Нисхождение

Манускрипт

Полуденное солнце по-весеннему ласково согревало улицы плато. Прохожие замирали в созерцании новоявленных учеников магистратуры. И в этом для детей была своя, особенная гордость. Каждый из них, ещё вчера, накануне вечером засыпал в тревоге от предвкушения волнительного первого дня обучения, а сегодня уже шагает по городу в сопровождении мастера на церемонии знакомства с Вершиной Творцов.

Магистр истории Дорион, заботливо опекая своих подопечных, следовал сзади, сжав руку Лаверии. Полы его праздничной белой мантии струились до самой земли, ложась при движении на каменную поверхность улицы. Лави старательно наблюдала за шагами мастера, чтобы не наступить на светлую ткань. Теперь ей отчётливо было слышно каждое слово магистра, и перед ней открывался новый мир.

– Исторически наши предки сначала населили район, в котором и сейчас располагаются жилые кварталы. Позже, когда были спроектированы новые строения, парламент принял решение отделить научный квартал. Первое здание, созданное в этой области города, и есть наш храм науки ‒ магистратура. Сегодня мы с вами посетим библиотеку, в которой хранится манускрипт прародителей, ― рассказывал Дорион увлечённо, пытаясь вложить в маленьких последователей интерес к своему предмету и любовь к родному городу.

Невысокое светлое здание с белой дугообразной крышей возвышалось за стройными рядами кипарисов. Колоннада переходила во фронтон, украшенный барельефом раскрытой книги.

– Прошу обратить ваше внимание, форма библиотеки и система вентиляции подразумевает круглогодичный контроль температуры внутри помещения. Это важно для сохранности древних фолиантов. Многие из них хранятся в специальных резервуарах из минерального стекла. Руками трогать экспонаты исторического зала запрещено.

Увесистая дверь распахнулась, выпустив навстречу запах кожаных переплётов, папируса и чернил. Лаверия влюбилась в этот аромат с первой встречи. Неизвестно, что больше повлияло на девочку: умиротворяющий голос Дориона, солнечные лучи, бегущие в темноте по мраморному полу, или отголоски предков династии.

Каждый ученик по-своему открывал дисциплины и в момент безмолвного замирания, магистры могли чётко определить расположенность потенциала. Но до момента пробуждения силы углубляться в знания по конкретному предмету не позволялось. В пятнадцать лет предстоял выбор наставника, некоторые магистры с нетерпением ждали, когда полюбившийся им подопечный захочет связать жизнь с их наукой.

В центре просторного вестибюля располагалась винтовая лестница с изящным кованым ограждением, Дориан пояснил детям, что под куполом библиотеки располагается кафедра астрономии, которую им предстоит посещать на третьем году их обучения в магистратуре. В период основания кафедры выяснилось, что именно с этой точки обзор для телескопов оптимальный. А так как форма крыши подразумевала возможность инженерных сооружений для механических люков, было принято решение расположить оборудование здесь. Поэтому на первый взгляд нелогичное размещение лестницы ‒ это не задумка архитекторов проектировщиков первозданного вида библиотеки. Заинтересованность детей попасть на второй этаж отвлекла от созерцания убранства зала.

Навстречу по узкому коридору шла утончённая женщина, в тёмных зауженных брюках и приталенной светлой рубашке. Ученики удивлённо осматривали её внешний вид. Всё детство они созерцали дома отцов в мантиях и матерей в платьях, а тут женщина в брюках. По залу эхом раздались возгласы.

– Рада приветствовать вас в гостях нашего книжного мира. Поздравляю с началом обучения, ― прервала разговоры библиотекарь, ― Меня зовут Меллори, сегодня я покажу вам несколько залов библиотеки. Следуйте за мной!

Лаверия не сводила глаз с женщины, представляя, насколько удобно в таких одеждах лазать по деревьям. Наблюдая за осуждающими насмешками других детей, ей так хотелось встать на защиту этого невероятного наряда, что от возмущения она вцепилась в ладонь Дориона.

– Вас что-то беспокоит? ― отреагировал на давление магистр.

