Глава 5 – Хороший тамада
Вини не рассказала, где провела воскресенье, а Богат не тот, кто вправе допытываться. Не считая начальника, который мог без зазрения совести выказывать ей недовольства, таким человеком была только мама. Перед каждым «звонком на тот свет», дверь кабинета плотно закрывается, и гостю остаётся лишь гадать. Прикладывая ухо, слышал шум своей крови. Как бы интерес не превалировал, не рискнул приоткрыть. Если заметит – конец образу. Времени и так не то чтобы много. Любая оплошность фатальна. Тем более на старте.
Вини могла бы похвастаться маме своей находчивостью, тем, как решает взрослые проблемы. Не сделала этого по трём причинам: до конца не разрулила, влезла, куда не просили, и самое главное, выставила себя дамой легкомысленной, если выражаться литературно. И без маминых нравоучений терзалась сомнениями. Машина времени до сих пор не изобретена – вернуться в прошлое нельзя. Расслышали ли посетители кофейни пикантные подробности её выдуманной личной жизни? Узнали ли в ней женщину из списка Гропс?
Да и вообще, с какой стати Богата с праздника должен был увести кто-то из гостей? Он с ней ничем не делится. Даже адреса не называет. В паспорте только Подмосковная общага. Вини воспользовалась бы премиальным доступом к Русской Базе Недвижимости и пробила бы пентхауз. Не без помощи нотариуса и его дружка программиста быстро вышла бы на этих риэлторов, даже если объект уже сто раз передоверили. Но нет, приходится додумывать и играть невесть кого.
– Делать мне больше нечего, – бурчала Вини. – Упёртый баран.
Не верилось, что Богат может допиться до потери сознания. Ему, интригану, никак нельзя терять бдительность, тем более в обществе обиженной им женщины. Оттого и не получалось представить, как этого жука разводят на прогулку до чужого автомобиля. «Я стал жертвой чёрных риэлторов. Меня похитили со свадьбы моей бывшей», – слова, заученные, как мантра, безостановочно вертелись в голове Вини, усиливая мигрень. Какая сцена кроется за признанием? Именно та, где Богата опоили и украли, как банкноту из праздничной коробки.
Всякий ресторан снаружи и внутри напичкан камерами. Никто бы не рискнул нападать. Да и затесаться среди гостей можно, когда все уже пьяные. Заглянуть под конец, и тут же уйти, волоча одного – слишком подозрительно. Следовательно, это были не случайные люди.
– Пентхауз – редкий куш. Знали, кого брать! Или… или там собрался бомонд, что куда ни плюнь?.. Женился на Таре, значит, она при деньгах. Какова вероятность, что такая водится с низшим классом?
Натасканная снами, где механическая рука против воли хозяйки подписывает бумаги о передаче всех своих активов незнакомым людям, что грозно нависают над ней, Вини стала чаще говорить сама с собой. У глухих стен её кабинета в головном офисе, вопреки стереотипам, нет ушей. Так, заполняя отчётности и разгребая кипы бумаг, она вдруг замирала, воодушевленная очередным озарением. И тут же осекалась, нажимая на другую чашу весов.
Паранойя маячила уже не так далеко. Топтание на месте породило шальные домыслы, будто никакого пентхауса нет и не было. Будто это хитрая уловка плута, чтобы она прониклась. Как прибрежная волна, одно предположение обрушалось на предыдущее. Приходило и уходило.
Дорожки сводились в одну – это знакомый Таре человек, по совместительству, риэлтор. Вопрос в том, соучастница бывшая, или даже заказчик, оставался открытым.
– А если не риэлтор? – осенило Вини на пороге собственного дома. Догадка напугала настолько, что из-за дрожи попала ключом в скважину только с третьего раза. – Если некто, кому поручили грязную работу? Просто завербовали одного из гостей. И это на самом деле садовник. Или курьер. Или беллетрист. А то, что на свадьбе нашёлся риэлтор – простое совпадение.
