Они вновь залились краской.
– Бран… Какое интересное имя! – загадочно сказала Элла, перебирая в руках пряди своих длинных волос. – А ты действительно похож на черного ворона. Петра, подведи его ко мне.
Русалка послушно выполнила приказ и подвела Брана к принцессе. Ему пришлось смотреть прямо на нее, не отводя взгляда, дабы не обидеть хозяйку этого места.
– Давненько я не встречала таких симпатичных юношей, как ты, – взяв темноволосого парня за подбородок, сказала Элла. – Приветствую тебя, Бран. Надеюсь, тебе понравится у нас в Лагуне, – она приблизилась к его лицу и, когда юноша задрожал от охватившего его тело жара, коротко поцеловала его в лоб. – Сегодня на закате мы отпразднуем ваше появление, разожжем большой костер и будем петь и танцевать. Надеюсь, ты почтишь меня своим визитом.
– Да, мэм, то есть принцесса, – заикаясь на каждом слове, выпалил Бран. – Мы придем все вместе, с Девином, Нисой и…
– Лотта! – неожиданно резко обратилась к русалке Элла. – У наших гостей есть попутчица?
– Да, принцесса. Две юные особы, – поклонившись, ответила Лотта. – Они сейчас в девичьих покоях вместе с остальными сестрами.
– Что ж, – отстранившись от Брана, сказала Элла, – тогда и они могут посетить празднество, но только после песнопений им придется удалиться – так велят наши правила.
– Хорошо, принцесса, я этим займусь, – ответила Лотта, сжав руку Девина своими длинными пальцами.
– Тогда до вечера вы свободны. Петра и Лотта будут вашими спутницами. Если потребуется, покажут вам окрестности и ответят на ваши вопросы, – присаживаясь подле одного из кустистых растений, сказала Элла, а затем небрежным жестом руки попросила всех удалиться.
Тем временем в девичьих покоях царил хаос. Русалки бегали из угла в угол, как следует причесывали свои длинные вьющиеся локоны деревянными гребнями, подводили раскосые глаза маленьким черным угольком и втирали в губы и щеки спелые красные ягоды для еще большей яркости и притягательности.
Нису с Арин тоже кое-как причесали, заплели им косы и водрузили на головы тяжелые цветистые венки. Когда девочки поинтересовались, отчего некоторые русалки заплетают косы, а другие распускают локоны по плечам, одна из девиц ответила, что младшим не полагается ходить с неубранными волосами и пользоваться угольком и ягодами, так как еще не пришла их весна. Ниса не совсем поняла значения этих странных слов, но про себя отметила, что русалки слишком много внимания уделяли Брану и Девину.
– Малышка, у тебя такие чудесные волосы! – ахнула одна из нагих девиц. – Пушистые, а цвет напоминает цвет хвоста дикой лисицы! – поглаживая волосы Арин, собранные в тугую косу, восклицала девушка.
– Ой, а личико! Вы только взгляните, какое у него приятное выражение! – заливалась комплиментами другая.
Одна из русалок попыталась подойти к Нисе и, подобно остальным девушкам, засыпать ее комплиментами, но увидев ее хмурое выражение, тут же поспешила к своим сестрам.
– Я ни в коем случае не хочу задеть ваши чувства, – повысив тон, сказала Ниса, – но вряд ли мы сможем задержаться у вас в гостях более, чем на одну ночь. И эта прическа слишком сильно сдавливает мою голову.
Ни одна из русалок не ответила ей, все лишь довольно захихикали, подобно игривым пташкам, что щебечут поутру возле открытого настежь окна, и продолжили натирать свои запястья цветистыми бутонами, дабы от них исходил приятный дурман, и расчесывать густые локоны длинных, волнистых волос.
Ниса нахмурилась, а затем, взяв Арин, очарованную этими чудесными созданиями, под руку, направилась к выходу из тесной женской комнатушки.
– Нужно отыскать этих глупых парней и скорее убираться отсюда. Мне вдруг стало не по себе.
Арин стала с силой мотать головой из стороны в сторону, а затем, остановив подругу на полпути, сказала:
– Они же к нам так хорошо относятся. Все так доброжелательны и любезны. Бран верно сказал: не стоит гневить тех, кто подает тебе руку помощи.
