– Места тут красивые, – он пожал плечами, – хотелось произвести впечатление…. Пусти меня к себе, пожалуйста. Тут сыро и холодно…
Было в его взгляде что-то такое, что я поверила. И как только в душе растаял страх, небо над головой прояснилось совсем, туча исчезла, словно и не было дождя. Только с его зонтика продолжали стекать струйки воды.
– Вот и хорошо, – он стряхнул воду с зонта и убрал его в карман куртки, – давай руку, я перенесу в Москву.
– В метро? – заинтересованно спросила я, протягивая ему ладонь.
– А это, что называется, как скажешь, – и вовсе он был уже не надменный и не страшный, – могу вернуть тебя прямо в постель домой, в сегодняшнее утро. Хочешь?
Я нахмурилась:
– И я всё забуду?
– Почему? – хохотнул Ваня. – Нет, конечно! Просто успеешь туда, куда опаздывала с утра. И зонтик не забудешь…
– Слушай, – я не торопилась прыгать во времени, оттягивая приятные минуты, – если я – говорящая, то ты кто?
– Я владею временем и пространством. Таких, как я, называют портальщиками, – мне показалось, или Иван тоже не хотел заканчивать наш разговор, его рука была мягкой и тёплой. Мы просто шли по дороге, не обращая внимания, что автобус, обогнав нас, умчался вдаль.
– Всё так странно сегодня и непонятно, – вздохнула я, – ты, когда меня обратно вернёшь, в моей жизни что-то изменится?
– Уже изменилось, – Ваня искоса глянул на меня, – ты хоть скажи, как тебя зовут?
– Василиса…
– Да ладно! – он отпустил мою руку и широко заулыбался. – Прекрасная или Премудрая?
Я хихикнула:
– Ну, ты на царевича никак не тянешь…
– Два персонажа из одной книжки, – забавлялся Иван, – мне тебя Васькой, что ли, звать?
Я пожала плечами и кивнула:
– Можешь…
– Ну, что? Прыгаем?
Я тяжело вздохнула и кивнула, снова протягивая руку…
И услышала трель будильника.
«Значит, говорящая… – подумала я, потягиваясь в кровати. – «Интересно узнать бы, что это значит».
Милка лежала рядом со мной и методично вылизывала лапу. День покатился своим чередом. Уже в ванной вспомнила про пустой холодильник и выглянула в коридор с зубной щёткой во рту. Милка уже заняла свой пост. Радуясь, что рано встала, я накинула плащ и, как была в пижаме, выбежала в магазин. Благо вход в него был рядом с дверью подъезда моего.
Я всегда ставлю будильник на шесть утра. Ведь с моей невезучестью надо иметь всегда время в запасе. В круглосуточном магазине было ещё пусто. За прилавком дремала Ленка, толстая продавщица средних лет. Мы с ней немного знакомы. Вообще-то она хорошая, только с мужиками ей совсем не везёт. Вот она от одиночества и подалась в ночные продавцы. Так больше шансов мужика найти.
Я влетела в двери, зазвенев китайскими колокольчиками, и сразу к ней:
– Лен, здорово, мне нужна пара пакетиков вискаса. Только срочно, а то на работу опоздаю!
Потянувшись, она окинула меня удивлённым взглядом и засмеялась:
– Ну и видок, Вась! Хорошо, что никого в это время тут нет. Ты себя в зеркале-то видела?
Я только рукой махнула, кинув денежку на тарелку, и, схватив пакетики, рванула на выход. И лбом врезалась в широкую грудь мужика. Глаза поднимаю и про себя матерюсь…
– Ты здесь откуда? – я вспоминаю замечание Ленки про мой внешний вид и опускаю голову как можно ниже. Вот бли-и-ин!
Но Ваня уже успел заметить мой растрёпанный вид и захохотал, хлопая себя по коленкам:
– Вася! Ты чудо расчудесное! В пижаме, тапочках! Босая! Не холодно?
– Мне кошку кормить нечем, – пробубнила я, пряча лицо за воротником плаща.
А Ленка сидит и внимательно за нами наблюдает. И по глазам вижу, что завидно ей до одури.
– И где ж таких красавцев берут? – с интересом откликнулась продавщица, заметив мой недовольный взгляд.
Иван посмотрел на неё и, мило так улыбнувшись, говорит:
– А вы, извиняюсь, с какой целью интересуетесь?
