Loe raamatut: «Проводники душ»
Глава 1
.
Введение
Я помню только боль. Бесконечную боль от которой чернело в глазах. Больше не было ничего – ни страха, ни печали, ни разочарования. Последнее, что я видела – это мой пес, смотрящий на меня грустными черными глазами, и лизавший руки. Мне приходилось отодвигать его морду, чтобы почесать за ушком – так настырно он ко мне лез, пытаясь выразить всю свою бесконечную собачью любовь.
В какой-то момент эта поглощающая меня боль отступила и в этот миг я начала чувствовать радость от того, что Барри был рядом, что я могла касаться пушистой мягкой шерстки и наслаждаться его компанией.
Я не обращала внимание, что за спиной Барри ничего не было – ни комнаты, в которой я должна была быть, ни привычных для нее вещей – стола, стоящего у окна, со стопками книг – пизанскими башнями, кренящимися вбок, и исписанными тетрадями.
Мне даже не показалось странным, что рядом со мной вдруг оказался Барри.
Барри, которого не стало холодной январской ночью, двадцать три года назад.
Глава 2 . Белая комната
Я открыла глаза и увидела, что нахожусь в комнате – большой, даже очень большой, белой комнате с несколькими металлическими кроватями на которых спали какие-то люди. В первую секунду захотелось вскочить и бежать куда-то, куда глаза глядят, потому что эта комната внушала мне страх. Я попыталась вспомнить, что же было вчера, но ничего не получалось, по чернилам сознания словно провели мокрой тряпкой – все было смазанным.
Попытки вспомнить свое имя тоже ни к чему не привели, и я в ужасе подумала: «Господи, неужели у меня амнезия?!». И тут же усмехнулась – я помнила значение слова «амнезия», но абсолютно запамятовала слова, которыми назвали меня при рождении.
Внезапно откуда-то донесся странный, чуть приглушенный, писк. Я завертела головой, пытаясь найти источник звука, и довольно быстро нашла – он оказался прямо у меня над головой.
Маленькая круглая лампочка, мигающая зеленым светом, попискивала (вероятно, за ней или рядом был встроен динамик), и, что удивительно, этот звук не раздражал, хоть и должен был быть противным для человека, который только что пришел в себя и был не в состоянии вспомнить свое имя.
В конце комнаты, скрипнув, открылась коричневая дверь, которой, я клянусь!, до этого там не было. Впрочем, занятая попытками идентифицировать саму себя, я, наверное, ее просто не заметила. Другого объяснения просто не могло быть.
В комнату вошла девушка, одетая в белый халат, один из сотен тысяч тех, что носят врачи по всему миру. В ее руке был планшет с прикрепленными к нему серыми листами бумаги. Она поправила очки на лице, подошла к кровати на которой я лежала, и сверилась с планшетом.
– Номер двадцать два пришла в себя. – Кашлянула, сняла очки, опустила планшет и пристально посмотрела на меня. – Привет. Как тебя зовут?
«Видимо, я попала в аварию… – промелькнуло в голове, – а это мой лечащий врач».
«А номер? Что за номер, которым она тебя назвала?» – спросило что-то в моем подсознании.
Я тут же нашла логичное объяснение.
«Видимо, этот номер дали мне при поступлении, потому что у меня с собой не было документов, по которым они могли бы установить мою личность».
«Когда ты последний раз выходила куда-то без документов?»
– Если ты там с внутренним голосом разговариваешь, то постарайся приглушить его сейчас, ладно? – подала голос врач, до этого молча меня рассматривающая, пока я вела беседы с самой собой.
Я пару раз ошарашенно моргнула.
– Я… я…
– Не переживай ты так, со всеми случается, – девушка присела на край кровати, – тебя научат его выключать, когда он не требуется. Если хочешь, то потом сможешь дать ему имя, так проще его принять и взаимодействовать с ним.
– Что?.. Что Вы говорите?
Честно говоря, произнесенное девушкой звучало как бред. Быть может, я не в больнице, а в клинике для душевнобольных? А она – психиатр, который сейчас пытается установить мою связь с реальностью, понять, насколько я сумасшедшая.
Девушка широко улыбнулась, показав слегка кривоватые нижние зубы.