– Почему они над ней смеются? ― злость изменила выражение лица Лави.

– Не волнуйтесь, сейчас Меллори объяснит, почему она выглядит именно так, ― снисходительно улыбнулся в ответ Дориан.

Периметр центрального зала обрамляли упирающиеся в потолок стеллажи. Ряды читательских столов увенчивались стойкой кафедры выдачи книг. Меллори остановилась в центре зала.

– Мы находимся в читательском зале, на кафедре выдачи есть каталог книг. Для того, чтобы стать посетителем нашей библиотеки, вам необходимо завести формуляр читателя. Эта процедура важна для сохранности нашего фонда. У каждой книги есть своё место на стеллаже, после запроса, ― Меллори подошла к кафедре, взяла маленькую чёрную коробочку с кнопками, ― я отправляюсь к месту расположения книги, нажав на кнопку, Меллори продемонстрировала, как высокая лестница, скользящая по металлическим полозьям, остановилась у нужного ей стеллажа. Бойко взобравшись на самую верхнюю ступень, библиотекарь достала нужный ей фолиант. ― Надеюсь, теперь у вас не возникает вопросов, почему у меня такой странный вид одежды? ― доброжелательно обратилась она к ученикам, спустившись вниз.

Лави была очарованна происходящим. Озираясь вокруг, девочка подняла взор на свод купола, на нём она впервые увидела карту древней Визарии. Окружённый водами океана материк с обозначенной точкой Вершины Творцов. Если их город лишь точка на карте, какая же безграничная сама Визария? ‒ задумалась Лави. Дориан, заметив интерес девочки, отвлёкся от остальных.

– Не правда ли потрясающе? ― наклонившись к Лаверии, спросил он, ― для изучения Визарии у вас будет дисциплина ‒ дипломатия. Магистр Шима расскажет вам тонкости жизни внизу.

– А это когда будет? ― любопытство девочки не унималось.

– Всё в этом мире имеет своё место и время, ― прислонив указательный палец к губам в жесте «тихо», Дориан выпрямился, заинтересованно продолжил наблюдение за учениками и Меллори.

– По традиции первого посещения библиотеки, я устраиваю игру: нажимаю случайную кнопку на пульте и беру книгу, которая послана духами кому-то из вас. Итак, ― Меллори распахнула кожаный переплёт, инкрустированный разноцветными камнями. ― Путь Дракона, ― удивлённо посмотрела на магистра.

– Возможно, это иносказательная легенда метафорического смысла, игра конечно увлекательная, но нам следует успеть до праздничного пиршества осмотреть исторический зал, ― Дорион подошёл к Меллори, положив руку на фолиант, строго прошептал ей что-то на ухо.

– В историческом зале вас ожидают уникальные экспонаты, ― скрывая неловкость, Меллори спрятала книгу в выдвижной ящик стойки.

Хранилище ценных экспонатов оказалось небольшим залом, в котором в центре, на мраморном постаменте, в кубе из минерального стекла располагался манускрипт прародителей.

– Прежде, чем мы перейдём к манускрипту, расскажу вам о том, чем пользовались для письма до появления бумаги. На стенде справа вы можете наблюдать убережённые от вандализма и невежества людей предметы. Первобытные люди наносили на скалы символы и рисунки, именуемые петроглифами. Обратите внимание, на этот экземпляр: кость животного с вырезанными знаками ‒ это называется пиктограммы ‒ один из видов предписьма. Дерево, кость, кожа, глина, камни, металл, папирус ‒ всё применялось для возможности передачи потомкам важной информации! ― Дориан подошёл к стеклянному стенду, освещённому энергетическим средоточением. В ниспадающих лучах света на полках располагались предметы древности.