Ленка вздохнула, явно заигрывая с ним:
– Да вот тоже была бы не против с таким красивым познакомиться. Я ж одинокая, бессемейная, свободная.
И сидит, противно так фартучек на плече колбасками своими поправляет, кидая на Ивана призывные взгляды.
– Неужели королеве столь завидного места сложно найти себе кавалера? – в тон ей мурлыкает Иван.
А меня почему-то злость начинает разбирать. Чего она к нему клеится?
– Да, сложно, – скромно опускает глазки Ленка, – хороших мужиков мало осталось. То ли дело вы…
Я не выдержала, обернулась и, глядя ей в глаза, как выдам:
– Сегодня у тебя от таких отбоя не будет… Точно тебе говорю!
Иван аж в лице изменился, схватил меня за руку и поволок на улицу, на ходу махнув Ленке ручкой на прощанье.
Не спрашивая, где я живу, словно знал уже, он втащил меня в подъезд и вызвал лифт. Пока ехали, он молчал и только всё пыхтел, недовольно поглядывая на меня. Но стоило зайти в квартиру, как Иван накинулся на меня с криком:
– Ты с ума сошла? Следи за своими словами!
Я его оттолкнула, сняла плащ и гордо прошествовала на кухню:
– А что такое? Приревновал, что ли? Боишься, что Ленка тебе не достанется?
– Дура, – в сердцах выплюнул он, сложив руки на груди, и замолчал, видимо, пытаясь успокоиться.
Пока он дулся, я насыпала Милке еды и скрылась в ванной.
Одного взгляда в зеркало хватило, чтобы понять весь кошмар сложившейся ситуации. Волосы торчат дыбом, по лицу размазана зубная паста, вокруг глаз чёрные круги от туши…
Мда-мс… Красавица! Не удивительно, что он на Ленку запал. Я бы на его месте бежала от меня за тридесять земель. Благо, что Иван-дурак!
Пока я приводила себя в порядок, всё прислушивалась. Вроде он тут. Во всяком случае, ходил по кухне и звенел чашками. Интересно, зачем?
Из ванной я вылезла уже вполне приличным человеком. Оказалось, что он сделал мне кофе… Может, и не дурак вовсе?
Когда я вошла в кухню, он обернулся и долгим взглядом смотрел мне в глаза.
Первая не выдержала я:
– Что?
– Ничего, так, – он смерил меня с ног до головы, – теперь как человек выглядишь…
Я смутилась и присела на табурет.
– Спасибо за кофе…
Он только кивнул и устроился напротив.
– Второй кружки не нашёл, – развёл руками, – оставишь глоточек?
– Посуда в машине, – ткнула я пальцем в свой любимый агрегат, – мытое всё, бери.
Открыв посудомоечную машину, Иван присвистнул:
– Зачем тебе столько посуды? Одна ж живёшь…
– Это риторический вопрос? Можно не отвечать?
Он замолчал, наливая себе кофе и изредка поглядывая на меня. А я отчего-то вдруг про Ленку вспомнила и про дуру… И насупилась… Вообще, кто ему давал право со мной так обращаться? Тоже мне, царевич выискался!
– У тебя хоть какие-нибудь печенюшки есть? – он полез по моей кухне в поисках съестного.
– Для тебя нету, – огрызнулась я, – и нечего по моей кухне лазить!
Ваня сел за стол и с удивлением уставился на меня:
– Ну, а теперь-то что? Вроде бы успокоились уже?
– Ты меня дурой назвал… – я недовольно вздохнула, – и к Ленке клеился…
Звонкий хохот заставил меня поморщиться и прикрыть одно ухо ладонью.
– А ты меня дураком… Так что мы квиты! А насчёт продавщицы… Стоило бы, конечно, тебя отшлёпать по мягкому месту!
– За что это? – возмутилась я, чуть не подавившись кофе.
– Пора привыкать, что каждое твоё в сердцах сказанное слово сбывается. Ты – говорящая, детка! Так что следи за собой и поменьше болтай, особенно в плохом настроении.
Пока он говорил, я начала соображать, что натворила. Волосы на голове зашевелились, глаза из орбит полезли:
– Это я что, практически её прокляла, что ли?
– Ну, я бы не был столь категоричен. Но проблем с мужиками ей добавила… – развёл руками Ваня. – Хороший у тебя кофе…
И он улыбнулся очень тепло и по-дружески. Но меня было уже не успокоить.
– А как ей теперь помочь? Можно мои слова обратно взять?