– Нет, ты не сумасшедшая.
Я натянула одеяло повыше, почти до шеи.
– Как Вы узнали о чем я думаю?
– Все в начале думают одинаково. Ты не исключение, дорогая. Но давай вернемся к опросу. Как тебя зовут?
– Я… не помню.
– Что ты помнишь о своей жизни?
Я задумалась, пытаясь воспроизвести в голове хоть одно воспоминание. Нет, ничего. Была пустота. У меня даже не получалось припомнить, как я выгляжу, сколько мне лет… Все стерлось.
– Не помню. Ничего не помню.
Девушка цокнула языком.
– Скверно. Придется с тобой поработать.
– Где я нахожусь? В больнице? Меня сбила машина? Что произошло? Когда я смогу отсюда уйти? – я завалила ее вопросами, пытаясь справиться с нарастающей паникой внутри.
«А куда ты собралась идти, если не помнишь, кто ты?», – спросил голос внутри. Он словно жил отдельной жизнью и мне стало реально страшно.
– Почему Вы молчите?! – я почти сорвалась на крик и села на кровати, краем глаза отметив, что на мне была белая пижама. – Кто Вы такая?!
– Меня зовут Эбигейл. Но ты можешь звать просто Эби.
Она снова улыбнулась и мое внимание приковали ее зубы. Я смотрела на боковой резец, который нагло наполз на центральный, и в голове была зияющая пустота. Ни одной мысли. После шквала вопросов, которые я обрушила на эту девушку, это было странно.
Эбигейл поняла, что я пялюсь на зубы, коснулась кривого резца языком, и вздохнула.
– Я горбачусь на них столько лет, а они мне не могли дурацкий зуб поправить. Жаль, что у нас нет профсоюза, а то бы пожаловалась.
– Как это нет профсоюза? По-моему, сейчас у всех он есть. А уж у врачей – тем более должен быть.
Я нахмурилась. Потом вспомнила, что хмуриться нельзя – будет морщинка – и резко разгладила лоб. Не сдержалась и хихикнула: боже мой, я не помнила свое собственное родное имя, зато знала, что мне стоит избегать хмурого выражения лица из-за преждевременных морщин! Так и вот сколько мне лет? Явно не двадцать, в двадцать морщины бы меня не беспокоили.
Я посмотрела на свои руки – гладкие, ухоженные. Значит, мне точно меньше пятидесяти. И, наверное, меньше сорока тоже, потому что я не чувствовала себя на сорок.
Девушка-врач с интересом за мной наблюдала, как наблюдает орнитолог за редкой птицей, которую случайно встретил в отпуске.
– Что-то не так? – осторожно спросила я.
– Просто смотрю на то, как ты делаешь выводы.
– А Вы и про это знаете? Вы можете читать мои мысли?
Эбигейл рассмеялась.
– Нет, что ты. Просто я такое ни раз уже наблюдала, уж за свои-то десятилетия работы я встречала таких, как ты, тех, кто сразу пытается все разложить в голове по полочкам, найти всему объяснение. Многие, конечно, заваливают вопросами и ждут, когда им все расскажут, но есть и те, кто пытаются сделать выводы сами. Таких меньше, сама понимаешь.
«Десятилетия работы?», – я с удивлением рассматривала девушку. У нее была гладкая кожа, чистые ясные голубые глаза, каштановые волосы до плеч. Она выглядела лет на двадцать пять, ну максимум тридцать, так о каких десятилетиях могла идти речь?
– А ты умная, да? – Эбигейл засмеялась, очень мило щуря глаза. – Мне нравится. Чувствую, кое кто не будет разочарован.
– Кто?
– Потом увидишь.
– Так и все же, где я?
Этот вопрос вышел на первое место. Хотелось понять сложность моего положения.
– Я не могу тебе ничего рассказать, это не в моей власти. – Покачала головой Эбигейл. – Моя работа – вести контроль в Белой комнате. Встречать вас.
«Встречать? Вас?».
Я хотела задать еще вопрос, но нас неожиданно прервали.
Раздался писк, замигала зеленым лампочка над кроватью, которая была через две пустых от меня.
Эбигейл встала, развернулась и сверилась с планшетом.