Ниса хотела на месте отчитать подругу и продолжить путь, но одна из очаровательных дев тут же преградила им дорогу к отступлению.
– О, нет-нет-нет, голубки мои. У нас так не принято. Имейте терпение и дождитесь праздника.
– Праздника? – подняв белесые брови, переспросила Ниса.
– О, да, я не успела упомянуть об этом, – легонько хлопнув себя по макушке, ответила русалка. —Будет пир, танцы и прочие увеселения. Думаю, мы даже сможем порадовать вас своими песнями.
– И в честь чего вы затеваете торжество? – недоверчиво спросила белокурая девочка, стараясь всем своим видом показать, что им сейчас не до всяких пиров с лесными существами. Она буквально нутром чуяла, что что-то тут нечисто.
– В честь… в честь осеннего урожая, – будто выдумав на ходу, бросила девушка.
– Ниса, ну в самом деле! Ты хочешь пропустить такое веселье? – отдернув пухлую веснушчатую ручку, хмыкнула Арин.
– Да ты в своем уме?! Нам срочно нужно домой, в Ардстро! При всем уважении к этим девушкам я не собираюсь тратить наше время впустую. Теперь идем!
Вновь взяв рыжеволосую девочку за руку, Ниса зашагала прямо навстречу русалке, но та, раскинув руки в стороны, неподвижно стояла у самого выхода.
– Прошу, останьтесь здесь всего на одну ночь. Взамен мы дадим вам столько еды и питья, сколько вы пожелаете, – внезапно бросившись в ноги Нисе, взмолилась девушка. – Если вы сейчас уйдете, то принцесса покарает нас. Слишком редко гости, находящиеся в здравом уме и трезвом рассудке, посещают нашу Лагуну. Элла будет очень расстроена, – рассыпав длинные светло-фиалковые пряди густых волос по ковру, взмолилась русалка.
– Ниса, не будь злюкой! Всего одна ночь, мы совсем ничего не теряем, – захныкала Арин.
Ниса была вынуждена признать свое поражение.
– Намного больше, чем еда и питье, нам нужны ответы. Вы должны рассказать, какая из лесных троп ведет в человеческую деревню, – устало сказала Ниса, серьезно взглянув на поднявшую лицо нимфу.
Про себя Ниса отметила то, с какой скоростью русалки могут менять свое поведение, выражение лица и нрав. Подобно театральным актерам, они снимали одну маску и тут же надевали другую, ничего при этом не ощущая.
– Честно говоря, я не могу вам помочь, но принцесса владеет множеством тайн нашей обители, – очаровательно улыбнувшись, отвечала девушка. – Сегодня вы сможете расспросить ее о вашей деревне и завтра же с рассветом покинуть Лагуну.
– Вот и славно, – тяжело вздохнув, сказала Ниса и уселась на ковер, продолжая отчужденно взирать на собственное отражение в огромном жестяном подносе, который русалки использовали для того, чтобы часами услаждать взор собственными миловидными лицами.
Глава 16
Солнце клонилось к закату, открывая миру свое ярко-оранжевое сердце. Лагуна впитывала в себя его краски и буквально светилась изнутри, подобно нежным улыбкам девиц, наполняющих ее первозданной жизнью.
Босоногие русалки плавно расхаживали по узким, лихо закрученным тропинкам, верещали и смеялись, дурачились и улюлюкали, словно дети, вышедшие вечером поиграть в салки. Некоторые из них несли в своих нежных ладонях заостренную кверху гальку, другие же бросали на замшелую поляну сломанные сучки и ветви деревьев, а третьи расставляли вокруг будущего огнища подносы со спелыми яблоками, грушами, грибами и жестяные кувшины со свежей водой.
Вся процессия двигалась неспеша, игриво, слегка пританцовывая. Казалось, не было совершенно никакой разницы между этими веселыми нимфами и обыкновенными людьми. Они также сажали и собирали урожай возле Лагуны, устраивали праздники, усаживались лицами друг к другу и рассказывали небылицы, одна другой волшебней и очаровательней.