Ваня задумался и покачал головой:
– Не стоит… Ради такой малости время возвращать не стану. А Ленке будет впредь наука, чтобы всем подряд глазки не строила! – и, заметив мой тоскливый взгляд, попытался утешить: – Ну, не расстраивайся ты так! Ты ж не знала… Санкций никаких не будет…
Я уже поднялась, собираясь на работу, и тут ухо резанули его слова:
– Санкций? Это как?
– Понимаешь, – помялся Ваня, ставя кружку в раковину, – у нас за проступки наказывают…
И он понизил голос до шёпота:
– Они всё видят…
Я совсем запуталась и с обречённостью плюхнулась обратно на табурет:
– Я уже ничего не понимаю! Кто они? Какие санкции? Кто-нибудь мне объяснит, в конце концов!
– Ты на работу опоздаешь, – уклонился он от ответа и пошёл к двери, – зонтик не забудь!
Дверь хлопнула, а я так и осталась сидеть на кухне, глядя ему вслед.
Вот свезло так свезло! Нежданно-негаданно угодила в какую-то секту ненормальных, обзавелась ядовитым языком, так и ещё под надзор попала… Тоска-а…
Вздохнув, глянула на часы и бегом засобиралась. Время ждать меня не хотело.
Весь день на работе мысли крутились вокруг утренних событий. Надо было у царевича спросить, будет ли помнить меня тётя Валя или нет…
Хотя, если вдуматься, раз для меня время назад вернулось, может, и для них тоже? А тогда не было меня в Саратовской области сегодня … А жаль. Хорошая она, Валентина. Только одинокая…
Стоп! В какой-то момент я начала соображать. Если я – говорящая, может, помочь ей, ведь что я пожелаю от всей души, исполнится… Но пользоваться своей силой мне было отчего-то страшно. Вдруг не то пожелаю…
Всю дорогу домой я в толпе в метро выискивала глазами Ивана, надеясь узнать у него то, что весь день не давало мне покоя. Однако до самого дома так его и не встретила.
Сверкнувший надписью «Продукты» магазинчик напомнил мне о пустом холодильнике.
– Ну что ж, шопинг так шопинг.
К моему великому изумлению на кассе сидел Вахтанг.
– Вечерочек, Вахтанг Георгиевич, – улыбнулась я, – а чего это вы сами на кассе сидите? Продавщицы ваши поувольнялись, что ли?
Старый грузин поднял на меня тоскливый взгляд:
– Хуже, Вася, Ленку тут чуть днём толпа мужиков не изнасиловала… Она мне фартук в лицо кинула и сбежала. Сам, говорит, торгуй, тебя не тронут. А Верка не вышла, позвонила, сказалась больной.
Я залилась краской и закашлялась, вспоминая утреннее проклятие. Господи, стыдно-то как!
– Прости… – пролепетала я.
– Да ты тут при чём, – отмахнулся от меня владелец магазинчика, – с бабами всегда морока. Мне бы парня в продавцы… Мужики в декрет не уходят и истерики не закатывают.
Я пока складывала покупки в пакеты, старательно себе язык прикусывала, чтобы чего лишнего ещё не сболтнуть. Хватит, для одного дня и так уже много чего натворила…
С неделю примерно Иван не объявлялся на моём горизонте. К выходным я начала тосковать, в понедельник забыла покормить кошку, а ко вторнику поняла одну кошмарную вещь: я влюбилась. И ведь предупреждал он меня, что на работе романов не заводит, и вообще, я не в его вкусе… За что ж такая напасть на меня?
Милка долго глядела, как я мешаю остывший уже кофе, и тихо мяукнула. Чего-то она последнее время стала послушной, странно даже. Я погладила её, почесала шейку под мордочкой и тяжело вздохнула. Она снова «мявк». И прямо в глаза смотрит.
– Тяжко мне, Милочка, – попыталась я объяснить свою грусть, – не видела его уже неделю… А вдруг больше не придёт?
Кошка моя на пол спрыгнула и к двери входной побежала. Я вылила холодный кофе, поставила чашку в машину и пошла в прихожую, намереваясь отправиться на свою нелюбимую работу. Смотрю, а кошка сидит у двери и интенсивно лапой намывается.
– Зря, – хмыкнула я, – не придёт он, не жди…
Только я за ручку взялась, дверь на себя потянула, раздалась трель звонка. И я лбом снова впечаталась в его грудь.