– О, отлично. – Она повернулась ко мне. – Дорогая, вон дверь, иди туда и подойди к стойке регистрации. Дождись там человека по имени Мерфи. Он тебе все расскажет. И не удивляйся, если он опоздает. А меня пока ждет работа. Хорошего дня! – И Эбигейл, улыбнувшись мне на прощание, пошла к кровати с ошарашенно сидящем на ней мужчиной. Наверное, я выглядела точно так же, как и он, когда только-только пришла в себя.
Я тоже встала с кровати и шлепая босыми ногами по белой плитке, прошла мимо мужчины. Мы встретились глазами – растерянные мои и растерянные его.
Потом я дошла до коричневой двери, замерла на секунду, пытаясь побороть страх, что зарождался внутри, вздохнула и открыла ее.
В комнату хлынул белый свет, который меня полностью ослепил.
Глава 3 . Мерфи
Когда мои глаза привыкли к свету, я поняла, что нахожусь в огромном помещении. Оно не походило на приемную больницы, потому что было слишком просторным, слишком светлым и по нему сновали туда-сюда совершенно разные люди. Я всматривалась в них и не заметила никого в белом халате, в каком была Эбигейл…
Я обратила внимание на огромные окна через которые лился неестественный белый свет, как от прожекторов на каком-нибудь футбольном поле, и на стены, полностью выкрашенные в белый цвет. Никаких кресел или стульев, вывесок или досок с информацией. Только белизна и коричневые двери, зияющие во всем этом белом великолепии.
На дверях табличек с номерами или текстом тоже не было.
Я покрутила головой, пытаясь понять, что же это за место, и мои глаза зацепились за единственное, что было понятным – большая мраморная стойка с горящими над ней буквами – «Стойка регистрации».
Фыркнув, я пошла прямо к ней, стараясь не налететь на суетящихся людей. Они словно меня не замечали, хотя я явно им мешала – меня приходилось огибать, потому что я шла напролом. И они делали это так ловко, словно для них подобное было привычным делом, не требующем особого внимания или усилий.
За стойкой стояла молоденькая девушка со скучающим лицом. Она заполняла какие-то бланки и совершенно не обратила на меня внимание.
– Простите… – позвала я, чуть наклоняясь вперед.
Девушка оторвала глаза от своих бумаг и кивнула, благосклонно разрешая мне задать свой вопрос.
– Эбигейл сказала мне, чтобы я подошла к стойке регистрации и дождалась человека по имени Мерфи. Вы не знаете, кто из них он?
Девушка завертела головой, пытаясь выискать неизвестного мне персонажа, а потом снова повернулась ко мне.
– Его еще нет. Но Вы не переживайте, он всегда опаздывает. Довел тут уже всех своими опозданиями. Ужас.
– Бывает… Ничего, я подожду.
Девушка одобрительно закивала и уже хотела снова вернуться к своим бланкам, но я не дала ей это сделать, задав следующий вопрос, который меня слегка беспокоил:
– А кто он такой?
Ну вдруг он врач-онколог или кто-то еще похуже? Чем черт не шутит. Тем более, я ничего не помню. Вдруг у меня в голове опухоль размером с теннисный мячик?
Регистраторша округлила глаза и отрицательно замотала головой. Мне даже показалось, что она слегка испугалась.
– Он сам Вам все расскажет.
– Почему? Это какая-то тайна? – я уже начинала волноваться. – Почему нельзя сказать, кем работает этот Мерфи?
Девушка испуганно заморгала, казалось, что мои вопросы полностью выбили ее из колеи. Я же решила, что добьюсь от нее ответов, чего бы мне это не стоило. Меня на это толкал страх и я была не готова так просто сдаться и отойти в сторону, отстав от девушки-регистраторши.
– Потому что он сам тебе об этом скажет, – раздался веселый голос за моей спиной и я резко обернулась.
Передо мной стоял невысокий парнишка с темными всклоченными волосами, которые будто бы не знали, что такое расческа, и большими голубыми глазами. Одет он был обыденно – черная футболка и джинсы, никаких белых халатов и бейджиков со страшными словами. Да и ни возрастом он не походил на врача, ни видом, – обычный парень лет восемнадцати-двадцати, мимо которого пройдешь и не заметишь.
