– И мне.
Джейсон мягко коснулся губами тыльной стороны ее ладони, отчего девушка сразу отдернула руку. Такое обращение для нее было непривычным.
– Я настойчиво прошу вас присоединиться ко мне,– улыбаясь, произнес Ларс и, ловко обогнув стол, отодвинул два стула для дам.
– С превеликим удовольствием,– согласилась София и легонько пихнула оробевшую сестру в сторону стула.
В течение всего обеда София наблюдала, как между Милиндой и Джейсоном сквозит напряжение, смущенные взгляды, застенчивые улыбки и сбивчивые фразы свидетельствовали об их взаимной симпатии. «Как славно быть Амуром!»– умиленно подумала она, когда окончательно поняла, что Лин и Джейсон созданы друг для друга.
В последние минуты перед возвращением в ФАМО София поблагодарила Джейсона и Милинду за приятную компанию и выразила сожаление, что не может дольше задержаться.
– Джейсон, вызовешь для Лин такси? Я буду очень тебе благодарна.
– Не стоит. У меня еще полчаса в запасе, и, если Милинда не против, я мог бы отвезти ее домой?– решительно ответил Ларс и вопросительно посмотрел на девушку.
– Я не возражаю,– согласилась Лин.
– О-о, Лин, тебе повезло: Джейсон – очень надежный водитель. Ну… я побежала. Не скучайте… Лин, созвонимся вечером?
Милинда кивнула убегающей сестре и кротко улыбнулась мужчине, который не сводил с нее глаз.
София не могла сдержать своего любопытства до вечера и, зная, что уже опаздывает, все же задержалась за углом ресторана, чтобы посмотреть, как выйдут ее сестра и друг. Они не заставили себя долго ждать. Ларс обходительно предложил руку девушке, чтобы проводить ее к своей машине, которая стояла на парковке его агентства. Пара великолепно смотрелась со стороны. Он – чуть выше Милинды, широкоплечий, подтянутый, и она – хрупкая, стройная, симпатичная.
София растроганно вздохнула, провожая пару взглядом, на миг взгрустнула, но, не давая себе раскиснуть, поспешила на работу.
«Они так похожи! Держу пари – они подружатся,– вспоминая выражения глаз, лиц сестры и Ларса, улыбалась себе София.– А Джейсон даже переменился в лице, когда увидел Лин… Наверное, так же, как и я, когда увидела Алекса… Стоп! Не вмешивайся в мои мысли! Нужно снова свести Лин и Ларса вместе. Иначе домоседка Лин не отважится сделать первый шаг. В субботу я могла бы пригласить Джейсона на ужин и позвать Лин. А маму с Беном посвятить в план немного позже, чтобы не сбили Лин с толку… А что – неплохая мысль!»
Планируя предстоящие выходные, где-то на втором плане София отметила, что достаточно быстро добралась до здания ФАМО и практически не опоздала. Она вошла в холл, достала из сумочки магнитную карту-пропуск и уже протянула руку к турникету, и неожиданно столкнулась с мужчиной, на которого совсем не обратила внимания при входе. Это был Александр Ахматов.
Неожиданно наткнувшись на его плечо, София остановилась как вкопанная. Однако тут же пришла в себя, отступила на несколько шагов и, вытянув губы трубочкой, медленно выдохнула:
– Не ожидала вас здесь увидеть. Испугалась, сердце чуть не оборвалось…
Мужчина улыбнулся открытой добродушной улыбкой, за которой трудно было что-то спрятать. Но мысли Софии напряженно включились в работу: «И что значит эта улыбка?»
– Я, вообще-то, здесь работаю,– сказал он своим сногсшибательным голосом.
– Я тоже,– глупо улыбнулась София.– И уже опаздываю…
– Вы всегда так торопитесь, посвятите мне несколько минут вашего драгоценного времени?– остановил девушку Алекс.
– У вас ко мне дело?– нашлась она, только чтобы не сболтнуть еще что-нибудь нелепое.
– Я огорчен, что не нашел вас на обеде в нашем кафетерии.
Тяжелое тошное чувство вернулось к Софии вместе с его обаятельной улыбкой.