– Это становится традицией, – засмеялся Ваня, потирая ушибленное место, – ну и железный же у тебя лоб, Вась.
Я от радости на шею ему и кинулась, забыв и про «романы на работе» и про «не в его вкусе».
– Ого, – он поднял меня за талию и внёс обратно в квартиру, – так соскучилась? Или влюбилась?
Я сразу руки-то и отдёрнула, оттолкнула его от себя и подбородок вверх задрала:
– Не дождёшься… – а сама таю в душе.
– Прости, что бросил так надолго, – он прислонился к косяку двери и улыбался, ну, как… Ну прямо что кот мартовский!
– У меня к тебе так много вопросов накопилось, жаль, на работу бежать надо… – я постаралась сделать равнодушное лицо.
Ваня удивлённо смотрел и не понимал, то ли я шучу, то ли и впрямь ненормальная.
– Ты моё письмо не получила, что ли?
– Какое письмо? – настала моя очередь удивляться.
Он отодвинул меня в сторону и, как был в кроссовках, протопал в комнату.
– Вот же оно лежит в кипе газет! Ну, ты даёшь!
Он вернулся с внушительным пакетом в руках.
– И что там? – я повертела конверт в руках.
– Открой, узнаешь, – хитро протянул Иван.
– Вань, я на работу опоздаю!
– Открывай, – настаивал он.
Мы прошли в кухню, и я ножом быстро разрезала бумагу. На стол высыпались какие-то бумаги, красная корочка, кулончик и пачка денег.
– Что это? – в оцепенении разглядывала я деньги. – Зачем?
Ваня взял мою ладонь и потянул присесть:
– Ты теперь сотрудник Научно-производственного объединения «ЛюПарНас», это твоё удостоверение, трудовой договор и аванс.
Я, как во сне, разглядывала содержимое конверта, не до конца понимая, что это значит.
– А как же работа?
– С сегодняшнего дня ты там не работаешь…
– А где я работаю? – смысл его слов никак не хотел проникать в мою бестолковую голову.
– В ЛюПарНасе… Это наша организация. Основное тебе объяснят там, могу лишь сказать, что тебя уже очень ждут… Собственно, я за тобой и пришёл, чтобы проводить…
– Куда?
Ваня закатил глаза, молча встал, сунул конверт в карман своей куртки и вывел меня на лестницу:
– Из квартиры прыгать не будем, опасно, – пояснил он зачем-то мне, – из лифта выйдем.
И, видя мой ступор, который никак не хотел проходить, потряс меня за плечи:
– Ау! Василиса! Ты понимаешь, что я говорю?
Я моргнула глазами и кивнула:
– Пытаюсь…
– Вот и ладно, – двери лифта закрылись, и Ваня открыл сиреневый переход прямо к проходной какого-то советского завода.
От неожиданности я ойкнула.
– Это вы тут работаете?!
– Не «вы», а «мы». Ты теперь тоже… – и он подтолкнул меня к турникету.
Мы прошли мимо старенького вахтёра, дремавшего на стуле и не обратившего на нас никакого внимания.
– Тоже мне, охрана, – тихо хихикнула я.
– Ну да, – отозвался Иван, – ты с ним попробуй поборись. Это он спит, потому что свои прошли. Вот если кто чужой нос сунет, очень об этом пожалеет.
Я обернулась, с интересом разглядывая старичка.
– А он тоже, как мы? С причудой?
– Это соня… – и так Ваня на меня посмотрел, что мне стало стыдно, – сказок в детстве не читала?
– Ну, читала…
– Понятно, – хмыкнул он, – не те читала. Соня всегда спит, если вокруг всё в порядке. Но будить его нельзя, сразу зверем становится, порвать запросто может…
Я с сомнением посмотрела на тщедушного старичка. Что бы такой мог порвать? Да ни в жизнь не поверю…
А старик одну бровь приподнял и глазом на меня зыркнул. Да так, что я мурашками покрылась.
– Бу, – выдохнул он в мою сторону и снова заснул.
– Идём, Вась, время! – Иван потащил меня за руку вперёд к серому безликому зданию в стиле советского постмодернизма. Я рот раскрыла и по сторонам головой вертела. Интересно же, где всякие там маги обитают. У меня никак в голове не укладывалось, что я тоже «всякий там маг». Было чувство, что я сюда на экскурсию пришла.
Главный вход преградил нормальный такой верзила, метра два ростом в форме вневедомственной охраны, с кобурой. В общем, всё как положено.
