Аддикт

Алла хотела было прийти на помощь, но ее опять замутило. Катя убедила женщину вернуться в машину, поправила перчатки и продолжила «раскопки».

Прошло двадцать минут тщетных поисков, а мусорному морю не было видно конца. В сердцах Катя пнула телекинезом кучу мешков – хоть какая-то эмоциональная разрядка. Один из них, большой и по виду тяжелый, неожиданно легко подлетел вверх.

– Бинго?

Внутри оказались обрывки светлых обоев. Стажер не знала, имеет ли ценность находка, но у нее появился повод заглянуть в загадочную квартиру. Девушка поспешила на улицу, глубоко вдыхая вечерний московский воздух. Никогда она так не радовалась запахам мокрой земли и бензина.

В квартире царил настоящий хаос – Катя с трудом протиснулась в дверь. Клиперы, которые обычно наводили порядок, на этот раз сдирали свежие обои, снимали плинтуса и паркетные доски. На полу стояли сумки с непонятными приборами, блестели кристаллы, торчали проводки. Судя по голосам, доносившимся из комнат, работа кипела не только в прихожей, но и во всей квартире.

Катя с трудом пробралась к ближайшему специалисту и уточнила, где начальство. Мужчина молча указал на кухню в конце коридора. Но, прежде чем идти к спецам, Катя решила избавиться от пропахшей униформы: в тесной квартире и без того было душно, не хватало еще ароматов помойки. Стажер забилась в пустой угол и начала стаскивать комбинезон, надетый поверх обычных для охотников серой рубашки и черных брюк. Она не сразу поняла, что из своего убежища ей не только видна кухня, но и слышно каждое слово.

Мужчины изнывали от жары: они сняли кители, повесили на спинки стульев. Помещение было слишком тесным даже для двоих – открытая форточка не спасала. Старший, ослабив серый галстук, расстегнул рубашку и устало протянул:

– Леня, это просто…

Леонид, молодой спец с седыми волосами, перебил его:

– Иван Андреевич, не положено.

– Да-да, не пить, не курить, избегать сквернословия и азартных игр, – Зорин утомленно потер глаза. – Знал бы, не стал контракт подписывать. А как еще сказать? Полгода работы псу под хвост. Кто он такой? Какого он полез за ней?

– Там все чисто. Его проверили. Оперативник. Хотел излечить аддикта, – пробормотал Леонид и закашлялся. Он закинул в рот таблетку, вернулся к бумагам и хрипло продолжил: – У нас очень ответственные работники на юге работают. Что ж его никто не остановил? За девицей следили, а тут рты разинули – и все. Меня больше беспокоят вот такие совпадения.

– Да он как черт из табакерки. Ты лучше скажи, что думаешь?

– Инфильтрация.

– Опять, – Зорин поднялся, сложил руки за спиной и начал мерить шагами кухню. Голос звучал раздраженно. – Бога ради, ты только к начальству с такими идеями не ходи.

– Уже, – отрезал Леонид.

– И?

– Пока не совсем убедительно. Но мы же над этим работаем, верно? – Леонид внимательно посмотрел на напарника. – У девушки все воспоминания исправлены?

– Врачи говорят, что да. Качественно сделал, сукин сын. На совесть. Я не могу, ведь просто шла по улице… – Зорин резко повернулся и уставился на Катеньку. – Нашли?

Катя вздрогнула, бросила на пол комбинезон и молча поставила перед оперативником найденный пакет.

– Что-то еще есть?

Стажер пожала плечами:

– Не думаю, но хорошо, если бы ваши прошлись. Я не уверена, что это вообще можно считать уликой.

– Леонид Игнатьевич, – на кухню заглянул бригадир. – Кажется…

Вдруг что-то щелкнуло, будто выбило пробки в щитке. Квартира погрузилась в полумрак – исправно работающие лампочки светили тускло, едва освещая пространство вокруг себя. Тени углубились, расползлись, а вместе с ними – холод. Панельная двушка стала теснее, воздух застыл, дохнуло плесенью. На поверхностях проявился белесый налет, будто изморозь. Изо рта охотников вырывались клубы пара.

Что происходит? Почему так холодно?

Стажер бросила взгляд на пакет с обоями – на белой бумаге растекались чернилами бурые пятна.

