Сассекс, поместье Солсберри, 9 ноября, 12:20
Не спрашивай меня, пожалуйста! Я не хочу тебе врать!
– Ну да, зачем врать, когда можно промолчать. Тоже воспитание?
Скрывая улыбку, Кристина молча ела ножку.
Питеру стало любопытно:
– Малверн?[6]
– Берджесс-Хилл[7].
– Почему она?
– В получасе езды от Лондона. Мама не хотела отпускать меня далеко.
Питер кивнул.
– Закрытая школа, пансион, да? Учеба, домашние задания, кружки и вновь учеба?
Кристина кивнула.
– У вас тоже?
– Кембридж.
Я знаю.
– Вам там нравилось?
– Нет.
Действительно, что ему там могло нравиться?
– А вам?
Кристина задумалась.
– Не знаю. Я не думала об этом.
Питер потянулся к корзине и достал оттуда два бокала и бутылку шампанского, обернутую мокрым полотенцем. Заметив удивленный взгляд девушки, он прокомментировал:
– Безалкогольное.
Она нахмурилась:
– Вы правда считаете меня… пьяницей?
Он ловко открыл шампанское и разлил его по бокалам:
– Я правда считаю вас неопытной. В частных пансионах девочек учат вальсировать, но не учат пить. А надо бы.
– Неопытность лечится опытом.
Он протянул Кристине наполненный бокал:
– А я и не спорю. Но не сейчас. Я обещал.
– Кому?
Он замялся:
– Одному хорошему человеку.
– Дяде Лансу?
Питер фыркнул:
– Вот еще! Этому пройдохе я не стал бы обещать ничего. Кстати, о «дяде Лансе».
Он так ехидно произнес это имя, что Кристина улыбнулась.
– Как случилось, что именно он стал вашим опекуном? И откуда взялся этот миллион? Линли никогда не были… богачами.
– Он не «взялся», он всегда был.
– В смысле?
Она замялась, что не укрылось от Питера:
– Некрасивая история? У каждого капитала есть свои скелеты в шкафу. Но не хотите – не рассказывайте. Я не настаиваю. В конце концов, это ваше дело и…
Но Кристина решительно перебила его:
– Этому миллиону почти сто лет. Прадедушка заработал его в сороковых годах прошлого века. Он то ли пушки отливал, то ли ружья, но на той войне он нажился хорошо.
Питер внимательно ее слушал.
– Потом мы победили, и это стали как бы «стыдные деньги». Так заявил его сын, мой дед.
Питер понимающе кивнул.
– Прадед большую часть денег промотал, а красивую сумму в один миллион фунтов завещал сыну – моему деду. Получив их, дед тут же отписал все моему отцу, а тот в свое время – мне.
– «Старые деньги» – они в основном такие. Вам нечего стыдиться.
Кристина отпила «шампанского».
– Да, я понимаю, но про «эти деньги» никогда не говорили. Они как бы были, и их как бы не было.
– Пока «дядя Ланс» не решил их прикарманить.
Кристине нравилось, что Питер, как и она, явно недолюбливал дядю Ланса.
– Не то чтобы решил…
Тут уже ее перебил возмущенный Питер:
– А как иначе назвать его страстное желание выдать вас замуж за внука?! Или это любовь? Вы говорили, он вам не нравится. Или нравится?
Питер так обвиняюще говорил с ней, что на секунду ей показалось, что он ее… ревнует?
Нет. Глупости. Только не Питер Девенпорт. За НИМ всегда очередь. ОН выбирает.
– Нет, конечно.
Сассекс, поместье Солсберри, 9 ноября, 12:35
– Почему «конечно»?
Она растерялась.
Скажи мне! Скажи, что высокие голубоглазые блондины тебе не нравятся!
– Ну он… Мне с ним скучно.
– В смысле, он вас не развлекает?
Кристина рассердилась:
– Меня не нужно развлекать. Просто мы с ним разные, очень.
– В каком смысле?
– Во всех. Абсолютно во всех, понимаете?
Только не это!
