Хьюстон, декабрь 1999 года
«Дорогой друг, помните, вы сказали, что я могу во всем положиться на вас? Так вот, я вынуждена просить вас принести себя в жертву…– София закатила глаза от пафосного языка романа и снова опустила глаза в книгу.– Приезжайте немедленно, умоляю вас. Мне некого больше позвать. Ваш преданный друг. Мадлена Форестье».
София поморщила нос и захлопнула книгу. Ги Де Мопассан был не лучшим средством занять себя в вечер перед выходными, а только навеял грусть и досадное чувство одиночества. Майк снова где-то пропадал, родители с Милиндой были приглашены на ужин в дом Ларсов, крестная и Томас уехали проведать своих родных, и ей некуда было деться от самой себя. Никому из коллег звонить не хотелось, они бы снова потащили ее в злачные места Хьюстона, где, по их словам, только и можно было оторваться по полной программе. Двух раз Софии хватило с лихвой. Сейчас она была бы рада встретиться с Кроу, но в последнее время и он не появлялся дома.
В предвестии Рождества, хотя до него была еще неделя, София чувствовала не волшебное настроение, не радость, как прежде, а гнетущее уныние и не могла избавиться от мыслей, преследующих ее днем и ночью, о предстоящем разговоре с директором специального подразделения АМБ, на который она решалась вот уже несколько дней.
В поисках занятия, способного отвлечь от неотвязных мыслей, София бродила по квартире, переставляя разные предметы с одного места на другое и обратно; включала музыку, пытаясь снять напряжение в танце; перебрала все кассеты с любимыми фильмами; но только, когда случайно оказалась у окна и заметила гуляющих в парке соседей со своими питомцами, решила отвлечься прогулкой на свежем воздухе. Она достала из шкафа свой любимый хлопковый свитерок, джинсы и кроссовки и стала быстро одеваться.
Когда София натягивала на голову свитер и высокий воротник плотно сжал ее лицо, раздался телефонный звонок. Девушка раздраженно начала стягивать свитер, но ее голова застряла в узком вороте. Нужно было еще немного времени, но телефон нетерпеливо разрывался. Тогда она бросила попытку освободить ухо от свитера и на ощупь дошла до телефона.
– Слушаю,– глухо произнесла она через плотную материю.
– София? Тебя плохо слышно!?– бодрым, искрящимся голосом проговорила Элен.
– Ничего, говори, я тебя слышу,– морщась от щекотки, ответила София.
– Такое ощущение, что у тебя…
– Моя голова застряла в свитере,– перебила София.
– А-а, это не смертельно. Надеюсь, ты сможешь его снять через полчаса?– засмеялась подруга.
– А что будет через полчаса?
– Я приглашаю тебя на выставку в мою галерею. Хватит сидеть дома. Впереди два выходных, еще насидишься. Ты не устала от работы?
– Нет, сегодня был спокойный день… Но ты знаешь, я так рада, что ты позвонила. Я как раз сижу и скучаю, совершенно не приложу ума, чем заняться,– искренно обрадовалась София и еще раз попыталась стянуть свитер с головы.
– И поэтому ты решила застрять в свитере?– засмеялась Элен, слыша, как подруга кряхтит в трубку.
– Не издевайся…
– Ладно, я жду тебя на выставке. Ты не возражаешь, если я пришлю за тобой одного потрясающего кавалера?
София замерла с поднятыми вверх руками, ощутив, как резко свело живот от предчувствия встречи с известным мужчиной. Голос Элен звучал подозрительно, но зачем ей было играть в прятки, если она всегда могла говорить все, что думает и не стыдиться этого. Интуитивно София готовилась ко встрече с Ахматовым.
– Если этот кавалер обещает держать себя в руках, то я не против,– на всякий случай предупредила она, если это мог оказаться незнакомый мужчина.
– О-о! Этот кавалер тебя порадует!– пообещала Элен и засмеялась.– Будь готова через полчаса. Будешь?
– Мне хватит и одной минуты, если, конечно, я сниму этот злосчастный свитер с головы. Но я не собираюсь никого очаровывать,– серьезно пошутила София.
– Может, ты не будешь такой недотрогой? Хотя бы сегодня?