Все это действо производило на Брана гипнотический эффект. Он замер на месте, пристально разглядывая одну из златокудрых русалок, которая разливала по глиняным бокалам свежее питье, обольстительно хлопая светлыми ресницами.
Заметив пристальный взгляд юноши, она нежно улыбнулась и, поставив кувшин на пол, двинулась прямо к нему навстречу, стараясь как можно дольше удерживать визуальный контакт.
– Кажется, тебе тут довольно одиноко, – ласково прощебетала она, подходя к мальчику все ближе. – Не хочешь прогуляться со мной, пока не затрубили в рог?
Бран опешил, по его лицу покатился скользкий пот – вид нагого женского тела приводил юношу в замешательство.
– Я… Мы… Думаю, что нет. Петра должна вот-вот вернуться…
Русалка притянула его к себе и, глядя прямо ему в глаза, игриво прошептала:
– А если мы ей не скажем?
Не дождавшись его ответа, девушка поволокла его за собой, проходя мимо будущего костра, ошеломленных сестер и их радостной процессии. Она уводила Брана за дома и деревья, пока визги и смешки практически не стихли и в омуте вечернего зарева они не остались одни.
– Прости меня, я даже не успела представиться, – вздохнув, сказала изящная дева. – Мое имя Рика. Я одна из тех, кто ходит за водой к одному из озер, что неподалеку отсюда, – продолжая нежно улыбаться, вещала русалка. – Тебя зовут Бран, верно?
– Да, мэм, – кивнул юноша.
– Бран, знаешь, мне кажется, что я видела тебя в своих снах, – щебетала Рика.
Она подошла так близко, что юноша, пытаясь отстраниться от пылающей, слегка покачивающейся груди девушки, споткнулся о большой булыжник и упал прямо на землю. Но русалка не прекращала донимать его. Разместившись рядом, она буквально наступала на юношу и неумолимо приближалась своим обнаженным телом к его телу.
– Помнится, в этом чудесном сне я напевала тебе одну чарующую мелодию. Дай-ка припомню…
Неожиданно для Брана русалка начала нежно напевать что-то вроде детской колыбельной, стараясь смотреть ему прямо в глаза, чтобы мелодия дошла до самого его сердца.
– Когда солнца свет угаснет в тени,
Когда перестанут петь соловьи,
Возьму твое сердце и крепко сожму,
Всю силу и душу твою отниму…
Бран не слышал слов этой колыбельной, но ее действие ощутил всем своим существом. Его взгляд, как и рассудок, затуманился, а тело бессильно обмякло. Он видел, как Рика приближается своими алыми губами к его слегка приоткрытым губам, ощущал, как она сжимает его подбородок, но отчего-то не испытывал страха, лишь желание, огонь и страсть, что пылали в его груди. Чувства, которые доселе он никогда не испытывал, накрыли его так сильно, что из их скользких лап невозможно было вырваться. Раскосые глаза русалки горели каким-то потусторонним светом, но она продолжала петь чудную колыбельную своим тонким, немного срывающимся голоском.
– Когда вновь проснется сырая земля,
Русалка дитя понесет от тебя…
Пропев эти строки, девушка уже готова была впиться в девственные губы Брана, но внезапно кто-то с силой потянул ее за длинные локоны, отчего она истошно закричала, а Бран вновь пришел в себя, словно этот вопль рассеял туман, наложенный чарами нежной колыбельной.
– Ах ты чертовка, бесовщина! – громко выкрикивая проклятья, Петра натягивала длинные золотистые кудри своей сестры, вырывая некоторые пряди клоками. – Как ты посмела?! Думаешь, Элла простит тебе это, жалкая девица?!
Бран застыл на месте. То, что происходило с ним в эту минуту, было просто отвратительным. Еще недавно прекрасные юные девы сейчас набросились друг на друга и били, истязали, царапались, как хищные волчицы. Все очарование, которое они произвели на него в этот день, растворилось, исчезло вместе с тем, как исказились их прекрасные лица.