Иван судорожно начал искать по карманам конверт с моими документами. Пока он копался, верзила внимательно разглядывал меня, словно фотографировал. Даже спиной повернул к себе и понюхал.
Я сделала от него пару шагов и спряталась за Ивана.
– Фух, нашёл! – Ваня сунул мне в руки кулон и удостоверение, – на шею надень…
Я протянула верзиле красную корочку, думала, что он сейчас её будет внимательно изучать, но тот, даже не взглянув в документ, склонился к кулону и втянул воздух носом. Потом фыркнул, кивнул и отошёл в сторону:
– Проходи, – пробасил он, вытянув руку.
– А это кто? – шёпотом спросила я, проходя в стеклянные двери.
– Волк…
– Кто? – не поверив, протянула я.
– Потом объясню, – Ваня быстрым шагом припустил к закрывающимся уже дверям лифта, – не уезжайте, пожалуйста!
Из лифта выглянула старушка в белом платочке и недовольно скосила на нас глаза под внушительной толщины линзами:
– Опаздываешь, Вань! – проскрипела она. – А это кто с тобой?
Мы вбежали в лифт, а когда двери закрылись, Ваня улыбнулся:
– Привет, Егоровна. У меня задание, так что сегодня можно… Знакомься, Василиса. Говорящая…
Старушка залихватски присвистнула:
– Самая взаправдашная?
Ваня кивнул:
– А то! Лично обнаружил!
Егоровна с интересом посмотрела на меня:
– Ну, здравствуй, милая. Меня зовут Настасья Егоровна. Но тут все по-простому зовут, Егоровна. Я за лифтом слежу… А ты давно поняла, что говорящая?
Я пожала плечами:
– Ещё не до конца. Если бы не Ваня…
– А! Ну тогда тебе одна дорога, в инкубатор… – вздохнула старушка.
А я дёрнулась. Ваня, заметив мою реакцию, поспешил успокоить:
– Не про то речь, Вась. Это инкубатор для начинающих магов. Там учат со своими силами управляться…
– И тож! Я про него и говорю, – кивнула Егоровна и улыбнулась. – А ничего девка-то! А, Вань?
Тот заметно смутился, и уши залило краской.
– Ой, ты! А покраснел-то как! Да не тушуйся, шучу я… – и она заквохтала старческим смехом.
Я обратила внимание, что мы отчего-то долго едем. На табло уже мигала цифра 47.
– Это где ж столько этажей? – удивилась я. – Снаружи вроде только пять?
Егоровна посмотрела на меня и хмыкнула:
– Снаружи видимость только. Настоящего здания людям видеть не положено! Секреция! – и она подняла палец вверх.
– Секретность, Егоровна, – с улыбкой поправил старушку Иван и повернул голову ко мне. – Мы на 52-й едем. В приёмную, знакомиться.
Лифт с грохотом остановился на 52-м этаже. Егоровна отодвинула решётку и распахнула двери:
– Приехали, молодёжь! Выходьте!
Сразу за лифтом начиналась красная ковровая дорожка. Иван потянул меня вперёд по коридору.
– Смешная она, Егоровна эта, – оглянулась я на уехавший вниз лифт, – неужели она тоже ненормальная?
– Паранормальная! – одёрнул меня Ваня так, будто я матом ругнулась. – И, пожалуйста, старайся больше язык за зубами держать…
Я хмыкнула:
– Помню, помню. Я ж говорящая! Всех тут проклясть могу…
– Не можешь, – ехидно посмотрел на меня он, – тут почти у каждого своя защита есть. Ты для людей опасна, маги могут и отпор дать…
Я сникла и продолжила ускоренно шагать по длинному краснодорожечному коридору.
– Долго нам ещё? – минут через пять заныла я.
Ваня пожал плечами:
– Путь к начальству долог и тернист, – и, увидев моё вытянувшееся лицо, засмеялся, – да шучу я! Пришли уже!
И правда, перед самым носом образовалась массивная дверь с надписью «Приёмная». Ваня распахнул её передо мной и чуть склонился в шутливом поклоне:
– Прошу!
Я с опаской всунула голову в проём двери и огляделась. Ничего так. Всё как и везде. Секретарь, телефоны и шкафы. И на противоположной стене ещё одна дверь с золотой надписью: «Директор НПО “ЛюПарНас” Воеводин Всеволод Воеводьевич».
Секретарь была женщина уже не молодая, но интеллигентного вида. В изящных очках и стогом костюме.