Дети последовали за магистром, стараясь увидеть как можно больше, столпились рядом. Лави ожидала, когда интерес других спадёт, чтобы подойти, посмотреть без лишней суеты. Она зачарованно смотрела по сторонам, рассматривая хранилище, настенные фрески, минералы, источающие энергию освещения. Ей нравилось открывать свой, какой-то неведомый другим мир, замечать для себя что-то важное, цепляться любопытным взором за то, что скрыто от посторонних. А ещё ей очень хотелось рассмотреть Меллори детально, но это было бы некультурно. Когда дети вместе с Дорианом отошли от стенда к манускрипту, Лаверия занялась изучением таинственных артефактов предписьма. Библиотекарь, подойдя к ней, шёпотом рассказывала про экспонаты.

– А что такое вандализм? ― не выдержала маленькая девочка, ― я просто забуду это слово, пока папу дождусь.

– Это когда кто-то вредит и разрушает достояния культуры и искусства, ― женщина взяла Лави за руку.

– А зачем они это делают?

– Возможно, просто злятся, что сами не могут творить, трудно объяснить. Но наша задача ‒ уберегать и сохранять произведения искусства. ― Меллори подвела Лаверию к остальным ученикам. ― А твоя задача внимательно слушать магистра и не отвлекаться.

– Спасибо, я буду стараться, ― в голубых глазах девочки выражалось искреннее восхищение.

Манускрипт был огромен, но из-за рисков выцветания чернил доступен был лишь просмотр его переплёта и потрёпанные края книжного блока. Магистр рассказал, что есть современные экземпляры содержимого манускрипта, которые и составляют основы жизни Вершины Творцов. Все правила и своды законов, записанные в рукописи, за много лет не менялись. В этом и есть стабильность плато: чтить историю, соблюдать заветы предков и стремиться к раскрытию собственного таланта. Дети, уставшие от непривычного объёма информации, начали отвлекаться на общение друг с другом. Заметив это, Дориан объявил: им пора возвращаться в магистратуру, на праздничный обед, после которого их заберут родители.

В просторном обеденном зале было шумно. Лави с волнением ожидала завершения трапезы, чтобы поскорей её забрали домой. Другие дети смогли уже подружиться друг с другом, только вот у девочки это совершенно не получалось. Она не могла понять, что же в ней не так, почему не хотят с ней разговаривать и веселиться? Наблюдала за улыбками и разговорами, пытаясь стать частью новой компании. Ник рассказывал рыжеволосому мальчику что-то увлекательное, разводя руками в сторону. После того, как мальчик узнал, что Лаверия ‒ дочь главы парламента, он ни разу не посмотрел на неё и не заговорил с ней. Всё вокруг будто кричало ей: ты здесь чужая, тебя не приняли. Дождавшись, когда магистр Дорион объявил о том, что можно идти на улицу, где уже ждут родители, Лави торопливо направилась к выходу из зала, встав около двери в ожидании других. Но все проходили мимо, поглощённые беседами. Девочка волнительно поправляла кружевной воротник платья, стараясь скрыть своё настроение. Магистр не смог сдержать участливое переживание за судьбу малышки. Отвлекая беседой, сопроводил Лаверию к выходу, где уже ожидала кормилица. Девочка бежала в распахнутые объятья Леоны, когда няня обняла её, Лави, уставшая скрывать свою обиду, разрыдалась. Кормилица прижала к себе девочку, поглаживая по голове:

– Что случилось, милая? ― спросила она, получив в ответ лишь новый поток слёз.

Сердце кормилицы сжалось, как бы ни хотела она оградить ребёнка от волнений, первый день в магистратуре для подопечной остался в памяти печалью.

Отец

― И если печали твои глубоки, пора отправляться на берег реки, ― начал общение Лавий с дочерью. Леона рассказала ему о настроении девочки, которая не хотела категорически говорить, что же её огорчило. ― Эту песню мне пела в детстве мама, я всех слов не запомнил, а эти почему-то помню. ― сел на траву рядом с дочкой в саду. ― Как прошёл твой первый день?

– Плохо! Меня никто не любит, ― задумчиво ответила Лави, выдёргивая с комьями земли зелёную поросль.

– И ты решила отомстить за это нашему саду и сделать его лысым? ― посмотрев на кучку травы рядом, спросил с иронией.

– Ты меня не поймёшь.

