Loe raamatut: «Вторая смерть Эди и Вайолет Бонд»

Font:

Дорогой читатель!

На эту книгу меня вдохновили моя прабабушка Эди Бонд и ее сестра-близнец Вайолет.

Мое очарование ими началось с фотографии, стоявшей на книжном шкафу в доме моего детства: это был их постановочный студийный портрет в ранней юности. Он странным образом притягивал взгляд. Проходя мимо фотографии, я каждый раз ненадолго встречалась с сестрами взглядом: я была уверена, что они хотят мне что-то рассказать.

Позже я узнала, что Эди и Вайолет были заядлыми медиумами и регулярно проводили спиритические сеансы. Погрузившись в исследование движения спиритизма XIX века, я обнаружила поразительный факт: в то время эталоном медиума была необразованная юная девушка с как можно меньшим количеством собственных мыслей (в этих пустых дамских головках так просторно, есть где разгуляться духам!). И я сразу поняла: Эди и Вайолет хотели, чтобы я написала об этом. Ведь, когда медиумы ездили по стране и читали лекции в состоянии транса, происходила удивительная вещь: духи, которые говорили их устами, выражали все более радикальные взгляды.

И я принялась за историю про умных молодых женщин, которые учатся существовать в мире, ни во что не ставящем женский ум. Историю, где есть место множеству тайн, леденящих кровь потусторонних сил, людей-чудовищ – и одному симпатичному цепкому журналисту с объективно великолепной прической. Но прежде всего это история о двух сестрах, об их связи, о ее проверке на прочность – и о борьбе за место под солнцем.

Когда настоящие Эди и Вайолет выросли и обзавелись собственными семьями, они построили между своими домами переход. Для меня этот переход – символ постоянства их любви друг к другу. Думаю, Эди и Вайолет понравились бы приключения, которые я им сочинила, и для меня большая радость поделиться ими с вами.

Искренне ваша,

Аманда Глейз

Эди Бонд (слева) и Вайолет Бонд (справа) в шестнадцать лет

1

Вайолет задерживалась.

Эди раздвинула плотные бархатные шторы самого крошечного салона почти самой лучшей гостиницы Сакраменто и всмотрелась в вечернюю улицу. Уже больше часа назад зажгли газовые фонари, и, насколько она могла судить, нигде в городе не разгорался пожар и не зрела какая-нибудь иная природная катастрофа, которая могла бы помешать ее сестре вернуться вовремя.

Последний лавочник запер дверь на ночь и, надвинув шляпу, вышел в прохладу весеннего вечера. По Кей-стрит катила плотная череда повозок, в открытых окнах виднелись шелковые рукава и шляпки с перьями. Из фургонов, где подавали поздний обед, лился аромат свежесваренного кофе и мешался с вездесущим запахом навоза, тем более острым, что через дорогу располагался конюшенный двор.

Все и вся были ровно там, где им до́лжно. Кроме ее сестры-близнеца. Она опаздывала.

Эди плотно закрыла окно, чуть сильнее нужного рванула шторы, расправляя, и тяжело вздохнула, когда расшитый кистями бархат, взметнувшись, поднял волну воздуха и задул свечу на столе у нее за спиной. Три парафиновые свечи были единственным источником света в крошечном гостиничном салоне. Она чертовски утомилась, пока уговаривала портье погасить шаровые лампы на безвкусной газовой люстре, свисавшей с потолка (в почти самую лучшую гостиницу Сакраменто еще не провели электричество).

«Но, мисс… Вы же ничего не увидите!»

Вот именно! В этом и заключался весь смысл. Как прикажете проводить приличный сеанс, если клиент все видит?

Но, разумеется, вслух она этого не сказала. Только жеманно сослалась на головную боль. В любой непонятной ситуации нужно жаловаться на головную боль.

Теперь Эди достала из лежащего в кармане шелкового кисета коробок спичек. Из кисета поплыл пряный аромат сушеных трав, но она туго затянула завязку, пока запах не пробудил никаких воспоминаний. Зажгла погасшую свечу и вернула спички на место.