Рика стала вырываться, трепыхаясь по земле. Она уселась верхом на Петру и теперь контролировала ситуацию, нанося своей сестре сокрушительные удары кулаками и вцепившись в ее тело острыми, как у ястреба, когтями. Заметив, как Бран со страхом и дрожью взирает на битву русалок и хватает ртом прохладный вечерний воздух, уже готовый убежать, куда глаза глядят, созвать своих друзей и убраться из Лагуны, Петра схватила с земли тот самый булыжник, на который пару минут назад по неосторожности наткнулся юноша, и с силой ударила Рику по голове, отчего алые брызги густой крови полетели во все стороны, а златокудрая девица ничком упала на свою сестру, тут же испустив дух. Бран не мог кричать, неведомая сила заставляла его молча взирать на эту чудовищную картину. И когда Петра поднялась, сбросив с себя тело мертвой сестры, и подошла к нему, он мысленно был готов к тому, что и сам вскоре станет таким же безжизненным сосудом, как Рика. Но приблизившись к нему и опустившись возле него на колени, Петра лишь поцеловала его в лоб и, вытирая кровь со своего лица, тоскливо запела:
– Засни скорей, как вождь Морлей,
Среди лесов, среди зверей.
Забудь грех мой, как страшный сон,
Пусть злые духи выйдут вон…
Бран сомкнул глаза и, упав на землю ничком, потерял сознание.
Когда юноша очнулся, то не мог вспомнить ни Рики с золотыми кудрями, заманившей его вглубь Лагуны, ни Петры, без малейшего сомнения убившей свою сестру, ни своего страха и ужаса при виде отвратительнейшей картины – совершенно ничего из произошедшего. Все было как в тумане.
Бран удивился, что очнулся возле горевшего до самых небес, до самых высоких, сверкающих своим приятным отсветом звезд костра, а голова его лежала на коленях синеволосой русалки, перебирающей его черные, как смола, пряди. Вокруг прекрасные девушки резвились, играли и шутили, довольствуясь свежей пищей и холодным питьем. Их звонкие голоса разлетались по всему Салфуру. И, казалось, не было среди этого радостного гомона ничего, хоть на толику выбивающегося из чудесной картины.
– Вы проснулись, господин? – тихонько прошептала Петра, нависая своим круглым, как полная Луна, ликом над умиротворенным юношей. – Празднество вот-вот начнется.
Бран поднялся с ее мягких, как бархат, коленей и, почесав затылок, спросил:
– Что стряслось?
– Ничего такого. Просто вы от пуза наелись и мирно уснули, – безропотно ответила русалка, продолжая нежно смотреть на Брана своими янтарными глазами. – Видимо, вы очень устали за время своих опасных скитаний.
Бран коснулся рукой своего живота – он прилип к спине. Более того, юноша ощущал такой дикий голод и жажду, что, казалось, это попросту было невозможно.
– Но я голоден как волк.
– Значит, самое время вновь вкусить плоды наших трудов и как следует насытить свой желудок, – с долей неуверенности сказала Петра и, вскочив на ноги, отправилась к своим сестрам, дабы те подали ей подносы с фруктами, овощами и орехами, а также кувшин со свежей питьевой водой.
Вернувшись, она тотчас предложила Брану пищу и стала с трепетом взирать, как мальчик поглощает трапезу.
– А где мои друзья? – спросил Бран, погружая в рот гроздь спелого черного винограда. – Они ведь тоже должны были прийти, разве нет?
– Именно так, мой господин, – кивнув, ответила Петра. – Они на той стороне от огнища, кушают и развлекаются вместе с остальными.
Утолив голод и неимоверную жажду, Бран поднялся с земли и, поблагодарив синеволосую русалку, направился на поиски своих товарищей. Когда он сделал несколько шагов, Петра с опаской в голосе произнесла:
– Господин, вы ведь не встречали никого… никого, кроме меня?
Бран обернулся и удивленно ответил:
– Как это не встречал? Вы же сами привели меня к принцессе, а до этого я познакомился с Лоттой и парой других девушек.
– Среди них ведь не было никого, кто бы, к примеру, вел себя довольно странным образом? – продолжала, подбирая верные слова, вопрошать Петра.
– Странным? Прости, но мне, как обыкновенному человеку, все кажется довольно загадочным в вашем поселении.
– А знаете что? Не берите в голову, господин, – усмехнулась русалка, сложив руки на своих полных коленях. – Просто я очень переживаю за вас.