Увидев Ваню, она широко улыбнулась ему, смерив меня быстрым взглядом:
– Наконец-то! Он уж заждался! Давай бегом!
Я даже глазом моргнуть не успела, как оказалась посреди огромного кабинета с большими окнами в пол. Ноги утонули в ковре с длинным ворсом и арабским орнаментом.
Возле окна в глубокой задумчивости стоял он. Такой себе настоящий директор. Толстый, лысый, в дорогом костюме и шикарных ботинках.
Чтобы привлечь к себе внимание, Иван тихонько кашлянул.
Всеволод Воеводьевич (тьфу, блин, и не выговоришь) обернулся на нас и радостно воскликнул:
– Ну, здравствуйте!
И пошёл прямо ко мне, вытянув обе руки вперёд, радуясь, словно увидел дорогого друга.
– Василиса, если не ошибаюсь? – он интенсивно затряс мою руку, совершенно игнорируя моего спутника. – Ну, проходите, присаживайтесь!
И он щёлкнул пальцами. Отчего прямо посередине кабинета появились три кресла и круглый журнальный столик с чаем и печенюшками.
Галантно проводив меня к креслу, он расположился рядом и подался вперёд, с улыбкой разглядывая.
– Красивая, да, Вань? – наконец обернулся директор к Ивану и зацокал языком. – Эх, будь я помоложе… Ну да, к делу! Значит, Василиса. Вы являетесь уникальным магом, на сегодняшний день на территории Москвы единственным!
И он широким жестом руки обвёл свои огромные окна, за которыми Москва была как на ладони. Я проследила взглядом за этой рукой и снова уставилась на директора.
А он продолжал:
– Частично Ваня вам рассказал, в чём заключается ваша сила?
Я неуверенно кивнула, встретившись с ним взглядом:
– Мне не всё понятно… – начала было я, но Всеволод меня перебил.
– Это, конечно, со всеми так поначалу. С сегодняшнего дня вы поступаете на службу в ЛюПарНас.
Он протянул к Ване руку, и тот вложил в неё напечатанный договор.
– Давайте подпишем трудовой договор…
Я вытянула вперёд руку, чтобы взять документ, но директор, вместо того чтобы отдать мне его, взял мою руку за самые пальчики и приложил к договору снизу. Палец что-то кольнуло. Я ойкнула и увидела, как по бумаге растекается пятно моей крови. Моей чего?!
Я вскочила, разглядывая уколотый палец:
– Больно же! Это что, так необходимо, кровью подписываться?
Всеволод Воеводьевич удивлённо посмотрел на меня и спросил:
– А вы что, договор не читали?
И тут же, нахмурясь, перевёл взгляд на Ваню.
– Всеволод Воеводьевич! Я тут ни при чём! Она почту не читает! Кинула конверт вместе с газетами на стол и забыла!
Я сощурилась и с обидой посмотрела на него. Тоже мне, кавалер! При первой же опасности предал! Я снова опустилась в кресло и, насупившись, отвернулась.
Заметив мою реакцию, директор хмыкнул и покачал головой:
– Не стоит обижаться, просто он свою голову спасает… Слишком часто он за вас в последнее время получает…
– За меня? – я удивлённо посмотрела на него. – Почему опять из-за меня всё?
– Ну, во-первых, за то, что пропустил и не сразу понял, кто вы, – Всеволод поднялся и зашагал по своему шикарному ковру, – во-вторых, за то, что напугал до полусмерти и из-за этого пришлось воспользоваться порталом времени… что у нас категорически запрещено! В-третьих, стал причиной необоснованного наказания продавщицы из магазина продуктов. Перечислять дальше?
Я кинула недовольный взгляд на Ивана и тихо произнесла:
– Всё рассказал?
Ваня только руками развёл и покачал головой, сетуя на мою недогадливость.
– А мне не нужно ничего рассказывать, – склонился директор надо мной, – я – видящий…
Я только плечами пожала, не понимая всей трагичности сказанного.
– Ладно, всему своё время, Василиса. Сегодня отправляйтесь в инкубатор. Ваня проводит.
И, не прощаясь, он снова отвернулся к окну.
Сразу за дверью кабинета Ваня набросился на меня за незаслуженную обиду:
– Если бы ты знала, что мне за тебя было! Ты думаешь, почему я неделю не появлялся? Сёве ничего и рассказывать не нужно! Он вот так стоит, на Москву сверху смотрит и всё про всех знает…
Наши гулкие шаги раздавались в пустом коридоре эхом.
