Здесь всегда, даже в самую сильную жару, в пыли прямо на дороге играло множество загорелых ребятишек. Увидев девочку лет десяти, босую, в заплатанной одежде, я достала из корзины платье и отдала ей. Девчонка долго стояла, глядя на меня непонимающим взглядом, но когда я ей сказала «Беги же, это тебе, а то передумаю!», она сунула скомканное платье под мышку и резво рванула в сторону ближайшего домика.
Можно было не сомневаться, что в этот же вечер её мать нашьёт из этого платья детских рубашонок.
Идти к Ненаду было опасно. Поэтому я терпеливо сидела дома, мысленно прорабатывая свой план мести и сочиняя длинные письма к Миле Гранчар, изобилующие фантастическими выдумками.
В конце июля Ненад сам пришёл ко мне.
Он не стал утруждать себя стуком в дверь и объяснениями со служанкой, а просто обошёл дом и стал кидать мне в окно мелкие камешки.
Изрядно разозлившись на какого-то дурака, который может разбить стекло, я выглянула на улицу и чуть не подпрыгнула от радости. Я даже сама не понимала, что очень сильно соскучилась по Ненаду.
Выбежав на улицу, я стала расспрашивать его обо всём, что ему известно относительно расследования нашего взрыва.
– Егерь приходил на следующий день к нам домой. Он знал, что я химик, да все в округе это знают, а тут ещё и друзья ко мне приехали, тоже химики. Но все наши подтвердили, что я был дома. А вот у тебя могли быть неприятности. Он снял куски ткани с колючек и потом ходил их всем показывать. Но никто их не опознал.
– Правильно, что не опознал, – сказала я, – я это платье уже года два не ношу, а сейчас вообще от него избавилась.
– Вот и хорошо, – сказал Ненад и спросил, – ну как, у тебя ещё не пропал интерес к нашему делу? Посмотрим сегодня малиновый дым?
– А можно? – спросила я, глядя на его пустые руки, – разве ты что-то приготовил? А ещё, помнишь, ты обещал мне показать отложенный взрыв, так интересно!
– Вот об этом я и говорю, – засмеялся Ненад, – всё уже готово, пошли.
С удивлением я заметила, что мы направляемся к тому же самому оврагу.
– Послушай, может быть, не стоит идти на то же самое место?
– Не бойся, я всё предусмотрел. К тому же, снаряд два раза в одну воронку не падает, как говорят… Не думаю, что лесничему придёт в голову, что кто-то решится делать взрыв на том же самом месте.
Пока мы шли по городу, по дороге нам встретилось несколько знакомых. Ненад раскланивался с ними с самой любезной улыбкой. Представляю, как бы они удивились, если бы узнали цель нашего похода.
В тот вечер я совсем не думала о своих планах. Мне просто было интересно посмотреть, что там устроил Ненад. Встречные люди казались милыми и симпатичными, а все мои обиды – далёкими и несущественными. Что со мной? Я встряхнула головой и попыталась сконцентрироваться на мыслях о предстоящем испытании взрывчатки. Но вместо этого мне неожиданно пришло в голову, что если смотреть на Ненада в профиль, он очень похож на изображение, которое я видела на старинной римской монете, не хватает только лаврового венка. Представив Ненада в лавровом венке, я расхохоталась. Хорват остановился и недоумённо вскинул брови:
– Ты чего?
– Да так, вспомнила кое-что, – ответила я, – я смотрю, что лицо твоё уже в полном порядке, всё зажило?
– Да, на мне всегда всё быстро заживает, как на собаке. Знаешь, как-то в детстве я решил изобрести порох.
– Да неужели, – удивилась я, – разве ты не знал, что это уже давно сделали китайцы?
– Не помню уже, может быть, и не знал, а может, хотел его изобрести по-своему, по второму разу.
– И как? Изобрёл?
– Представь себе, что да! Только потом полгода ничего не видел и не слышал, и лежал с ожогами. Мать меня едва вылечила, и знаешь чем?
– Чем? – спросила я, предвидя, что сейчас будет сказано что-то смешное или необычное.
– Козлиной мочой, – ответил Ненад, – у нас тогда как раз были маленькие козлята. Между прочим, отличное средство от ожогов.
Я очень удивилась подобному необычному средству лечения от ожогов. Нельзя сказать, что я раньше не слышала о нём, иногда об этом говорили, в основном, соседи или одноклассники, между собой. Тем не менее, представить себе, как Ненад лечит свои «боевые раны» компрессами из козлиной мочи, было смешно.
Я тихо хихикнула (наверное, это очень глупо выглядело), и мы пошли дальше.
Я расспрашивала:
– Тот первый взрыв, который ты показывал на дне рождения, был почти бесшумным. Только сверкнуло, появился цветной дым, и всё. Был такой небольшой хлопок, как будто яйца в кастрюле лопнули. Чуть сильнее, конечно, но всё-таки. А второй взрыв, большой, в овраге, был намного громче. А нет ли какого-нибудь способа сделать взрыв вообще бесшумным?
– Меня, честно говоря, немного смущает то, что ты так сильно этим интересуешься, – ответил Ненад, пока мы поворачивали на дорогу, выходившую из города к лесу, – хотя, должен сказать, такие способы действительно есть. Надо же, именно этим вопросом я почти не интересовался. Думаю, что в первую очередь разница получилась именно из-за размера взрывного устройства. К тому же, сила взрыва была намного меньше потому, что, во-первых, устройство было закопано в землю в первом случае, а во-вторых, часть веществ отвечали, в первую очередь, за цвет и концентрацию дыма, а не за мощность самого удара. Что до способов сделать взрыв менее шумным… Можно поставить одну кастрюлю поменьше в другую, побольше, а пространство между ними просыпать песком. Но тогда взрыв пойдёт только наверх. Там, наверху, он и будет слышен.