– Можете привести пример?
Она опустила голову:
– Я не хочу всего этого. Верней, я хочу другого. Просто…
– И чего же вы хотите?
Только не говори мне, что ты лесбиянка!
– Я хочу учиться.
Она произнесла это тихо, полушепотом, но Питер услышал. Он почувствовал, как бетонная плита, давившая ему на плечи последние пару минут, упала и с грохотом разлетелась на куски.
– Где, милая? Где ты хочешь учиться?
Кристина подняла на Питера ошарашенный взгляд, и он мысленно дал себе подзатыльник.
Баран! Не смей ее так называть!..
Ладно, сделаю вид, что этого не было. Проехали!
– В Европейском институте дизайна.
– Где это?
– Три в Италии, два в Испании и один в Китае.
Эта девушка вновь удивила его. Ни одна из его баб никогда не хотела учиться!
Она не баба! И уж точно не твоя!
Последняя мысль неприятно царапнула.
– В Китае?!
– Да, в Шанхае.
Она говорила об этом так легко, что он понял, что предмет их беседы изучен ею досконально.
– У меня хороший китайский. И испанский тоже. А вот итальянский похуже.
Хороший китайский???..
Стоп. Подумаешь об этом позже.
– А в Америке такого нет?
Палишься!
– В Америке – да, при Луизианском университете есть Колледж искусств и дизайна, но он не такой престижный.
Питер судорожно думал, что не отпустит ее ни в какой Китай! И даже в Луизиану. А вот Италия с Испанией…
– А на кого учиться?
– На дизайнера мебели.
– Почему мебели?
Она застенчиво улыбнулась:
– Не знаю. У этого направления большой потенциал. Мне это интересно. Мама показывала мои работы нескольким дизайнерам, они говорят, у меня талант.
– Работы?
– Рисунки.
Она рисует. Я не знал.
Ты не станешь ей мешать!
– И что вы выбрали?
– А выбираю не я, а дядя Ланс.
Кристина опять пожала плечами.
Похоже, это ее любимое выражение эмоций.
– Вам восемнадцать, и одобрение опекуна вам не нужно.
– Верно, но мне нужны деньги, а по условиям завещания пользоваться «этими деньгами» сможет мой муж, в случае моего замужества до двадцати пяти лет, либо уже я, но только после исполнения мне двадцати пяти лет.
Питер соображал быстро, но на сей раз ему явно не хватало воображения:
– То есть вы хотите подождать своего двадцатипятилетия и, получив деньги, пойти учиться?
– Либо взять сейчас взаймы, отучиться и через семь лет отдать долг. Можно даже с процентами.
Кристина выжидающе уставилась на Питера.
Мне кажется или она как-то по-особенному смотрит на меня?..
Нет, милая, нет! Ты же не предлагаешь мне одолжить тебе денег?..
Ах, умничка!..
Он развеселился, но внешне этого никак не показал. Перед Кристиной по-прежнему сидел расслабленный, но любопытный собеседник:
– Да, это вариант.
У нее загорелись глаза, и он решил проверить до конца свою теорию:
– И как на эту просьбу отреагировал дядя Ланс?
Кристина растерялась.
Ах, малышка, нельзя же так! Я читаю тебя, как книгу. Такая открытая… Но учиться ты очень хочешь, это я вижу. Что ж, пойдем к цели вместе…
– Мама не успела поговорить с дядей Лансом. Разговором о свадьбе с Луи он опередил нас.
Питер сделал вид, что раздумывает.
Кристина затаила дыхание.
Он начал неторопливо и издалека:
– У меня в мебельном бизнесе нет никаких интересов… Может быть, пока… Но если вы считаете это направление потенциально выгодным…
Кристина подскочила:
– Вы одолжите мне денег?!
Он скривился:
– Я не даю денег в долг. Никогда и никому.
– А что же?..
– Я подпишу с вами контракт. На десять лет. По нему вы сначала будете учиться, а потом работать на меня. Но все, что вы создадите за это время, будет принадлежать мне и компании, которую я, может быть, создам под вас.