– Что вы… – Зорин рванул из кухни, Леонид также вскочил, но вместо того, чтобы поспешить в ближайшую комнату, он крепко схватил Катю за локоть.

– Покиньте квартиру, – потребовал спец и сам потащил девушку к двери.

Холод пробирался под рубашку. Тонкий налет превращался в ледяную корку. На обоях, которые не успели содрать со стены, проступали багровые смазанные отпечатки человеческих ладоней. Свежая штукатурка посыпалась пылью, обнажая наспех замазанные глубокие царапины в бетоне.

Спец дернул обледеневшую ручку двери, но тут что-то громко хлопнуло над его головой. Мужчина резко отпустил Катю, развернулся и занес руку, готовый атаковать, – на пальцах заблестели искры.

Секунду спустя разом взорвались остальные лампы, треснули плафоны, стекла и зеркала.

Холод исчез, мрак взвился еле заметной дымкой и пропал, вместе с ним растворились и отпечатки. Из логова лавкрафтовских монстров квартира превратилась в обычную двушку в панельном доме.

– Нет, – пробормотал Леонид, ошарашенно озираясь. – Влад, что вы творите?!

– Я исправляю, – отрезал бригадир. Несмотря на спокойный голос, клинер лихорадочно перебирал настройки на неизвестном приборе.

Леонид распахнул дверь, выставил Катю на лестничную площадку, схватил за руку, крепко сжимая ладонь.

– Все, что здесь происходило, не подлежит разглашению.

Кожу защипало, Катя поморщилась.

Леонид же выглядел сосредоточенным и… разочарованным. Охотников, конечно, сложно читать, спецов и подавно, но девушка готова была поклясться: мужчина расстроился, что аномалия исчезла.

– До свидания, – спец отпустил руку девушки: около большого пальца появилась круглая печать с абстрактным рисунком.

Спец не успел закрыть дверь, как из лифта выскочил еще один мужчина в черном кителе.

– Седов, – он взмахнул папкой и поспешил к квартире, оттесняя Катю, – ты посмотри на это. От врачей. В Садовниках мори нашли…

– Сколько жертв? – настороженно уточнил спец, в глазах появилось неподдельное любопытство. Леонид пропустил коллегу.

– В том-то и дело, что ни одной! Ты только почитай…

Это все, что успела услышать Катя, прежде чем захлопнулась дверь.

V

Москва

10 июня, 2017 год

Южный отдел «Ока» располагался в старом административном здании. Бежевый дом, построенный в форме буквы «П», находился в конце тихой улочки. Мало кто мог с первого раза найти нужный адрес: с Шипиловского проезда уходила асфальтированная дорога без разметки. Казалось, что она ведет прямиком в лес. Если сюда и забредал случайный прохожий, то довольно скоро утыкался в высокий бетонный забор с колючей проволокой. Обычно такой неприветливый вид отпугивал незваных гостей, но даже если кто и шел дальше, вдоль глухой стены, то через пятьсот метров находили только ворота КПП и крайне вежливых охранников, просивших удалиться.

Первые два этажа занимал архив и кабинеты архивариусов. На третьем и четвертом расположился оперативный отдел, на пятом – администрация. Лиля никогда не была в подвале, но там, говорят, были залы для важных собраний и складские помещения. Четыре года назад в здании едва хватало места, но после того, как в Новой Москве создали свой отдел и отдали под его ведение Юго-Западный и Западный округа, южное подразделение опустело. Если днем в коридорах и кабинетах толпился народ, то ночью оставалось не больше десяти оперативников и аналитиков во главе с дежурным администратором.

Лиля приехала на работу раньше положенного: еще не все «ночные» оперативники разошлись. Переодевшись, охотница выключила телефон и пошла к кабинету начальника.

Орлов Сергей Игоревич больше двадцати лет работал оперативником – начинал в девяностых здесь же, на юге, после успел поработать в центральном отделе, ездил в другие города, и вот пару лет назад его попросили вернуться в родные пенаты. Уже в качестве руководителя. Но охотник никак не мог отделаться от старых привычек: он до сих пор ходил в черной кожаной куртке, сам выезжал на особо сложные задания. Не все понимали подобное поведение – у главы оперативного отдела обычно и без этого хватало работы, но Сергей Игоревич был убежденным трудоголиком и искренне считал: единственный способ все досконально знать о жизни своих подчиненных – это «вариться» с ними в одном «котле».