Вскоре портье привыкнет к их методам работы. Ему придется: это лишь первый из множества сеансов, которые они с Вайолет намеревались проводить здесь, пока их труппа спиритистов не двинулась в следующий город. Эди опустилась на колени и, согнувшись, заглянула под круглый стол: перепроверила тонкую леску, которую обвязала вокруг ножки стула. Потом потрогала непримечательный кусочек древесины, который заклинила под ножкой стола: идеальное положение для капельки левитации в нужный момент.

Она никогда не понимала, кто вообще мог решить, что духи проявляют себя, гремя мебелью, но платежеспособные посетители ждали этого – и они это получали.

В коридоре неподалеку от салона прозвенел знакомый смех. Ему вторил низкий мужской голос. Эди протопала через комнату и, приподняв брови, распахнула дверь.

– Ты опаздываешь.

Буйство розовой и черной ткани вскоре обернулось двумя отдельными силуэтами. Первый представлял собой молодого человека, на вид лет восемнадцати-девятнадцати, одетого в добротный черный костюм. Большую часть его лица занимали неудачно напомаженные и закрученные усы, с которыми он очень походил на моржа.

Рядом с ним стояла семнадцатилетняя девушка в розовом шелковом платье, расшитом всевозможными финтифлюшками по последней моде. Эди все еще не могла смотреть на этот кошмар без боли в груди: платье стоило им заработка за целый месяц. Каштановые волосы сестры были забраны в шиньон на затылке, а несколько кудрей модно обрамляли круглое румяное личико.

Моржеподобному юноше хватило такта запунцоветь от неожиданного вмешательства. А вот сестра-близнец Эди, Вайолет, напротив, широко и радостно улыбнулась, как будто ничто в целом мире не могло пойти не так.

– Эди! – воскликнула она своим музыкальным голоском. – Смерть как хочу вас познакомить. Мистер Джон Биллингсли, могу я представить вам мою сестру-двойняшку? Мисс Эдит Бонд.

– Так вы близнецы! – Юный морж ликующе сложил ладони, потом поспешно поклонился. – Богом клянусь, я уж думал, в глазах двоится. Если бы не волосы, – он неопределенно показал рукой на свою голову, – я бы решил, что спятил.

Рука Эди, не успела она одернуть себя, машинально метнулась к волосам. Это был жест смущения. Она пыталась его искоренить – и не преуспела.

Вайолет с Эди были неотличимы почти во всем, по меньшей мере на вид. Когда-то у новорожденных сестер были одинаковые вздернутые носики, ясные зеленые глаза и пучки каштановых волос. Цвет волос Вайолет с возрастом стал насыщеннее и глубже, у Эди же выходило совсем наоборот: ее волосы с каждым годом становились бледнее, пока не выцвели почти добела.

Эди наградила моржа ледяным взглядом.

– Да. Как вы, должно быть, наблюдательны, раз это подметили. – Он открыл рот, собираясь ответить, но Эди не дала ему вставить и слова: – И хотя было бы, несомненно, приятно познакомиться, боюсь, мы вынуждены пожелать вам доброй ночи. Вайолет опаздывает по делам.

– Эди! – Сестра прижала ладонь к груди с той же драматической страстью, от которой когда-то лезли глаза на лоб у зрителей ежегодных рождественских сценок в их родном городе: учитель воскресной школы имел неосторожность дать ей роль Марии. – Мистер Биллингсли, прошу, не слушайте мою сестру. Она бывает излишне резка. – Последнее слово Вайолет адресовала сестре вкупе с острым взглядом, но та не сдавалась:

– Я, может, и резка, но ты опоздала.

С этими словами она схватила Вайолет за локоть и втащила ее в салон.

Морж выпятил грудь, будто собирался вмешаться в то, как Эди обращается с собственной сестрой, но Вайолет только рассмеялась и одарила его одной из своих ошеломительных улыбок.

