Loe raamatut: «Тряпичный ангел»
© Анастасия Берковская, 2015
© Евгения Строкина, фотографии, 2015
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Письмо
На берегу океана пахучий ветер треплет волосы.
Пасмурно, свежо, тихо.
Волна – и лицо охладил тревожный поток. Трепещущей птицей в руках забился листок бумаги. Легко прочиталась первая строчка: «Здравствуй, дорогой С…».
То, что было написано дальше, не стану рассказывать. Сама я проникла в послание глубоко личное. Особенно запомнилась одна строка: «Мы в разлуке, ты не можешь дотронуться до меня, но хотя бы твои пальцы тронут эти буквы…».
Представилось, будто, письмо было написано давно. И, как будто, тех двоих, разделивших любовь и разлуку, уже не стало. Но письмо не истлело. Оно осталось, напитавшее запах своих скитаний, беспокойным ветром занесённое в посторонние руки…
На берегу океана я перечитывала письмо снова и снова, пальцами касаясь драгоценного свидетельства испытанной кем-то любви.
Мне хотелось верить, в то, что чувство это продлится вечно. В то, что звездой оно загорится в дремлющей бездне неба…
Тряпичный ангел
Сентиментальный рассказ
*
…Навстречу Алисе шёл пожилой мужчина в старомодном зимнем пальто, из-под ворота которого выглянула мордочка маленькой собачки, дрожавшей от холода.
Шёл снег. Мелкие крупинки метались от порывистого ветра, кололись, мельтешили перед глазами…
Неподалеку спиливали старые тополя. Алиса увидела, как массивный ствол медленно повалился и с глухим стуком ударился о землю. На мгновение, где-то глубоко внутри себя она вздрогнула от вида беззвучной гибели иссохшего дерева.
«Наверное, оно уже одряхлело, – подумала, утешая себя, Алиса, – поэтому его и спилили…»
Ветер леденил руки. Варежки остались забытыми дома. Алиса шла, опустив голову, то тут, то там, замечая заледенелые трещины асфальта. Подняв глаза, она вдруг увидела птиц. Нахохлившиеся голуби теснились на карнизе.
«Сидят, прижавшись», – подумала Алиса. И в этот момент она почувствовала такую безысходность, её, как будто затопило слезами внутри…
Последнее время Алиса постоянно чувствовала себя так… Так мучительно безрадостно, так ничтожно. Хотя, ей казалось странным быть одинокой, ведь в её родном городке ей повсюду встречались люди, которых она знала уже давно…
Она пыталась мысленно найти слово, чтобы объяснить самой себе это состояние подавленности. И, в конце концов, она определила словом «непринятость» – своё переживание беспредельного одиночества…
Алисе не хватало… чего-то…
Ей не хватало глаз – живых и участливых, добрых и чистых… Когда она думала об этом, она испытывала непреодолимую потребность посмотреть, хоть в чьи-нибудь глаза.
…Смотреть в глаза другого человека долго, потом улыбнуться и увидеть ответную улыбку, наполненную искренним приятием – безусловным. Бывало так, что она видела такие глаза во сне, и тогда она успокаивалась.
Но к несчастью, Алиса всё падала и падала в бездну. В глубине души она желала покончить с жизнью, даже не пытаясь удержаться. Хотя бы за небо над головой…
По дороге домой Алиса зашла в аптеку, и попросила продать ей одно лекарство без рецепта, название которого накануне нашла в Интернете.
– А вы для себя берёте? – поинтересовалась провизор.
Алиса ответила: «Нет».
…Она открыла дверь и вошла в квартиру, где было темно и тихо. Алиса едва открыла рот, чтобы спросить, есть ли кто-нибудь дома? Но сразу передумала, почувствовав, что там она абсолютно одна.
Если честно, Алисе было всё равно, где мама. Они не общались, а только обменивались житейскими словечками «о том, о сём» время от времени. Обычно, такое общение напоминало «отрывок из абсурдной пьесы», – так думала Алиса. Порой, когда она встречалась взглядом с равнодушными глазами своей матери, ей казалось, что «мама… как будто неживая, или у неё души и вовсе нет?».