Похоже, вчера его метод дал сбой.

Судя по доносившимся из-за двери голосам, Игорич был не в духе, а ведь он был не из тех руководителей, что предпочитали первым делом выпить чашечку кофе и на кого-нибудь наорать.

Значит, все действительно было серьезно. Лиля вдохнула поглубже, робко постучалась и приоткрыла дверь.

– …Это уже ни в какие ворота, – начальник сидел за рабочим столом, а перед ним – даже со спины Лиля узнала эту ровную осанку и чуть взъерошенные короткие темные волосы – Серебров! – Сначала Швецова, потом Чонаев. Что у вас вчера происходило?! И ладно – они, но ты! Поверить не могу! Тебе одного раза было мало? – начальник заметил девушку, нахмурился и гаркнул: – Цветкова, жди!

Лиля захлопнула дверь и прижалась к стене. Напарнику уже доставалось, значит, скоро и до нее дойдет очередь. Игорич сожрет, заживо. Охотница уже видела перед собой лицо начальника с крючковатым носом, густыми сдвинутыми бровями. Настоящий коршун. Вообще Сергей Игоревич ей нравился – в меру суровый, но справедливый. Лиля была уверена, что в целом к девушкам в «Оке» относились чуть строже, чтобы не расслаблялись, – не очень честно, но не поспоришь.

Борис вышел только через пять минут, глубоко вдохнул, зажмурившись, и сказал:

– Цветкова… в первый и последний раз. Идем.

– А как же…

– Никак. Там все равно какая-то… хрень с главным отделом. Игоричу не до тебя.

Охотнице оставалось только плестись за Борисом к лифту, гадая, соврал ли Серебров? Взял вину на себя?

– А мы куда? – спросила Лиля, когда охотник нажал в лифте на кнопку первого этажа.

– Я выпью кофе, а потом мы с тобой очень серьезно поговорим.

– Я…

– Не сейчас, – Борис выдохнул. – Я не хочу, чтобы с тобой было, как с Балером.

Лиля с интересом посмотрела на напарника – тот в последнее время стал часто упоминать это странное имя – Валер. Похоже на прозвище или вроде того. Охотники работали в разные смены, так что Лиля даже ни разу его не видела. Все, что она точно знала, так это то, что раньше Валер работал в спецотделе, а затем решил вернуться на прежнюю службу. И никто не мог сказать почему. Вернее, никто, кроме Бориса Сереброва.

Но откуда он знает?

– А что было с Балером? – тихо спросила Лиля, но напарник не успел ответить. Двери лифта открылись и напарник молча вышел. Младшему оперативнику Цветковой оставалось лишь плестись следом.

Кухня была просторной, с высоким потолком и светлыми стенами, но из-за того, что окна выходили во внутренний двор, здесь всегда царил прохладный полумрак. Из-за густых зарослей сирени лучи солнца почти не проникали в помещение. Самое дальнее окно было открыто. Именно это место облюбовал один из сотрудников. Молодой мужчина со взъерошенными светлыми волосами устроился на подоконнике, облокотившись на откос. Архивистам полагалось носить черно-серые костюмы, но, похоже, парень отчаянно «бунтовал»: очки в ярко-красной толстой оправе, на ногах – вместо положенных черных ботинок – алые кеды. Архивист подтащил к окну несколько столов и стульев, куда сложил увесистые папки. Лиля не была уверена, но, кажется, сейчас было время ревизии – архивариусы перебирали старые дела и отправляли в центральное хранилище. Значит, в архиве творился настоящий хаос. Тогда неудивительно, что парень сбежал работать на кухню.

Секунду, а ведь именно это и был тот самый новенький, что принес вчера задание Игоричу! Как же его звали? Артем? Артур? Да, кажется, так.

И он был не один – на кухне были еще двое оперативников.

– Что-то рано сегодня аншлаг, – пробормотала Лиля, посмотрев на часы – еще десяти не было. Обычно народ стягивался на кухню ближе к полудню, когда привозили обед.