– А ты расскажи, может, мы сможем что-то исправить вместе? ― отец обнял малышку. ― Как ты смотришь на то, чтобы прогуляться к реке?

– К реке? ― Лави смахнула рукой с глаз слёзы, шмыгнула носом, ― сейчас?

– Да, сейчас, если ты не сильно устала после учёбы.

– Я хочу к реке, ― оживилась девочка.

Из окна спальни за прозрачной вуалью занавески за супругом и дочерью наблюдала Верония. Поняв, что муж снова направляется за ворота с Лаверией, уже не спросив её согласия, женщина нервно задёрнула штору, отойдя от окна. Никто в этом городе не способен понять горечь заточения в доме главы парламента. Она ‒ узница, теперь уже лишённая права слова в воспитании дочери. Раздражение жаром охватило тело. Подойдя к зеркалу, женщина увидела, как шея её от ярости краснеет под серебряным амулетом. Смочив в настоях трав белый хлопок, мать вернулась в постель, накрыв голову влажной тканью. Есть то, что контролировать внутри себя ей становится сложно. Ярость копится с каждым днём.

Если Лавий узнает когда-нибудь, что в династии Веронии были тёмные маги, он не простит её семье подделку записей генеалогического древа. Их низвергнут в долину к простым смертным за ложь. Его гнев остановить будет невозможно. А ей надоело сидеть за стенами дома в ожидании, когда супруг уделит ей несколько минут своего драгоценного времени. Но и изменить что-то уже нельзя. Лишь затухать медленно в четырёх стенах.

Солнце катилось за горизонт, Лави шла с папой по узкой тропинке между скал.

– Запомни ‒ это секретное место, никогда сюда никого не приводи, ― пытаясь увлечь девочку ореолом тайны, Лавий осторожно прощупывал ногами дальнейший путь, чтобы камни под ногами не посыпались.

– Я обещаю тебе, ― шёпотом ответила девочка, погруженная в новые для себя эмоции доверия ей сокровенного.

Шумные воды реки огибали каменистый берег. Потоки бурлили, сливаясь с гор водопадом вниз, в долину Визарии. Перед ними открывался вид на равнину под Вершиной Творцов, устланный бескрайним простором хвойного леса.

– Когда-то наши предки поднялись на эту вершину, в попытке скрыться от гонений людей. Получается, что их тоже никто не любил? ― задал вопрос папа.

– Нет, ну как, они же любили друг друга, если вместе все собрались и пошли? ― девочка попыталась жестом передать удивление от того, что отцу непонятны совершенно простые вещи.

– Вы в библиотеке были сегодня? ― продолжил Лавий.

– Да.

– Ты видела манускрипт прародителей?

– Его нам не показали, там под кубом он закрытый, ― выдохнула огорчённо малышка.

– Вот и я его не видел, у нас доступ есть только к его копиям. И там, доченька, своды правил, которые не о любви друг к другу, а как предостеречь от ссор и конфликтов жителей Вершины Творцов. Значит, и тогда уже были недопонимания? ― отец наблюдал, как луна сменяет солнце на небосводе, ― все мы разные ‒ это данность. Для того чтобы обрести близких людей, иногда стоит познать, что такое ‒ чужие.

– Но мы же здесь все ‒ один народ?

– Да, но у каждого есть свои мечты и стремления, амбиции, и ограниченное количество мест в парламенте. Не обольщайся дружбой в детстве, вы всё равно неизбежно достигнете возраста, когда один другого предавать будет ради места под солнцем.

– Грустно это как-то, ― Лави подняла камень с земли и бросила в реку. ― Давай лучше камни кидать. А то я совсем запутаюсь с этим вашим манускриптом, вандалмизмом, и именами магистров.

– Каким ещё вандалмизмом? ― Лавий с трудом сдержал улыбку.

– Пап, ну что ты, не знаешь что ли? Мне Меллори рассказала ‒ это разрушение первобытных рисунков.

– Да, судя по всему, с учёбой у нас будут проблемы, ― рассмеялся отец, ― «вандализм» ‒ ты хотела сказать.

