Loe raamatut: «Выдумки», lehekülg 7

Сапоги

Салиму казалось, что его ноги превратились в ледышки. Неудивительно, в конце января идти в школу в резиновых сапогах. Любимые зимние кроссовки разошлись у подошвы в том месте где вчера клеил. Скажи маме про обувь, она бы оставила его дома, и может быть они решили бы эту проблему, но только не сегодня. Камилю забили стрелку и Салим должен присутствовать на ней, при любом раскладе.

Проехала огромная черная машина. Салим проводил её взглядом, сзади он увидел Камиля, как обычно без шапки. Отмороженный, подумал Салим. Он забыл про холод и решил дождаться друга и сказать, что он тоже будет на стрелке. Камиль прошёл мимо него, даже не посмотрев. Салим хотел догнать Камиля, но скользкие подошвы не давали разогнаться, тем более ног он перестал чувствовать.

Неужели Камиль злится за вчерашние? Вроде оба виноваты. Почему он так поступает, для Салима это была загадка. Ведь Камиль его толкнул, так что он ушиб себе плечо. От злости у Салима сорвалось с языка матерное слово. Это слышала большая часть школы.

– Ты чё попутал упырь? – Камиль обхватил Салима за шею, и начал душить.

– Отпусти, – послышался слабый голос Салима.

– За слова отвечаешь? – Камиль еще сильнее сжал шею, – в следующий раз порву. Понял?

Не смотря на произошедшие, его восхищала его дерзость и самоуверенность. Он также хотел нравится девушкам. Камиль мог зайти на два класса старше себя и крикнуть парням “Привет девчонки” никто слова против не говорил, только натягивали рты.

Наверное, он сам виноват во всем случившимся. Нельзя человека просто так оскорблять, тем более при всех. Нужно было дождаться за углом и ответить ударом на удар. А не поступать так подло, при всех материть Камиля.

Салим вошел в школу. Уже шли уроки, так что он мог снять сапоги не стесняясь. Но это оказалось труднее чем он думал. Резина застыла как гипс, а ноги стали несгибаемыми. Он тянул за подошву, потом закинул ногу на порог и зацепившись пяткой за гвоздь стянул с себя оковы. Стопы стали как болванки, и он перекатываясь с одной ноги на другую пошёл в раздевалку. Чтобы никто не увидел сапоги он спрятал их в углу за шкафом.

В течение урока Салим наблюдал за Булатом и Камилем. Они вели себя как будто ничего не произошло. Хотя они и были лучшими друзьями, но иногда во мнениях расходились, и тогда могли неделями не общаться. И тут другом становился Салим для Камиля. Они ходили по школе вместе. Его друг делился с ним интересными сплетнями о школе, девчонках. Но как только между друзьями воцарялся мир, Салим отходил на задний план. Но теперь все изменится, он хотел доказать кто лучший друг и поэтому подошел на перемене к Булату.

– Пойдешь, ну… – Салим показал головой за окно где должна состояться стрелка, и ударил кулаком об ладошку.

– А ты? – Булат улыбнулся и прищурил глаза.

– Не знаю, – Салим пожал плечами. Он понял, что Булат испугался и решил надавить на больное, – я слышал, что Ильнура как-то толпа отпинала. Так он потом всех по одному… – он опять ударил кулаком об ладонь, – и еще у него пистолет есть. Ну, говорят.

– Чё боишься?

– Ээээ, – Салим пожал плечами.

– Ну я уж тогда лучше спрячусь где-нибудь, – Булат подмигнул и ушёл.

Настала большая перемена и Салим начал искать по всей школе Камиля. Вот-вот все случится. Не найдя его он испугался, что начали без него. Забежав в раздевалку он вспомнил в чем пришёл в школу. Он не может показаться в сапогах на стрелки, ведь он же не гусар. Он осмотрел раздевалку и глаза остановились на коричневых кроссовках с черной подошвой. Они были похожи на армейские, какие надевают спецназ перед особо важным заданием. Салим взял один ботинок и рассмотрел поближе, толстые шнурки, шипованная подошва, мех внутри, да столько, что ноги точно не замерзнут. Он с сожалением поставил их обратно, у него было боязнь что его может поймать хозяин обуви. Хоть позорно идти в сапогах, но не придется не перед кем оправдываться. Он надел сапоги, куртку и побежал к месту встречи. Пока бежал пару раз упал, но решимость не покидала его.

Сзади школы было место, где курили старшеклассники. Там и назначена стрелка. Место находилось возле склада овощей, с двух сторон заваленный сугробами, их никто не видел, и никто не тревожил, это место переходило от выпускников к одиннадцатиклассникам.

Решимость Салима начала трещать по швам, когда в морозной тишине, как громом прозвучал хохот Ильнура. Он остановился, сжал руки, и если было хоть какая возможность, он бы взял в руки сердце и успокоил его. Кровь страшной силой разгонялась по жилам разнося в каждую часть тела порцию страха. Коленка подкосилась, но он всё равно дошёл до сугроба, чтобы послушать что творится, если что кулаки наготове.