Алекс любезно пропустил Мэдисон через турникет, чтобы продолжить беседу в отсутствии любопытных глаз службы безопасности и сотрудников. Они вошли в лифт. Алекс повернулся к девушке и, не сводя с нее пытливых глаз, проговорил:
– Простите, что я был невнимателен с утра и не поприветствовал вас: было много работы.
– Что вы, это вовсе необязательно,– отмахнулась она.– Я тоже не обегаю тридцать пять этажей, чтобы поприветствовать малознакомых сотрудников.
Алекс усмехнулся не завуалированному намеку на безразличие и продолжил:
– Но не разочаровывайте меня отказом?
– В чем?!– недоуменно свела брови София.
– Поужинайте со мной завтра в семь?
«Рыжий дьявол! Это какое-то наваждение!»– пролетело в мыслях Софии, и она почувствовала, как от нарастающего волнения ладони становятся влажными.
Намек на согласие повис в воздухе. Мэдисон молчала. Алекс терпеливо ждал ответа.
– Простите, не могу…– набравшись смелости, отказалась она.
В ее взгляде Алекс прочитал обратное и, не давая ей возможности закончить предложение, решительно добавил:
– Хорошо, тогда я заеду за вами в восемь. Где вы живете?
Она оторопела от стремительности и упорства Ахматова, и почему-то вместо твердого отказа произнесла название своей улицы и номер дома. Но, опомнившись, попыталась вновь отказаться, однако Алекс перебил ее, довольно поблагодарив за согласие:
– Я очень признателен. Надеюсь, вы не сбежите?
Он видел ее насквозь. И как неловко было это осознавать.
– Мне некуда бежать,– нашлась София и с некоторой иронией в голосе добавила:– Вы настигнете меня повсюду.
– Я рад, что мы работаем на одном этаже,– улыбнулся Алекс.
«Он еще и издевается»,– досадно отметила она.
Как бы София ни противилась отношениям с этим мужчиной, ей хотелось пойти на этот ужин. Зачем, для чего и что будет потом, она даже думать не решалась.
***
День Мэдисон продолжился в серверной в компании инженеров-техников. И пока она работала вместе с ними, в ней присутствовало чувство собранности и увлеченности процессом, но как только работа завершилась и нужно было возвращаться на рабочее место, Софию, как подменили. Все буквально валилось из рук. Но остановившись в один момент, она приняла истинную причину рассеянности: нервное напряжение из-за развития отношений с Ахматовым, его неожиданное приглашение на ужин, и ее собственная слабость перед ним. Что за этим могло стоять?
София с мучительной тяжестью признавалась себе в том, что Ахматов произвел на нее неизгладимое впечатление, и что буквально ежеминутно она не перестает думать о человеке, с которым познакомилась всего день назад. Чем только она ни занимала себя в это утро и вот уже вечер, и вновь ее мысли возвращались к его глазам, загадочному выражению лица, за которым скрывалось что-то недосягаемое для ее чувств и противоречащее здравому смыслу.
Обучившись у Сибил Кайл, теперь она могла считывать намерения разных мужчин по отношению к ней по их внешним проявлениям – жестам, мимике, тону, но Ахматов же не поддавался ее сознанию. Это состояние пугало Софию, потому что было схоже с тем, которое у нее возникло при знакомстве с Кери Эдвардсом. Она не желала привязываться к новому образу. А самое необъяснимое и потому тревожное было то, что образ Ахматова слился воедино с ее представлением с детства об идеальном мужчине. Ее призрачный Мистер «Х» воплотился в Александре. И если бы не одно «но», София без памяти отдалась бы на волю чувств.
«Как мне не хватает поддержки Сибил. Может, мне стоит поговорить с ней об этом?»
От накала чувств и мыслей тяжелела голова. Софии даже показалось, что у нее поднялась температура. Глаза закрывались, колени подгибались, а пальцы на руках немели и не слушались. Тело расплывалось в кресле, и не было сил держать осанку. Девушка считала минуты до конца рабочего дня, чтобы скорее оказаться дома и лечь в постель.
– София?
– А-а,– подняла она голову со стола и прищурилась, чтобы разглядеть заговорившего с ней.