– Может быть,– загадочно ответила девушка и нечаянно уронила трубку. А когда подняла ее, на другом конце уже гудели короткие гудки.
София перестала жалеть свитер и рванула его с головы. Затрещали нитки, но ее голова и лицо были свободны.
– Уф-ф!– выдохнула она и отдышалась.
И все же, кто бы за ней ни приехал, в мыслях она мгновенно сложила образ, в котором выйдет сегодня. В ее гардеробе давно томилось одно изумительное вечернее платье, которое как нельзя лучше гармонировало с ее новым стилем. «Какое бы Чудовище ни подослала мне Элен, я все равно буду Красавицей!– иронично подумала София и оживленно поспешила преображаться.
Крутясь перед зеркалом, она довольно улыбалась самой себе, вспоминая, что раньше, лет пять назад, ей было не под силу выглядеть так эффектно за полчаса. Она помнила себя с длинными непокорными волосами, с которыми она не могла и не умела ничего сделать, не умела накладывать макияж так быстро и тонко, как сегодня, и, вообще, была странной, неловкой и непривлекательной.
В заранее открытую дверь раздался стук, и послышались шаги входящего. Она набрала воздуха в легкие и, скрестив пальцы на руках, чтобы это был не Ахматов, выглянула из комнаты.
На нее восхищенно смотрели большие синие глаза, в глубине которых она мечтала раствориться. София глупо улыбнулась своей наивности и тут же посерьезнела.
– Что-то не так?– сосредоточенно спросил Алекс.
– Ничего… Не обращайте внимания…– ответила она и не удержалась, чтобы мельком не полюбоваться его видом.
В черном смокинге, белоснежным воротничком рубашки, оттеняющим смуглую кожу шеи и лица, со стильно уложенной прической Алекс был невероятно красив, элегантен, а манеры так трогали, что не было сил сопротивляться его обаянию.
Рядом с ним на Софию бросали завистливые взгляды все, кто встречался им по пути к центральному выставочному залу галереи Элен Ахматовой. И в эти минуты она чувствовала себя сказочно.
Из толпы приглашенных прямо к паре вышли Элен и Брэд, держась за руки и сияя от удовольствия. Кроу с первого взгляда на сестру был изумлен и смятен тем, как выглядела его Фисо. Пожалуй, такой он не видел ее никогда. София была одета в вечернее платье из атласа жгуче-красного цвета. Оно было без бретелек, с соблазнительно облегающим грудь корсетом, присборенным в мягкие волны на бедрах и зауженным книзу до самых щиколоток подолом. Тонкие линии шеи и плеч подчеркивало скромное ожерелье из алмазной крошки. А маленькие аккуратные ножки были обуты в красные закрытые босоножки на высокой шпильке с тонким ремешком крест-накрест вокруг щиколотки. Это была далеко не простая девушка из Эль-Пачито и даже не студентка университета, и не та, какой она была еще год назад, а настоящая светская львица, обворожительная леди, от вида которой захватывало дух и мысль гордилась. Брэд был очарован сестрой, и это читалось на его лице.
– Добрый вечер, мои дорогие!– радостно воскликнула Элен и поочередно поцеловала обоих.– Вы ослепительны в компании друг друга!
– Да, твой кавалер выглядит потрясающе,– скромно призналась София.
– Здравствуй, Фисо!– не отрывая глаз от сестры, восхищенно произнес Кроу.
– Посмотрите на Брэда – он просто опешил!– звонко засмеялась Эен и прильнула к его руке плечом.
София смущенно улыбнулась и огляделась.
– У тебя аншлаг!
– У меня всегда аншлаг,– привычно махнула рукой Элен.– Хотите шампанского?
– Да,– сразу согласилась София, желая слегка снизить напряжение, которое ощущала рядом Алексом.
– Тогда пойдемте ловить официантов?!
Они пошли в центр зала, где располагались жемчужины выставки. Брэд чуть отстал от своей дамы, поравнялся плечом с сестрой и восторженно прошептал ей на ухо:
– Ты меня поразила!
– Спасибо! Должна же была я когда-нибудь стать такой красивой, как и мой брат!– ласково улыбнулась София, обнажая свои белые ровные зубки.