Алиса включила чайник, переоделась в домашнюю одежду и вернулась на кухню.
«…Когда лягу спать, то засну надолго», – подумала она, и внезапно вздрогнула, услышав в тишине неожиданно громкий щелчок. Вода закипела.
Ужинать не хотелось. Заварив молочный улун, Алиса выпила чашечку в прикуску с бубликом…
Согревшись от чая, ей захотелось искупаться. Она пошла в ванную комнату и открыла кран.
…Пока вода наливалась, Алиса бесшумно бродила по квартире. Белый полумесяц и редкие звезды в чистом сумеречном небе виднелись за арочным окном её спаленки.
…От воды шёл пар. И принимая желанную ванну, Алиса совсем расслабилась, подложив под голову махровое полотенце. Она мечтала… о смерти.
Ей захотелось представить всё до мелочей: как она вытрется и выйдет из ванной комнаты, нальет в стакан холодной воды и откроет упаковку снотворного, достанет таблетки и спокойно проглотит их все – одну за другой… Ляжет в постель, вдыхая ледяной ноябрьский воздух, проникший в её спальню из приоткрытого окна… И уснёт.
«А что случится потом, – подумала Алиса, – что же будет со мной потом?.. А вдруг?.. Вдруг там… уже ничего не будет?»
Переживания, снедавшие Алису в последнее время, в итоге потеряли всякий смысл. Как не пыталась, но она так и не нашла ответы на свои вопросы…
Проснувшись утром, первой мыслью Алиса призналась себе в том, что ничего не изменилось за одну ночь. Ощущения остались прежними. Какое-то необъяснимое чувство безнадежности переполняло душу.
В момент пробуждения Алиса, как будто увидела себя со стороны «на самом дне бездонной бездны, откуда не видно даже краешка неба».
Она закуталась в одеяло и так лежала ещё недолго. Потом Алиса всё же поднялась… Она поела, приняла душ, оделась и отправилась в офис.
Шёл третий месяц, как она работала после окончания университета, – секретарём.
*
…Проснувшись этим утром «на самом дне бездонной бездны», Алиса ещё не знала, что её ждут новые дни. Случайные совпадения нанизывались, как бисерины, одно за другим.
К вечеру распогодилось, и, гуляя после работы, Алиса отправилась в Арт-галерею. «Посмотреть новую выставку, чтобы развеяться и не беспокоиться, о том, что нет настроения, и особенно – идти домой», – так она думала, пока шла.
Под её кожаными ботиночками шуршали опавшие листья, которые так и останутся зимовать тут, прямо на тротуаре… Алиса свернула в темноту арки.
…Рассеянно блуждая по выставочному залу, она посмотрела в окно: малоэтажные улочки, домишки и сквер с почти облетевшими ветвистыми клёнами – виднелись в сумерках.
Какой-то внутренней потребностью глотнуть свежего воздуха Алису потянуло на улицу, где только что зажглись жёлтые фонари…
Она уже надела свою вязаную красную шляпку, и в этот момент неожиданно услышала мужской голос, – глубокий, но тихий:
– Прошу прощения… Вам не нравятся работы?
Алиса повернулась и задумчиво взглянула на незнакомца…
– Не знаю… – наконец, ответила она, – просто, мне кажется, я ничего не смыслю в современном искусстве. – Она опустила ресницы и невольно взглянула в окно.
– …Можно поинтересоваться, почему?
Он улыбнулся, и Алиса заметила, что в его глазах мелькает такая же улыбка. «Леденисто-голубые», – подумала она.
– Не знаю… – только и ответила Алиса, задумавшись, почему в голове нет ни одной мало-мальски толковой мысли. – Хм, а Вы художник?
– Нет, я… Вообще-то, я врач. Но… интересуюсь искусством уже очень давно. Наверное, с юности? Не помню, почему выбрал именно медицину… Не важно… Просто, Вы… – Он посмотрел ей в глаза, – Вы так молоды и, мне кажется, интерес ко всему современному должен быть для Вас таким же естественным. Хотя вид у Вас несовременный… и…
– У меня?.. Несовременный вид?