– Ты плохо себя чувствуешь?– спросил Тед, заметив нездоровую бледность девушки.
– По-моему, я умираю,– попыталась пошутить София и тут же скривилась от внезапной боли в висках.
Андерсон посмотрел на часы, оглянулся на отдел и тихо сказал:
– Послушай, за оставшийся час тебя никто не хватится. Иди домой. Я тебя прикрою.
– Огромное тебе спасибо!– выдохнула София и торопливо собралась домой, будто единственные, кто сейчас мог облегчить ее состояние, были душ, подушка и одеяло.
***
Дорога домой показалась длинной и зыбкой. Ноги будто проваливались в асфальт. Силы убывали с каждой минутой. Она еле-еле поднялась по лестнице на свой этаж и, не чувствуя ног, дошла до квартиры. Ключ упрямо не попадал в замочную скважину, а ватные пальцы отказывались служить.
Из соседней квартиры на звон ключей вышел Келтон.
– Привет, София!
– Здравствуй, Майк,– бессильно и сухо ответила она, скорее по инерции, чем осознанно.
– Может, зайдешь на кофе? Покажу кое-что новенькое?
– Не сейчас, Майк… Прости, но я так устала…
Наконец дверь была открыта, и София буквально ввалилась внутрь квартиры.
Келтон проводил девушку задумчивым взглядом. Она никогда не вела себя так равнодушно с ним, осознавая свою ответственность перед АМБ. Но, вероятно, сегодня ее странное поведение и впрямь было продиктовано чрезмерной усталостью. Приняв эту мысль, Майк спокойно вернулся к себе.
София скинула с плеча сумку и, не отходя от двери, обессиленно сползла спиной по стене и присела на корточки. «Ничего, если я усну прямо здесь? Никогда не чувствовала себя так отвратительно. Нет, еще надо принять душ и внести кое-какие поправки в «Цербер».
Но о какой секретной операции могла идти речь, когда София целиком и полностью была погружена в лихорадочные мысли об Ахматове и, кляня себя за слабость, не могла сосредоточиться даже на своих телодвижениях. Она заставила себя подняться, дойти до ванны и принять душ, а затем просто упала на кровать, закопалась в подушки и одеяло и закрыла глаза. Но долгожданный сон как рукой сняло.
Ощущая полную слабость в теле, она виновато признавалась себе, что необходимо собраться и поработать над «Цербером». Но только догоняла обрывки мыслей и, вопреки всему, складывая их в одно целое, понимала, что продолжает анализировать мучающий ее вопрос.
До появления Александра София ощущала себя собранной и способной без колебаний исполнять обязательства перед АМБ. С его появлением она растеряла ясность мышления, ориентировку в собственном жизненном плане и обрела хроническую внутреннюю растерянность и тревожность. Она чувствовала, что, если не возьмет себя в руки в ближайшую неделю, все это недоразумение выбьет ее из колеи. А моральный настрой играл решающую роль в выполнении некоторых этапов операции. Что угодно могло удивить Софию, но большой неожиданностью явилось ее собственное смятение из-за возникшего мужчины. Она не могла так растрогаться, она давно избавилась от вредных иллюзий по отношению к мужчинам. И вдруг это поражающее ощущение собственной слабости, нехватки кислорода и неконтролируемого желания нравиться Ему одному в один миг сделало ее будущее неопределенным, но, по первым впечатлениям, – жалким и мучительным.
Возможно, нужно было не избегать Его, а действовать наоборот: быть дружелюбной и не комплексовать перед ним. Клин клином вышибают. «Я трачу больше сил, чтобы избежать всего, что связано с ним, а что, если позволить ему быть рядом, как и всем остальным мужчинам? Ну чем он отличается от них? Красивее? Интереснее? Безупречнее? Да, да, да… Но это же не баг какой-то, с которым не сладить. Я просто буду играть! Да… талантливо, отчаянно и дерзко. Каждый день понемногу, и справлюсь! Ведь справлялась же раньше?! И сейчас будет все по-моему! Я смогу, я сумею… Да, сначала будет бездарно и нелепо, но потом – легче и увереннее!»