– Ты же меня понял, я итак весь день тебя ждала, старалась не забыть слово, ― Лаверия замахнулась, пытаясь бросить камень в реку как можно дальше.

– И решила устроить вандалмизм в саду? Ну и характер… ― подняв камень с земли, отец присоединился к увлекательному занятию. ― В кого ты только такая пошла?

– В тебя, наверно. Я вот сегодня сначала нашла друга, а потом он меня предал.

– За один день и нашла, и предал? ― мужчина покачал головой, приподняв в ухмылке брови.

– Да, он как узнал, что я ‒ твоя дочь, сразу от меня отсел и больше не разговаривает.

– А девочки? Тебе же с девочками дружить надо.

– Не знаю, пап, сложные они какие-то все, сначала хвалят, потом ‒ не хотят дружить.

– А ты сама пыталась с кем-нибудь заговорить первая? ― вглядываясь в свете луны в лицо дочери, отец ждал ответа.

– Нет, зачем? ― девочка удивилась.

– А как ты тогда дружить хочешь? А с мальчиком этим говорила, почему он отсел?

– Нет! Что мне за ним бегать что ли? Ты такие вопросы задаёшь непонятные.

По небу рассыпались яркие созвездия, мерцая в темноте ночи.

– Я бы тоже с тобой дружить не стал, ― попытался подшутить над девочкой отец, ― слишком уж ты гордая. Если хочешь, чтобы к тебе подошли, попробуй иногда сделать шаг навстречу. Заговори первой, интересуйся делами детей, в чём можешь, помоги, где-то спроси, что непонятно тебе. Разве Леона тебя этому не учила?

– Вообще-то других детей не кормилицы водят и учат, а их родители.

– Ах, так вот оно в чём дело! Ты огорчилась, что мы не смогли тебя повести в твой первый день в магистратуру? ― Лавий взял девочку за руку, ― извини, у меня такая работа. Пойдём домой.

– А мама? ― следуя за отцом, девочка аккуратно ступала в темноте.

– А мама, она заболела, но потом обязательно будет водить тебя на учёбу, ― понимая, что с этой ситуацией надо что-то делать, глава парламента притих, уходя в свои мысли.

Прохладный весенний ветер из открытого окна развивал тюль балдахина. Лавий тихо вошёл в спальню супруги, подошёл к кровати, отодвинув рукой прозрачную ткань.

– Верония, ты спишь? ― в свете луны попытался различить силуэт жены.

Супруга поднялась, недовольно буркнув. Перед мужчиной предстало лицо, накрытое тканью.

– Что надо? ― стягивая с лица белый хлопок, женщина посмотрела на мужа.

– Ты как египетский фараон, ― пошутил Лавий.

– Смешно! ― ответила с сарказмом.

– Опять головная боль терзает? ― в голосе супруга проявилась забота. ― Я тебя очень прошу, давай мы обратимся к лекарю, не может же столько времени это продолжаться. Ты сама устала уже! ― глава парламента сел на кровати рядом.

– Спасибо, я справлюсь, ― тронутая неожиданной лаской Верония прижалась к мужу.

– Ты уверена?

– Да, вполне. Ты же знаешь, у меня повышенная чувствительность к магнитным бурям.

– Хризопраз в амулете не спасает? ― удивлённо спросил Лавий, зная, что это камень помогает метеозависимым.

– Нет! Видимо, мой организм сильней минералов.

– Твоей стойкости можно только позавидовать, сильнее камня мало кто, может быть, ― попытался подбодрить женщину, обняв крепко.

Супруга впервые за долгие годы почувствовала давно забытую нежность. Внутри неё встрепенулась та девочка, которая верила ему безгранично всегда. Когда–то она смогла забыть в руках сильного мужчины боязнь собственного отца. И вот сейчас, вспоминая первые годы совместной жизни, её лицо засветилось в беспробудной мгле ночи. Лицо Лавия осветилось лучами света жены.

– Как давно мы не были просто вместе… ― надежда на то, что она сможет вернуть прежние отношения, смягчила сердце Веронии.

