Loe raamatut: «Монолог треугольника»

© Алма Джуманбаева, 2019

ISBN 978-5-4496-8422-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Мои миниатюры подобны фотокадрам, выхваченным из огромной, бурлящей вокруг жизни. Чем дольше живу, тем явственней убеждаюсь, что судьбы людские – это запутанный, пёстрый клубок, и находимся мы все в матрице, компьютерной иллюзии. При этом задача перед нами поставлена непростая – преодолеть крупные и мелкие препятствия, которые мы сами же себе и спрогнозировали ещё до рождения.

Ангел смерти

Она шла по неровно уложенным плиткам тротуара, словно голливудская звезда по «красной дорожке», выставляя напоказ своё женское обаяние, наряд, выделяясь из толпы. Костя невольно залюбовался ею, надо же: и в семьдесят один, баба снова мандарин!

Жалко было убивать такую модницу, пусть и старуху. Вон, какое длинное платье на ней, и ведь никто не догадается, что её экстравагантное maxi выигрышно маскирует натруженные больные ноги, испещрённые ручейками синюшных вен.

– А ведь эти ножки и послужили полвека назад причиной моей смерти! – с грустью подумал Константин и ужаснулся при мысли, что сегодня его обязали примерить на себе образ ангела смерти.

Обещанный пьяный водитель должен был появиться на своём джипе через две минуты. Между тем, «жертва» продолжала кокетливо ступать по тротуару, надо было только сопроводить её до поворота и легонько толкнуть под колёса.

Воспоминания перенесли его в маленький ресторанчик «Белый ветер». Он первокурсник, ошалев без маминой назойливой опеки, впервые попробовал в туалете косячок. Это было весело, они с Димкой долго хохотали, а потом решили узнать, получится ли у них потанцевать.

В полутёмном зале было довольно тесно, вокруг все скакали и скакали словно заводные фигуры. Озорно гикнув, Костя собрался было пуститься по кругу в пляс, но тут его блуждающий взгляд выхватил из толпы две стройные ножки на шпильках. Обтянутые в сиреневые колготки, они дразнили его. Костя еле сдерживал себя, чтобы не прильнуть к ним, но когда ноги, словно в насмешку, замельтешили перед ним, не выдержал, опустился на колени и крепко обхватил соблазнительные икры. Мгновение блаженства нарушил пронзительный девичий крик, за ним последовал удар и сразу же толчок, тогда-то Костина душа и вылетела из тела, словно бильярдный шар.

Костя даже не успел испугаться, потому что летел с такой стремительной скоростью, что мысли, сбившись в кучу, не поспевали за ним.

Лишь иногда ему удавалось зацепиться за края неустойчивых стен, скользивших словно сверхскоростные лифты по вертикали и горизонтали. И каждый раз стоило ему прижаться к какой-нибудь точке опоры, как раздавался встревоженный рой голосов.

– Опять кого-то подселили! Головастик, разве ты не договорился с дежурными ангелами? – возмущённо раздался на одной из остановок раскатистый бас.

– Это какое-то недоразумение… мне обещали… сейчас разберусь… – залепетал услужливый голос в ответ.

На одиннадцатую остановку Костя плюхнулся весь измождённый.

– Мамочка, а почему он так устало выглядит? – удивлённо спросил детский голосочек над ним.

– Он не привык, он умер совсем недавно, – ответил печальный девичий голос.

– Он тоже покончил с собой, как ты, мама?

– Не знаю.

– А он тоже беременным был? А где тогда душа её ребёнка?

Впервые за всю свою жизнь Костя испытал щемящее чувство жалости. Сейчас он, не раздумывая, подарил бы этой безвинной, чистой, так и не повидавшей жизнь душе свои прожитые 22 года на земле. Но неведомая сила вновь схватила его и потащила вперёд. На этот раз он не противился, решив со смирением принять любую уготованную ему участь. Его намерения были тут же услышаны, и его пригласили на следующий уровень. Услышав, что в качестве вознаграждения ему предлагают стать ангелом смерти, насылающим на людей несчастные случаи, Костя вновь возроптал, недовольно буркнул:

– А попроще ничего нет?

– Только при условии, если убьёшь ту, которая послужила причиной твоей смерти, – ответили ему.

– Может быть, её замените на того, кто убил меня?

– Его уже нет на том свете. Да ты не переживай, после твоей кончины прошло полсотни лет, и она сама просит о смерти.

Но сейчас, увидев жертву на шпильках, Костя понял: его обманули. Эта экстравагантная дама вряд ли согласилась добровольно расстаться с жизнью.

Костя замешкался. Ему вдруг нестерпимо захотелось взглянуть ей в глаза. Между тем, чёрный джип на скорости нёсся прямо на них. Медлить больше было нельзя. Костя торопливо обогнул старушку и уже готов был схватить это хрупкое, тщедушное тельце, чтобы бросить его под колёса, но в последнюю секунду передумал и отбросил свою жертву на обочину дороги.

Удар машины был сильным. Костя даже удивился, почувствовав физическую боль. Задание он не выполнил. Но не сожалел об этом. Впервые после смерти по всему телу растекалась горячая волна удовлетворения от правильно сделанного выбора.

– Живой! Живой!

Громкий крик полоснул по ушам. Костя открыл глаза.

Взгляд сразу же наткнулся на ноги в сиреневых колготках.