Осмыслив всю нелепость сегодняшнего поведения, какого-то истерического, параноического, София приняла решение во что бы то ни стало избавиться от своей слабости к этому мужчине, выработать устойчивость и безразличие к его уловкам. Она не должна была убегать. Это было ее новым испытанием.
***
Ночь была жаркой и страстной. После любовных ласк Кевин перевернулся на другой бок и уснул. Жанна долго бессонно вертелась на своей половине кровати, ожидая, когда Хоуэлл засопит, что будет подтверждением его крепкого сна.
Наконец она дождалась своего часа и, как бабочка, бесшумно выпорхнула из спальни. Она спустилась в подвал, в щитовую и отключила электроэнергию в доме. Жанна прекрасно знала, что по всему дому ведется скрытое видеонаблюдение в качестве страховки личной безопасности Кевина. Фурье заперла дверь кабинета, подключила к компьютеру блок автономного питания, достала свой драгоценный диск и в очередной раз выполнила операцию по переводу наличности в банк Ле Груф, затем вернула все на свои места и вернулась в спальню.
На пороге Жанна остановилась, взглянула на спящего Кевина, поморщилась и решила, что ничто не обязывает ее оставаться с ним на всю ночь. Босая на носочках она прошла в ванную, поправила макияж и прическу, оделась и, насмешливо цокнув на Хоуэлла, вышла вон.
Ночной Хьюстон резко повысил настроение Жанны, нежели вид голого сопящего мужчины, от любвеобильности которого ей хотелось выть. Она беззаботно мчалась в своем красном «кабриолете» по городу меж сверкающих вывесок, ярких фонарей, гудящих машин под музыку группы Roxettе, довольная своими проделками. Жанну успокаивал ритм ночной жизни, и она колесила вокруг самых оживленных улиц, впитывая в себя энергию города. Однако долго кататься ей не пришлось: в баке закончился бензин. Красная лампочка на панели мигала без остановки, а бортовой компьютер пищал не умолкая.
Фурье выехала из центра и направилась к ближайшей заправочной станции. К ее удовольствию, там не оказалось ни одного автомобиля. Жанна притормозила у первого автомата, сунула кредитную карту заправщику и вышла из машины, чтобы купить сигареты.
Парнишка, обслуживающий «кабриолет», любующимся взглядом проводил эффектную женщину до мини-маркета и досадно причмокнул губами, что он не какой-нибудь миллиардер, чтобы быть с такой красоткой.
Кроме безупречно-красивой внешности, Жанна, как и всегда, носила стильные и сногсшибательные наряды: тонкая трикотажная кофточка с вырезом лодочкой и рукавами в три четверти непринужденно спадала с плеч, юбка-карандаш длиной до середины колена, с небольшими шлицами по бокам и лакированные туфли на высоком каблуке необычайно стройнили ногу. От такой внешности слюнки бежали не только у молодых мужчин, но и у мужчин далеко за шестьдесят.
Жанна заплатила за сигареты, тут же раскрыла пачку и закурила. Тонкая длинная сигаретка в изящных пальчиках с длинным маникюром придала ей еще более соблазнительный вид. От этого заправщик совсем растерялся и нечаянно выдернул пистолет заправочного автомата и облил нижнюю часть «кабриолета».
– Эй, куда ты смотришь?!– разъяренно выкрикнула Жанна и угрожающе твердым шагом направилась к машине.
Заправщик испуганно вставил пистолет в отверстие бака.
– Куда это пялятся твои поросячьи глазки?– гневно выпалила она, вплотную приблизившись к парнишке.
Тот опустил голову и виновато промямлил:
– Не курите здесь, пожалуйста, мэм. Я сейчас протру вашу машину.
– Ты еще указывать мне будешь? Да я сейчас спалю тебя заживо вместе с этой станцией, если через минуту ты не исправишь свою ошибку,– сквозь зубы процедила Жанна и угрожающе подвела сигарету к луже бензина на асфальте.
Заправщик, видя серьезный настрой женщины, мигом сбегал за ведром с мыльной водой и тряпкой.
– Вот засранец!– выругалась Фурье и отошла, чтобы дать парню возможность протереть ее автомобиль.
Присев на скамью у мини-маркета, Жанна снова закурила, и, не сводя глаз с машины, строго добавила:
– И стекла заодно протри!