Бран не ответил, лишь с изумлением взглянул на Петру и, пробираясь сквозь толпу танцующих подле костра русалок, отправился к своим друзьям. Чувствуя, что что-то ускользало от него, какая-то нить происходящего растворилась в его сознании, он никак не мог понять, отчего осколки его воспоминаний не хотели собираться в общий пазл. Обойдя огнище вокруг, он наконец смог найти то самое место, где сидела Ниса. На фоне веселящихся, жизнерадостных нимф она выглядела подавленной, словно происходящее никоим образом не откликалось в ее душе. На удивление, рядом с ней не было ни Арин, ни Девина, ни даже русалок. Как только девочка заметила в толпе растерянного Брана, то вспыхнула от радости и махнула ему рукой, указывая на место рядом.
– Ниса, что стряслось? Почему ты одна? Где остальные? – засыпал ее вопросами юноша, как только оказался так близко, чтобы она сумела его услышать.
– Честно говоря, я не знаю, где Девин – выдохнула Ниса, наливая себе свежей воды. – А вот Арин кружится вместе с этими русалками, черт бы их побрал, – не стараясь подбирать выражений, сказала девочка, буравя взглядом собравшихся вокруг ее рыжеволосой подруги девиц.
– Я вижу, тебе они не приглянулись, – улыбнулся Бран.
Он старался как можно внимательней рассмотреть Нису, словно она была одной из этих чудесных сладкоголосых русалок, что кружатся вокруг огнища, в таком же пушистом венке, собранном из алых гроздей лесных ягод и высушенных ветром осенних листьев, которые подходили к ее белокурым волосам, заплетенным в длинную толстую косу, как нельзя кстати. И в этот момент сердце Брана вновь забилось с учащенной силой, с каким-то странным, пульсирующим теплом.
– Чего ты на меня уставился? – подняв светлые брови, с интересом в голосе спросила Ниса. – Понимаю, что выгляжу глупо, но эти женщины не позволили мне расплести косу. Знал бы ты, как она давит мне на затылок, – надув щеки, добавила девочка.
– Я думаю, что ты чудесно выглядишь, Ниса. Прямо как настоящая лесная русалка, – совершенно неосознанно выпалил Бран и тут же залился краской.
– Не самый лучший комплимент, – чуть улыбнувшись, ответила Ниса.
Но эта шутка была вызвана лишь стеснением, неловкостью, что царила между ней и Браном каждый раз, когда они по воле случая оставались один на один.
– Смотри! – неожиданно воскликнула она.
Бран нехотя перевел взгляд от ее чудесного белого личика на костер. Туда, где постепенно отходила в стороны веселая толпа, впуская в круг самого важного гостя этого чудного празднества. Желтоволосая красавица буквально влетела на носочках в центр ликующего сборища и, одарив всех сестер и гостей вечера своей яркой улыбкой, стала искать глазами кого-то определенного.
– Какая красивая! – вздохнула Ниса, с интересом глядя на чудесную русалку. – Словно на картинке.
– Это принцесса Элла. Мы с Девином уже успели с ней познакомиться.
Бран всем своим видом старался показать, что неземное обличье русалки ничуть его не трогает, что, конечно же, было откровенной ложью. Не было на свете такого человека, который с абсолютно спокойным сердцем прошел бы мимо Эллы, не заметив той живости и властной красоты, которыми она была одарена по воле небес.
Ребята стали безмолвно наблюдать за тем, как словно ниоткуда появившийся Девин, трепеща всем своим телом, подбежал к принцессе и стал кланяться, целовать ее тонкие руки и что-то с жаром говорить ей на ухо.
– Не к добру это, – только и успела произнести Ниса, как тут же заметила, что Арин перестала танцевать и с нескрываемой печалью в карих глазах взирает на своего друга, который был слишком приветлив с желтоволосой русалкой.
– Пойду выясню, что там происходит, – сказал Бран и направился к эпицентру странной картины, разворачивающейся прямо перед ними.
– О, принцесса, вы так прекрасны, – вздыхал Девин, страстно ловя отстраненный взгляд Эллы. – Подарите мне хоть одну минуту вашего чудесного танца, о котором рассказала мне Лотта, прошу вас! – продолжал настаивать он, крепко сжимая тонкое запястье девушки, украшенное цветными браслетами.