– Пока идём до инкубатора, давай я тебе всё объясню, – наконец он понизил тон и улыбнулся, – Сёва, он – видящий. Поэтому должность такую занимает, надзорную. Но и он не главный. Есть и поглавнее… Но о них потом…
Я начала соображать, что Сёвой он называл директора, то есть Всеволода Воеводьевича.
– Егоровна, – продолжал Ваня, ведя меня за руку по витиеватым коридорам, – она – лифт.
– Лифтёрша? – перебила я.
– Нет. Она – лифт и есть. То есть их нельзя разделить. Я бы сказал, она его душа. Типа как домовые в доме, а она в лифте. Тот, который на входе, большой такой охранник, он – волк. Не оборотень и не собака, а именно волк. У него зрение и слух, как у волка. Мимо мышь не проскочит. И нюх ого-го! Поэтому только по кулонам нас и определяет. А читать-писать не умеет. Вот он тебя обнюхал, что сфотографировал. Теперь даже не посмотрит в твою сторону, потому что своя…
Я слушала его внимательно и улыбалась. Он тут был как дома и всё вокруг принимал и понимал. Чего нельзя было сказать обо мне.
Я до сих пор не понимала, кто я такая, что тут делаю, и куда меня ведёт Иван.
– А ещё у нас тут есть своя дюймовочка, – он так хитро посмотрел на меня, что я тут же глянула себе под ноги, а Ваня захохотал, – да не, она не настолько маленькая в жизни! Просто обладает свойством уменьшаться, когда захочет. Вплоть до миллиметра.
– Вань, скажи, – заинтересованно смотрела я на него, – и все они уникальны, или есть в мире одинаковые маги?
– Конечно, есть! Например, таких, как я, много. Я лично знаю пятерых портальщиков, – закивал он.
– А я, значит, уникальная?
– Ну, практически да, – задумчиво протянул он и открыл железную, обитую дерматином дверь, – вот и пришли. Это и есть наш инкубатор.
В большом светлом помещении было несколько зон, отгороженных друг от друга полупрозрачными ширмами. Везде сидели люди кучками и тихо переговаривались. На наше появление почти никто из них не обратил внимания, лишь одна девушка со светлыми волосами радостно помахала Ивану из дальней зоны. Туда мы и направились.
– Это будет твоя наставница, – тихо говорил мне Ваня, склонившись почти к самому уху, – её зовут Лена. По профессии она медиум. Неплохо читает мысли. Так что будь с ней осторожнее.
– А надолго я здесь? – грустно спросила я.
– Ну, на рабочий день, как и у всех, с девяти до шести. Обед с часу до двух, – удивился Ваня и посмотрел на меня, – ты что, поверила, что инкубатор – это как тюрьма?
Я кивнула, начиная понимать, что всё не так уж и страшно.
– Ну, ты даёшь! – хмыкнул Ваня. – С тобой шутить опасно… Буду иметь в виду!
Пока мы переговаривались, дошли до ниши, где мне предстояло учиться. Ваня представил меня наставнице и развернулся уходить.
– Подожди! – остановила я его. – А как же я домой попаду? Я даже не знаю, где мы находимся!
Ваня почесал затылок и решительно кивнул:
– Я в шесть зайду, провожу тебя до дома обычным путём. Увидимся!
Я с тоской проводила его глазами и повернулась к Лене. Она, оказывается, всё это время меня внимательно изучала.
– Ну, давайте знакомиться, – протянула мне руку и предложила присесть в мягкое белое кресло, – удобно?
Я кивнула, откидываясь на спинку, и поёрзала:
– Да, очень. У вас тут вообще всё так красиво! Не то что там, за дверью.
Лена моргнула и тихонько засмеялась.
– Наблюдательная вы, Василиса. Это сделано специально, чтобы новички привыкли к ЛюПарНасу. Процесс адаптации в приятном месте проходит быстрее.
Она немного помолчала, склонив голову набок, и продолжила:
– Давайте, поговорим о вас. Расскажите, как живёте, чем живёте. Семья ли есть, дети?
Я замотала головой, соображая, с чего начать…
Весь день Леночка отрабатывала на мне психологические приёмы, считывала мысли, копалась в моём прошлом и настоящем. Если бы не прозвеневший звонок в шесть часов вечера, казалось, она выпьет мне весь мозг через тонкую соломинку, торчавшую из её бутылки с водой. Она с таким хищным видом прикладывалась к ней каждый раз, как спотыкалась о моё поведение, что к вечеру я уже не знала, куда деть глаза.