Пока парнишка старательно смывал бензин с правого крыла и колеса автомобиля, Фурье взглянула на часы и возмущенно отметила, что ей давно пора быть в постели. Три часа ночи не лучшее время для прогулок, тем более что утром ей нужно рано встать.
Через десять минут юный заправщик закончил работу и окликнул хозяйку. Жанна поднялась, опустила сбившуюся на бедрах юбку и, цокая каблуками по асфальту, пошла к автомобилю. Вытянув ладонь к парню, она сказала:
– Кредитку!
Заправщик немедля вернул кредитную карту и поспешил открыть дверцу «кабриолета», чтобы заслужить прощение.
– У тебя сегодня удачный день. Ты не умер,– с едким сарказмом бросила Фурье и приготовилась сесть в автомобиль.
Внезапный визг тормозов на другой стороне дороги отвлек внимание Жанны, и она непроизвольно оглянулась.
В десяти метрах от нее остановился черный «кадиллак», из окон которого высовывались в стельку пьяные мужчины, грохотал рэп, а сквозь него доносились ругань и хохот. Затем неожиданно распахнулась передняя дверца, вышел парень, еле держащийся на ногах, и дошел до багажника. Откинув крышку, он наклонился и выволок из него девушку в синяках, ссадинах, разодранных колготках и почти голую. Схватив девушку за волосы, он с такой силой отшвырнул ее на обочину, что та не удержалась на ногах и прокатилась кубарем несколько метров от дороги.
– Сматываемся, Чак!– заорала шайка из окон автомобиля.
И через несколько секунд «кадиллак» скрылся в ночи, оставив за собой плотный клуб пыли.
Жанна и заправщик были шокированы происходящей картиной. Парень нервно начал оглядываться по сторонам и трусливо попятился в свою кабинку. Фурье презрительно шикнула на него и с внутренним оцепенением отыскала взглядом лежащую на обочине девушку, затем глубоко вздохнула, выпрямилась, словно натянутая струна, и медленно выдохнула ртом, пытаясь подавить поднявшиеся из глубин памяти обрывки прошлого.
«Какое мне до этого дело?– хладнокровно заключила она, невольно отмечая признаки жизни у лежавшей перед ней бедняжки.– Поделом тебе, девочка! Ты сама виновата. Максимум, что я могу для тебя сделать, – это вызвать скорую помощь».
Жанна безжалостно отвернулась от дороги и села за руль. Захлопнув дверь, она достала из сумки телефон и набрала «911». Линия оказалась занята, автоинформатор просил подождать. Тогда Жанна завела машину и нажала на педаль газа. Бросив быстрый взгляд в сторону обочины, она включила музыку на максимум и со скоростью ветра умчалась прочь.
***
Утром Жанну разбудил не будильник, а грохот выпавшей из ее рук бутылки с виски. Она вскочила на колени и сонно огляделась вокруг. От тяжелого похмелья голова не держалась на плечах. Стрелки часов указывали на шесть утра. Жанна с укором метнула взгляд в сторону бутылки и, чтобы привести себя в чувства, взлохматила пальцами волосы. Размяв спину и плечи, Фурье накинула пеньюар на голое тело и, босая, пошла на кухню, чтобы сварить кофе и взбодриться.
Состояние недосыпа было самое отвратительное в ее самочувствии на сегодняшний день. Она вышла в гостиную, прошла к окну и нажала на пульт автоматического подъема штор. Потянувшись, словно кошка, на носочках женщина повернулась лицом к гостиной и вдруг вздрогнула от неожиданного возвращения памяти о событиях этой ночи.
На ее кожаном диване, завернутая в плед согнутая в три погибели лежала та самая девушка, которую выбросили из багажника «кадиллака» несколько пьяных парней. Жанна окончательно пришла в себя, вспомнив, что вчера, по непонятной для самой себя причине она вернулась к заправочной станции, к обочине и забрала девушку с собой. Та была жива и в сознании, но полностью обессилена, истощена и изуродована побоями. Сейчас, при свете дня, синяки и раны на ее лице выделялись ярким сине-бордовым цветом и припухлостями.