– Похоже, на сегодня наша песенка спета. Придешь же в субботу в «Метрополитен»?

Эди закрыла дверь перед носом моржа, не успел он ответить.

Едва дверь захлопнулась, Вайолет вывернулась из захвата сестры.

– Эди, честное слово, обязательно так ужасно себя вести? Джон – театральный приказчик, прах побери. Он считает, что у меня настоящий талант. – Эди не сдержалась – закатила глаза. – Да хватит тебе. У него отличные связи в Сан-Франциско, чтоб ты знала. И в Нью-Йорке тоже!

Эди скрестила руки на груди.

– Вот как, значит? Конечно, в его-то годы, умудренный опытом…

– Обязательно обо всех думать самое худшее? Так уж вышло, театр – это семейное дело, и его отец…

– Вай, пусть он говорит, что владеет хоть всем Бродвеем, мне плевать! Мисс Крокер придет с минуты на минуту…

– А я уже здесь, – ответила Вайолет, стягивая перчатки. – Готова к работе.

– А список, который я тебе дала, ты прочитала?

Вайолет сняла шляпу и водрузила на вешалку у двери.

– Вай. Ты читала? Нам нужно подготовиться…

– Эди, бог с тобой, это клятый кот!

В обычной ситуации Эди могла бы рассмеяться. Даже и сейчас она не сумела сдержать легкой улыбки, растянувшей края ее губ. Это действительно была одна из самых забавных просьб, а уж странных заказов с тех пор, как год назад стали практикующими медиумами, сестры повидали немало.

Мисс Крокер была старой девой. Очень богатой старой девой; и ее кот, которого она по неясным причинам нарекла Томасом, был ее единственным верным товарищем. Месяц назад он преставился, и с тех пор она была безутешна и хотела напоследок связаться с ним.

– Ну… – ответила Эди. – Строго говоря, да, это дух кота. Но на самом деле он был скорее членом семьи…

Ее прервал смешок Вайолет. Потом сестра икнула, и от попыток сдержать смех ее глаза заполнились слезами.

– Да, положим, это довольно забавно, но…

– Забавно?! – прохрипела Вайолет. Ее плечи тряслись. Пошарив в кармане платья, она достала список, который Эди утром оставила на ночном столике их номера.

Мистер Хадл, директор труппы странствующих медиумов, за процент от их дохода помогал собрать полезные сведения об усопшем, чей дух клиент желал призвать. Обычно дело касалось занятий, интересов и манер дорогого почившего родственника. Но в этом случае…

– Внешний вид? Черный с белой манишкой, – провозгласила Вайолет, читая вслух. – Любимое блюдо? Рубленая сырая куриная печень. И наконец, вишенка на торте: любимые занятия – лежать на солнышке, царапать диван. – Вайолет подняла голову от списка – по ее лицу струились слезы. – Эди, ты серьезно?

Остатки напряжения между ними испарились, и узел в груди Эди ослаб. И вот она тоже засмеялась, громко судорожно всхлипывая, отчего сестру охватывали новые приступы хихиканья. Так они хохотали добрую минуту, пока Вайолет не пришлось сесть, а Эди не согнулась пополам, вцепившись в спинку стула розового дерева.

– Судьбы ужаснее и быть не может! – произнесла Вайолет, постепенно выравнивая дыхание. – Чтобы величайшей любовью всей твоей жизни был какой-то драный кошак!

Она в ужасе помотала головой, но Эди только пожала в ответ плечами и принялась промокать глаза платком. Ей не хотелось спорить с сестрой о природе любви, но в глубине души она была не согласна. Когда-то их мать любила отца; и если любовь к человеку может закончиться вот так, Эди предпочла бы кота.