За столиком напротив входа сидели двое коллег: девушка с длинными волосами, заплетенными в косу, и черноволосый мужчина. Катя и Кир. Лиля была рада увидеть знакомые лица, но тут же спрятала улыбку: насупившаяся Катя закуталась в куртку, но при этом держала в руках объемный стаканчик шоколадного мороженого. Охотница сразу почуяла неладное – подруга рьяно следила за фигурой и на сладости в таком объеме срывалась, только когда происходило что-то действительно нехорошее. Катя поглощала мороженое, тихо жалуясь Киру. Охотник, впрочем, тоже выглядел не лучшим образом: синяк на скуле, правая рука в гипсе и на марлевой перевязи. Что он вообще тут делал? Кир дежурил прошлой ночью и по идее должен был отсыпаться дома… Ну или, судя по его виду, «зализывать раны» в медблоке.

– Утро, – хором выдали охотники.

– Доброе, – кивнул Борис, бросив заинтересованный взгляд, но больше ничего не сказал и пошел к кофемашине. Лилю же одолевало любопытство, и она подсела к коллегам.

– А что это у вас за стихийное собрание?

– Если кратко, – отозвался Кир, откинувшись на стуле, – трындец. Я, по ходу, дебил, а Катеньку кто-то проклял. У тебя нет знакомого экстрасенса, ну, или Гудвина?

– Странные знакомства – это по твоей части, – усмехнулась Лиля. Она знала Кира еще со времен учебы. На третьем курсе охотник частенько приезжал на практические занятия, он дружил с тогдашними выпускниками и до сих пор любил рассказывать совершенно безумные истории о временах учебы. Впрочем, Цветковой с подругами было чем ответить на байки.

Кир всегда был приветливым и относился к той категории людей, которые быстро переходили на «ты» и легко могли развести на душевный разговор кого угодно. Если парень не врал, то до того, как попасть в «Око», смог уболтать гопника, пытавшегося «продать ему кирпич» в подворотне. Никто не удивлялся, что охотник был в курсе почти всех последних событий и сплетен. Правда, и сам Кир не всегда следил за языком.

– Так что случилось? На вас тоже наорали? – тихо уточнила Лиля. Катя взяла в зубы ложку и молча показала подруге странный рисунок на руке. Сперва охотница подумала, что это что-то вроде тех модных переводных тату, с которыми недавно бегали все кому не лень, но руку поднял и Кир – такой же абстрактный рисунок около большого пальца.

– Это что? – нахмурилась Лиля: знакомый символ, но явно не то, с чем сталкиваешься каждый день.

– Родимое пятно, – усмехнулся Кир. – Катенька – моя давно потерянная сестра. Видишь семейное сходство?

– Цветкова, это печать запрета, небольшая, правда, – пояснил Серебров, сев за стол, и продолжил, внимательно рассматривая рисунок: – Она блокирует информацию, не дает анализировать и переосмыслять. Заодно разбалтывать, – он бросил красноречивый взгляд на Кира. – Такую печать обычно ставят на важных свидетелей. Если ее не снять, то она сама стирается через год или около того, когда человек и думать забудет о происшествии. Перешли дорогу спецотделу?

– Ну, – замялся Кир. – Я даже не подозревал, что делаю что-то не так.

– Тебе спецы руку сломали? – Лиля округлила глаза: она уже много успела наслушаться об особом отделе, от каждой истории волосы вставали дыбом, но это было бы чересчур.

– Это? О, нет, конечно, – Кир громко рассмеялся. – Фигня. Просто трещина. В меня джип впечатался, ну, не в меня лично, а в мою машину. Цветкова, только не делай такие глаза, все было не так страшно. Живой, здоровый. Сам вылез. Даже рука по первости просто немного ныла, будто потянул или ушиб. Не думал, что в гипс упакуют.

– Как так получилось? – несмотря на его пренебрежительный тон, Лиля все еще с ужасом смотрела на коллегу.

– Ну, это, похоже, была моя вина… как-то было сумбурно… рванул на красный, это оказалось хреновой идеей.

– А зачем ты поехал на красный?

В ответ мужчина только пожал плечами. Печать не позволяла объяснить, что произошло: в памяти остались только неясные воспоминания, образы, которые он едва мог собрать вместе.