– Мистер Кроу, вы шепчетесь с моей дамой!– с шутливой ревностью произнес Ахматов.
София и Брэд оглянулись и заулыбались.
– В самом деле, это так неприлично!– шутливо-извиняющимся тоном проговорил Кроу и, подмигнув сестре, вернулся к Элен.
София еще раз улыбнулась. Ей нравилось внимание обоих. И она совсем не была против, чтобы Ахматов был так внимателен и ревнив.
С бокалом шампанского София и Алекс прогуливались по залу, увлеченно обсуждая новые работы Элен. София рассматривала полотна, слушала, как Ахматов с присущим ему юмором, красноречием и выразительностью рассказывал о своих наблюдениях за сестрой во время ее работы над картинами, и все не решалась задать давно вертящийся на языке вопрос: как в его доме, на стене спальной комнаты оказался портрет «Ночная фиалка». И в ту минуту, как она созрела произнести его, из внутреннего кармана смокинга Ахматова раздался звонок мобильного. Он взял трубку и через секунду сказал:
– Извини, я буквально на одну минутку.
– Разумеется,– кивнула она, чувствуя, как от глотка шампанского по ее телу разливается тепло, становится легко и свободно.
София недолго была в одиночестве. К ней почти сразу подошла Элен.
– Тебе не скучно?
– Ну что ты! Во-первых, твои картины изумительны, их интересно разглядывать и вникать в суть, а во-вторых, с Алексом не соскучишься. Он столько забавного про тебя рассказал,– поделилась София.
– Здорово, что ты пришла! В окружении близких и друзей я чувствую себя гораздо увереннее,– призналась Элен.– В детстве жены наших семейных друзей за глаза называли мои художества мазней. А теперь они делают мне заказы! Представляешь?! Льстивые ведьмы!
– А ты предложи им нарисовать их портреты с черным колпаком и на метле,– посмеялась София.
– Хорошая идея!– с интересом кивнула Элен и, оглянувшись на Кроу, который беседовал со знакомыми деловыми партнерами, ласково улыбнулась ему.
София заметила эту улыбку и ответную реакцию брата и любопытно взглянула в глаза подруги.
– Что у вас с Брэдом?
Элен посерьезнела, покрутила в руках бокал шампанского, еще раз оглянулась на своего мужчину и взволнованно вздохнула. Она не могла найти подходящих слов, чтобы выразить то, что происходило между ней и Кроу.
– Ну… что?!– нетерпеливо спросила София.
– Я не знаю: пока это что-то неописуемое, но, надеюсь, серьезное…
София мягко улыбнулась, искренне радуясь за Элен и за брата, и удивленно отметила:
– Странно, но я никогда не видела Брэда с девушкой. Думаю, что ты его зацепила.
– Я знаю немного больше тебя, но это уже в прошлом,– грустно улыбнулась Элен.
– Ты не можешь знать моего брата больше, чем я!– шутливо возразила София.
– А почему ты до сих пор не с Элом?– возмутилась Элен.
София перевела глаза на картину и с деланным равнодушием ответила:
– Мы уже говорили с тобой на эту тему. Прости, но это не мой вариант…
– Ну и кому ты врешь?!
– Элен!
– Вы с ума сходите друг от друга, и, как малые дети, признаться не можете. Я, вообще, тебя не понимаю!
– И не поймешь, потому что ты – другая.
– Какая другая? Ты или любишь, или нет. Либо ты отдаешься этому чувству вся и без остатка, или у тебя его нет. Что здесь непонятного?!
София иронично улыбнулась, узнавая в Элен себя в юности.
– Когда несколько раз обжигаешься, трудно кому-то доверять. Не хочу, чтобы моя жизнь зависела от кого-то. Все это так трудно переживать: в груди все время болит, пульс на пределе, мозги закипают, и ты не контролируешь себя. Я не умею отдаваться наполовину, пропадаю полностью, а мои ожидания обманываются, даже самые непритязательные. Покой рассыпается на кусочки, полное опустошение и отчаяние… Я всегда остаюсь ни с чем. И уж если он такой, такой…– София покрутила рукой, помогая себе найти подходящее определение, но не подобрав слов, продолжила:– Словом, идеальный, сможет поступить со мной так же, как и все, то на что, вообще, надеяться в жизни? А так у меня хотя бы призрачная мечта мелькает где-то на заднем плане…
– Ух ты! У меня целая картина нарисовалась в голове. Так красочно и проникновенно!– иронично поддела Элен.