Элла вздыхала, но ничего не отвечала, будто Девин со своими лестными комплиментами был ей вовсе неинтересен, но отвергнуть его по неведомой Брану причине она не могла.
– Эй, Девин, с тобой все хорошо? – приблизившись к товарищу и слегка похлопав его по жилистому плечу, спросил Бран.
Девин засиял от счастья, а Элла, совершенно неожиданно оживившись при виде черноволосого юноши, тут же стала отвечать на комплименты Девина так, будто пару минут назад не смотрела на него с презрением.
– О, мой милый друг, мне, право, неловко от ваших комплиментов, – засмущалась принцесса, слегка улыбнувшись своими оранжевыми, как дольки спелых мандаринов, губами. – Я не только станцую, но и спою для вас.
Девин, словно не заметив, что Бран обращался к нему, вновь перевел взгляд на девушку и с трепетом продолжил:
– Буду ждать с нетерпением, царица моих сновидений, – он еще раз коснулся губами ее маленькой ладони, а после того, как Элла отошла, обратился к другу: – Ты видел, как она на меня посмотрела?
Бран сдвинул черные брови и с легким недоумением в голосе ответил:
– Девин, что с тобой случилось? Ты сам не свой.
– О, Бран, как же ты не понимаешь? – радостно воскликнул Девин. – Это любовь сковала мое уставшее сердце! Элла вдохнула в меня жизнь!
Прежде Девин никогда не разговаривал с кем-либо подобным образом, теперь же он словно играл какую-то роль в театре или сошел со страниц плохого романа. Высокопарные словечки никогда не встречались в его лексиконе, оттого Брану стало буквально не по себе.
– О чем ты таком говоришь? Какая такая любовь?
Девин усмехнулся, а затем, будто не расслышав слов друга, направился к Нисе, которая уже утешала поникшую подругу.
– Девочки, вы скучали? – игриво произнес Девин, кокетливо глядя на смутившихся подруг. – Знаю, что скучали. В самом деле, как я мог так безрассудно поступить и провести часть этого чудесного вечера с Лоттой, а не с вами? – продолжал усмехаться он.
– Что с тобой, Девин? Ты будто головой ушибся, – презрительно шикнула на него Ниса, продолжая гладить по голове расклеившуюся Арин.
– Я в полном порядке. Это вы какие-то чересчур кислые. Где ваши улыбки? – юноша подошел вплотную к Нисе и поцеловал прямо в лоб.
Сказать, что Ниса была в шоке, ничего не сказать. Она изумленно глядела на Девина, пока тот продолжал нести что-то о любви, веселье и прочей чепухе. Причем, слова, которые он использовал, жесты, которые выставлял на всеобщее обозрение, никак не вязались с привычно простодушным характером сына деревенских пекарей, ставшего жертвой похищения и находившегося в Салфуре среди русалок, которые хоть и походили на людей, но совершенно ими не являлись.
– Вы уже видели Эллу? Она просто чертовски хороша, правда? – сладко улыбнувшись, пропел юноша.
После его слов последовал всхлип, а затем Арин, отстранившись от друзей, бросилась куда глаза глядят – мимо смеющихся русалок, теней, пляшущих на земле и празднующих свой дивный пир. Ниса лишь неодобрительно взглянула на Девина, затем, кивнув Брану, направилась за подругой вглубь Лагуны.
– Что с ней такое? – усмехнулся Девин, абсолютно не удивленный произошедшим. – Разве я что-то дурное сказал?
Бран протяжно вздохнул, а затем потребовал от Девина ответа, где тот был и что делал все то время, пока Бран по какой-то неведомой ему причине спал на коленях Петры. Но не успели парни как следует поговорить, как весь лес тотчас затих. Гомон веселых голосов улегся так быстро, словно никогда и не пронизывал русалочье поселение. И даже полные бокалы больше не звучали прикосновением о жестяные бока друг друга. Только пробирающий до самых костей вой стаи волков доносился из лесных глубин, напоминая о том, что время не останавливает своего хода.