Решай!
Сассекс, поместье Солсберри, 9 ноября, 13:00
Мамочка, Господи!
Кристиной овладела паника. Мечта была так близка! Но как же…
– А дядя Ланс? В смысле, женитьба на Луи…
Питер улыбнулся:
– Жениться на Луи будет не нужно. Я с этим разберусь.
Взгляд Кристины метался по комнате:
– А где? Ваша компания в Америке, а я буду… Или вы хотите, чтобы я училась в Америке? Тогда я смогу работать у вас.
– А где вы хотите учиться? Кроме Китая, разумеется.
Она не раздумывала:
– Во Флоренции. Там есть именно этот курс: дизайн интерьеров и мебели.
– Значит, Флоренция.
Кристина не знала, что ей делать: КАК выразить Питеру свою благодарность. Усидеть на месте она не могла. Она вскочила и…
Больно!
Она вскрикнула и повалилась обратно на ушибленную ногу. Питер был уже рядом. Он успел подхватить ее, и приземление получилось относительно мягким. Он усадил Кристину, и, опустив глаза, она с ужасом увидела, что за время разговора незаметно для себя сбросила балетки и сейчас перед его глазами маячили ее босые ступни и жуткий бандаж на левой ноге.
Она стала поправлять юбку, прикрывая уродство, и он тут же отвернулся, отойдя к стене. Ей было жутко стыдно:
– Простите.
– Очень больно?
– Нет, уже почти не болит. Я больше испугалась.
– Я тоже.
Что? Ей послышалось, наверно.
Она искала и не находила свои балетки.
Куда я их запульнула?! Он решит, что я дикарка, которую не в Италию, а в джунгли надо отправлять!
Шебуршание за спиной привлекло внимание Питера, и он обернулся:
– Вы что-то ищете? Вам помочь?
Он подошел и присел рядом с ней на корточки.
Что ему ответить? Если я скажу ему, что ищу свои туфли, он точно решит, что я с приветом.
– Я потеряла свои балетки…
– Что потеряли?
– Балетки.
– Что это?
Мамочка, я сейчас со стыда сгорю!!!
– Это такие туфли.
Посмотрев на покрасневшую девушку, Питер принялся искать ее туфли. Через полминуты он уже держал их в руках:
– Вы позволите?
Не дожидаясь ответа, он надел сначала одну, а затем и другую туфельку ей на ноги.
Кристина почти не дышала. Это было так… интимно, что она в ужасе посмотрела на дверь – та была плотно закрыта. Этот взгляд перехватил Питер:
– Переживаете за свою репутацию? Не волнуйтесь. Если кто-то подойдет к двери Беннет предупредит нас.
Действительно, дура! Ему это нужно еще меньше, чем тебе: застукают с юной благородной девицей наедине – потом по старинке жениться придется. Вот так связываться с детьми! Небось, когда он к Дженни своей на свидания ходит, их Беннет не охраняет! Еще подумает, что я намекаю на что-то или напрашиваюсь… Надо срочно что-то сказать…
– Нет, конечно, нет. Я же не шестнадцатилетняя дебютантка, и сейчас не те времена, чтобы… Все мы взрослые люди…
Питер посмотрел на нее как на умалишенную:
– Вы хотите сказать, что…
Он замолчал, давая ей возможность продолжить предложение за него.
Вот придурочная и есть! Теперь давай, объясняйся!
– Я в том смысле, что… Да, конечно, вы – привлекательный мужчина, а я – женщина, это правда…
Питер очень внимательно слушал Кристину.
– …но у нас же не свидание, верно?
Она натужно рассмеялась и опять пожала плечами.
В глазах Питера мелькнуло нечто похожее на веселье:
– Нет?
Спокойно, дыши, дыши! Ты взрослая, совершеннолетняя, он с тобой контракт подписывать собрался…
– Ну так просто не ответишь… Это зависит от…
Она сделала непонятный пас руками.
Питер покивал и с серьезным лицо поинтересовался:
– От чего?
От тебя! Только от тебя!