– Ты – Мерфи? – удивленно спросила я.
– Он самый.
Парень скользнул по мне каким-то очень странным взглядом, а потом хлопнул в ладоши, словно пытался отогнать свои мысли.
Девушка-регистраторша облегченно выдохнула.
– Мерфи, отведи ее в сторону, нечего тут беседовать, вы уже создаете очередь.
Я посмотрела за спину парню и увидела, что за ним уже толпилось несколько человек, среди которых я заметила того самого мужчину, который пришел в себя в Белой комнате, где я разговаривала с Эбигейл. Он выглядел таким же растерянным и ничего не понимающим, как и я.
Мерфи кивнул, ухватил меня за рукав, и потащил за собой.
Он отвел меня от стойки в сторону, ловко маневрируя между бегающими людьми.
Мы дошли до белоснежной стены и остановились. Я начала еще сильнее волноваться.
– Меня что, сбила машина? И теперь я в больнице? – дрожащим голосом поинтересовалась я, пристально вглядываясь в лицо парня.
– Никакая машина тебя не сбивала. Хотя… – Мерфи потер переносицу большим и указательным пальцами, – может и сбивала, но об этом мы узнаем еще ой как не скоро.
– Я тебя не понимаю, о чем идет речь? Эбигейл сказала, что ты мне все объяснишь.
Мерфи замер и подозрительно на меня посмотрел.
– Она тебе не сказала, да?
– Не сказала о чем?
– Вот черт, Эби!.. – зашипел он, – опять она сваливает на нас всю работу. Ты себе не представляешь, как это иногда бывает тяжело! Ведь попадаются и очень впечатлительные люди! Могут даже в обморок грохнуться, – пожаловался Мерфи, заламывая руки. – Это, конечно, пережитки, но, как говорится, от старых привычек очень трудно избавиться.
Я поморщилась.
– Да в чем дело?
– Подожди, я сначала тебе водички налью, – Мерфи метнулся куда-то в сторону, я проследила за ним взглядом и увидела, что невдалеке стоит столик с графином и стеклянные стаканы. Готова поклясться чем угодно на свете – раньше его там не было!
Мерфи налил целый стакан кристально чистой воды и принес его мне. Сбитая с толку, я взяла протянутый холодный стакан. Вдруг отчаянно захотелось пить.
– Понимаешь, тут такое дело… – парень внимательно вглядывался в мое лицо, словно пытался считать настроение и состояние, – ты попала в очень необычное место. Мы называем его Элизий. Иногда – Ирий.
Я ничего не понимала.
– Элизий? Что это?
– Иногда еще это место зовут Лимбом, но это не совсем верно. Лимб в переводе с латинского значит «рубеж» или «предел», вот это вот точно неправильно по отношению к нашему миру.
– Лимб?.. – в голове стоял туман, через который я никак не могла пробиться. Это было знакомое мне слово, но вот что оно значит – я не помнила.
Мерфи понимающе на меня посмотрел.
– Еще иногда можно встретить такие названия как «Вальхалла». Но ты, наверное, не будешь здесь махать копьем или мечом.
Меня пронзила страшная догадка. Это слово я слишком хорошо знала. Туман в голове рассеялся, сдавшись.
– Это что… я что… умерла?
– Фух, – Мерфи облегченно выдохнул, – никогда не любил произносить это слово. От него всегда веет грустью.
– Так это что, тот свет? – захотелось сесть на пол и схватиться за голову. Глупость, это, наверное, какая-то глупая шутка. Этот парень просто решил надо мной пошутить. Увидел человека, который ничего не помнит, вот и прикинул, что можно над ним поглумиться…
Это было очень глупое предположение…
Мерфи грустно посмотрел на меня.
– Ну, можно и так сказать.
Я замерла, не в силах даже дышать. Интересно, а мне нужно тут дышать?.. Первый шок явно начал отступать и откуда-то пришло осознание, что никакая это не шутка, что все то, что сказал мне этот странный парень, правда.
Наверное, обо всем этом следовало и догадаться, но со мной этого, увы, не произошло. Некоторые вещи наше сознание старательно игнорирует до того момента, пока не становится поздно.