В дверь салона постучали, и из головы Эди вылетели все мысли о родителях и любви. Выпрямив спину, она задвинула стул и крикнула:

– Секунду! – Потом шепотом обратилась к Вайолет: – Понимаю, ты считаешь это смешным, но все равно постарайся, ладно? Мисс Крокер вхожа к Мэри Саттон, и если она замолвит словечко…

– Да-да, с миру по нитке. Эди, я все понимаю. Обещаю вести себя прилично.

Как бы демонстрируя серьезность своих намерений, Вайолет уселась на стул и положила руки на стол ладонями вниз. Потом голосом заправской спиритистки объявила:

– Входите.

Жилистый старый портье открыл дверь перед тучной женщиной, облаченной в черный креп. Вдовья вуаль свисала со спины мисс Крокер на добрый метр. Эди отчетливо услышала, как Вайолет у нее за спиной подавила смешок.

Носить полный траур по коту было и вправду немного слишком.

Портье смерил Эди подозрительным взглядом, очевидно все еще недоумевая по поводу люстры, и чопорно закрыл дверь.

– Мисс Крокер, – Эди склонила голову и заставила голос звучать тихо и торжественно. – Я горячо соболезную вашей утрате. Прошу вас, садитесь. Мы с моей сестрой Вайолет сделаем все, что в наших силах, чтобы сколь-нибудь унять ваше горе.

Эди предложила ей руку. Мисс Крокер приняла ее и охотно пожала.

– Благодарю вас, милая. Понимаю, это необычно, но мне отчаянно его не хватает.

Внутри Эди поднялась волна сочувствия, и на целую секунду она почти пожалела, что они не могут правда призвать кота бедной женщины.

Эди усадила мисс Крокер по правую руку от Вайолет, а сама села по левую.

– Прежде чем мы начнем, – осторожно произнесла она, – остается вопрос…

– Да, да, конечно. – Мисс Крокер запустила руку в шелковый ридикюль на шнурке и извлекла оттуда банкноту. Эди быстро выхватила ее и спрятала к себе в карман. Потом взглянула на Вайолет – та еле заметно кивнула. Они были готовы начинать.

– Теперь, – произнесла Эди, – давайте все возьмемся за руки. – Три женщины переплели пальцы. – Желаете начать с гимна?

Эди ненавидела эту часть представления. Но они обнаружили, что гимн обычно успокаивает старых перечниц, которые еще сомневаются, пристойно ли призывать духов.

«Сам Иисус Христос, – часто говаривала Эди колеблющимся клиенткам, – вернулся духом на землю, когда воскрес. Сами видите, наши дела не могут нарушать волю Господа».

Они начали первый куплет «Издали нам сияет страна»:

Издали нам сияет страна,
В нее верою каждый войдет.

Вайолет пела чисто и сладко, Эди – как всегда, без выражения. Но настоящей звездой их трио оказалась мисс Крокер. Пожилая дама вложила в гимн всю душу. Ее фальшивое меццо-сопрано гремело на весь крошечный салон:

Сам Спаситель ведет в небеса
Свой искупленный верный народ.
Вскоре Он нас введет
В вожделенный тот край наш родной…

Иногда, если религиозные песни и пляски особенно сильно действовали на нервы, Эди успокаивалась, представляя, что сказал бы отец, узнай он, как именно дочери используют христианское воспитание.

Не то чтобы она собиралась его просвещать.

Они допели гимн, и воцарилось молчание. Сделав несколько выверенных вдохов и выдохов, Вайолет подожгла сушеную лаванду в стоящем посреди стола блюдечке – травяной дым был фирменным штрихом их представления, – и по салону растекся ее мягкий, будто неземной голос:

– Я чувствую среди нас духа.

Эди нащупала ногой брусок, заклиненный под ножкой стола. Медленно и осторожно надавила на него, чтобы казалось, что стол оторвался от земли.

– Духи пришли! – воскликнула мисс Крокер.

– Тише! – предостерегла Эди. – Сестра впала в транс.

И действительно, голова Вайолет запрокинулась, а глаза закрылись. Эди снова нажала ногой на брусок, на этот раз заставив стол трястись, пока не потухла одна из стоящих посередине свечей.