– Нет, простите! Я не хотел обидеть… Ваше лицо… Как с полотен эпохи Возрождения. И почему-то вспомнился Боттичелли. – Он выдержал паузу, потирая подбородок. – Наверное, поэтому я и заговорил с Вами…
Он улыбнулся…
Молча, Алиса посмотрела в окно… Она сглотнула.
– А Вам понравилась выставка? – спросила она.
– Да! Я часто прихожу сюда. Актуальные направления привлекают в последнее время. Что-то новое порой вдохновляет. По-другому посмотреть на жизнь, на самого себя. Порой начинает казаться, что… как бы… безнадежно стареешь, что ли? Хм…
– Ну… – Алиса в ответ закивала и, не зная, что ответить, осмелилась пошутить. – Вы неплохо выглядите… в Вашей старости.
– Спасибо на добром слове, – он посмотрел на неё.
– …Мне пора, – немного смутившись, Алиса машинально пошла к выходу.
– Скажите ваше имя?
Она обернулась и ответила.
– Алиса.
– Я – Артур.
Он шагнул к ней и протянул визитку.
Немного растерянная, Алиса сунула визитку в карман и спешными шагами вышла из галереи.
«Почему я не нашла подходящих слов? Почему убежала? Почему он вообще со мной заговорил?», – вопросы нахлынули, как стайка вдруг вспорхнувших пташек…
По дороге домой Алиса за что-то корила себя. Она мысленно перебирала весь диалог, думала об Артуре и о том, что он за человек? По свежим воспоминаниям она представила его светлые глаза, прямые золотисто-русые волосы, едва заметные веснушки. «Он был немного напряжён, либо собран, хотя, и говорил так доверительно…»
В поисках ключа, Алиса машинально нащупала в кармане визитку, и, убедившись, что та на месте, искренно обрадовалась…
Поздним вечером Алиса была дома одна. В спаленке играла негромкая музыка – это были избранные произведения Вивальди. Она слушала их редко, но сегодня переживала какое-то неосознанное душевное волнение.
Алиса сидела за своим новеньким компьютером. Она вся обратилась в слух.
Время от времени за закрытым окном то долго, то прерывисто свистел усилившийся ветер.
…Было странно. То был ни к чему не обязывающий диалог незнакомых друг с другом людей, ведь так?
Алисе то и дело припоминались искорки в его глазах, лицо Артура… Его добрая, и какая-то тихая улыбка просто не выходила у неё из головы.
Картинки впечатлений этой случайной встречи почему-то трогали её сердце нежностью. И она в который раз взяла в руки визитку: кардиолог… Артур…
Она посмотрела на адрес электронной почты.
И написала Артуру письмо… Так… Ничего особенного.
Заполночь Алиса, наконец, встала из-за стола, она подошла к окошку… Там во дворе в жёлтом свете фонаря ветер кружил осенние листья, поднимая их с земли до самых макушек невысоких деревьев…
Этой ночью Алиса долго не могла уснуть… Больше всего ей хотелось быть уверенной в том, что на утро она не почувствует себя полностью опустошённой.
*
И всё же она это почувствовала.
Хотя… Новый день начинался так легко и даже как-то радостно. Как и в любое другое солнечное утро, спаленку Алисы освещали белые лучи. А ветер, бушевавший всю ночь за окном, совсем утих…
Первым делом Алиса проверила почту, но сообщений не было… Он не ответил.
А в четверть девятого Артур позвонил ей на сотовый.
Вообще-то, Алиса не ждала звонка. На мгновение ей показалось, что голос в трубке принадлежит кому-то другому… Вовсе не тому деликатному мужчине, который познакомился с ней вчерашним вечером.
Её слух немного покоробило то, как Артур говорил с ней, его холодный тон… Потом она услышала, как он отхлебнул что-то, закурил и выдохнул дым. Выдержав паузу, Артур предложил ей увидеться вечером. И она согласилась…
Алиса дожидалась конца рабочего дня, она волновалась. По-правде, ей хотелось увидеть Артура вновь, но у неё были сомнения о предстоящей беседе. О чём они будут говорить?..