София разочарованно выдохнула и от волнения помяла пальцами мышцы шеи.
– Я знала, что ты не поймешь…
Ахматова оглянулась вокруг, взяла девушку под руку и, склонив голову к ее плечу, понимающим и сочувствующим тоном проговорила:
– София, ты не можешь быть абсолютно свободной от переживаний. Всегда будет человек, обстоятельство, от которых ты будешь зависеть. Ты и сейчас зависишь от многого: от своих коллег, от заработной платы, от электричества… от булочной, наконец. И тебе не раз еще будет больно и обидно в жизни. Но разве то, что сейчас находится у тебя в руках, не стоит дороже всего на свете? Ведь это искренние, добрые, глубокие чувства. Поверь мне, я знаю своего брата и отличу истинные чувства от увлечения. Я ни в коем случае не уговариваю тебя быть с ним, хотя это очень привлекательная мысль для меня, но лучше хорошенько подумай, чем рубить сплеча. Хочу заметить, что Алекс – человек гордый и упрямый и, несмотря на чувства, его воля сильнее. И если он отойдет в сторону, то навсегда. Не советую испытывать его терпение.
София напряженно сдвинула брови и покосилась на Элен.
– Я никогда его не испытывала. Он считает, что я влюблена в него, но я не давала ему повода так думать…
«Или давала?– задумалась она.– Даже если и так, то я все равно ничем ему не обязана!»
Элен словно прочитала ее мысли и недоверчиво прищурилась.
– Ох, не знаю. Нам, женщинам, трудно определить, что для них считается поводом, а что нет. Но мне-то ты можешь признаться?
– Я справлюсь с влечением, и моя жизнь наладится,– сухо ответила София и снова отвернулась к картинам.
– Какая же ты ледяная! Не бойся, я ничего ему не расскажу…
– Мне нечего бояться… И, вообще, расскажи мне лучше, что здесь нарисовано?– сменила тему разговора София и недоуменно всмотрелась в полотно.
Элен закатила глаза и весело засмеялась:
– Это мозаичная картина. Чтобы понять, что нарисовано, – надо отойти на расстояние. Глупышка!
София глупо улыбнулась и пошла вслед за Элен в центр зала. Оттуда Ахматова указала на картину, которую София долго рассматривала вблизи и от тревожного разговора не могла сообразить, что там изображено. Теперь все было предельно ясно.
– Кстати, меня так тронула история с Мистером «Х», что я решила отдать «Ночную фиалку» Алексу. Он вымаливал ее у меня целый год.
Наконец на вопрос Софии был получен ответ. Но тут же на ее лице отразилось недоумение.
– Год назад мы еще не были знакомы?! То есть я не встречалась с новым Александром Ахматовым, я видела Эла только в детстве.
– Ну и подумай сама, о чем это говорит?– намекнула Элен и загадочно повела бровью.– Ладно, я пойду к гостям, а ты подумай, подумай…
Элен помахала подруге рукой и с улыбкой стала обходить зал.
София задумчиво опустила глаза и тупо смотрела на носки своих босоножек. Ей не хотелось думать, что этот жест был маленькой хитростью Ахматова, чтобы завоевать ее доверие. «Но даже если и так, то я ведь могла и не войти в тот день к нему в спальню и не увидеть картину? В чем же интрига? Неужели все-таки в чувствах? Искренних и глубоких?– вспомнились Софии слова Элен.– Не слишком-то верится… Наверное, я глупая маленькая овечка, которую удается провести знающему толк в соблазнении мужчине. Ох, не смей поддаваться, потом тебе не оправиться…»
Кроу стоял рядом с Элен и ее приглашенными и, заметив Софию одну, внимательно следил за ней. Она с волнением теребила свой мизинец и бросала мимолетные, но пронизанные трепетным чувством взгляды в сторону Ахматова, который сосредоточенно разговаривал по телефону в другом конце зала. Брэд извинился перед Элен и гостями и пробрался к сестре.
– Такая очаровательная девушка и скучает!?
– Я не скучаю,– оживилась она.– Перевариваю впечатления.
– Видели бы тебя сейчас мама, Лин. А тетя Лили за сердце схватилась бы,– проговорил брат с гордой улыбкой.
– Я действительно такая очаровательная?! Или ты много шампанского выпил?!– посмеялась София.
– Может, это шампанское, которое я не пил, а только ношу бокал уже как полтора часа по залу. Да и Эл совсем трезвый.
Последние слова прозвучали с такой интонацией, что София снова почувствовала напряжение в мыслях. Это был прямой намек, который она не ожидала услышать от брата.
– Им все восхищаются, да?!– иронично заметила она, бросив невозмутимый взгляд на Ахматова.
– В нем нет ничего дурного, наносного, фальшивого и подлого. Это уже проверено годами,– откровенно признался Брэд.
– Когда-то ты предостерегал меня?!– слегка озадаченно напомнила София.
Брат опустил глаза, задумчиво помолчал и ответил:
– А сейчас не буду.
– Что же изменилось? Он тебе пригрозил?!– комично прищурилась девушка.
– Эл – человек увлеченный, глубокий и настойчивый. Он всегда сразу определяет, чего хочет, и всегда этого добивается. Он еще тот дамский угодник, но в лучшем смысле этого слова. И я скажу тебе одну собственную заметку, что никогда ни об одной из женщин он не говорил так проникновенно, как говорит о тебе. Я даже не узнаю его…
– Ну все, хватит, Брэд… Это все не для моих ушей,– остановила София брата и допила шампанское.
– Не понимаю твоей враждебности?– покачал головой Кроу и внимательно посмотрел в глаза сестры.
София подошла ближе, долго рассматривала родное доброе лицо, а затем грустно спросила:
– Скажи, если бы он был моей судьбой, почему я не встретила его раньше, вместо Криса например? Мне бы не пришлось переживать столько разочарований. Или вместо Кери? Я не была бы так обозлена и подозрительна. Скажи, что – трудно было богу поменять этих мужчин местами? А теперь я никому не верю… А когда встретила его, еще больше испугалась и закрылась…
Ее глаза стали влажными, и на щеках появился неровный румянец. Брэд понимающе коснулся руки Софии и с внутренним волнением, подбирая слова для утешения, проговорил:
– А разве в четырнадцать-пятнадцать лет ты поняла бы то чувство, которое пронизывает тебя сейчас? Ты была совсем другой, похожа на дикого зверька, который не осознавал, кто он, на что способен и даже как выглядит. И пряталась в норку от каждого. Со временем в тебе появились новые черты, качества, ты не была такой сильной, пережив несколько предательств. А теперь? Посмотри на себя: если утереть мокрый нос, то ты прямо-таки львица… С чувством вкуса, обаянием, чувством собственного достоинства. И именно такая – одухотворенная и несокрушимая, гордая и неподкупная – ты взяла его крепость. Просто наступил тот момент, когда вам было суждено встретиться. Ничем другим я не могу это объяснить.
«Если бы ты знал, что все это время делалось внутри у этой львицы»,– с горечью подумала София. Но постепенно осмысляя слова брата, она распрямила плечи и заморгала, чтобы осушить глаза. Его размышление имело право на реальность. И, оценивая себя прошлую и себя настоящую, она ощутила прилив уверенности и бодрости, понимая, что она – сегодняшняя гораздо сильнее и мудрее себя вчерашней.
– Вы даже в чем-то похожи,– выдержав паузу, заметил Кроу.
– В чем же?!– удивилась София.
– Ты – профессионал, целеустремленная и заинтересованная в деле, в вас обоих есть чувство авантюризма и романтики, вы оба красивые люди, оба полиглоты…
София неожиданно напряглась и сразу спросила:
– И какими языками владеет он?
– В общем-то, он владеет всеми языками, что и ты, плюс латинский и немецкий. А что, ты не знала?
– И итальянским?!– с ужасом выдохнула она.