– Сестры мои, я хотела бы спеть сегодня не столько для вас, сколько для дорогого моему сердцу гостя, – послышался громкий голос Эллы.
Бран и Девин заметили, как на них оборачиваются десятки ярких, светящихся, как бриллианты в темноте, глаз.
– Как только я увидела его у себя в покоях, то сразу поняла: он предназначен мне самой Королевой леса, – продолжала принцесса. – А я смиренна пред нею и не смею отвергать ее божественного дара.
Замолчав, она обернулась и уставилась на Брана так, словно знала его сотни лет, словно несла внутри себя такое большое и безгрешное чувство, что даже самим ангелам, живущим далеко на самых ярких звездах, не снилась такая любовь, которую она держит взаперти своего пленительного нагого тела.
– О, Бран, если она говорит обо мне, то я прямо сейчас умру от счастья на этом самом месте! – воскликнул Девин и уже хотел кинуться в объятия чудесной русалки, но Лотта, появившаяся тут как тут, схватила его обеими руками и прижала к своей полной оголенной груди с торчащими кверху нежно-розовыми сосками.
Как только принцесса запела, ей стали вторить все русалки. Ветер, крепчая с каждой секундой, поддерживал стройный хоровод нежных девичьих голосов, и Бран, буквально задохнувшись от счастья и вселенской любви, что перекрыла ему дыхание, медленно зашагал к манившей его Элле.
Шаг за шагом все стало на свои места: он тут, и он нужен. Нужен не кому-то абстрактному лишь из-за мнимой причастности к виду, роду и клану, нет. Он нужен лишь оттого, что любим. Любим всеми этими девушками разом, любим самой принцессой. Приблизившись к ней, он жадно впился взглядом светло-серых глаз в ее прекрасное тело, сковал ее в своих объятиях, прижал к себе, чтобы никогда более не отпускать.
А песнь продолжала расти, подобно цветку. Сначала появился сочный стебель, а после, когда Элла поддалась, выгнув спину, когда опустила пушистые желтые ресницы и жадно впилась в губы юноши, распустился и сам бутон.
Глава 17
Держа руку Арин в своих ладонях, Ниса почувствовала что-то неладное и решила вернуться в центр поселения, дабы убедиться, что все в порядке. Сердце ее напряженно застучало, а ресницы запорхали над округлившимися ярко-зелеными глазами, когда, вернувшись к огромному костру, раскинувшемуся до самых небес, она увидела то, что повергло ее в абсолютное ошеломление. Бран стоял прямо в центре, а желтоволосая русалка игриво гуляла по его вспотевшему телу своими тонкими руками, страстно целуя его в губы, шею и мочки ушей. Она забавлялась этим, забавлялась своей красотой, громкой песнью раскачивающихся на месте нагих русалок и тем, что Ниса стала свидетелем всей этой бесстыдной картины. Сощурив свои раскосые глаза, девица продолжала придаваться сладким утехам, нисколько не опечаливаясь тем, что ее обнаружили в бесстыдном упоении. Когда Бран отстранился от ее ярко-оранжевых губ и песня лесных нимф стихла, принцесса сразу же спросила:
– Бран, тебе знакомы эти девушки? – она указала рукой на Нису и Арин, стоявших чуть поодаль у костра.
Черноволосый юноша обернулся и, растерянно взглянув на своих подруг, ответил:
– Да, но я не припомню, кто они такие.
Русалка изобразила испуганное выражение на своем миловидном лице, а затем жалобно произнесла:
– Конечно, ты помнишь, милый. Именно они хотели убить меня, пока ты спал. А сейчас пришли закончить начатое, – Элла крепко сжала ладонь Брана в своих тонких руках, будто страшась того, что девочки, обернувшись страшными монстрами, незамедлительно набросятся на них.
Ниса вздрогнула. Теперь она осознала, откуда в ее душе чувствовалась странная неприязнь к русалкам. Они были совершенно не теми добродушными существами, за которых пытались себя выдавать. У них изначально был план, в котором не было места Нисе и Арин.
– Бран! Очнись! Они околдовали тебя! Околдовали Девина! Все это лишь их коварная игра! – воскликнула Ниса, пытаясь достучаться до затуманенного разума юноши, но все было тщетно.
Тот лишь смотрел по сторонам, не зная, как ему следует поступить. И когда принцесса заметила его нерешительность, то тут же вновь страстно поцеловала его и взмолилась, чтобы он поверил ей. Ведь только она, Элла, любила его всей своей душой, любила по-настоящему, так, как никогда и никто не любил его прежде. И Бран верил каждому ее слову, как верит маленький ребенок своей матери.
Девочек немедля схватили. Как они не пытались увернуться и выпутаться из сильных рук русалок, им это не удалось.
– Принцесса, что прикажете делать с ними? – обратились к Элле сестры, в числе которых были синеволосая Петра и Лотта, удерживающая рядом с собой Девина.
Элла отошла от Брана на пару шагов, а затем, наклонившись к русалкам, прошептала:
– Уведите их в темницу, а когда взойдет полная луна и мы сможем совершить обряд, отдадим этих мерзавок троллям.
Лотта попросила Девина оставить их для личной беседы, и тот, не смея ослушаться, отошел от русалок настолько, чтобы не слышать их тихих разговоров.
– Вы уверены, принцесса? Все-таки это довольно жестоко. Вы же знаете, что почти все их жены, что родом из нашей Лагуны, погибли от нестерпимой боли в родах, – с жалостью в голосе спросила Лотта, прислонив ладонь к губам.
– Я могу нарушить свою клятву, данную мною Драйку, только если ты сама вместе со своей любимой сестрой Рикой станете им женами, – скривив губы, злобно ответила принцесса.
При упоминании имени сестры Петра занервничала и поспешила прекратить неудобную беседу:
– Лотта, не оспаривай слов принцессы и просто делай то, что велят.
– Слушаюсь, – печально склонив голову, ответила девушка.
Получив еще пару наставлений от Эллы, Лотта скрылась вместе с кричащими Нисой и Арин среди темных построек, которые в ночи выглядели также очаровательно и приветливо, как и днем.
– Петра, отведи юношей в комнату возле моих покоев. И, кстати, того, что со смуглой, как дубовая кора, кожей можешь оставить себе, – заговорщически произнесла Элла, а после небрежно добавила: – Мне нужно готовиться к полнолунию, потому прошу меня не беспокоить.
– Слушаюсь, моя госпожа, – ответила Петра и поспешила исполнять данный ей приказ.
Бран никак не мог уснуть. В голове бушевала буря странных мыслей. Он чувствовал, как его сердце трепещет в груди при воспоминании о красавице Элле. Он представлял, как свяжет с ней свою судьбу, оставшись в Лагуне. Будет каждый день видеть, как над аккуратными русалочьими хижинами, над дубравами и над пушистыми кустарниками всходит большое оранжевое солнце. Станет заниматься своим самым любимым занятием и навсегда забудет… забудет… В этом и крылась самая большая загадка. О чем или о ком он забудет? Как он вообще оказался здесь, в лесу, в Лагуне? Разве он родился тут и является своего рода монстром? Вопросов было множество, но одно он знал точно – он до умопомрачения любит Эллу, любит ее желтые волосы, оранжевые, как спелый апельсин, губы, яркую улыбку и нежное нагое тело. Тогда отчего его сердце чувствует такой холод, такую тяжесть и безжизненность, словно в нем застрял маленький кусочек льдинки или сосульки, что зимой свисают с крыш маленьких, кривых домиков в Ардстро?
– Ардстро! – воскликнул Бран, поднимаясь с мягкой кровати и откидывая теплое, набитое гусиным пухом, одеяло.
В сознании крутилось это загадочное слово, но юноша никак не мог понять, что именно оно означает. Бран стал размышлять, перебирать туманные воспоминания, но, к сожалению, так ничего и не смог вспомнить, кроме ярких зеленых глаз, которые принадлежали совсем не принцессе, а кому-то иному. Он решил, что ему жизненно необходимо найти этого человека, найти того, кто обладает этими большими зелеными, как свежая трава, очами. Встав с кровати и направившись к выходу, он услышал тихие голоса. За дверью стояли русалки и вели разговор о чем-то важном, о том, к чему Бран имел непосредственное отношение.