– Гнался за кем-то. И тогда это казалось важным. Вроде бы. А еще на ладони порез, но неглубокий, будто… – Кир таинственно замолк, показывая перебинтованную ладонь той руки, что была в гипсе. Борис скептично поднял бровь:

– Применил «Сангвию»? Ты б сейчас помирал тогда.

– «Сангвия»? Подожди, это случайно не старый способ исцеления? Где нужно расфигачить руку и исцелять собственной кровью? – Катя поежилась. – Отвратительная практика. Хорошо, что ее запретили, когда создали мел. И хочешь сказать, что ты так умеешь? Это вроде только спецов обучают, на всякий пожарный…

– Ой, я тебя умоляю. Делов-то. Вон, даже Цветкова может…

– Не может, – отрезал Борис.

– Почему это? – удивилась Лиля.

– Потому что я самолично оторву тебе голову. Применять метод «Сангвия» все равно что жрать землю. Может, ничего не будет, а может, свалишься с какой-нибудь дрянью, – Борис выразительно посмотрел в сторону Лили, всеми силами показывая, что не шутит. Девушка лишь пожала плечами – ее никогда не тянуло на подобные эксперименты.

– Да все так раньше делали, – настаивал Кир.

– Что только раньше люди не делали, – усмехнулся Серебров. – Трепанацию при мигрени, например.

– Ну ладно. В целом все равно бред какой-то получается. Ухлопал служебную машину, расфигачил руку, что-то сделал, а толком не помню что. Теперь даже знак не могу начертить нормально, и в патруль отправили на месяц. На этом все.

Вдруг по комнате разлетелся смех, ошарашенные оперативники разом повернулись к Артуру. Тот отложил папку, снял наушники и спросил как ни в чем не бывало:

– Что-то случилось?

– Ржешь не вовремя. Я тут трагическую историю своей жизни рассказываю, – ответил Кир. Артур пожал плечами, вернулся к документам.

– Так, а что с тобой? – спросил Серебров, словно ожидал, что Катя расскажет чуть больше, но она только пожала плечами.

– Приехали на задание, пришли спецы и выгнали нас, вот и вся история. Похоже, тоже успела что-то увидеть, раз поставили эту штуку, но в отличие от Кира помню только, как вошли с Аллой в подъезд, а потом «монтаж», – девушка жестом показала ножницы, – и мы едем назад. Где-то час жизни будто стерли.

– Ты из-за этого так расстраиваешься? – Лиля осторожно коснулась ее локтя.

– Нет, конечно, – Катя зачерпнула последнюю ложку и поставила стаканчик на стол. – Просто я опять сама по себе.

– Что, Швецова уходит? – Лиля придвинулась чуть ближе. – Уже назначили кого-то?

– Катенька, а хочешь со мной работать? Мы же с тобой почти одной крови, – Кир также придвинулся, копируя Цветкову, но тут рядом кто-то нарочито громко скрипнул стулом.

– Не ведитесь, Катенька. Спорный вопрос еще, кто кого стажировать будет.

Артур небрежно кинул одну из папок на стол, та отлетела практически в руки к Лиле.

– Ты чего слез со своего насеста? – недовольно буркнул Кир.

– Да уж больно интересная беседа.

На секунду Лиле показалось, что воздух заискрился от напряжения. И не она одна это ощутила. Артур вел себя как слегка заносчивый умник, ничего особенного. Половина архивистов любили задирать нос, мол, оперативники только и могут, что за аддиктами гоняться, а настоящую работу для «Ока» выполняют именно аналитики.

Нужно срочно сменить тему. Охотница подняла папку: на ней не было ни имени, ни номера, никаких пометок.

– Ты над этим делом смеялся?

Писал, похоже, мужчина – немного небрежный, размашистый почерк, отчего отчет занимал больше листов, чем обычно. Но буквально с первых строк повествование увлекло охотницу, и она с трудом сдерживала улыбку. Все с удивлением покосились на нее, а когда Лиля рассмеялась, волнение исчезло.

– О, это серьезно? А вы, Борис Алексеевич, меня ругали. Начало чудесное: «Федор Никодимович Пивиков родился и просуществовал большую часть своей скучной жизни в небольшой сельской деревне Захарьино, которая вошла в состав Москвы. Интересный факт: из-за проблем с бумагами сам Федор Никодимович со своим домом вошли в состав Москвы позже и под давлением соседей и родственников».

– Что? Там вот так и написано? – Катя придвинулась, заглядывая в папку, а через секунду выхватила документ и громко зачитала:

– «При приближении оперативников к дому Федор Никодимович, восьмидесяти лет от роду, ловко выпрыгнул из окна и поспешил в сторону оврага. Мы начали преследование. В это время господин Пивиков наградил меня и стажера дюжиной нелитературных эпитетов. При необходимости полный список могу предоставить в приложении».

– Кажется, кто-то его здорово допек, пока он все это писал, – прокомментировал Кир.

– Так, ребята, это все же документ, верните, – Артур потянулся к Кате, но та впихнула папку Цветковой, и девушка выскочила из-за стола и встала на всякий случай за спиной Бориса.

– О, тут еще есть, – она прокашлялась и продолжила таким торжественно-восторженным голосом, словно вела утренник в детском саду:

– «Уже после задержания и обездвиживания мы притащили господина Пивикова в дом для проведения обряда исцеления, но в доме нас ждал не описанный в деле аддикт женского пола, не хочу обижать уважаемых работников аналитического отдела, но это нас сильно огорчило и раздосадовало, именно поэтому в первом отчете мне и пришлось использовать некорректные слова, в которых выражались мои эмоции. Тем временем сожительница…» О ужас какой! «Сожительница господина Пивикова прятала останки мужчины, пытаясь убедить нас, что это свинина. Тогда стажер…»

– Цветкова! – Борис резко прервал ее повествование и протянул руку. – Сюда.

Девушка смутилась, закрыла папку и отдала охотнику, так и не узнав, что произошло дальше. Артур же теперь сверлил взглядом охотника.

– Что, твое? – хитро прищурился Кир, но Борис холодно осадил его.

– Да, во мне умер писатель. Цветкова, не стой над душой. Сядь.

Короткая вспышка веселья сошла на нет, но Лиля была довольна – обстановка разрядилась, Катя улыбалась, а Серебров все равно всегда сидел мрачный.

– Так что с наставником? – Лиля вернулась к подруге. – Уже сказали?

– Да, какая-то… не помню, Валя? Валерия? Я ж у вас мало кого знаю, – стажер покрутила в руках стаканчик.

– Может, Валер? – подсказал Кир, прищурив глаза и хитро улыбнувшись.

– Может, – выдохнула Катя. – Главное, чтобы уж в этот раз без декрета…

К удивлению Кати, все трое мужчин, сидевших за столом, разом усмехнулись.

– Она что, такая страшная? – непонимающе нахмурилась стажер. Лиля уже хотела было объяснить, что Валер вовсе не «она», но ее опередили. За обсуждением странного отчета многолетней давности они не заметили, как на кухню вошел оперативник.

– Не переживайте, у меня таких планов нет.

Все разом подняли глаза на вошедшего. Черноволосый бородатый оперативник, одетый в черную форму, напомнил Лиле медведя. Высокий, метра два точно, здоровый, с широкими плечами, огромными руками. Охотница не могла понять, сколько же ему лет. Тридцать? Сорок? Вроде не старый. И нос с горбинкой, будто ломали. Неужели кто-то осмеливался с ним связываться? Даже агрессивные аддикты в амоке обходили бы стороной такого верзилу. Жизнь дороже.

– Будем знакомы, Екатерина. Константин Игоревич Валер, ваш новый наставник, – представился охотник и посмотрел на Катю. Лиле показалось, что подруга едва заметно вздрогнула, поджала губы и вздохнула чуть глубже обычного. Впрочем, Цветкова была солидарна – она бы тоже струхнула работать с таким «дядей».

– Здравствуйте, – еле слышно поздоровалась Катя.

– Здорово! – А вот Кир подскочил с места – он смотрел на оперативника с восхищением и стремительно протянул руку. Валер едва заметно улыбнулся и ответил на пожатие, довольно тепло приветствовал Бориса и сухо – Артура.

– Мне показалось или… а, нет, – Валер пинком подогнал стул и сел за стол. Мужчина сразу узнал безымянный отчет.