Жанна тихо подошла к дивану, осторожно приподняла плед и осмотрела все тело девушки. От роду той было лет семнадцать-восемнадцать и по состоянию кожи, ногтей и волос Жанна определила, что девушка была не с бульвара дешевых проституток, а, возможно, из вполне приличной семьи.
Фурье отошла назад и забралась с ногами в широкое кресло и обняла колени руками. Этой ночью она привезла девочку к себе, сразу дала ей выпить стакан виски, чтобы ослабить шок, искупала в горячей ванне, а затем уложила на диван в гостиной и сама отключилась от усталости и изрядной порции виски.
Жанна смотрела на спящую девушку и с ужасом видела в ней Мэри Синкли. Так же жалко и безобразно выглядела она в больнице, когда ее изнасиловали несколько парней. Она не собиралась проявлять жалость и великодушие по отношению к девчонке, но не могла справиться с желанием помочь ей. Потому что в тот страшный день, когда ее изнасиловали отец и брат, никто не мог помочь Мэри, хотя она отчаянно нуждалась в этом.
Жанна смотрела на девочку, презирая себя за проявленную слабость, и одновременно тревожилась за судьбу невинной. Когда она осматривала девушку после ванной, ей стало абсолютно ясно, что ту тоже изнасиловали: бедра с внутренней стороны были исцарапаны и отчетливо просматривались отпечатки пальцев. Вид одного ее лица болью отзывался в груди. Жанна никуда не обратилась, потому что была уверена, что полиция никого не накажет. Изнасилование – самое недоказуемое уголовное преступление в этом штате. Девушку бы затаскали по судебным экспертизам, унизили бы и без того уроненное достоинство и максимум – извинились бы за отсутствием улик и свидетелей. Ведь Фурье не запомнила номер «кадиллака», а заправщик был отъявленным трусом. Да и какое наказание ждало этих негодяев в случае их поимки? Несколько лет заключения? А дальше? Такие подонки не имели права на жизнь. Жанне отчаянно захотелось отомстить им за эту девушку, будто они сделали это с ней самой.
От накала эмоций Фурье так крепко стиснула зубы, что онемели челюсти, и от этой боли вырвался глухой стон. Жанна прикоснулась к лицу пальцами и раздраженно вздохнула. Ей нужно было собираться на работу, но она не представляла себе, что делать с девчонкой.
– Эй,– негромко позвала Жанна.
Девушка вздрогнула и испуганно открыла глаза.
– Ты так и будешь молчать, когда к тебе обращаются?– строго спросила Фурье и спустила ноги с кресла.
Девушка не произнесла ни слова с того времени, как ее подобрала незнакомая женщина. И сейчас она молча смотрела на спасительницу большими потерянными глазами. Жанна нетерпеливо цокнула языком и громко спросила:
– Ты проститутка?
Девочка чуть отрицательно покачала головой.
– Воровка?
Та повторила движение.
– Сбежала из дома?
Молчаливые качания головой нервировали Фурье.
– Ты что – немая? Ты можешь по-человечески ответить? Иначе я выброшу тебя за дверь!
Девушка втянула голову в плечи, и на ее глазах выступили слезы, губы задрожали, раздался еле слышный стон.
Заметив еще большую растерянность гостьи, Жанна смягчила выражение лица и снизила тон:
– Ладно, поднимайся. И скажи, наконец, как тебя зовут?
Несмело, с дрожью в руках и ногах, морщась от боли при каждом движении, девушка села и, кутаясь в плед, хрипло ответила:
– Майя…
Жанна встала, нервно затянула на талии пояс пеньюара и прошлась вокруг дивана, на котором сидела Майя.
– Как ты оказалась в одной машине с такими подонками?
Девушка с болью в голосе поведала, что была схвачена на улице, когда возвращалась в школу-интернат, что ее продержали около недели в какой-то квартире в трущобах Хьюстона, не давали есть, спать и издевались всеми возможными способами.