– Я короч, полтораху всосал и в машине уснул. Потом проснулся, езддил-ездил, и знаешь где уснул? – это был голос Ильнура, – около мусарни. Прикинь, – за сугробом заржали, – с утра встал и по газам.

– Чудик. Ладно погнали, – Салим услышал голос Рустама, одноклассника Ильнура.

Салим резко повернулся, начал бежать, но скользкая подошва подвела его. И он расстелился на земле. Он встал на четвереньки и поднял голову, стояли двое, которые смотрели на него.

– Опана, кто такие? Че подслушиваем? – Сказал Ильнур, который стоял в кожаной куртке, в руке вертел ключи от машины. Голова его была выдвинута вперед.

– Нет, нет. Вы что… – промямлил гусар.

Салим проследил за их взглядами, они смотрели на сапоги. Наверное, в их головах роились шутки по поводу резиновых сапог и придется выслушивать.

– Так это тот с этим в одном классе, – сказал плечистый Рустам.

– С кем?

– Ну, этот борзый. Который стрелу забил тебе.

– Ниче себе. Кстати, брат его звонил.

– Этот, – и Рустам девчачьим голосом передразнил, – “Ну, пожалуйста не надо”.

Они оба заржали, Ильнур сложился в двое. Когда они закончили, Ильнур вытер с глаза слезу и сказал.

– А ты чё его переводчик?

– Нет – Салим не двигался.

Ильнур порыскал по карманам.

– Сиги забыл. Ща.

Салим встал. Медленно переступая ногами, чтобы не поскользнуться, пошел в школу. Возле крыльца было накатана и Салим не удержался и упал, ладони встретились с бетонным полом. Он поднялся на колени и посмотрел на руки, они были ободраны. Сзади себя он услышал, как подходят старшеклассники, и чтобы не вырвалось писка, он так сжал челюсть, что затрещали зубы.

Когда двое проходили, гусар стоял на коленях, пытаясь встать.

– Да не стоило, – сказал Рустам.

И они оба улыбнулись. Ильнур увидел его руки, и поморщился.

– В сапогах… зимой? Завязывай с экстримом – Ильнур кинул фразу и исчез с другом в двери.

Салим почувствовал в голосе Ильнура что-то дружеское, по-настоящему великое, то ощущение с которым не хочется расставаться. И то что есть настоящая дружба, теперь он знал, что это такое, теперь ему все ясно.

Дневник

Солнце закатилось за горизонт, комната Ани погрузилось в полумрак. Свет фонаря слабо светил в окно. Она смотрела на подоконник, где тенью обросли деревянный крестик и икона божий матери. «Помоги хоть сегодня» подумала она. Мысли её прервались от тяжёлых шагов за дверью. Топ-топ, топ-топ. Тишина. Ручка двери повернулась, со скрипом открылась дверь, и на пороге засветились глаза её матери.

– Ты уроки сделала? – сказала Марина Витальевна, грубым, писклявым голосом.

– Да, мам, – еле выдавила из себя Аня.

– Ух, тыж.

Марина Витальевна, ругая себя матерными словами, потопала на кухню. Аня почуяла запах гари. Опять она забыла про ужин, все её судоку, так мать успокаивалась после тяжёлой работы на почте. Аня шагнула и почувствовала под ногами что-то твёрдое. Это был дневник. В котором она записала свою мысль и уронила на пол.

В двери сначала появился нос Ани, потом очки с огромными линзами. Она осторожно пошла на кухню, где что-то упало так резко, что Аню парализовала на секунду от страха. Когда она вошла на кухню, то увидела, как мама соскребала с противня что-то черное в мусорное ведро.

От дыма у Ани резало в глазах. Она не стала долго стоять, вдруг ей попадёт за что-нибудь. Рукой скользя по гладким обоям, Аня попятилась назад ища вход в свою комнату. Она зашла к себе. Возле кровати упала на колени и начала искать дневник.

Она села за стол, включила лампочку. Мерзкий жёлтый свет затопил стол. Аня открыла дневник, где было написано «Мама я беременна». Вырвав страницу она оглянула комнату, и не найдя место выбросить засунула себе в карман.

Аня легла, сердце так стучало что можно было забить гвоздь. Руки и ноги её немели. Тонкими ручками она схватилась за живот и проклинала, что родилась женщиной.

Монеты

Задорный ветер подхватил с кончиков сугробов кристаллики снега и забросил за шиворот Агзаму. Тело его покрылось мурашками, зубы застучали. Ему было не привычно в старье, после своей кожаной куртки на меху. Он стоял возле трёхэтажного гипермаркета, вглядываясь в лица прохожих. На первом месте для него не встретить знакомого, а уже потом подойти и попросить мелочи. Он не хотел подходить к каждому, ему нужен был один-единственный человек, который даст всю сумму.