Я подняла глаза на снующих людей, на белоснежные стены и чистый, подозрительно яркий, белый свет, лившийся из окон…
– Умерла… Как странно.
– Ничего странного, – Мерфи в знак поддержки положил мне руку на плечо. Захотелось ее стряхнуть. – Хотя, конечно, в первый момент это обескураживает, но одно из приятных качеств этого мира – ты быстро ко всему привыкаешь.
– Значит, ты тоже умер?
– Да, и очень давно.
Это ободряет… По крайней мере, меня не ждет ад. Или ждет, кто его знает… Стоило узнать дальнейшую судьбу поподробнее.
– И что теперь? – растерянно спросила я.
Мерфи быстро убрал свою руку с моего плеча и кивнул на стакан, который я все еще держала.
– Ты не попила воды. Попей, будет легче.
– Вода из какого-то особого источника? – я сделала большой глоток. На вкус… просто вода.
– Если бы. Ничего магического в ней нет, лишь утоляет жажду. Хотя, технически, пить нам уже не нужно, но от старых привычек, порой, очень трудно избавиться. Я это уже говорил тебе, несколько минут назад, помнишь?
Я проигнорировала этот вопрос, решив, что он легко может сойти за риторический.
– Так что будет дальше? Я пройду какой-то тест, как у богов Древнего Египта, и по моим делам в жизни будет решено, куда я отправлюсь – в рай или ад?
Мерфи рассмеялся. Я улыбнулась, почувствовав, что сморозила какую-то глупость.
– Нет, никакого рая и ада. Да и у нас с тобой задачки поинтереснее будут, уж в этом ты можешь не сомневаться.
– Что за задачки?
– Это я тебе чуть позже расскажу. А пока скажи, что ты о себе помнишь?
Я напрягла память, но это не помогло никак – я все так же не могла вспомнить ничего о себе в прошлом.
– Ничего… Ничего не помню.
Мерфи цокнул языком.
– Плохо. Имя свое хоть можешь сказать?
– Нет… Почему я ничего не помню? Так со всеми бывает?
– Неа. Обычно те, кого мы выбираем, помнят свое имя и то, как они умерли, а уж обрывки воспоминаний из их жизни мы восстанавливаем по ходу дела. Это всегда – наша важная задача, но не первостепенная. Главное – это научиться.
– Чему?
– Ты попала в мир, который называют Элизием, но это только название, которое никак не передает сути. В античной мифологии Элизий – часть загробного мира, где царит вечная весна, где избранные проводят свои бесконечные дни без печали и забот. «…человека легчайшая жизнь ожидает. Нет ни дождя там, ни снега, ни бурь не бывает жестоких…», – продекламировал Мерфи.
Я снова напрягла память.
– Что-то знакомое…
– Гомер, «Одиссея», – пояснил парень и продолжил, – у нас Элизий это не райские кущи, а некоторое промежуточное загробное звено. Здесь мы готовим тех, кто будет помогать мирозданию решать свои задачи.
– Чего?
– Мы готовим тех, кто будет помогать умирающим людям уходить.
– Вы… готовите смерть?
– Неверно. Смерть уже существует, она неосязаема и всегда приходит в срок. Если я скажу, что мы подготавливаем ангелов смерти, то это тоже неправильно. У нас нет крыльев, могущества ангелов или чего-то подобного. В нашем мире такие души зовут Проводниками. Ты будешь Проводником, я обучу тебя приходить к умирающим людям и создавать для них самое лучшее воспоминание, морок, окунувшись в который они смогут спокойно уйти.
Я растерянно молчала. Мерфи сделал небольшую паузу, оценил степень моего ступора, и беззаботно продолжил:
– Ты научишься выуживать из их сознания моменты, которые делали их абсолютно счастливыми, независимо от того, когда это произошло – пять лет назад или пятьдесят. Это как отрывок сюжета на кинопленке, ты его находишь, вытаскиваешь наружу и создаешь для того, кто должен умереть.
– Что это за моменты?
– У каждого они свои. Может быть, – рождение первенца. Или свадьба. Или удавшийся проект на работе, который принес бешеную прибыль. А быть может – это радостный день, когда человек играет со своей собакой в зеленом солнечном парке, кто знает.