Брэд удивленно сморщил лоб:
– Да, у него же в роду были итальянцы.
«Рыжий дьявол!– со стыдом подумала София и прикрыла рот ладонью.– Он все понял, когда я почти призналась ему в любви на итальянском. И теперь прикидываюсь холодной стервой? Как теперь ему в глаза смотреть?! Какая же я дура!»
– Фисо, ты как?
Она подняла растерянные глаза на брата и тяжело задышала.
– Извини, мне надо выйти на свежий воздух… По-моему, я много выпила…
София подхватила подол платья и выбежала из зала. Брэд недоуменно повел плечами, с волнением оглянулся на Эла и, заложив руки за спину, пошел к Элен.
На улице было прохладно и сыро от утреннего дождя. На небе высыпали звезды, ярко светила полная луна. Казалось, что вокруг слишком много фонарей, хотя хватило бы одной луны. София остыла от эмоций и уже просто перебирала в памяти все свои встречи, разговоры с Ахматовым. Она вспоминала слова Элен и отрицательно качала головой. Вспоминала слова брата и снова сомневалась в искренности судьбы. Но постепенно ее мысли об Алексе стали одолевать другие мысли, о том, что еще немного, и она покроется гусиной кожей от долгого пребывания на прохладном воздухе. София вздрогнула и решила вернуться в зал, но неожиданно столкнулась в двери с Алексом. Она сразу отступила и, скрестив руки на груди, прижалась спиной к стене.
– Брэд сказал, что ты пошла прогуляться. Я оставил тебя надолго одну… Прости… Я отключил мобильный.
София грустно улыбнулась, но прятала от него глаза.
– Может, вернемся в зал?– спросил Алекс, но, видя, что девушка колеблется, предложил иной вариант:– Или можем прогуляться по площади?
– Угу…– тихо проронила она.
– Тогда позволь мне накинуть тебе на плечи пиджак?– снимая смокинг, заботливо сказал Алекс.– Ты совсем замерзла.
– Нет,– солгала она, принимая его пиджак и радуясь теплу.
Он подал ей руку, когда они спускались с крыльца, и повел по площади между пышных клумб. Они шли молча. Она не вынимала руки из его горячих пальцев и по-прежнему боялась посмотреть на него, укоряя себя за глупость. Он любовался ее локонами и упивался ее кротостью. Они подошли к кованой скамье под магнолией, и девушка замедлила шаг.
– Присядем?– догадливо предложил он.
София кивнула. Они присели. Алекс взглянул на ее лицо и умиленно улыбнулся. Она была красива, как никогда. Она часто дышала, и ее пушистые длинные ресницы трепетно дрожали. Он все еще держал ее руку в своей. Глубоко вздохнув, он поднес ее ладонь ближе к себе и стал рассматривать линии на ней, нежно водя по ним пальцем. София не сопротивлялась, но напрягла руку.
– Мне приятно, что ты сегодня со мной. И так… спокойна, доброжелательна… Ты не представляешь, как это дорого для меня!
– Сама не знаю, что со мной,– улыбнулась София, шутливо намекая, что такое ее настроение – случайность.
Ахматов крепче сжал ее руку и взволнованно вздохнул. Она медленно стала вынимать руку из его пальцев, чувствуя, что начинает смущаться, и одновременно ощущая тонкое и нежное наслаждение оттого, что он осторожно сопротивлялся ее усилиям. Алекс попытался заглянуть в ее глаза, но она еще ниже опустила голову и слегка отвернулась в другую сторону.
– Чем я могу заслужить еще одну твою улыбку? Или взгляд?– заметив, что София упрямо прячет от него глаза, проговорил Алекс.
– Что толку?
– Я бы полмира отдал, чтобы ты доверяла мне…
– А что же со второй половиной?– усмехнулась она.