– Свеча погасла, – прошептала Эди, подпуская в голос благоговения.

Мисс Крокер ахнула, но не осмелилась больше сказать ни слова.

Свечку Эди, разумеется, подготовила заранее: укоротила фитиль и так вылепила воск, чтобы, растаяв, от тряски стола он залил пламя.

Голова Вайолет взметнулась вверх, а позвоночник резко распрямился. Тело подобралось, а глаза закрыты – так она весьма напоминала марионетку на чьих-то ниточках. Эди вовсе не желала поощрять непрактичную любовь Вайолет к сцене, но, если начистоту, сестра была довольно-таки талантливой актрисой.

– Марджи? – прокаркала Вайолет. Эди все гадала, какой голос сестра подберет коту, и ее позабавило, что та остановилась на старческом тенорке. Разумно. Кот скончался в глубочайшей старости.

– Томас? Это ты?

Одного взгляда на лучащиеся теплом глаза мисс Крокер, на ее часто кивающую голову хватило Эди, чтобы понять: представления, в сущности, можно было и не устраивать. Женщина – как и многие другие – пришла сюда, готовая поверить во все, что ей скажут.

– Милая Марджи, – проскрипела Вайолет, – мне так тебя не хватает.

По лицу мисс Крокер хлынули слезы, она навалилась на стол и принялась задавать вопросы – и получала ответы.

Счастлив ли он в посмертии?

Да, вполне доволен. Здесь полным-полно рыбы.

Скучает ли он по ней хоть немного?

Ужасно скучает. Но разве не чувствовала она, что он за ней присматривает? Что он всегда рядом, только в ином бытии?

Мисс Крокер признала, что да, как ей показалось, она ощущала его присутствие, только не была уверена.

– Томас, ты правда всегда со мной? Где бы я ни была?

– Всегда, – промолвила Вайолет. Только Эди разобрала в ее голосе нотку смеха. – Едва завидишь солнечный зайчик – знай, я рядом.

Мисс Крокер вздохнула, и по ее лицу расплылась блаженная улыбка.

– Боюсь, милая моя, мне пора, – сообщила Вайолет. – Знай, что я всегда буду любить тебя и…

Последнее «прости» Вайолет оборвал кашель. Прочистив горло, она открыла рот, собираясь продолжать говорить, но ее тут же скрутил новый приступ.

Такого в их представлении не было.

Мисс Крокер повернулась к Эди, приподняв брови:

– С ней все в порядке?

– Да, – голос Эди звучал спокойно, но она пристально вглядывалась в сестру. – Наверняка это просто… ну, дух щекочется. Они иногда очень… егозят.

Вайолет снова кашлянула. Резко и гортанно.

И тут Эди ощутила холодный ветерок на загривке.

Сидящая слева от нее мисс Крокер покосилась на окно, наверняка решив, что внутрь просто задул ночной воздух. Воспользовавшись тем, что клиентка ненадолго отвлеклась, Эди закрыла глаза и потянулась к Завесе между жизнью и смертью.

Вот только ощутила пустоту. Вернее, что-то она нащупала, но Завеса была тоньше, чем должна быть. Будто паутинка вместо привычного плотного шелка.

Завеса истончалась, когда кто-то умирал, но от одной-единственной смерти обычно не менялась так сильно. Может, Вайолет сделала это специально? Она зажгла лаванду, но они не планировали и вправду призывать духа, ведь дух принадлежал коту.

Открыв глаза, Эди сжала руку сестры, молчаливо спрашивая: «Это ты?»

Вайолет глаз не открывала, но еле заметно покачала головой. Она этого не делала.

Из горла мисс Крокер вырвался полузадушенный смешок. Она отвернулась от окна – очевидно поняв, что оно было закрыто, – и теперь переводила взгляд с одной сестры на другую, широко распахнув глаза и приоткрыв рот в начальной стадии шока.

Вайолет быстрым движением сжала руку Эди. «Я справлюсь».