Жанна остановилась и, слушая рассказ, рассматривала девушку в профиль. Майя была симпатичной, если не считать отеков от ссадин и синяков: овальное лицо, высокие скулы, длинные ресницы, полные губы, белокурые, слабо вьющиеся волосы. История повторялась. Красивую девочку сломали, унизили и выбросили на обочину жизни. Что будет с ней дальше, знал один бог. И бог знает, сколько еще раз повторится эта история. Жанна невольно подумала о том, что не желала бы Майе собственной судьбы. Хотя сейчас она имела несравнимо больше, чем могла иметь тогда.
Когда Майя замолчала, Жанна тут же вернулась из прошлого.
– Значит, ты сирота?
– Угу.
– Сколько тебе лет?
– Шестнадцать, мисс…
– Бог мой!– ужаснулась Жанна.– А родом ты откуда?
– Из Малого Анжелеса…
– Откуда?!– взволнованно переспросила Фурье, подумав, что ослышалась.
– Малый Анжелес, штат Техас,– повторила та и беспокойно оглянулась на женщину.
Жанна еще с минуту молча напряженно смотрела на девушку, а затем решительно произнесла:
– Так, мне нужно на работу. Ты останешься здесь. Дверь я запру – выйти не сможешь. Я оставлю номер мобильного, если что, звони.
Жанна вышла в другую комнату и вернулась с визиткой.
– Можешь называть меня Жанна. Постараюсь скоро вернуться, и мы решим, что с тобой делать дальше. А сейчас пойдем, я тебя накормлю.
Жанна быстрой прошла на кухню, следом, прихрамывая на обе ноги, прошла Майя. Девушка осталась у порога и не осмеливалась пройти дальше. Жанна включила кофеварку и оглянулась на гостью.
– Чего ты стоишь? Живо за стол!
Майя послушно присела на первый стул и, ссутулившись, опустила голову. Фурье открыла холодильник, достала ветчину, сыр, хлебные палочки и молоко.
– Это все, что у меня есть. Приеду, привезу что-нибудь вкусного. Ешь…
Девушка вытянула худые руки из-под пледа и скромно взяла первое, что стояло ближе к ней. Было заметно, что Майя давно не ела, но даже при этом она не напихивала в рот все, что было на столе, а аккуратно откусывала и прожевывала, что не походило на манеры продажных женщин.
Фурье налила себе горячий кофе и, делая осторожные глотки, окинула девчонку критическим взглядом.
– Поешь, пойдешь в мою спальню и подберешь на себя что-нибудь простое. Не ходить же тебе голой. Да… и не звони никому, кроме меня. Ты мне нравишься. Я хочу тебе помочь. Ты согласна на мои условия?
– Вы очень странная женщина! Никто не заботился обо мне так, как вы,– признательно ответила Майя.
– А я и не собираюсь заботиться о тебе,– вдруг резко переменилась Фурье.– Я помогу тебе наказать этих подонков. А дальше ты будешь заботиться о себе сама.
– Я ни на что не рассчитывала,– начала оправдываться Майя.
– Отлично… И не болтай много… Ешь…
Девушка уткнулась подбородком в грудь и замолчала, чтобы не вызвать еще большего раздражения у хозяйки квартиры.
Фурье оставила девчонку доедать завтрак и пошла приводить себя в порядок. Спонтанная идея отомстить за Майю вызвала в Жанне неподдельный азарт. И все же ей не удавалось понять, что толкнуло ее на такой благородный жест. Неужели ее прошлое отзывалось в ней? Или она еще не искоренила в себе сочувствие и жалость? Но, не углубляясь дальше своего убеждения в правильности выбора, Жанна мысленно набросала план действий.
Первым делом она вернулась на заправочную станцию, где и произошел ночной инцидент, и хитростью, в чем была непревзойденной, забрала видеозапись того временного промежутка. Это была ее первая зацепка. А чтобы выиграть дело, Жанна приняла решение взять несколько выходных дней в ФАМО.
***
Новое утро Софии Мэдисон началось с маленьких неурядиц. Завтракая, она пролила на блузку какао, и пришлось быстро сменить весь ансамбль на другой, который не отвечал ее сегодняшнему настроению – был слишком ярким, а она не хотела привлекать к себе лишнее внимание.