– А вторую половину,– откровенно начал Алекс,– за то, чтобы ты принадлежала мне одному всем сердцем…
Ее сердце чуть не выпрыгнуло из груди… Ведь оно уже принадлежало ему, но обливалось кровью, ранясь о прутья клетки, в которую его запирала хозяйка. Она нерешительно взглянула в глаза Алекса и замерла на мгновение. Он сидел рядом такой красивый, внимательный, чувственный, удивительно понимающий. В эту секунду София могла поклясться всем, чем угодно, что его слова были искренни и доброжелательны. Но стена все стояла между ними. Он был так близок и так далек одновременно. Конечно, она могла бы кинуться в его объятия и расчувствоваться на его плече, но что после – неловкость, смятение и тяжесть на сердце от неверия в возможность быть счастливой.
– Я очень хочу вам доверять!– бессильно проронила София.
– Разве я этому мешаю?!
– Я не знаю,– смешалась она.– Все так странно… и тяжело… Я ничего не могу объяснить… Легче, когда на сердце пусто и нет привязанности, переходящей в паранойю…
– Тогда я уже болен ею, а ты хочешь скрыть свою?!
– Я могу быть сильной!– возразила София, но не ему, а самой себе.
Алекс отвернулся, облокотился на скамью, тяжело вздохнул, будто ему мешал камень на груди, и глухо проговорил:
– А я уже ослаб…
София нервно сглотнула и решительно сказала:
– Давайте вернемся в зал? Все это ни к чему…
Ахматов вмиг переменился в лице и поднялся со скамьи.
– Конечно, пойдем – главное открытие впереди.
Софию поразило его самообладание. Или все это была игра?
Но только Алекс знал, что творилось в его душе и как больно сжималось сердце.
Они вернулись в галерею. Брэд заметил, что сестра вернулась еще более расстроенная, чем уходила, и у Эла в глазах было уже совсем другое выражение.
Впереди было открытие особой стены в галерее, на которой висели особенные картины Элен Ахматовой, не для аукциона и имеющие особую ценность, так как были нарисованы ею в особые моменты жизни. Это было непередаваемое ощущение, когда взгляд касался этих полотен. В них было столько экспрессии, глубины, загадки. И каждое из них откликалось в душе и задевало свою струнку.
Этот вечер был наполнен и пронзительной тоской, и ликованием, и мучительными сомнениями и отчаянным желанием любить, и радостным трепетом, смешанным с чувством стыда. София терялась в собственных ощущениях. Если раньше она была настроена избавиться от чувств к Алексу, то сейчас уже не была уверена, что хочет этого. А впереди предстоял разговор с Макстейном, и в следующем году она уже могла исчезнуть из жизни Ахматова… А он из ее… Об этом стало страшно думать, и София усилием воли заставила себя переключиться на общение с подругой и братом.
Неожиданно из сумочки зазвонил телефон. София взглянула на дисплей и, увидев имя Андерсона, беспокойно выпрямилась. Ее глаза тревожно скользнули по лицу Ахматова. И он уловил ее волнение. Она извинилась перед всеми и отошла к окну, где ее никто не мог подслушать.
– Тед? Что-то случилось?– откликнулась в трубку София.
– Добрый вечер, София, не хотел тебя беспокоить. Ты, наверное, отдыхаешь?– обычным приветливым голосом поздоровался Андерсон.
– Да, я на выставке…
– У меня к тебе просьба: меня в понедельник не будет, ты могла бы кое-что передать нашему отделу?
– Разумеется.
– Тогда мне нужно завезти кое-какие бумаги. Ты где сейчас находишься?
– Галерея Элен Ахматовой, знаешь?
– Конечно! Это сестричка Алекса?
– Да.
– Миленькая девушка…
– Она уже занята,– улыбнулась София.
– Ой, да ладно,– засмеялся Тед.– Окей, жди меня через пятнадцать минут на площади.
– Хорошо. До встречи.
София положила трубку, взглянула на часы и подозрительно прищурилась: «Скорее всего, это какое-то срочное сообщение, а не рабочие дела?» Она ничего не сказала Ахматову, когда тот вопросительно посмотрел на нее, и сделала вид, что это был личный звонок. А когда подошло время выйти к Андерсону, София улучила момент, попрощалась с братом и Элен, попросив их не говорить об ее уходе Алексу, по крайней мере, первые пять минут, и выбежала из зала.
Тед ожидал Софию перед галереей. София, словно беглянка, забралась на заднее сиденье и сказала:
– Поехали домой. А по пути все объяснишь?