– От нескольких… параметров…
– Например?
На свиданиях люди целуются! Без поцелуев это не свидание!
– Ну это зависит от того, что они делают…
ЗАТКНИСЬ! Пожалуйста, замолчи! Не порть все!
Он задумался:
– Делают? То же, что и мы делали сегодня (взгляд на часы) почти полтора часа: едят, пьют, общаются… Или вы о чем-то другом?
Кристина открыла рот, чтобы ответить ему, и не смогла.
А он подался вперед и смотрел на ее губы так, будто боялся пропустить ответ.
ЦЕЛУЮТСЯ! Скажи ему! Одно это слово скажи и посмотри, что будет!
Время шло, Питер ждал ответа. Он был так близко. ТАК БЛИЗКО!
Сассекс, поместье Солсберри, 9 ноября, 13:27
Это не могло быть правдой. Этого не могло произойти, но происходило. Она его поцеловала. Нет. Она его целовала. Прижалась своими губами к его и… да, больше ничего не происходило, но это определенно был поцелуй.
Губы! Ее губы! Она целует! Сама! Первая! Что делать?!
Время шло, секунды утекали одна за другой.
Считай. Раз, два…
На счет «три» он понял, что она отодвигается. Все его существо восстало против.
НЕТ! Не отпущу!
Он обхватил ее руками, удерживая.
Какая она тоненькая. Теперь моя очередь. Один поцелуй, второй, третий…
Он заставил себя разжать руки.
Все, теперь уходи. Вставай и уходи! Сейчас же!
Питер поднялся, отошел к корзине и начал медленно складывать в нее посуду, бутылку, бокалы и прочее. Кристина, поначалу смотревшая на него, опустила глаза.
Она сейчас ругает себя, не позволяй ей этого! Скажи что-нибудь, не уходи так!
Что? Привычное «я позвоню»? Я не готов. Мне надо подумать.
И подумаешь, один, позже! А сейчас скажи ЧТО-НИБУДЬ!
– У вас есть номер моего телефона?
От звука его голоса Кристина вздрогнула и подняла голову:
– Да.
Интересно, откуда?
– У меня вашего нет. Наберете меня?
Питер достал из кармана мобильник.
Кристина потянулась за своим телефоном.
Что ж ты за мудак такой? Проще лицо сделай…
Она нашла в телефоне его номер и нажала на зеленую кнопку. У него высветился ряд цифр, он кивнул:
– В течение суток вам доставят проект нашего договора.
Да ты что?! Ты бы еще сказал, что встреча прошла в теплой и дружеской обстановке!
Она кивнула:
– Спасибо…
– Вам спасибо за компанию. Доброго дня.
Питер слегка поклонился и вышел, прихватив корзинку.
Кристина выдохнула и обняла себя – ее трясло.
Сассекс, недалеко от поместья Солсберри, 9 ноября, 13:45
Пикник удался, но постоянно находиться среди людей… Зак поехал не для этого.
Являясь уроженцем здешних мест, он хорошо знал их и предложил Алане прогуляться до ближайшего ручья:
– Скажи, ты счастлива?
Она удивилась вопросу:
– Да, конечно.
– А что именно ты считаешь счастьем?
Она задумалась:
– Мы здоровы, Крисси окончила школу, у меня на работе все стабильно. Скоро выплатим кредит и будем что-то решать с ее учебой. Она мечтает об Италии. Знаешь, она…
Шедший рядом Зак, резко крутанувшись, остановился перед ней:
– Я не про вас. Я про тебя, Алана. Ты молода, красива. Кристина и ее мечты – да, это важно. Но ТЫ! О чем мечтаешь ТЫ?
От такого напора она растерялась:
– Я мечтаю, чтобы у нее все было хорошо.
– Значит, о своем счастье ты уже не думаешь?
Она в раздражении обошла стоящего перед ней Зака:
– А ты? Вот ты чего хочешь, можешь сказать, вот так, сразу?
Он пошел за Аланой:
– Я хочу, чтобы Робби был счастлив – это правда.