Сестра подала знак, что сможет незаметно разобраться с Завесой – что бы с ней ни происходило, – а значит, Эди нужно было успокаивать мисс Крокер.

Именно поэтому большинство их сеансов были пустышками. Ведь одно дело – развлекаться получением посланий от усопших близких (в этом случае – близких котов), и совсем другое – по-настоящему ощутить присутствие смерти. Щекотку от ледяных пальцев на задворках сознания. Холодок по позвоночнику. Прямо скажем, это выбивало из колеи большинство. Тех, для кого связь с духами была просто салонной игрой, приятным времяпрепровождением.

Эди откашлялась, готовясь отвлекать внимание пожилой дамы. Но не успела она заговорить, как ее желудок сделал кульбит, а голова закружилась.

В смерти что-то двигалось.

Но не легкой поступью любопытного духа, пришедшего на запах лаванды. Нет. В движении была тяжесть, от которой у Эди заломило зубы.

В голову хлынуло незваное воспоминание. В нем тоже был дух, чье присутствие ощущалось неправильным, и тоже внезапно, без причины истончилась Завеса.

Сердце заколотилось в грудную клетку. Не успев осознать, что́ делает, она рванулась вперед, схватила со стола пустое чайное блюдце и прихлопнула им зажженную лаванду, обрывая плотную спираль дыма.

Когда фарфор звякнул о фарфор, мисс Крокер подпрыгнула и тоненько взвизгнула.

Через секунду глаза Вайолет распахнулись, широко и недоуменно. Она цепко уставилась на Эди, спрашивая взглядом: «Ты чего?»

Но Эди только помотала головой. Сердце все еще колотилось, она дышала с трудом, поверхностно. Ненадолго закрыв глаза, Эди снова потянулась к Завесе. Все еще тонка. Но того, кого она почувствовала в смерти, рядом больше не было.

Вайолет взглянула на Эди с прищуром. Та в ответ кивнула на пожилую даму. Вайолет шумно выдохнула, но тут же снова вошла в роль. Запрокинув голову, она судорожно втянула воздух и вскрикнула:

– Чую, он уходит! Его дух покинул это бытие!

Мисс Крокер замотала головой.

– Томас, постой! Вернись!

– Он ушел! – добавила Эди.

Сидящая напротив Вайолет снова вопросительно подняла брови, но Эди, проигнорировав ее жест, встала и помогла подняться мисс Крокер.

– Прошу вас, мэм. Вам выпало нелегкое испытание. Мы попросим сделать вам чай.

– Думается, – произнесла пожилая женщина, позволяя себя увести, – мне может понадобиться кое-что покрепче. Ну, понимаете, нервы успокоить.

– Разумеется, – пробормотала Эди. Живот крутить перестало, но голова все еще кружилась. Ей требовались усилия, чтобы сохранять невозмутимый и торжественный вид. – Уверена, это можно устроить.

Эди открыла перед пожилой женщиной дверь, но, прежде чем выйти, та остановилась и взглянула на нее с волнением и надеждой.

– Он показался… счастливым. Правда ведь, милая?

Эди посмотрела ей в глаза, и ее сердце смягчилось перед стоявшей там нуждой.

– Да, мэм. По-моему, Томас обрел в посмертии подлинный покой.

Долгую, бесконечно долгую секунду мисс Крокер не отводила взгляда. Потом бледно улыбнулась и кивнула.

– Да, милая. Думаю, так и есть. – Вздохнув, она похлопала Эди по руке. – Что ж, ведите. Меня бьет дрожь, и моим старым костям не повредила бы порция бренди.

Эди кивнула в ответ. Она чувствовала, как взгляд сестры сверлит затылок, но не обернулась. Вайолет будет спрашивать, почему она так резко оборвала сеанс, и Эди нужно было время – сформулировать ответ, который удовлетворил бы ее. Так что она вывела мисс Крокер за дверь, не сводя с нее глаз, и проводила в соседнюю комнату.