– И вправду живой! Ох, и напугал ты нас, – над ним склонилась администратор. – А мы «скорую» вызвали, и полицию тоже. И эту пьянь с бутылкой задержали.

Костя начал догадываться, что там «наверху» оценили его благородный поступок и решили вернуть к жизни, а может, просто сжалились над ним и подарили ещё один шанс. На радостях он готов был расцеловать всех, особенно вот эту в колготках, но, боясь вспугнуть своё счастье, продолжал лежать и наслаждаться тем, что он че-ло-век.

БАРЫМТАЧ

Кульназар был главой небольшого, разорившегося после джута аула. К весне скотины почти не осталось, люди без горячей сурпы часто болели и первыми начали умирать дети. Бескрайняя, мёрзлая степь не терпела слабаков, и выживали только сильные и изворотливые.

Вот тогда Кульназару ничего не оставалось, как сделаться барымтачом. Аульские жигиты под его руководством так ловко угоняли среди ночи из чужого табуна лошадей, что хозяева спохватывались только с рассветом. Тех же, кто бросался в погоню, быстро ждало разочарование – следы таинственным образом обрывались прямо в степи, словно тридцать голов парнокопытных перелетали по воздуху. Преследователи и подумать не могли, что за несколько часов, барымтачи успевали пустить под нож весь косяк, не пролив на землю ни капли крови. Мешки с мясом тащили в аул на спине. Голод, желание быстрее накормить семью заставляли бежать, не зная усталости.

Подозрение сразу же падало на аул Кульназара, ведь следы обрывались в радиусе десяти километров от него. Преследователи с громкими криками «Ур! Ур!» скакали туда, и по их перекошенным злобой лицам было видно – пощады ворам не будет.

Кулназар выходил навстречу к ним, опираясь на палку, в прохудившемся чапане, рукава которого были столь длины, что скрывали кончики костлявых пальцев.

– Егер мынау біз малдарынызды ұрлап кетсек, Кұдай каргасын мынау бізды! (Если это мы угнали ваш скот, то пусть нас покарает Бог!) – простирая руки к небесам, восклицал он и в бессилии от нахлынувших чувств припадал на одно колено.

Никто из жаждущих расправы над барымтачами сарбазов даже не догадывался, что на самом деле старик насылал проклятия на спрятанное в рукаве шило, и прилюдно казнил иглу, втыкая его в землю.

Преследователям ничего не оставалось, как только разводить руками: невозможно было не поверить седобородому старцу, клянущемуся, глядя тебе в глаза, своим потомством в невиновности перед самим Аллахом.

А в это время высыпавшие из юрт краснощёкие молодухи, татешки и ажешки, с гневно поджатыми губами, демонстративно выносили из юрт пустые казаны и кастрюли.

– Можете с собой это железо забирать, без надобности оно, которую неделю не прикасаемся к ним!

Бабы не врали, недаром посуда в их руках блестела начищенными боками. Ворованное мясо женщины приноровились варить в самоварах. Страх и голод заставляли быть изворотливыми.

После того, как непрошеные гости уходили ни с чем, Кулназар приказывал домочадцам принести новое шило на случай, если кто вздумает вернуться.

Когда же под покровом ночи аульчане тайком у себя в юрте ели жаркое, то обязательно благодарно приговаривали:

Кулназарым бар болса, біз

Куырдаксыз болмаспыз.

(Будет жив наш Кулназар, мы

не останемся без куырдака).

Біз* – мы;

Біз* – шило.

Бабьи уловки

Уже по громкому стуку в дверь Нинка догадалась: муж пьян и взвинчен.

– Где топор? – закричал он с порога и прошел на кухню, оставляя на полу грязные следы. – Где? Я порубаю их! Порубаю…

Нинка поняла: опять ввязался в драку, опять ей придется изворачиваться, подыгрывая ему.

– А порубай, – равнодушно протянула она. – Только топор завернуть надо, чтобы патруль не отобрал.

– Так заверни! Да побыстрее! – торопил муж, полный безудержного желания отомстить своим обидчикам.

– Подожди, бумагу поплотнее вытащу… – Нинка полезла в кладовку. Прикрыла топор тряпками: пусть теперь ищет.

– Мне порубать их надо, – уже медленнее, сонливее проговаривал муж, и Нинка взяла инициативу в свои руки:

– Да порубаем, конечно, но лучше это сделать утром. Сейчас темно, они могут спрятаться. А утром вместе пойдем.

– Вместе? – обрадовался муж.

– Да, вместе утром, утром. – Нинка успела разогреть борщ. Приподняла крышку. Тонкий запах зелени и мяса пошел по комнате. Муж устало опустился на стул. Нинка поставила перед ним миску и… не удержалась, спросила:

– Наливать? Или топор будем искать?

– Наливай! – кивнул муж.

И пока он ел, с удовольствием причмокивая, Нинка думала о том, что настала пора вознаградить себя за такие вот минуты нервотрепки. А то озлобится, сама схватится за топор, и тогда не быть её мужу за ней как за каменной стеной, а ей играть счастливую жену. Она всё-таки купит то синее платье на зависть подругам и отнесёт к матери. А потом они с мужем нечаянно нагрянут к ней в гости. Мать напоит чаем и на прощание принесёт для дочери очередной дорогой подарок. И как всегда на правах тёщи съязвит: