Прекрасная новость

– Почему он спит? Джеймс же обещал дежурить, какого черта?! – возмутилась только что вернувшаяся Амарават, глядя куда-то за его спину.

– А? Вы что орете? – раздался голос Джеймса с другой стороны.

Ноа развернулся так резко, что шею пронзила боль, от которой перед глазами заплясали белые искры, и отшатнулся от ужаса на ослабевших ногах. Кто-то лежал рядом с Марией, укрывшись её одеялом, и его тонкие длинные пальцы с темными ногтями путались в рыжих волосах, словно змеи, а лысая бледная голова была около её плеча, будто бы оно пыталось заглянуть за него.

– Да что тут происходит? – закричал Джеймс.

От крика Амарават тишина зазвенела тысячью разбитых зеркал, и существо подскочило на ноги – на тонкие, жилистые ноги, согнутые в коленях, словно перед прыжком, – и замерло, оглядывая их выпуклыми бледными глазами, которые смотрели в разные стороны. Его лицо было впалое и слишком маленькое для такой головы, обвисшее брюхо болталось на уровне паха. Никто не двигался. Ноа боялся вздохнуть полной грудью и привлечь его внимание, боялся даже моргнуть. Оно было реально – оно, то, чему не было названия, то, что нагоняло ужас одним своим видом. В воздухе завис смердящий запах разложений, из звуков – стрекочущий неразборчивый шепот существа; его горло неественно сильно дрожало.

Первым дернулся Джеймс – он бросился к нему, но существо оказалось быстрее и обхватило его тонкими руками со спины: одной за шею, сжав горло, второй под ребрами, прижимая к своему телу. Разъяренный Джеймс пытался вырваться, но каждый раз, когда он бил его локтем в живот, тело существа словно проминалось, принимая удар, а потом восстанавливалось обратно, как груша. От стараний лицо Джеймса покраснело, перекосилось, стало опять таким – лицом безумца.

– Да какого хрены вы стоите? Помогите! Да вдарьте уроду, пока он стоит! Вы идиоты?

Тем временем Мария медленно обошла их со спины и встала между Ноа и Амарават.

Лысая голова существа мотнулась из стороны в сторону, темные зрачки смотрели в разные стороны: один на Марию, второй на Амарават. Глаза у него были слишком большие для человека, округлившиеся. Они замерли, точно как прицел оружия снайпера.

– Забери его и уходи, – внезапно четко произнесла Мария со сталью в голосе. – Ты ведь понимаешь меня? Забирай его и уходи. Мы не будем тебя преследовать, ты нас тоже. Бери его, живым, мертвым, каким хочешь, забирай сейчас же и уходи.

– Ты ненормальная?! – закричал Джеймс, снова и снова пытаясь вырваться. – Да почему вы стоите? Быстро помогите!

Существо поморщилось и молниеносным движением воткнуло палец прямо ему в горло, и он вошел так легко, словно в масло, а не в живое сильное тело. Джеймс принялся взмахивать руками, пытался наступить существу на ноги, но то не отреагировало. Захлёбываясь кровью, он попытался что-то сказать, однако изо рта раздалось бульканье, а существо, будто бы издеваясь, тоже закашлялось, выплевывая на землю желтую слизь. Его дрожащие губы зашевелились: «Женщина. Нужна женщина. Женщина».

У Ноа перехватило дыхание, на лице Амарават застыл глубокий ужас и отвращение; она побледнела, сжалась, словно пытаясь спрятаться. Существо знало, чего хотело и зачем ему нужна была женщина, и если отдать ему одну из них, то, возможно, оно будет занято достаточно долго… Ноа содрогнулся от спазма в желудке, к горлу подкатила желчь.

– Нет, бери его, – вновь заговорила Мария, – иначе мы тебя убьем, нас больше, у нас оружие. Ты видишь? Нас четверо, ты не справишься.