«Играет с собакой»… Эта фраза почему-то кольнула сердце и я попыталась ухватиться за эту мысль. Собака? У меня что, когда-то была собака? Или я всегда ее хотела, но по какой-то причине не могла завести и теперь это боль всей моей… загробной жизни?
– С ума сойти… – пробормотала я, качая головой. Мерфи выглядел довольным собой и тем впечатлением, которое его слова произвели на меня.
– Не стоит. У нас слишком много дел.
Глава 4 . Элизий
После того, как Мерфи кратко ввел меня в курс дела, а я смогла хоть в некоторой степени осознать, что умерла, он повел меня к большим алым дверям, которые я тоже раньше не замечала. Пока мы шли к ним, Мерфи беззаботно болтал о том, что в Элизие хорошо, что это чудесное место и мне тут понравится.
Отчего-то, но я ему не верила.
Мы вышли через большие двери на улицу, и меня снова ослепил белый свет. А потом сразу же зелень, которая, казалось, словно лилась отовсюду. Вокруг было столько деревьев, со свежей чистой листвой, будто бы только после летнего дождя, что мне показалось словно я попала в какой-то чудесный заповедник. На душе как-то сразу стало спокойно и легко.
Каменная тропинка простиралась далеко вперед, сталкивалась с такими же тропинками, только поменьше, и коричнево-серой рекой утекала куда-то вдаль. Трава, кусты, деревья – их было так много, что от зеленого оттенка начали болеть глаза.
– Ну, как тебе? – горделиво спросил Мерфи, словно это все было его рук дело.
– Красиво. И… насыщенно.
– Ты быстро привыкнешь.
– Здесь не бывает плохой погоды?
– Крайне редко, только перед важными и серьезными событиями в Элизие, чаще всего очень неприятными, или перед какими-то катаклизмами, которые произойдут на земле. Мы называем это – головной болью Элизия. – Мерфи заразительно захихикал. – Знаешь, ведь у людей перед сильной сменой погоды всегда болит голова. Или зубы. Ноют такой противной тягучей болью.
– Знаю. Я еще совсем недавно была человеком.
– Чисто технически – ты и сейчас тоже человек. – Он пожал плечами. – У твоей души есть определенный образ, который связан с той тобой, какой ты была при жизни.
Была при жизни… Точно!
– Внешне я выгляжу так же? – мне срочно захотелось посмотреться в зеркало. Почему я не подумала об этом раньше? Быть может, когда я увижу свой образ, свое лицо, глаза, руки, смогу хоть что-то вспомнить про себя?
– Конечно.
– Здесь есть зеркала?
Мерфи завертел головой словно зеркало могло оказаться среди зеленых кустов, что повсюду росли… А может и могли, кто их знает?.. Потом отрицательно ею помотал.
– Конкретно тут нет. Но есть пруд, ты можешь посмотреться в него. Поверхность у него вполне себе подходящая.
– Пошли скорее!
Он кивнул и повел меня за собой. Сначала мы шли по центральной тропинке, а потом свернули на узкую, которая вела куда-то вглубь кустов и деревьев. Эта тропинка была такой неприметной, что я невольно задумалась о том, сколько людей (извините, душ) не знали о ней и не могли из-за этого выйти к воде, когда отчаянно этого хотели.
Когда мы обогнули кусты и деревья, что надежно прятали за собой настоящее сокровище, – передо мной раскинулся небольшой пруд с кристальной водой. Я подбежала к нему, упала рядом на колени и, с опаской, заглянула в него.
С водной глади на меня смотрела девушка лет за тридцать, с морщинками под серыми глазами, с топорщащимися каштановыми волосами по плечи. Обычная внешность обычной девушки. Я смотрела на себя и ничего не вспомнила. Кто я такая?..
– Ты симпатичная, – беззастенчиво резюмировал Мерфи. Я поднялась с земли и отряхнула колени от кусочков травы. Было очень грустно и эта грусть словно взяла меня за горло своей ледяной рукой. Слова дались мне с трудом.
– Как меня зовут? Ты знаешь?
– Нет. Это тебе тоже предстоит вспомнить.
– И как ты ко мне будешь обращаться? – я растерялась. Не хотелось бы слышать от него в своей адрес что-то вроде «эй ты, недавно помершая, а ну иди сюда».