– Пришел день, когда оперативники начали зачитывать вслух киреевские опусы.

– У него потрясающее чувство юмора, – Лиля не могла сдержать улыбку.

– Очень смешно – портить документы. Похоже, в Москве за это ничего не делают… – начал Артур назидательным тоном, даже поправил очки для важности, но Кир его прервал, яро защищая «автора».

– Ой, не нуди. Вот чего тебя из Питера выставили. На мозги капал. Да делают, в добровольно-принудительном порядке. Но все равно эту хрень никто не читает. Лет пять никто не трогал. Ну решил человек немного поразвлечься, что такого…

– А то, что так нельзя. Я вообще обязан сейчас доложить начальству об этом, и прилетит вашему Кирееву.

– Не прилетит, – ответил Серебров и кинул папку назад Артуру. – Неси куда хочешь.

Лиля привыкла, что голос Бориса порой звучал так, будто он вещает о конце света, и девушка без задней мысли спросила:

– Почему? Перевелся?

Над столом повисло тяжелое молчание. Лиля огляделась: все, кроме нее и Артура, почему-то опустили глаза.

– Константин Киреев умер почти два года назад, – сухо ответил Валер.

– Говорят, что он… это… – начал сбивчиво Кир и, прежде чем охотника успели остановить, проговорился: – Сам себя того… с крыши…

– Кир.

Голос Валера прозвучал негромко, но отчетливо. Лиля, которая хотела было удивиться, спросить «неужели это правда?», также замолчала, по спине пробежал холодок. Кир понял, что сболтнул лишнего, и виновато покосился на Бориса.

Цветкова же вспомнила размашистый почерк и нарочито нелепые слова в отчете. Когда она читала, то представляла этакого вечно улыбающегося раздолбая, а тут… Сердце защемило, и девушка коснулась шрамов. Но не она одна так отреагировала. Катя сжалась, спрятала руки в карманы куртки, взгляд стал пустым. Она тоже словила это тяжелое ощущение? Подруга нахмурилась и достала небольшую смятую железяку.

– Вот блин… – глаза девушки расширились. – Я же нашла ее в том доме, куда мы приезжали с Аллой.

– Дай посмотреть, – Кир забрал находку и повертел перед носом. – Слушай, на ней след есть.

– Положи, – то ли приказал, то ли попросил Борис. Как только Кир бросил кусочек металла на стол, Серебров склонился над ним, Валер и Артур также привстали. Лишь Лиля не очень понимала, что происходит, и почему все с таким трепетом отнеслись к мусору. Борис снял с груди значок и положил рядом.

– Думаешь?.. – нахмурился Валер.

Мужчина пожал плечами:

– Предположил.

– И что это? – сдавленно спросила Катя.

– Ну, похоже, вы стащили вещдок, Катенька, – ответил Артур. Он оторвал кусок бумаги из дела – а на удивленные взгляды отмахнулся: все равно эти папки в итоге утилизируют – и взял железку. Мужчина снял очки и вытянул руку, рассматривая «вещдок».

– Ну да. Все так. Кусок металла, неизвестный сплав, отпечаток следа ауры, вне основного спектра. Пока сложно сказать что-то конкретное: вы, Катенька, с товарищем Чонаевым неплохо его облапали. Надо в лаборатории проверить…

Валер, ничего не говоря, забрал у Артура «вещдок», получше обернул его и кинул стажеру.

– Екатерина, опишите и запечатайте вещь, укажите, кто и когда прикасался, отправьте в архив к вещественным доказательствам и передайте сведения о находке в специальный отдел.

– Но я не запомнила имен, – созналась Катя.

– Они сами разберутся, – отрезал Валер. – И живее, Катерина.

Девушка подскочила и буквально пулей выбежала из кухни, чуть не столкнувшись на выходе с бывшей однокурсницей.

– Цветкова! Лиля! Вот ты где! – буквально с порога прокричала раскрасневшаяся Виктория. Она запыхалась, будто носилась по этажам.

– Ты чего телефон отключила?

– Что случилось? – Серебров отреагировал быстрее.

– Там спец, – переводя дыхание, пояснила Вика. Она попыталась убрать за ухо выбившуюся черную прядь, но безуспешно: из-за беготни непослушные волосы едва держались в пучке.