Ровно в шесть, она оделась и вышла на улицу. Торопливо дошла до кофейни и окунулась в её уютное тепло и такие вкусные ароматы выпечки, шоколада, корицы.
Он был уже там, сидел за самым дальним столиком у окна и курил. Его лицо и руки были освещены мягким вечерним светом…
Алиса подошла незаметно, как кошка.
– А ты не много ли куришь? – сходу спросила она, и села за столик прямо в пальто.
Она случайно сказала Артуру – «ты».
– Привет, – он улыбнулся и на долю секунды его веки непроизвольно сомкнулись. – После твоего письма… – он не договорил и, улыбаясь, потушил сигарету. – Вот! Эта последняя! Обещаю, больше не буду курить… при тебе.
– А можно спросить? – Алиса посмотрела на него. – Откуда… у тебя мой номер?
– Из твоей же подписи…
– Ах! Я уж и забыла, какая у меня в электронке подпись, – она улыбнулась.
Алиса вновь посмотрела на Артура, она ждала, что он ещё что-то скажет о её письме…
– Прости, но ты… забавная, – сказал он, – и милая… – Он улыбался. – У тебя румянец с холода, а шляпка…
Алиса рассмеялась и стянула свою вязаную шляпку. Её недлинные вьющиеся волосы красиво обрамили лицо.
– …А глаза у тебя прямо, как у Беллы Свон, цвета молочного шоколада! – Артур глянул на неё с любопытством.
– Спасибо… И, кстати, мне приятно это слышать. Но, предположим, я-то знаю, кто такая Белла Свон. А от тебя я бы этого не ожидала… – с улыбкой сказала Алиса, вставая из-за столика.
Артур тоже встал, принимая у неё пальто.
– По-твоему, я… не мог прочитать «Сумерки»?
– …Ты мне скажи.
Они вернулись за столик.
– Закажем что-нибудь? – предложил Артур.
– А что ты будешь?
– Хм… А, ты?
– Может, чай?.. Хорошо, давай по кофе!
– Пускай будет кофе!
Артур заказал два классических чизкейка и пару капучино.
– Да, я читаю всё подряд… «Сумерки»? Почему бы и нет? Недавно, вот, прочёл «Элегантную вселенную». – Он улыбнулся. – …А сегодня утром получил от тебя письмо, и оно мне просто запало в душу. Я не шучу… Хотя…
– Извини меня, за это письмо… За излишнюю эмоциональность, наверное. Даже… Даже и не знаю, что на меня нашло?.. Ведь мы едва знакомы, так?
– …А знаешь, кстати, я так не думаю, что людям обязательно нужно досконально узнавать друг друга. Ты понимаешь, о чём я? Как будто у кого-то чувств нет? Либо веры… доверия. И я вовсе не педант… А, письмо твоё… Да просто оно искреннее, и это очень, очень хорошее письмо, поверь мне!.. Когда-то… в молодости… Мне тогда чуть за двадцать было… Не думаю, что тебе это будет интересно.
– Почему?.. Расскажешь?..
Алиса отпила капучино.
Артур посмотрел на неё и попробовал свой.
– А хороший здесь кофе, правда?
Алиса улыбнулась в ответ…
Артур вздохнул.
– Ну… я был молод. Да… Я тогда испытывал какую-то жажду свободы, что ли? Творческой свободы! Вот. Знаешь, отпускал волосы, правда, они у меня и сейчас не короткие… Слушал музыку… Ой… ночами кутили с друзьями… в общаге. Я даже писал стихи одно время. Как говорится, кто же их не писал?.. А поступил я в мед… по-моему, за компанию. И, кстати, ума у меня хватило там учиться. Просто, мне казалось тогда, что это и есть настоящая жизнь, понимаешь? Когда тебе всё по силам! Да… Потом мама ушла из жизни. У меня почти сразу сильно упало зрение, после этого… Поэтому я и не пошёл в хирургию… Вот… И примерно тогда же, на втором… нет, на четвёртом курсе, одна девушка… Да… давненько это уже было… В общем, она забеременела от меня. И мы поженились. А через год она оставила меня… с Семёном на руках. Больше мы её никогда не видели… Такая моя история, вот.
Tasuta katkend on lõppenud.