Она радостно повернулась к нему, всем своим видом выражая: «Ага!»
Зак понимающе улыбнулся:
– Но я также знаю, что он будет счастлив. Он встретит девушку, женится и будет счастлив. А я останусь один, с календарем, на котором буду отмечать дни до их следующего визита.
Она отвернулась и продолжила путь.
– И ты знаешь, о чем я. Наверняка и тебе это приходило в голову.
Они остановились на краю ручья. Алана восторженно огляделась:
– Как красиво!
Зак не сводил с нее глаз:
– Ты мне не ответишь?
– А ты что-то спросил?
Она присела на ближайший камень:
– Здесь, наверно, летом хорошо…
– Здесь круглый год хорошо.
– Правда?
Сейчас или никогда!
– Оставайся и узнаешь.
Алана не стала делать вид, что не поняла намека.
– Спасибо, Зак. Я очень ценю твое отношение ко мне. Правда. Как вдова твоего лучшего друга…
Он присел на корточки перед Аланой и взял ее руки в свои:
– О чем ты? Хьюберт никогда не был моим лучшим другом. После смерти его родителей Солсберри взял его на воспитание, и мы подружились. Но он всегда был графом, а я – никем. Приятели, но не друзья… Что же касается тебя… Прости, но не всем вдовам своих приятелей я предлагаю вместе провести оставшуюся часть жизни.
Он поднес руки Аланы к губам и поцеловал. Она задрожала:
– Здесь прохладно.
– Да, ноябрь в Британии не самый теплый месяц. Ты хочешь поговорить о погоде?
Взгляд Аланы заметался:
– У меня есть обязательства, Зак.
– И у меня тоже. Но это неважно. Вопрос: хотим ли мы одного и того же?
Она решилась посмотреть на него:
– А чего хочешь ты?
– Тебя.
Она вспыхнула и попыталась выдернуть руки, но Зак оказался сильней:
– Погоди! Я не то имел в виду… То, конечно, тоже, но не только.
Алана вновь смотрела на него.
– Я хочу тебя всю, понимаешь? С твоими планами, надеждами, долгами и кредитами, с дочкой, которую мы вместе будем ждать вечерами со свиданий… Раздели со мной все это…
Алана отвела взгляд. Она не хотела обманывать Зака. Он будто понял ее чувства:
– Я знаю, ты не любишь меня.
Она попыталась что-то сказать, но он остановил ее:
– Но ты не знаешь, что я люблю тебя.
Она застыла.
– С того самого момента, как Хью познакомил нас.
Алана с таким ужасом смотрела на Зака, что он рассмеялся:
– Поверь, все не так страшно.
Она улыбнулась, и он вновь поцеловал ее руки.
Сассекс, поместье Солсберри, 9 ноября, 14:10
Питер думал. Полчаса назад вернувшись от Кристины, он отпустил Беннета и заперся в своей гостиной. Ему всегда хорошо думалось в тишине и в рабочей обстановке, именно поэтому он сел за стол на любимое офисное кресло, которое возил за собой по миру, и принялся соображать и прикидывать. Мыслей было много, эмоций еще больше, а реального плана – ни одного.
Получил ли он от этой встречи то, чего добивался? И да, и нет. Получил ли он ответ на свой вопрос? Да. Но и новые вопросы появились тоже.
Он шел узнать, почему ее так расстроили фиалки. А они расстроили, он это четко прочитал на ее лице, когда вчера зашел поговорить про брак с сопляком. Чем ее не устраивала дружба с ним? И если дружить с ним она не хотела, то чего хотела… с ним? Ответы на эти вопросы он вроде бы получил: когда она назвала его привлекательным мужчиной – он не обратил на это внимание – лесть. Они все льстят, тем более в свете предложенного контракта. Но Кристина не все. Она бы не стала. Или стала? Но додумать эту мысль она ему не дала.
ОНА ЕГО ПОЦЕЛОВАЛА. ПЕРВАЯ. В ГУБЫ.