– Он ищет вас. Но в первую очередь Цветкову. Я все здание оббегала. Не отключай телефон, пожалуйста.

Лиля неловко вытащила мобильный из кармана, включила, и ей стало не по себе от количества пропущенных вызовов. Не меньше извещений было у Сереброва.

– Спец? – переспросил Валер. – С чего это ему сюда приезжать?

– Вы че там, с мори вчера бодались? – попытался пошутить Кир, но по тому, как замялась Лиля, все поняли, что оперативник угадал.

– Идем, – Борис чуть ли не за шкирку поднял Лилю и повел прочь из кухни, Вика поспешила за ними.

– Спец ждет в третьей переговорке. Как я поняла, он приехал, чтобы узнать подробности о вчерашнем деле. Сергей Игоревич уже пообщался…

– Спасибо, Виктория, можете идти, я прослежу, чтобы Цветкова дошла, – отрезал Борис, так что Вике осталось только попрощаться. Стоило ей скрыться, как Борис свернул на пожарную лестницу, нарочно выбирая самый длинный путь, и начал инструктировать напарницу:

– Запомни: первое – никогда не ври спецам. Говори все, как было, не спеши, не бросайся словами, думай.

– Но я даже не знаю, что ты рассказал Игоричу.

– Вот это вообще не важно. Так, второе – не закрывайся. Чем больше закрываешься, тем сильнее спец будет тебя пробивать, ничем хорошим это не закончится.

«Пробивать»? Она же не на допрос идет.

– Думаешь, что все будет так плохо?

– Понятия не имею. Раз спецы проверяют, что вчера произошло, то все серьезно. Думаю, основная головомойка будет у аналитиков. Разговор с нами, скорее, формальность. Главное, расскажи, как ты поняла, что трансформация не закончилась, даже если это будет сумбурный бред.

– Хорошо, – кивнула девушка. – Думаешь, они тебя тоже допросят?

– Конечно.

Когда Лиля заметила спеца в коридоре, то с трудом поверила, что такой человек может работать в «ужасном и страшном» отделе. Издали мужчина показался старше из-за светлых, практически белых волос, но, приблизившись, охотница поняла, что он ровесник напарника, даже моложе. Парень показался Лиле очень симпатичным и совершенно безобидным. Этакий «мальчик на побегушках», которого отправили собирать показания, несмотря на болезнь. Лиля ни на секунду не сомневалась, что оперативник болел, это было видно по усталым глазам, болезненно светлой коже, чуть покрасневшему носу. Из-под расстегнутого кителя выглядывал шарф. Бедняга.

Ну что такой ей сделает? А столько шума и волнений.

– Седов Леонид Игнатьевич, – хрипло представился спец. – Пройдемте.

Леонид. Леня. Еще и имя такое мягкое. Девушка облегченно выдохнула, спокойно зашла в комнату и уверенно села на стул напротив мужчины.

– Как вы себя чувствуете? – первая спросила она, мило улыбнувшись, но спец не проявил теплоты.

– Это к делу не имеет отношения.

Мужчина положил на стол знакомую папку с желтой маркировкой.

– Расскажите, что произошло вчера.

Очень скоро охотница поняла, почему спецов так не любили. Усталые глаза в момент стали холодными, строгими, пронзающими насквозь. Леонид, не мигая, «сканировал» девушку, подмечая малейшую реакцию. Голос, жест, дыхание. Живой детектор лжи.

Он быстро менял темы, так хитро заворачивал вопросы, что порой Лиля терялась. Охотница помнила слова Сереброва, что врать нельзя, но после двадцати минут такого общения она уже с трудом доверяла сама себе. Верно ли она увидела? Почувствовала? Может, все было не так?

И вопреки второму совету Лиля невольно закрылась – скрестила руки на груди, потом положила ногу на ногу. И, как предвещал напарник, стало хуже. Глаза мужчины заискрились и… Охотница готова была поклясться, спец видел ее насквозь, улавливал малейшие эмоции. Казалось… Это же бред, но мужчина будто читал ее мысли. Каким-то чудом улавливал слова до того, как она произносила их. Лиля отшатнулась, не в силах отделаться от ощущения, словно сидит нагая перед незнакомцем.