– Я хотел бы с тобой поговорить о нашей дочери, ― считая, что момент подходящий, перешёл к истинной причине визита.

– Говори, ― сухо ответила она. Свечение исчезло.

– Нашей девочке необходима забота матери, ― попытался убедить влиянием.

– У неё есть кормилица и ты. Не стоит за неё переживать.

– Верония, ты не понимаешь, ей нужна мать!

– Нужна по регламенту? Ты же не о ней сейчас говоришь, о себе, Лавий. Ты боишься: Вершина Творцов не примет то, что семья главы парламента не подаёт пример, достойный статуса.

– Верония, я говорю о ребёнке! Нельзя быть такой жестокой.

– Лавий, мне надоело играть роль счастливой жены, на роль хорошей матери меня, прости, уже не хватает, ― поднялась демонстративно, смочив в настое с травами ткань. Легла, накрыв лицо.

– Верония, я с тобой разговариваю!

– Уйди, мне плохо.

Лавий вошёл в свои покои, коснувшись минерала рукой, зарядил его силой свечения. Муж, покоривший стихии, наделённый властью над народом творцов, оказался бессилен перед лицом любимой когда-то жены, матерью его ребёнка. Время беспощадно приближало его уход, но как сможет он оставить дочь на Леону ‒ обычную женщину из земли Визарийской? Как молить прародителей о судьбе его любимой малышки? В раздумьях сел за стол, макнул в чернильницу перо. Лишь с рассветным солнцем работа главы парламента была завершена.

Парламент

― Господа парламентарии, хотел бы обсудить ряд инициатив, которые являются дополнениями к системе управления, ― Лавий всматривался в лица присутствующих заседателей, которые восприняли начало его речи негативно. Разложив перед собой записи доклада, над которыми он кропотливо трудился почти всю ночь, глава парламента продолжил свою речь. ― Мы чтим законы манускрипта прародителей, много веков соблюдая их беспрекословно, но сегодня неизбежно требуется обсуждение внедрения дополнений.

По залу раздались удивлённые возгласы.

– Мы не должны изменять существующую систему, на этом базируется стабильность плато, ― высказался один из парламентариев.

– Я прошу лишь услышать меня, а потом вынести на голосование предложения, ― сжав давлением мыслей разум присутствующих, глава организовал тишину на заседании. ― Вершина Творцов развивается ‒ это показатель вашей хорошей работы. Процветание народа ведёт к увеличению численности населения. Рождаются дети, растёт продолжительность жизни. Но, насколько вам известно, географические критерии вершины имеют ограниченный потенциал. Это может привести к перенаселению Вершины Творцов и продуктовому дефициту. Помимо этого, уход творцов с земель Визарии вызвал засуху, что привело к снижению урожая внизу. Как думаете, насколько велика вероятность, что люди, истощённые голодом, не объединятся с пустошью Геримора с целью напасть на нас? ― глава парламента снизил уровень давления, ожидая мнения других парламентариев.

– С земли Визарии наши предки ушли давно, однако люди не посмели напасть на Вершину за всю историю города. Вы, как глава парламента, как творец, должны созидать позитивные волны для поддержания безопасности Вершины, ― заявил один из присутствующих, дождавшись одобрительных возгласов, ― то, что вы сейчас произнесли, противоречит канонам.

– Согласен и вы можете открыть процедуру по снятию с меня полномочий путём голосования. Но есть объективный анализ ситуации. Сколько бы вы не ходили к флюоритовому порталу на общение с духами, решение в ответ на подобные разговоры будет ‒ уменьшение численности населения. Творцы потеряют родных. Нам придётся снижать уровень печали населения, чтобы возобновить их вдохновение. Лишь потому, что вы отказываетесь открыть свои глаза и принять ответственность за свой народ, а не перекладывать на волю предков, ― Лавий от напряжения подался вперёд корпусом, ― есть ещё один важный нюанс ‒ среди подрастающего поколения, амбиции стать парламентарием превышают уровень допустимой конкуренции. Они увлечены не науками, а желанием занять пост в парламенте.