Богат отметил, что Вини уже не первый день ходила погруженная в себя, но при этом оставалась паинькой. Хотя бы тот случай, когда привёл девушку из ночного клуба, а жёнушка, вернувшись с работы в самый неподходящий момент, кошкой прошмыгнула в свою спальню, тоже на втором этаже. Так получилось, дверь он не прикрыл. На следующее утро супруг поспешил объясниться. Заодно проверить, держит ли та свои обещания.
– Я вам не помешала? – обернулась она к нему с кофейником в руках. – Не хотела смущать.
– Что ты? Это мы, должно быть, тебя смутили.
– Всё нормально. Но ты знаешь, посидели – уберите за собой. Оставили бокалы на столе. Да, они всё ещё справа от тебя.
Замялась. Робко качнула головой.
– Кофе?
Богат бесился. Бесился, что всё идёт по плану. По плану Вини, в прозрачности которого начал сильно сомневаться. Рано говорить о симпатии, особенно со стороны такого закостенелого сухаря, как она, но уже сейчас что-то должно было проклюнуть. Обида, гнев. На минуточку, законный муж кувыркается с какой-то девчонкой в твоём собственном доме. Впрочем, гордости Вини не занимать. До вечера фужеры так и простояли (не) на своём месте. Снова напомнила о них, и её сдержанный бескомпромиссный тон заставил того в ту же минуту пойти и, наконец, вымыть.
Она уважала его личное время и пространство, как своё. Богат не мог пригласить жену на постановочное свидание в рабочие часы. Перед тем, как войти в кабинет, стучался, спрашивал разрешения на пользование компьютером. Притом, что ситуация оставалась под её неусыпным контролем, так Вини ещё и темнит. Пропадает, отмалчивается, строит из себя невинную овечку. Вздумала обмануть обманщика? Вот эта? «– … Сто лет не виделись. Или сколько?.. Да больше, чего уж», – припомнился ему их первый телефонный разговор.
«В самом деле, знаю о ней слишком мало, – беседовал Богат сам с собой и про себя, когда начинал нервничать. – В интернете ничего нет. Ни одного штрафа за пятьсот лет? Невозможно! Да и как тюфячка продержалась на своём посту? Какие схемы ты проворачиваешь, Вини?»
Присматривался. Как образ и речи искусителя, её ложь (если это правда) принималась за истину в последней инстанции. Богат на своём веку раскусил не одну женскую хитрость. Оно и пугало, что сейчас очутился в тупике. Но на всякую лису у опытного охотника найдётся ружьё.
– Не выключай компьютер.
Богат сказал это негромко, предварительно предупредив о своём визите стуком в дверь, но Вини подпрыгнула, как от выстрела. Листы выпорхнули из её рук, разлетелась по кабинету шумной стаей голубей.
– Да чтоб!.. – заметалась она, собирая разбросанные документы.
– Помочь? – предложил муженёк, оставаясь на месте.
– Контрактник подорвался на мине. Потерял копию договора. За семьдесят пятый год. Операция уже завтра, – роняла мысли Вини. Слишком занята, чтоб следить за языком. Мечась, машинально потянулась к кнопке питания компьютера.
– Нет!
– Ай-й-й! – одёрнула руку.
Запихнула бумаги в портфель, не застегнув молнию, схватила и побежала, изящно обогнув преграду в проходе. Из конца коридора донеслось: «Пока!».
Оставшись в полном одиночестве, Богат вальяжно прошёл к столу. Рухнул в холодное, но такое удобное кресло. Сдержать ухмылку не смог. Сложил пальцы в жесте «пирамида» и позволил себе вдоволь налюбоваться подарком судьбы. В поисковой строке среди прочих сияла иконка социальной сети. В спешке жёнушка имела неосторожность оставить свою страничку открытой.
Если веб-камера записывала, она могла видеть, как подсвеченное белым лицо Богата с каждой минутой меняло торжественно-язвительное выражение на задумчиво-растерянное. Скучнее личного профиля Вини могла быть разве что дохлая ворона. Аватар – бессменная фотография, какие вешают на доску почёта. Записи – исключительно хорошие новости «Органостали», кадры с официальных мероприятий и одна единственная подборка картинок с лесом. Никакой сохранённой музыки, видеофайлов, да даже каких-нибудь рабочих протоколов, какие шлют в рабочей переписке. В числе контактов – Витариарх, её брат, и какая-то Лиси. Богат, хотя и ждал от Вини нечто подобное, почувствовал себя неуютно в этой пустоте, как горожанин сходит с ума от тишины деревенской глуши. К счастью, было куда сбежать. В поистине интригующее место.
Страница в социальной сети – самый настоящий документ, как паспорт, свидетельство о рождении или заключении брака. Незаконное обращение влечёт за собой последствия вплоть до уголовной ответственности. Став мужем и женой, можете создать один профиль на двоих. Можете зарегистрировать аккаунт для любимого питомца (тоже по паспорту). Но сделать себе вторую страничку нельзя.
Если что-то запрещено, значит, это происходит рядом с нами. На чёрном рынке реально купить нелицензированное оружие, психотропную дрянь, чей-то аккаунт для личного пользования. Именно на него сейчас и наткнулся Богат, пробегая глазами по профилю некой Гиджет, любительнице мелодрам и альтернативного рока. Вглядываясь в незнакомое лицо на фотографии, чувствовал, как клубок колючей проволоки разрастается в области солнечного сплетения. И не надеялся, что супруга будет чиста. Альтруисты подъедают объедки у подножия социальной лестницы, а не роняют их сверху. Мужаясь перед ходьбой по горящим углям, глупо надеяться, что будет не так больно.
Фантазия рисовала сюжеты, где Вини заказывает через левую страницу киллера для своего конкурента или выстраивает сложные махинации с поддельными договорами, только никак не вот этого. Челюсть не отвисла, но глаза округлялись, пока колёсико мыши крутило вложение с мессенджерами. Сотни и сотни переписок с мужчинами. Худощавые, в теле, смазливые, безликие. Каждый новый день – новый человек. Ярлычки, скрывающие диалоги, содержали последние сообщения. Категории следующие: «Ты что, извращенка?», «Ну, поразвлечься я всегда за», «Это шутка такая?», а также «Пошла ты» и другие формы отказа.
Богат перестал листать. Отъехал на кресле, подобрал под себя ноги. Не думал. Пытался мириться с неприятными ощущениями. Будто огненные черви закопошились в груди и плечах. Изливать ужин в туалете ночного клуба, чтобы брызги воды окропляли лицо, куда приятнее, чем переваривать то, чем жёнушка только что «накормила» его.
– Ла-а-а-адно! – распел он, предчувствуя нарастающую дрожь от мерзкого копошения в мышцах. Покатил обратно к столу, защёлкал мышкой.
Переписки коротки. Открыл первую попавшуюся. Огонёк ярости, что вроде бы затеплился в душе, потух, как прочёл сообщения Вини (Гиджет). Лоб и щёки Богата посерели. Отвёл взгляд, вернул, пробежался ещё раз. Охладевшая рука потащила курсор к следующей беседе. И к следующей. И к следующей. Все они по инициативе Вини шли по одному сценарию.
«Привет! Мы не знакомы, но это лучше для тебя. Сразу на «ты», хорошо? У меня есть для тебя предложение. Дочитай до конца. Идёшь в определённое заведение, которое назову, а я оплачу для тебя любую его услугу (если понимаешь, о чём речь). Если там сделаешь для меня кое-что ещё, я переведу на твой счёт двадцать миллионов рублей8. Без фанатизма. Жду вопросов».
Если её не посылали сразу, прикрепляла фотографию девушки… нет, девочки, со светлыми длинными волосами, и подписывала:
«Попроси показать тебе всех девочек и поищи среди них её. Если узнаешь, пришли мне фото или видео-подтверждение. Иначе не поверю. Вряд ли получится провернуть это незаметно. Раз так – купи, обмани, но доказательство получи. Хотя с ней я настоятельно прошу без острой необходимости не иметь никаких дел».
Связки электронных писем погружали в далёкое прошлое. Десять лет назад, двадцать, тридцать… Изо дня в день одно и то же. Даже минувшей ночью завязалась очередная беседа. Менялись лица, формулировка однотипных отказов и согласий, города, адреса публичных домов. Белокурый ангел с фотографии на протяжении путешествия сквозь время и пространство преследовал призраком. Ощутив близость помутнения рассудка, Богат сменил тактику, заглянув в самый большой диалог. Пока читал, в глазах закололо. От усталости.
В этой беседе Вини нарвалась на психолога. Парень из Южно-Уральска, получив от незнакомки странное сообщение, полюбопытствовал, но не в том, на что рассчитывал адресант. С теорией фундаментальной психологии Богат знаком очень поверхностно, но даже он разглядел в манипуляциях абонента знакомые приёмы. Жёнушка не разглядела. Кто её знает? День был такой, на работе завал, курица подгорела, но под давлением сдала себя с потрохами. Зато, в кой-то веки, в её словах угадывались настоящие эмоции.
Витариарх закрепился на севере Урала в должности директора сталелитейного комбината. Брат и сестра, разделённые непроходимыми лесами и болотами, строили карьеру, поддерживая связь на телефонных проводах и интернет-кабелях. Вини копила на операцию (Богат сразу догадался, какую именно), готовилась больше полугода. Звонок накануне принёс страшную весть. Племянницу Вини, Мариду, похитили. Запросили такой ценник, что у любого богача бы скептически изогнулась бровь. Если Витариарх – директор завода, это не значит, что ему дозволено распоряжаться им, как своей собственностью.
Окаченная ушатом плохих новостей, Вини предпринимала попытки успокоить горе-отца. Оба в ту минуту барахтались в море эмоций, но самообладание брата уступало её выдержке. Обрисовала перспективу – даже если теперь сложат свои счета и понабирают кредитов – не дотянут до выкупа. Ждать чего-то от матери Мариды… Где она сейчас вообще? А те деньги, что в теории могли спасти пленницу, уже лежат в бухгалтерии Московской клиники. В безвыходной ситуации Вини призвала на помощь логику, напоминая Витариарху о человеческом бессмертии. Похитители просто играют на чувствах. Дескать, ничего девочке не сделают.
«Я вижу только один выход – вести переговоры. – Вини запомнила те свои слова как Отче Наш. Жаль, что на самом деле это была сделка с дьяволом. – Возьмём измором. Им невыгодно избавляться от дочери такой дойной коровы, как ты. Говори, что собираешь на выкуп. А потом, скажем, месяц спустя, предложи половину суммы. Убеди, что больше достать уже неоткуда. Я тебе говорю, они согласятся. Мои больничные что мёртвому припарка. У меня сейчас таких денег нет, Витариарх, клянусь тебе. Будь спокоен. Люди не умирают. Не бойся, братик. Я с тобой».
Безутешный отец подумал-подумал, да согласился. В полицию не обращались. Бес побери, такая слава! Директор металлургического комбината за единственным ребёнком не уследил («Это у них что, семейное?» – закипал Богат)! И всё было нормально. Месяц Вини восстанавливалась, а в телефонной трубке голос Мариды, смелой девочки, дрожал едва ли. Кормящий «завтраками» похитителей, дотерпел, чтобы, наконец, сделать ход конём. Но они исчезли. Не дождавшись, пропали со всех радаров.
Теперь-то горе отца набатом разлетелось по всей великой и необъятной. Только последняя собака на улице не знала о Мариде. Но все в курсе, как это делается. Полгода пошумит, да утихнет. Люди забыли, инфоповод сменился другим. Статус причастных лиц никак не подсобил.
Витариарх не винил Вини. После всего случившегося не просто закрылся в себе – погас. Не та стадия, чтобы приглашать человека отдохнуть от мирской суеты в психиатрической лечебнице. Чисто внешне оставался таким же, но ближние углядели – нырнул в глубину, больше не выплывет. Редкое общение между братом и сестрой не оборвалось. Единожды обсудили произошедшее, когда Витариарх успокоил: «Мы бы не заплатили. Ты всё сделала правильно. Это я опоздал. Не доглядел». Формально, пока останки не найдены, Марида числилась живой, и даже без этого мог бы завести ещё одного ребёнка. Мог бы, как мог вовремя попросить помощи у полиции.
Своим поведением брат давал Вини полный карт-бланш на чувство вины. Потому что у неё были деньги. Был дом, драгоценности, антиквариат, Угунди. Можно было продать, можно было остаться в какой-нибудь убитой квартире на окраине Москвы, но с выкупом на руках. Она это знала, она этого не сделала. Родной отец Мариды сделал, переехал в общежитие при заводе, её тётя – нет.
Вини гордилась племянницей, умницей, красавицей. Любила, как любит тюльпаны. Как любит ледяные узоры, распустившиеся на окне в морозный январь. Потеря родственника взращивает зачатки тёплых чувств, лицемерие гложет. Душевная боль Вини, несоразмерная с долгом перед племянницей, травила понемножку. Капала на темечко каждый Божий день. Всё, что осталось – выстрел в воздух солью, а именно мимолётная фраза похитителя: «Да я её в бордель сдам. Хочешь?» Вот и развернула всю эту деятельность со спамами от чужого аккаунта. Всё, на что хватило мозгов – стучать во все двери русских публичных домов руками случайных мужчин. Сорок лет платить за их досуг. Уже без надежды. Машинально. Издержки давным-давно покрыли бы сумму её половины выкупа.
Монитор сочился скупыми слезами раскаяния. В этой беседе психолог, видимо, исполняя какую-то свою профессиональную клятву, провёл одноразовую терапию, обещая даже исполнить просьбу. Список собеседников после него свидетельствовал о том, что он не нашёл девочку. Никто не нашёл.
Богат положил голову на руки. Невидимый мешок с камнями взвалился на плечи. Мозг давил на стенки черепа, глаза жгло. И не было в гамме чувств ни намёка на торжество от свидетельства падения, на первый взгляд, безгрешной души. Богат не смотрел на мир через розовые очки, оттого его так злило показное совершенство Винивиан Степанчик. В тихом омуте водятся демоны. Вот только этих Богат не сможет заставить работать на себя и своё благосостояние.
Свернув странички Вини и Гиджет, напрочь забыв о том, что хотел посмотреть в интернете, мужчина спустился на кухню. Скукожившаяся, тронутая чужой драмой душа просила вина.
«Старею?»
Стройное женское тело гнулось тростинкой в его руках. Пуговка белоснежной рубашки не выдержала напора наливной груди. Щёлкнула, сработав как хлопок стартового пистолета. Богат припал губами к коже цвета мускатного ореха, сухой, тёплой. Сладковатая пряность духов, дуэт корицы и перечной мяты, усиливали чувство голода. Искуситель попробовал на вкус. Вдох Дидье встал комом в горле, когда язык партнёра соскользнул в ярёмную ямку. Ёрзая на столешнице, девушка хваталась за лацкан пиджака Богата, будто свисала на краю пропасти. В нетерпеливых жестах её переплелись желание и страх быть обнаруженными. Мужчина покосился на дверь, собираясь проверить замок, но знойная красотка не пустила. Обхватила длинными ногами.
Богат не пошёл на попятную, но прикрыл ей рот рукой. Дидье – молодец, вела себя тихо. Только укусила за палец. Партнёр стойко стерпел, не отнимая ладони. Попасться с поличным для него было так же опасно, как и для полковника ФСБ на её рабочем месте. Скорее, даже больше. Богат то и дело поглядывал назад, ожидая различить на матовом стекле двери человеческие тени.