Агзам работал консультантом в автосалоне. Те, кто приходили за машиной в одежде ниже стоимости его, то от них он старался держаться подальше, и смотрел на них сверху вниз. За последних пол часа Агзам ощутил на себе этот взгляд, свой. Эх, если не его привычка пропивать все деньги, не стоял бы он здесь. Да ещё похмелье подгоняет купить баночку пива.

Чтобы немного согреться, Агзам потертым ботинком вырыл нору в сугробе. Но он не пропускал ни одного прохожего и обдумывал, что на них может подействовать: жалость или внезапность. Этот анализ он делал незаметно для других, только сверкал глазками, как радаром и понимал кто жадина, а кто нет.

Агзам заметил, что к углу гипермаркета подошли две девчонки, и по-видимому, обсуждали что-то важное. Девчонка, которая стояла к нему спиной топала ногой и поднимала над собой руки. Вторая стояла, обняв себя. Агзам не слышал их голоса морозный ветер уносил их с собой на север.

Агзам продолжал рыть тоннель ботинком. Он поднял глаза и увидел старенькую женщину с широкими глазами, в них считалась человеколюбие, такие глазки не могли пройти мимо. В руках она несла синий надутый пакет, похоже, там было ватное одеяло.

Старушка приближалась. Он начал репетировать в голове «Не вините меня…». Агзам подумал, что это подходящие слова, а дальше импровизация. Ему казалось, что всё в ней благородное и походка, и взгляд.

Оставалось пару метров, Агзам хотел, шагнул ей навстречу, но застрявшая нога осталась в норе, и он предстал перед ней на одном колене и дабы не упасть схватился за её костлявую руку.

– Вы что? Вам плохо? Вставайте! – шёпотом заговорила бабушка.

И тут Агзам решил сыграть роль. Слова его были наигранными, как в дешёвом театре.

– Ой, мать. Силы кончились, не могу уже. Третий день не ел, – он старался делать голос жалостливым. Его голова была опущена, а руку её сжал сильнее, – дай на хлеб, а? Умираю.

– Ой, ой. Погоди, ща. Секунду.

Старушка еле вырвала свою руку из его тисков и залезла в карман куртки и достала помятую сто рублей. Дрожащий рукой протянула ему со словами.

– Хватит?

– Ой, спасибо, – Агзам схватил купюру и засунул к себе в карман, – дай бог тебе здоровье мать.

– Может покормить тебя, я как раз пойду обратно. Пса надо покормить. И тебе принесу. Здесь будешь?

– Да, мать, – он говорил обычной речью и не мог дождаться, когда старушка уйдёт по своим делам.

– Хорошо, – сказала старушка и ушла домой.

Агзам почувствовал, что за рукав тянут. Он обернулся и увидел девчонку, которая недавно топала ногой и доказывала, что-то своей подруге. Её тонкие брови нахмурились, а вид был озабоченный.

– Катя ты чокнулась, – крикнула её подруга, которая стояла в десяти шагов от них. Агзаму смешным показалось сердитая девочка с огромным белым помпоном и краешек его рта дёрнулся.

Катя протянула руку, разжала кулак и на её варежки лежали две монеты по десять рублей.

– На надо, – голос его поменялся на обидчивый, – купи себе чё-нибудь лучше.

Девчонка стояла, не шевелясь.

– Я слышала, возьмите. Вам нужнее, – она увидела, что он смотрит на её подругу, – она ещё маленькая, не обращайте внимание. Возьмите.

Агзам неохотно раскрыл ладошку и туда упали две холодные монеты.

– Всё равно на это не купишь, того чего я хочу.

Катя развернулась как солдат на плацу и пошла к подруге. Он долго смотрел, как они уходили вдоль гипермаркета. Смотря им вслед, у него где-то в глубине души вырвали больную мозоль. Но он недолго так стоял, похмелье напомнило о себе болью в висках.

Через полчаса он зашёл в «Красное белое» взял себе бутылку пива «Старый мельник» и пачку сосисок. На кассе стоял парень с сонным видом.

– Сто восемнадцать, – сказал продавец и зевнул.

Он дал сто рублей и полез за монетами. Долго пришлось искать, так как монеты провалились в дырявом кармане бог знает куда, пришлось немало времени потратить, чтобы их достать.

Агзам достал монеты, раскрыл в ладони и долго смотрел на кусочки металла.

– Ну чё ты скоро, – Агзам посмотрел назад, за ним стоял мужик с водкой и кетчупом в руках. Усатый дядька был по-видимому, в плохом настроении, это Агзам прочитал в его крошечных глазах – тороплюсь просто.

– Пробей сосиски только, – сказал Агзам и убрал монеты в карман, с мыслью, что эти деньги не нужно трогать.