– Это вам дочь рассказала, которую вы собственноручно хотите ввести на должность главы парламента, избрав приемницей? ― провокация неизбежно вела к снижению уровня авторитета главы парламента.

– Вы прекрасно понимаете, что членство в парламенте и должность главы не подлежат наследственной передаче. Если она достойно проявит себя, как претендент, я не стану запрещать ей участвовать в экзаменах, на общих основаниях, ― Лавий попытался сохранить эмоциональное равновесие, ― мы можем бесконечно упрекать друг друга в ошибках или праве выбора, но это не улучшит перспективу. И уж точно не запретит мне проявлять свои отцовские обязанности в отношении дочери, ― окинув взглядом присутствующих, вернулся к теме заседания, ― В связи с вышеизложенными обстоятельствами предлагаю вам ввести дополнительные органы власти. Наладить торговое сообщение с долиной Визарии, за счёт формирования торговой палаты и дипломатического отдела. Заинтересованность людей в обмене товарами снизит риски их объединения с пустошью. Сформировать орден Лазуритового купола, выделив двенадцать служителей, задачей которых будет удержание купола, что поможет парламентариям высвободить часть энергии для увеличения эффективности созидания. Открыть дипломатический отдел для налаживания связей и исследований земель с целью создания новых поселений творцов. Теперь вы можете высказать своё мнение, которое готов выслушать и принять.

– Увеличивая число органов власти, мы снизим интерес к ремёслам и духовным санам, ― прозвучало мнение. ― Это нарушит баланс стабильности.

– В перспективе рост конкуренции за место в парламенте, разовьёт вражду среди потомков. А численность их превышает численность нашего поколения, что позволяет безболезненно для общества выявить служителей новых отделов.

– Я настаиваю на том, что процветание нашего народа зиждется на канонах. Изменяя манускрипт, мы изменим отношение к нам духовенства и высших сил, ― один из членов парламента попытался манипулировать другими.

– Мы не изменяем манускрипт, мы вносим дополнения, ― Лавий отошёл от кафедры, сев за стол заседаний, вместе с другими парламентариями. ― Мы же не можем запретить рожать, вводя ограничение по количеству детей в династии. Разве запрет на рождение детей не будет претензией на то, что мы себя ставим выше основателей Вершины?

– Считаю, что необходимо рассмотреть на голосовании несколько вопросов. Первый ‒ о доверии главе со стороны членов парламента. И лишь потом приступить ко второй части голосования, с рассмотрением внесённых инициатив, если в этом будет необходимость после решения первого вопроса, ― член парламента посмотрел на реакцию присутствующих. ― Если возражений нет, предлагаю провести голосование по вопросу о доверии вам… Анонимно. В ваше отсутствие, учитывая фактор способности управления при помощи телепатии.

– Со своей стороны возражений не имею. Могу удалиться из зала, ― Лавий, сделав выводы по напряжённому молчанию собравшихся, поднялся, покинув зал заседаний.

Результаты голосования о доверии главе парламента оказались в его пользу с перевесом лишь в один голос. Глава понимал, что при такой зыбкой поддержке, неизбежно сформируется раскол парламента. Причина не во внесённых инициативах. Они были лишь лакмусовой бумажкой настроя парламентариев. Он слишком долго занимает свой пост, чтобы продолжать удерживать его слабеющей энергией внутренней власти. Дополнения о создании новых отделов поддержал лишь один из голосующих. Лавий поблагодарил присутствующих, сложил записи в объёмный фолиант протокола заседания, приступив к рассмотрению текущих вопросов об иллюзорном благополучии Вершины Творцов.

