Loe raamatut: «Завтра будет весна»

© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2016

* * *

Сутра всё пошло не так. Приехав в издательство, где она работала переводчиком, Марина Ковалёва узнала, что роман её любимой французской писательницы отдали для перевода другому. «Почему?» – упавшим голосом спросила Марина. Главный редактор посмотрел куда-то мимо неё, и Марине стало ясно, что вопросы излишни. Потому! И всё. Марина десять раз повторила себе, что чёрт с ним, не надо расстраиваться, но это не помогло. В её душе занозой застряла обида. Месяц назад, прочитав этот роман, Марина загорелась перевести его на русский язык. Это была «её книга»; мысли и чувства француженки были созвучны Марине, как будто та была её близким человеком или вообще ею самой. Марина знала, что сумеет перевести роман, сохранив неповторимый авторский стиль писательницы, её сочный, живой язык, присущую ей иронию, нежность и тонкий юмор. Она уже взялась за первую главу, и вдруг как обухом по голове: передают другому переводчику! К тому же – мужчине! Разве он сможет рассказать «очень женскую» историю? Что вообще мужчина знает о женщинах?!

Домой Марина пришла в расстроенных чувствах; настроение было паршивым, разболелась голова. Тем не менее она засела за работу: нужно было отредактировать переводные статьи и провести по скайпу уроки французского с учениками. Марина вообще привыкла много работать; не потому что денег в семье не хватало, а потому что она любила свою профессию и хотела быть востребованной.

Вечером с работы вернулся муж Марины. Михаил Ковалёв. Гений.

Её Ковалёв, правда, был гением: руководитель научной лаборатории, доктор физических наук. Как положено гению, большую часть времени Михаил был погружён в свой внутренний мир. Марина научилась с этим мириться, однако сегодня её это не устроило. «Представляешь, они отдали мою книгу другому переводчику!» – пожаловалась она. Михаил «включился в реальность», сочувственно посмотрел на жену: «Не расстраивайся! Проживём!» Марина почувствовала раздражение: ну причём тут это дурацкое «проживём»?! Как – будто она переживает из-за денег!

В этот момент в гостиную заглянул их одиннадцатилетний сын Митя, худой и высокий, вылитый отец (они с Мишей как «двое из ларца, одинаковых с лица»), и попросил: «Ма, нам в школе задали перевести французское стихотворение, сделай, а?!» Марина уточнила, чего хочет чадо: чтобы она ему помогла или перевела за него? Митька наивно выбрал второе, и Марина возмутилась: «Лентяй несчастный! Учи французский! Это язык великой культуры и, между прочим, любви!» Митьку тут же как ветром сдуло. Почувствовав, что она «на взводе», муж участливо спросил: «Что с тобой, Мариша? Устала?»

Марина вдруг поняла, что действительно устала и что причина её скверного настроения даже не в сегодняшней неудаче в издательстве. На самом деле, уже с неделю она переживала нечто похожее на депрессию. Эта хандра завелась неделю назад, когда Марине исполнилось сорок лет. Прежде она жила, не задумываясь о возрасте, была этакой нормальной рабочей лошадью – скакала от барьера к барьеру, и вдруг – сорок лет! И она остановилась как вкопанная. Сорок лет вообще сомнительная радость, не случайно в народе относятся к этому юбилею настороженно, его даже не принято отмечать. И цифра сорок какая-то острая, царапающая. Особенно для женщины. Вот вроде только что тебе было тридцать с хвостиком, а тут сразу категорично: сорок! «Пора переходить на возрастные роли?» – пригорюнилась Марина.

Несмотря на то что Марина никогда не мнила себя красавицей, считая, что она так – на любителя (брюнетка с серо-голубыми глазами, невысокая, изящная, но с формами – сейчас такие фигуры не в моде), ей было жаль расставаться с молодостью и красотой. В день своёго печального юбилея, звучащего, почти как приговор, она придирчиво оглядела себя в зеркало: неужели всё?! – но особых возрастных изменений не заметила. Сзади вообще пионерка, спереди вроде тоже ничего.

«Ничего?» – переспросила Марина у мужа. «Ничего!» – согласился Миша. Марина хмыкнула: из её мужа комплимент можно было вытянуть только клещами. Увы, Ковалёв вообще не умел говорить комплименты и красивые фразы, да и красиво ухаживать, если честно, он не умел. Миша был спокойный, довольно замкнутый и очень, просто запредельно, умный; он не любил театральные жесты и был начисто лишён не то чтобы чрезмерной, а какой бы то ни было аффектации. Такой мужчина. Марина за двенадцать лет семейной жизни с ним к этому привыкла. Аффектация и красивые жесты остались в её первом браке. Вот там театральщины было с лихвой.