– Пока что по номеру. Ты у нас кто, двадцать вторая? Вот и будешь у меня покуда Двадцать Второй. Смотри только, если попытки вспомнить затянутся, то это прозвище к тебе надолго прилипнет, уж не сомневайся в этом. – Глаза Мерфи лукаво сверкнули.
– Ты сказал, что обычно умершие помнят свое имя и то, как они умерли. Почему же я ничего не помню?
– Значит, в твоей жизни произошло что-то очень серьезное, что-то очень… – Мерфи задумался, – переломное. Пока не могу сказать более точно. Честно говоря, я с такими людьми редко встречался. Вы, своего рода, диковинки. Но ты только не переживай, я тебе во всем помогу, и ты вспомнишь. – Он ободрительно улыбнулся. Я улыбнулась тоже. Немножко стало легче.
Потому что мне дали надежду.
Пока Мерфи и сам заглядывал в водную гладь пруда, я беззастенчиво его рассматривала. Он был симпатичным и очень светлым. Казалось, этот свет словно лился изнутри, и был будто осязаемым, даря всем вокруг тепло и радость.
– Получается, ты будешь кем-то вроде учителя для меня.
– Получается, так.
Я замерла.
Совершенно внезапно мне показалось, что я услышала лай собаки… Далекий, очень далекий, слегка басистый лай…
– А душ животных тут нет? – отчего-то я заволновалась, словно мне это было важно, очень важно. Я нахмурилась, силясь вспомнить, пытаясь вызвать в своей голове образ какого-то домашнего животного, наверное, именно пса… Ничего не получилось.
– Нет, – отрицательно покачал головой Мерфи, отрываясь от рассматривания своего отражения, – почему ты вдруг спросила?
– Мне показалось, что я слышала лай.
– Нет, этого не может быть. Зато, возможно, это тебе подсказка о чем-то из твоей прошлой жизни. Подумай, вдруг у тебя была собака, которую ты очень любила, но умерла, и теперь тебе хочется снова встретиться со старым другом? – он пристально на меня посмотрел. Вдруг меня пронзила одна мысль…
– Ты говорил, что ко всем в момент смерти приходят Проводники и воссоздают им самое счастливое воспоминание?
– Да.
– Значит, у меня тоже так было?
– Все верно.
– Кто приходил ко мне?
– Я не знаю, – Мерфи прищурился, пристально меня рассматривая. Кажется, он начал догадываться, куда именно я клоню, – но я могу узнать. Это будет совершенно нетрудно.
– И мы сходим к этому Проводнику, чтобы он помог мне понять, с каким воспоминанием я умирала. – Я тоже прищурилась, передразнивая Мерфи, а потом широко улыбнулась. Он тоже заулыбался, и даже едва не подпрыгнул на месте от восторга.
– Ты очень верно мыслишь! Давно мне не доставалась такая умная ученица! С тобой мы быстро все вспомним!
«Уж надеюсь на это».
– Мне надо вспомнить все, что было в моей жизни? По годам, искать подсказки, которые с ними связаны? Или в какой-то момент вернутся все воспоминания?
– Последний вариант, – Мерфи сорвал травинку и сунул ее кончик в рот, – тебе нужно вспомнить ключевые моменты, а все остальное придет потом. Скорее всего – нахлынет разом.
«Лишь бы мне не захлебнуться под гнетом этих воспоминаний», – уныло подумала я, и, видимо, на моем лице отразилась грусть. Мерфи подбадривающе пихнул меня плечом.
– Не унывай, Двадцать Вторая. Мы справимся с этим.
– Это странно, но я тебе верю.
И это действительно было правдой.
– Мне все верят, такой мой врожденный талант.
– А что будет потом? Вот я вспомню и что дальше? Меня отправят в рай или ад?
Мерфи вздохнул, вытащил травинку изо рта, какое-то время молча ее порассматривал, а потом отбросил в сторону.
– Не существует как такового ада или рая, я же уже сказал. Ну да ладно, подробнее об этом мы потом с тобой поговорим, сейчас тебе хватит той информации, что уже есть. К тому же, после того, как твои воспоминания к тебе вернутся, ты сама станешь полноценным Проводником.