Как хотелось бы ему верить, что он не прав и прогнозируемые риски давно учтены высшими силами, но расчёты его усиливали мысли о реальности угроз. И если сегодня отклонили инициативы, в недалёком будущем придётся или воевать с коалицией людей и пустошью Геримора, или подавлять агрессию конкурентных битв внутри Вершины. Для творцов энергия сражений ‒ причина снижения потенциала. Народ уже успел за два дня разнести молву о прогулке отца с Лаверией, значит, и поддержка главы со стороны населения снизилась. Неизвестно что произойдёт раньше: снятие его с должности или открытие портала предков, для его перехода в мир прародителей. В любом случае, опозорить династию и обречь Лаверию на порицание горожанами, он не должен. Слишком тяжёлая ноша ляжет на плечи его единственной малышки.

Надежда на то, что девочка обретёт друзей, любовь, и успеет раскрыть силу до его смерти ‒ утешала. Только сны тревожные покоя не давали. Он пытался противостоять неизбежности, побороть страшные пророчества о судьбе Лаверии. Его выступление в парламенте было провальной попыткой изменить судьбу Вершины Творцов. Но вдруг когда-нибудь, кто-нибудь из тех, кто придёт после, найдёт протокол заседания и проявит смелость, одобрив дополнения. Это обеспечит безопасность новых поколений и поможет развиться народу творцов, расширив географию их пребывания. Иначе… Об этом хотелось думать меньше всего. Носители зерна Творца не могут превратиться в народ, воюющий друг с другом. Но после речей парламентариев выяснилось: каждый горожанин делает свой выбор, распространяя сплетни и осуждая его за то, что он проявил свой выбор приемника в пользу дочери. Верония предупреждала, но он не рассчитал силу своей власти, а она таяла с каждым днём, вместе с его талантами. Объявить народу о близости исхода ‒ признаться в собственной слабости. Нет, он уйдёт достойно. Только вот слухи по городу об инициативах неизбежно дойдут до духовенства, и могут быть расценены ими, как попирание законов предков. Возможно, есть что-то в древних фолиантах, хранимых в библиотеке, что поможет ему найти ответы, как выйти из ситуации, опираясь на исторические прецеденты.

В библиотеке в полуденный час посетителей не было. Миновав просторный вестибюль, Лавий вошёл в основной зал. Он не был здесь так много лет. Книжное собрание в его покоях отвечало на все правовые вопросы, которые редко бывали сложными. Но это другой случай. Кафедра регистрации пустовала, глава парламента в ожидании сел за читательский стол. Во времена его последних визитов, служитель книжного мира ‒ Азур знал предпочтения Лавия. Но многое изменилось с тех пор. А самое главное, он знал, что мудрый Азур уже ушёл в портал прародителей. Сзади раздались громкие шаги. Мужчина обернулся. Навстречу ему шла женщина, которую он не встречал прежде на улицах города. Да, население Вершины Творцов неизбежно росло, и то, что среди горожан всё чаще встречались незнакомые ему лица, говорило о том, что управлять народом только парламент уже не способен.

– Здравствуйте, чем могу вам помочь? ― узнав в посетителе главу парламента, Меллори почтительно склонила голову.

– Добрый день, я бы хотел получить список фолиантов времён написания манускрипта, ― Лавий встал, протянул руку для приветствия, поймав себя на мысли, что перед ним женщина, резко убрал руку, стеснительно потерев ладонь о мантию.

– У вас очень интересный запрос, ― улыбнувшись, библиотекарь зашла за стойку, открыв каталог книг. ― Из тех, что сохранились у нас, есть только запрещённые научным советом книги о драконах. Официально они изъяты из каталога… Но так уж сложилось, что я такая забывчивая, ― Меллори подмигнула, ― и просто не успела их уничтожить. Не люблю вандализм.

– Вандалмизм, ― произнёс Лавий, вспоминая разговор накануне с дочерью. ― Я так понимаю вы Меллори?

– Да, забыла представиться, я ‒ Меллори, дочь Азура.

– Соболезную вашей утрате, ваш отец был невероятно мудр и талантлив.

– Благодарю вас! Это приятно слышать от человека, сделавшего так много для Вершины Творцов, ― девушка посмотрела в глаза Лавия, в них мужчина увидел восхищение, которое необходимо было ему. Когда казалось, что все его труды во благо народа разрушены сплетнями и интригами игр во власть.