И это уже никак иначе не истолковать. Значит, интерес есть. Осталось узнать какой. Неужели женский?
Ты сам в это веришь? Или просто очень хочешь верить?
Дверь с треском отворилась и в комнату влетела рассерженная Дженни. Заметив Питера, она направилась к нему, на ходу сбрасывая туфли:
– Работаешь? Хорошо тебе! А я подыхаю. Питер, я не могу здесь больше, я хочу домой!
Он поднял на нее глаза.
– Пикник был – говно. Погода – тоже. И эти идиотки: «Как вы думаете, скоро пойдет дождь или не скоро?» Возьми телефон и посмотри прогноз, курица! Но ты не поверишь, что мне заявила эта стерва Ребекка Дюррей. Она спросила меня, когда у нас свадьба, прикинь? Вот так, в лицо, при всех! А когда я прифигела, тут же таким сладким, ядовитым голоском начала так извиняться, что лучше бы молчала: «О, дорогая! Простите! Мне так неловко! Неужели маркиз до сих пор не сделал вам предложения? Это так необычно. Вы же не актриска какая-нибудь, вы – Монтгомери! С вами так нельзя! Вам стоит намекнуть ему об этом. Ха-ха». Прикинь?
Питер отметил, что Дженни очень похоже изображает «эту стерву Дюррей». Все остальное он пропустил мимо ушей.
– Питер! Ты слышал? Что скажешь?
Дженни подошла и, наклонившись к нему, попыталась его поцеловать.
Нет. Не сегодня. И не с ней.
Он отодвинулся.
– О, мы не в духе. Что такое? Плохие вести из Штатов? Так поехали домой, Пит!
Питер ненавидел, когда она его так называла. Он, кажется, начинал ненавидеть все, связанное с ней. Тем временем Дженни прилегла на стол и красиво выгнула спину:
– Пи-и-ит, ну, поговори со мной.
– Не сейчас. Ты мешаешь мне думать.
– И о чем таком ты думаешь? Давай проговорим это вслух, как раньше, и решение придет.
Он понял, что больше не выдержит:
– Ты мне очень мешаешь! И я прошу тебя оставить меня в покое!
Из мягкой кошечки она тут же превратилась в фурию:
– А давай ты не будешь на меня орать! Давай ты…
– Мы расстаемся.
Дженни захлебнулась криком. Она полгода была официальной девушкой Питера и неплохо его знала: этот тихий тон не сулил ничего хорошего.
– В каком смысле?
– Ты сейчас соберешь вещи и спокойно, без истерик покинешь этот дом. Можешь придумать любую причину – я все подтвержу.
Она разозлилась:
– Да что ты?! Бегу и падаю! Значит, Сьюзи Гарфилд ты дал семьсот тысяч за то, чтобы она навсегда забыла о тебе и ваших постельных подвигах, а меня вот так запросто ногой под зад?! Не выйдет!
– Ты тоже собираешься написать книгу «В постели с карликом»?
Дженни рассмеялась:
– О нет! Это она мечтала о славе писательницы. Я – не она. Я ничего писать не буду. Я расскажу!
Она склонилась над сидящим Питером:
– Все телеканалы, весь интернет! Все будут умолять меня рассказать подробности нашего «романа», дорогой.
– Миллион.
Дженни удивленно захлопала глазами:
– Что?
– Один миллион долларов, если ты сейчас соберешься и уедешь.
Она не раздумывала:
– Ладно, я согласна. Но ответь мне на один вопрос: ты любил меня?
– Два миллиона. И ты уезжаешь в полной тишине.
Он выжидающе смотрел на потрясенную Дженни.
– Хотела бы я знать, о чем же таком я мешаю тебе думать? Или о ком?
– Миллион девятьсот. За каждое твое предложение я буду снимать по сотне.
Дженни оглядела комнату. Заметив на диване блокнот, она вырвала из него страницу, написала на ней: «Верни сумму в два ляма, и я уйду», – и молча положила ее перед Питером.
Он прочитал и кивнул:
– Два миллиона.
Дженни метнулась в спальню.