– Я действительно буду Проводником для умирающих? Это была не шутка? Ты говорил на полном серьезе?
Я замерла, не веря его словам. Что за глупости?
– Да.
– Но это глупо.
– Отчего же? Миру нужны Проводники душ, а тебя для этой роли выбрали. К тому же, вариантов у тебя нет, отказаться ты не сможешь.
– А что если я не справлюсь?
– Справишься, – Мерфи беззаботно махнул рукой. – Все справляются, это не так уж и сложно. Главное – научиться улавливать образы, что появляются в душе умирающего человека. Поймать то, что дарит ему радость, за хвост, вытащить наружу и воспроизвести, как фильм на пленке.
«За хвост»… Я вздрогнула. Это словосочетание словно ударило меня наотмашь.
– Ты чего? У тебя лицо поменялось.
Мерфи рассматривал меня и подозрительно щурился.
– Ты сказал «за хвост» и меня словно током ударило. – Я хмурилась. – Я чувствую, что это связано с моей жизнью. Я почти уверена в том, что у меня было домашнее животное, кот или собака.
– И ты слышала лай, – подсказал Мерфи.
– Точно. Значит, собака.
– Ладно. Пойдем, попробуем выяснить, кто именно был твоим Проводником.
– Как мы это узнаем?
– Обратимся в Архив Душ, конечно же. Только не пугайся его Хранителя, он очень своеобразный, – Мерфи заразительно зевнул, – а потом я тебе покажу дом, где мы будем жить.
– Тут есть дома? – я так была поражена, что открыла рот и не сразу это заметила. Дома на том свете, ну кто бы мог предположить такое?
Мерфи посмотрел на меня, как на дурочку.
– Конечно, есть. Иначе где ты собираешься спать?
– Я думала, что умершие не спят.
– Спят еще как! Некоторых так и вовсе не добудишься порой. Это часто осложняет нам дело, – пожаловался он, а потом вдруг стал совершенно серьезным, – только имей в виду, что мертвые спят без сновидений. Так что не рассчитывай, что во сне к тебе придут образы из прошлой жизни. Такого не бывает.
– А жаль. Это здорово бы все упростило, – погрустнела я.
Мерфи пожал плечами.
– Не обижайся, но я в этом не уверен. Сны и живых людей часто мучают, а уж мертвых мучали бы и подавно.
Глава 5 . Эри
Мы вернулись на центральную тропинку и пошли в глубь этого бесконечного парка. То тут, то там возвышались белые домики, похожие на дома в пустынях – такого идеального цвета и формы они были, словно отшлифованные горячими ветрами. Эти дома вырастали из зелени совершенно неожиданно и мне показалось, что кто-то очень большой и всемогущий выбросил в зеленые леса горстку белых шариков, которые по волшебству превратились в эти симпатичные здания.
Мерфи старался увлечь меня беседой, рассказывая о красоте и справедливости Элизия, о его великой миссии помочь умирающим людям обрести покой, что мне стало понятно – Элизий не рай, не ад и даже не Чистилище. Элизий – это особенный город мертвых, выстроенный этими же мертвыми для будущих мертвых. От этого осознания мне становилось и страшно, и восхитительно одновременно. Это была очень странная смесь чувств, которая не поддавалась никакой логике.
Несмотря на тепло погоды и солнечный свет, который был ближе, чем на земле, мне стало отчего-то очень грустно и холодно. Я тосковала по своей мирской жизни, которую совершенно не помнила. Быть может, мне и тосковать-то не по чему? Кто знает, вдруг моя жизнь была полна страха, боли и лишений? А сейчас я обрела покой?
Но голос внутри тотчас напомнил, что покой я не обрела. Что мой удел теперь – стать Проводником для сотен тысяч несчастных, умирающих на планете. Для тех, кто уходил в окружении родных и близких, и для тех, кто умирал в скорбном одиночестве. Для молодых и старых, грешников и святых, для абсолютно всех, кого смерть приравняет в своем, ей только ведомом, уравнении…
Я так сильно задумалась, что не услышала вопрос Мерфи. Только когда его фигура неожиданно выросла прямо передо мной, перегородив мне путь дальше, я вынырнула из омута собственных мыслей.