Дидье многого не потребовала, за что кавалер ей втайне был безмерно благодарен. Галантно чмокнул в припухшие губы, убрал выбившуюся прядь её чёрных блестящих волос за ушко, отошёл в сторону. Застегнуть, что разошлось, заправить, что выбилось. В первый раз, у неё на квартире, она попросила отвернуться. Вот и сейчас не оборачивался, пока не позвала:
– А где?..
Богат изящно махнул рукой в воздухе.
– Фокус с исчезновением.
Дидье глядела на него вопросительно, натягивая юбку обратно на бёдра, а он, шагая к дивану, что-то пропихивал в карман своих брюк. Полы пиджака скрывали, что именно.
– Оставлю как трофей, – промурлыкал Богат.
Большинство девушек не готовы распрощаться с половиной своего комплекта, чтобы подарить в качестве сувенира очередному любовнику. Но некоторым это льстит. Богат решается на сей манёвр, опираясь на склонность дамы к авантюрам. Таким сигналом чаще всего является согласие на близость в неподходящем месте. Чтоб охотницу подчинила животная страсть. Иногда эти места опасны. Например, кабинет полковника ФСБ города Москвы.
«Камер не видно, – обнадёживал себя Богат, – но бес их знает, легавых».
Он пришёл просто напомнить Дидье о себе, порадовать карликовыми розами, а тут… Жор на неё напал, что ли? Так зажигали чёрные глаза.
Душистый букетик остался лежать на полу. Наворачивая круги вокруг стола, Дидье собирала цветы и упавшие бумаги, нагибалась непременно спиной к Богату. На второй раз его уже не хватит, да она и не настаивала. Наконец, опустилась в кресло. Молчание развеселило её.
– Что ты смеёшься? – поддержал Богат.
Ещё немного похихикав, поинтересовалась:
– А ты чего сидишь? Чайку зашёл попить?
– Чаёк распивали в прошлый раз. Сейчас просто мимо проходил. Дай, думаю, загляну. На тебя посмотрю.
Снова смешок.
– Всё? Посмотрел? Мне работать надо.
– Вот как? Поматросила и бросила? – подыгрывал он, – А я-то… от всего сердца.
– Ну, правда, Богат. – Дидье наводила порядок на столе. – Без причины тебе тут долго оставаться нельзя. Главный может зайти.
– Ты моя причина.
Повышенное внимание разморило полковника.
– Чтобы через пять минут духу твоего здесь не было. Или наряд вызову.
– Ух, какая грозная!
Богата заводила её бескомпромиссная строгость. Каждая на его жизненном пути таила в себе нечто притягательное, уникальное. Убедился – это общая женская черта, быть интересными. То может быть маленькая проблема или большая странность – ржавый болт в пирожном. Однако не будь в кексике «изюминки», проглотил бы его за один присест, не почувствовав вкуса. Насытился, а толку?
– Дидье, а можно всё-таки чаю? И перекусить чего?
Бросив на него скептический взгляд, она вжала кнопку на столе.
– Четыре минуты.
Мгновением позже очаровательная пухляшка в камуфляже вошла с кружкой молочного улуна и горкой шоколадных конфет на жестяной плошке, походящей на пепельницу. Богат, игнорируя урчание желудка, неторопливо смаковал сладости. Вероятно, к жизненной философии приложил руку род его деятельности. Пустые рассуждения. Можно происходить из идеальной семьи, где на Новый год друг другу дарят рукодельные подарки, а потом начать резать людей только потому, что тебя кто-то обесчестил по пьяни. А так цель для альфонса важна, как и для прочих, но без удовольствия от процесса так и остаётся всего лишь целью. Тут как на минном поле! А Богат считал себя хорошим «сапёром», наловчившись огибать «бомбы» в ритме вальса.
