Маг и его кошка

Изнутри растекается тоскливый холод, словно где-то в душе засел кусок льда и жжет стылым огнем. Я падая на колени, по щекам бежит вода, губы повторяют заученные с детства слова молитвы, а тысячеглазое небо глядит безмятежно и равнодушно.

– Мир умирает.

Я скептически улыбнулся.

– С чего бы ему заниматься такой ерундой?

— ... Почему ты никак не хочешь понять, что мир не крутится вокруг твоих желаний?

— Потому что он крутится.

С долгожителями одна беда - стоит включить фонтан их красноречия, как заткнуть его становится задачей, непосильной для всех героев древности.

...- Вы – злой человек, – сказала Франческа.

- Тоже новость. И признайте, я прав насчет сеньоры Скварчалупи.

- Вы правы в том, что она – несчастна. В ее годы не иметь дома и детей, жить милостью троюродного брата мужа…

Я пожал плечами:

- Почему одни люди в подобных обстоятельствах продолжают быть добры и приветливы, а другие превращаются в озлобленных карликов? Я верю, что у человека есть выбор.

- У вас он тоже был?

- Хотите намекнуть, что я – озлобленный карлик?

Девушка улыбнулась, показав ямочки на щеках. Вроде и слова не сказала, но стало ясно – именно на это и намекала.

- Хорошо, вы правы.

- Нет, я не это имела в виду.

- А что?

- Мне кажется, вас преследует какая-то ужасная тайна. Эта встреча в храме. О ком вы скорбите, Элвин?

Надеялся, что она умнее. Но шестнадцать лет – это шестнадцать лет, голова набита сверкающей розовой кашей.

С точки зрения конечной цели, наша встреча в храме была настолько удачной, что ее стоило бы подстроить. Дальше, поддавшись на расспросы, я должен был рассказать слезливую историю. Или хотя бы намекнуть на существование таковой.

- Франческа, что за романтические бредни? Не надо лепить из меня падшего святого. Я просто гулял, палило солнце, а в храме прохладно.

Она остановила лошадь и долго вглядывалась в мое лицо.

- Вы так во мне дырку взглядом просверлите, сеньорита. У меня что – пятно от соуса на щеке?

- Мне кажется, вы лжете.

- Мне кажется, вам ужасно хочется найти какие-то оправдания, в которых я не нуждаюсь. И давайте уже двигаться, так мы никогда не доберемся.

- Ну ладно, – она отвернулась. – Что же тогда сделало вас таким, какой вы есть?

- Не собираюсь валить вину на обстоятельства. Считайте, я просто испорчен и с детства решил быть наказанием миру. Может, хватит обо мне? Давайте о вас, сеньорита. Назовите трех самых ужасных людей в вашей жизни. Кроме меня, разумеется.

За беседой мы поднялись на холм. Отсюда открывался восхитительный вид на замок. Я спрыгнул с лошади и поймал ее в объятия, наслаждаясь этой дозволенной секундной близостью.

- Люблю встречать здесь закат. Знаете, если бы я штурмовал Рино, то непременно расположил бы войска на этих холмах.

Девушка аккуратно высвободилась. Я не стал препятствовать.

- Вы воевали, лорд Элвин.

- Было дело. Но не обнаружил особого таланта к этому занятию.

Мы прошли к началу склона сквозь заросли дрока. Франческа опустилась на землю, расправив юбки. Мы сидели в молчании, только гудение пчел нарушало тишину.

- Вы были правы. Здесь красиво. И удивительно спокойно. Почему я раньше не замечала?

- Некоторые вещи приходят в одиночестве. Одиночество – большое благо, Франческа, хоть люди часто этого и не осознают. Представьте, что справа хихикает Бьянка Фальцоне и рассказывает глупости, как она имеет обыкновение делать. А слева вдова Скварчалупи нудит, что приличной леди не подобает сидеть на земле.

Девушка засмеялась.

- Вы говорите и делаете ужасные вещи. Но мне почему-то нравится вас слушать. Почему?

- О, тому много причин. Вам скучно здесь, в Рино, а я – неплохое развлечение хотя бы потому, что не похожу на ваше окружение. Вы умны, я предоставляю пищу вашему разуму и фантазии. Я не пытаюсь угодить, повторяя то, что вы желаете слышать. На моем фоне легко ощутить себя средоточием добродетели и упиваться осознанием своей моральной чистоты. Но главное – я веду себя так, как вы втайне хотели бы, но никогда не осмелитесь.

- Что?! – она даже вскочила в негодовании. – Вы лжете или бредите!

- Успокойтесь, Франческа. Сядьте. Зачем столько эмоций? Вы же умная девушка – судите сами. Я говорю и делаю только то, что хочу. Не завишу ни от воли отца, ни от глупых правил. И при этом небеса не рухнули на землю, я принят и признан в обществе, мне прощают то, что вряд ли простили бы вам. Я свободен и сам выбираю, как жить. Не этого ли вы добивались, когда пытались бежать с Лоренцо?

Девушка открыла рот, но так ничего и не сказала. На лице ее отражалось глубокое возмущение.

- Да, при этом я эгоистичен и равнодушен к чувствам других людей. Но разве можно сказать, что вы, задумывая тайную свадьбу, заботились о ком-то, кроме себя? Или будете рассказывать сказки про неземную любовь?

- Вы неправы. Я любила Лоренцо.

- Один мой знакомый цинично утверждал, что любовь придумали поэты, чтобы не платить деньги.

- Фу, это отвратительно. Ваш знакомый испорчен еще больше вас.

- Да, это так.

- Разве вы никогда не любили?

- Один раз. И то не уверен, что не путаю это чувство с чем-то иным.

Мне неплохо знакома влюбленность. Очарование, когда выдуманные достоинства женщины затмевают весь свет, смешиваясь с желанием обладать таким сокровищем. Приходит легко и уходит незаметно, оставляя чувство утраты чего-то ценного.

Я далек от того, чтобы путать все это с любовью.

- Видимо, она вас отвергла.

- Глупости.

- Почему глупости? Все сходится. Вас отвергли, и вы ожесточились.

- Прекратите этот дешевый фарс. Так бывает только в романах. Ни один нормальный мужчина не станет мерзавцем просто из-за отказа женщины, если уже не был им изначально.

- Тогда почему вы не женились на той, которую любили? А может… она умерла?

- Нет. Она жива и, надеюсь, здорова. Сеньорита, вы же видите – я не хочу это обсуждать. Почему пристаете с расспросами?

Она потупилась:

- А почему вы злитесь, когда я об этом говорю?

Злюсь? Забавно, мне казалось, что я умело скрываю свои чувства. Что же, это по-своему неплохо, что Франческа так проницательна. Мне не хотелось ей врать.

- В следующий раз расскажу сентиментальную, насквозь лживую историю. Надеюсь, она удовлетворит ваше любопытство.

Она надулась и отвернулась, мазнув мне по щеке пушистой прядью. Я любовался тем, как солнце играет золотыми искрами в ее распущенных волосах. Хотелось поцеловать эти сладкие губы, но что-то в поведении девушки говорило – рано. Поспешив, я рисковал все испортить...