Но, на удивление, усталой и вымотанной я себя не чувствовала. Чего нельзя было сказать о моей наставнице. Мне даже показалось, что она с радостью восприняла звонок.
– Всё, Вася, ты можешь идти домой, – вяло улыбнулась она и махнула рукой в сторону двери.
Ну, мне-то это повторять не надо было…
Я схватила плащ, сумочку и рванула к двери, со всего размаху влетев в… своего нового директора. До груди, конечно, не дотянулась, но об пузо приложилась со звоном.
– Ох ты… – Всеволод Воеводьевич схватился за живот и удивлённо оглядел меня с ног до головы. – Новенькая?
Я кивнула, потирая лоб.
– А! Точно, Василиса! – вспомнил директор и распахнул дверь настежь, пропуская меня в коридор. – Прошу, сударыня! И впредь, пожалуйста, бегайте потише… Несчастные случаи нам тут ни к чему…
Я страшно смутилась, протиснулась между ним и дверью и, сложив руки, с мольбой посмотрела прямо ему в глаза:
– Простите, ради бога! Я нечаянно…
Всеволод скривился:
– Вы это мне бросьте… Ради какого бога? У нас так не принято выражаться…
Я совсем растерялась:
– А я в церковь хожу… – и голос мой стал совсем тихим и испуганным.
– Скверно, – нахмурился Сёва, но потом по-отечески потрепал меня за плечо и улыбнулся, – это всё от незнания, деточка, да-с.… Придётся скорректировать ваш курс…
И он вошёл в инкубатор, крикнув моей наставнице:
– Елена Ивановна! Не ушли ещё, славно! У меня к вам есть дело…
О чём они говорили, я уже не услышала. Взмахом руки директор захлопнул дверь прямо перед моим носом.
Я вздрогнула и повернулась, собираясь искать Ивана. А он, оказывается, всё это время тихонько наблюдал за мной, сидя на подоконнике в коридоре.
– Давно сидишь? – запрыгнула рядом с ним на подоконник и облегчённо вздохнула, – слава бо… – я запнулась, вспомнив директорское замечание, и поправилась, – хорошо, что можно домой уже идти….
– Устала? – Ваня посмотрел на меня как-то странно, но с улыбкой.
Я пожала плечами:
– Не поняла ещё. Пойдём?
Он вынул из своей куртки мой конверт, забытый с утра, и протянул:
– Ты деньги свои забыла. Забери.
Я бросила их в сумочку и спрыгнула:
– Ну?
– Да, сейчас, – он нехотя слез и пошёл рядом, задумчиво вздыхая.
– Эй! – вглядывалась я в его лицо. – Чего-то ты странный какой-то… Устал?
– Устал, – кивнул Иван, – недели две уже не сплю… Того и гляди отключусь…
Я ахнула:
– Почему? Разве можно столько не спать?
Ваня брёл рядом, засунув руки в карманы джинсов, и кивал головой:
– Можно, работа такая.
Я остановилась и придержала его за локоть.
– Подожди. Может, тогда не поедем на транспорте? Давай быстренько порталом ко мне, я тебя накормлю и на диване постелю, хоть выспишься…
Взгляд, полный надежды и благодарности, стал мне ответом.
Иван поднял ладонь и прямо из окна коридора открыл переход в мой подъезд.
– Иди одна, я к себе… – сказал он, подталкивая к переходу. – Мне дали три дня отгулов, попробую выспаться…
– Ты хоть адрес мне скажи, где моя работа теперь находится, – вспомнила я, немного расстроившись.
– В договоре есть адрес. Всё в конверте, – и Ваня, помахав мне рукой, закрыл переход.
Я только руками развела от изумления. Мы не виделись всего-то часа четыре. и такая перемена! Душой чувствую, что-то произошло с ним…
С этими мыслями я вошла в лифт и поднялась на свой этаж.
Милка радостно тёрлась о мои ноги и громко мяукала.
– Всё мяв да мяв, – проворчала я, – лучше бы по-человечески сказала, чего хочешь…
И, забыв о сказанном, пошла на кухню, вытаскивая из сумочки конверт. Внутри были всё те же деньги, договор с моим кровавым отпечатком и маленькая бумажка, выпавшая случайно вслед за договором.