Существо клацнуло в воздухе темными зубами, все так же не сводя взгляда с женщин, а потом демонстративно медленно воткнуло палец в глаз Джеймса и радостно захихикало, когда тот вновь попытался заговорить и захлебнулся кровью. Он выглядел как распятая кукла – безвольная и сломанная. С какой-то чудовищной легкостью существо забросило его себе на плечо и, ступая до ужаса тихо, скрылось в лесу.

– А теперь нам нужно очень спешить. – Мария вздрогнула. – Оно точно вернется обратно.

– Ты… – только и смог произнести Ноа.

– Я работала инспектором по делам несовершеннолетних, и видела многое, поверь, он был не самым страшным из всего увиденного мной, может быть, только в первую десятку войдет.

Ноа все еще не мог выдохнуть полной грудью – страх парализовал тело. Оно ушло. Оно скрылось. Оно живое и теперь точно вернется, потому что тут то, что ему нужно.

Лес, глухой, полный острой тишины, в которой каждый звук теперь нес с собой леденящий ужас, и снова дорога – усыпанная пеплом, длинная, вечная. Ноа все так же надеялся увидеть пробегающее мимо животное, хотя бы крысу, хотя бы кого-то, кого можно было бы съесть, найти хотя бы одно зеленое дерево с живой листвой, но вокруг был только могильный холод безмолвия. Постоянная усталость не давала четко мыслить – в голове был неупорядоченный поток мыслей.

Мария шла впереди, за ней Ноа, Амарават шла последней и заметно отставала, но ждать её не было смысла. В конце концов Ноа не сразу заметил, как она осталась лежать далеко позади, и Мария кинулась к ней, а ему пришлось развернуться следом. Замершая на земле Амарават бормотала едва слышно, а он не мог отвести взгляда от извивающегося под кожей червя на её лице, который проползал от щеки до лба, оставляя за собой белый след отделившийся плоти.

– Их слишком много внутри, слишком, они едят меня. Пожалуйста, не оставляйте меня, пусть я не выиграю, но там мне помогут, они ведь точно помогут, только помогите мне дойти до двери, прошу, прошу, прошу, прошу. Я дотяну, честно дотяну, помогите, вы же знаете, я не доставлю вам проблем, только бы добраться до двери, там помогут, точно.

У Ноа оцепенели руки, ноги, дышать стало тяжелее, словно воздух налился свинцом. Амарават смотрела ему в лицо, а он мог думать только о том, что видел хвост червя в уголке её глаза.

– Не говори ничего, конечно мы не оставим тебя тут, дорогая, пошли, милая, вставай, мы тебе поможем, – ласково затараторила Мария, помогая Амарават подняться, и она закинула руку на плечо Ноа, который не смог сказать ни слова.

Они шли и шли, а в голове только и вертелось – а что, если с ним будет так же?

Пару раз они делали остановки, и каждый раз Амарават выглядела все хуже: те места, где проползли черви, оставались белыми, словно вены у мертвеца, и через несколько часов на её лице и руках уже не было нормальной кожи. От нее исходил запах гнили. Ноа нес на себе пока еще дышащий и едва говорящий труп. Те, кто устроил это, – не люди. Нелюди. Хуже того, кого они встретили на пути. Ноа вспомнил, как злился на Лауру и Яна за оставленные у него на столе чашки, и подумал, что больше никогда не будет ругаться за это. Слишком мелко. Слишком глупо.

В очередной раз остановившись на привал, он прикрыл глаза и тут же вздрогнул от придушенного хрипа. Амарават судорожно ловила ртом воздух, царапая окровавленными пальцами землю, а выпуклые глаза стали еще больше. Её тело билось в конвульсиях; почему-то Ноа вспомнилось, что когда он был маленьким, на один из праздников Лаура водила его в кукольный театр, где он видел что-то похожее: куклы дергались так же истерично быстро, неестественно жутко, и он тогда еще расплакался. Была бы сестра рядом, чтобы вновь его успокоить.