Это был удачный способ избежать продолжения разговора с Ахматовым.
Когда машина выехала на дорогу, Тед включил радиоприемник и смело заговорил:
– Нам с тобой крупно повезло, София. Последняя твоя информация дала нам в руки такие козыри, что Хоуэллу не поздоровится.
– Что?! Так это все-таки этот тип?!
– Он – крыса. Не сегодня-завтра его возьмут.
– А Алекс об этом знает?
– Знает. Я сообщил ему буквально два часа назад.
– Ах, это он с тобой так долго разговаривал по телефону?– усмехнулась София.– А почему он мне не сообщил?
– Ну, это не должно тебя беспокоить. Главное, что ты сработала классно. Но дело в том, что я приехал по твою душу. Видишь ли, Хоуэлла возьмут тайно. Никто об этом знать не будет. А у нас вырисовывается другая проблема. Об этом я узнал через своих коллег из службы внутренней безопасности. От Фарлонга не укрылась информация, что с международных счетов ФАМО исчезли большие суммы, и он вызвал комиссию аналитиков из ООН для выяснения причин произошедшего. Вероятно, они просканируют сеть вдоль и поперек. Нам же нужно исключить все возможности обнаружения «Цербера» в системе. Эти специалисты – доки тебе под стать…
София припала грудью к спинке его сиденья, смотрела ему в затылок и сосредоточенно слушала, мысленно рисуя картину предстоящих действий.
–…В случае обнаружения чужеродной программы все вопросы будут обращены к тебе как к первому лицу, имеющему доступ к установке программного обеспечения и проводящему анализ уже имеющегося. Мы бы хотели сохранить «Цербер». Он бы нам еще пригодился, но мы не можем рисковать тобой: через тебя прошло слишком много секретной информации, если тебя возьмут, ты не сможешь выдержать их допросов.
– Какова вероятность этого?– с напряжением в голосе спросила девушка и вцепилась влажными пальцами в свои колени.
– Если сработаем в понедельник, – все обойдется. Так что нужно работать быстро, потому что я сам не знаю сроков прибытия комиссии. Это будет несколько человек, и их будет трудно уловить среди той массы, что ежедневно разгуливает по агентству. Но вся проблема в том, что ты можешь не успеть удалить программу на всех трех головных терминалах. Про личные серверы Фарлонга и Хоуэлла я не говорю. Их можно будет удалить в воскресенье. Группа чистильщиков справится. Кабинеты директора и Хоуэлла в агентстве мы с тобой тоже постараемся отработать, но с последним терминалом будет труднее всего. Вероятно, снова придется ползти по вентиляции… Это самый испытанный способ. Хотя у меня от одной мысли об этом мурашки по спине.
Андерсон нервно выдохнул и взглянул на девушку в зеркало заднего вида:
– Что скажешь?
София, на удивление, спокойно откинулась назад. На ее лице не было ни капли волнения.
– Ну уж нет,– возразила она,– это делается гораздо проще. Мне нужен какой-либо один из трех терминалов. И удаление программы произойдет на всех уровнях даже в личных серверах Фарлонга и Хоуэлла. В последний момент по завершении программы сделать такой фокус мне подсказал Майк, когда мы уже знали, на скольких терминалах придется ее инсталлировать. Так что я спокойно сделаю это из серверной.
– Это что – шутка?– замер Тед в надежде на такой простой выход из ситуации.
София недоуменно развела руками и сморщила лоб.
– Похоже, что я шучу?
– Ты – гений!– восхитился громко Тед и протянул руку между сиденьями, чтобы пожать руку коллеге.
– Вот и я о том же,– засмеялась она и крепко пожала его пальцы.– Только мне понадобится гораздо больше времени, чем 15 минут, где-то часа полтора, а то и два. «Цербер» будет цеплять все приложения, которые оставил за время пребывания в системе, на это уйдет много времени. Поможешь мне протянуть время в серверной?
– Если это будет происходить в понедельник, то меня не будет целый день. Тебе нужно обговорить это с Ахматовым.
– Хорошо, я обсужу это с Алексом.
– Может быть, тебя отвезти в наш бар, позже подъедет Ахматов?