По дороге в агентство София вспомнила, что оставила дома телефон, который мог понадобиться ей в любую минуту, ведь это было первое средство связи с Тедом Андерсоном. А потом она вспомнила, что вчера должна была поговорить с Лин, но так и не сделала этого, не поддержала ее в такой важный момент и не закрепила в ней приятные впечатления от знакомства с Ларсом. Возможно, Милинда и сама звонила ей, но София, сама не понимая, зачем, отключила все телефоны. И сейчас ее мучило чувство вины за то, что она проявила равнодушие к сестре.
А у пропускной системы в холле первого этажа один из сотрудников охраны сообщил ей, что лестницу перекрыли в связи с ремонтом системы вентиляции, и она может подняться на свой этаж только на лифте. И София с неохотой свернула в сторону лифта.
Она прекрасно осознавала, отчего в ее животе так холодело и колики сводили с ума. В любую минуту двери лифта распахнутся, и в узком пространстве, до потолка застекленном зеркалами, окажется мужчина, перед которым в коленях начиналась неодолимая дрожь, и растерянному взгляду не спрятаться ни в одном углу – безмолвные зеркала выдадут.
Лифт тронулся. Чем выше и быстрее он поднимался, напряжение Софии ослабевало и таяло в душном пространстве. На пятом этаже двери распахнулись, София невольно прижалась к стене, дыхание резко оборвалось, но не узнав во входящих объекта своего раздражающе смущенного состояния, она неловко улыбнулась в знак приветствия и тупо уставилась на свои пальцы в новых открытых босоножках. «Зачем я так глупо вырядилась? И этот лак на ногтях! Как это вульгарно!»– укорила себя она.
Переведя взгляд на отражение своих ног сбоку, София сомнительно повела бровью. Ее ровные аккуратные ножки с неброским педикюром смотрелись, как на обложке модных журналов, которые давно стали ее настольными книгами. Это было красиво! Постепенно поднимая глаза, она удостоверилась в своем безоговорочном превосходстве над прежней Софией. Взглянув на свое лицо, отметила, что ей нравится утренний макияж и необычная свежесть кожи. Невольно плечи распрямились, подбородок слегка приподнялся, губы приняли расслабленный, слегка улыбающийся вид. София мысленно призналась, что выглядит отлично и нравится самой себе.
Именно в этот момент она уловила легкий, незабываемый терпкий аромат парфюма. Ее взгляд скользнул по зеркалу и замер на знакомом профиле, неожиданно появившемся у нее за плечом. София не почувствовала остановки лифта, увлекшись переживанием своего образа. Ощутив знакомый приятный трепет в мышцах рук и груди, когда встречаешься с кем-то, поражающим до глубины души, девушка не решалась шевельнуться и обратить на себя внимание.
К ее великому желанию, Александр Ахматов был весьма серьезно занят чтением документов и, похоже, не обратил внимания на присутствующих в лифте. София беззвучно выдохнула и вдохнула только тогда, когда двери лифта распахнулись на ее этаже. Все стоящие перед ней вышли и разошлись в разные стороны. И последней вышла София. В холле уже никого не было.
«Тебе просто повезло! Или не повезло?! Или лучше было бы, чтобы он обратился к тебе, и ты в очередной раз растерялась, только теперь у всех на виду? Так, а что сделать, чтобы не растеряться? Пожалуй, лучше всего говорить прямо, без церемоний. А то стоишь, трусишь, выбираешь слова, а вылетают какие-то нелепости. Во-первых, нужно не бояться смотреть ему в глаза. Во-вторых, не болтать лишнего, а четко и кратко отвечать на поставленный вопрос. Что еще? А еще вернее – представить себе Кери Эдвардса и вести себя с ним соответственно… О-о, рыжий дьявол, а как я тогда буду выглядеть на ужине с ним? Как стерва? Ага…– остановила себя София.– Значит, я уже собралась на ужин с ним? Конечно, я буду выглядеть еще нелепее, если начну придумывать отговорки. Он и так видит меня насквозь! Интересно, как это у него получается? Ладно, Фисо, с Кери – неудачная идея. Не могу же я заранее обвинить человека в непорядочности. А что, лучше дождусь от него гадости? Уф, какая же я зануда! Хотя этот Давид уже дамский любимчик, и не особо-то это скрывает…»