Это приятно – находить в своих девочках всякие любопытные штучки. Господин Громыка наслаждался своей работой, и «работа» здесь – слово ключевое. Это приносит доход, кормит. К Дидье же пристал по другой причине. Богату в своё время одна хорошая знакомая доверила кое-какой военный секретик. Разработка программы для массовой слежки под кодовым названием «Кошачий глаз». Никаких нарушений свобод, разумеется, только поиски затерявшихся в толпе преступников и пропавших без вести гражданских.
Чтобы не мутить воду лишний раз, сыграл по-крупному – полез на полковника. Опытная женщина, конечно же, не устояла. Ключ к её сердцу: ненавязчивость, щепоточка бытовой романтики. И никаких ласковых прозвищ! Сердцеед мариновал Дидье второй месяц. Пора пожинать плоды. Сейчас, пока она в хорошем настроении.
– Чем занимаешься?
– Делами. – Она не отвлекалась от документов. – Советую попробовать. Может, понравится? Рабочий день в разгаре, а ты тут чаи гоняешь.
– Делами? – Богат показательно пропускал мимо ушей язвительные замечания. – Интересно… А какими?
– Да блин! – слуга закона смяла лист, не глядя, кинула в урну. Попала. – Бумажки подписываю, ребёнок! Чтоб такие, как ты, спали спокойно.
– Да не, это ерунда.
– Ерунда?
– Не в том смысле! Просто тридцатый век, а ты мне о каком-то средневековье рассказываешь.
– О как! – она по-прежнему не отрывалась от бумаг, – А я слушаю ваши предложения, командир. Как переставим фигурки?
– Зачем переставлять? Всё на месте. Мне просто интересно, что нового. Как там с операциями в Северном море? Стали ли, в конце концов, класть лапшу быстрого приготовления в сухпаёк?.. Работает ли уже «Кошачий глаз»?
Для озвучивания последнего вопроса мужчина благоразумно понизил голос, но это не помогло. На кодовом слове Дидье вздрогнула. Уставилась на Богата, ошарашенная. Важные документы в её руках смялись в кособокую гармошку. Посетителю сразу не понравился взгляд полковника, а когда она поспешила к нему, вжался в диван так сильно, что правая нога оторвалась от пола. Красотка проявила себя как настоящий доминант, отрезав пути отхода руками. Жарко шепнула на ухо:
– Откуда?
Не стала ходить вокруг да около. Тот позаимствовал её тактику.
– Да так… Птичка на хвосте принесла.
Рыкнула, отскочила резиновым мячиком. Нервно приглаживая волосы, металась из угла в угол. В груди у Богата похолодело, но даже сейчас не мог не любоваться её грацией пантеры. Высокая, ей так идёт юбка-карандаш… Разработка программы массовой слежки, конечно, большая тайна, но чего Дидье так засуетилась? Чёрные глаза зажглись костровыми углями. Так ярко, как не вспыхивали на пике удовольствия. Она схватила Богата за руку, потащила к выходу.
– Эй! В чём дело? Я никому не говорил.
– Не говорил он никому, – басила та. – Дурак, вот зачем ты прицепился ко мне?
Из-за низких тональностей не разобрал, на какое из слов сделался акцент. Но страх неизвестной угрозы, похоже, задавил её обиду за корысть в зародыше. Горе-любовник вцепился в косяк, сопротивляясь.
– Дидье, ну помоги мне! Девочка…
– Ты подставляешь меня! – зашипела она.
Влажный блеск её ресниц обезоружил, лишил решимости. Девушка высунула голову в безлюдный коридор, потом взглянула на мужчину с такой жалостью, что у него душа в пятки ушла, и хрипло прошептала:
– Советую почаще оглядываться.
Дверь кабинета захлопнулась перед его носом.
Богат ступил на крыльцо отдела ФСБ, вскинул удивлённые глаза к тёмному небу. Он пробыл внутри полчаса, и когда заходил, было светло. Серые тучи пропитались чёрной тушью, плевались снежной крупой. Мужчина втянул голову, повыше застегивая куртку.
Неприкаянный, побрёл прочь. Ледяная крошка сыпалась на голову, мочила волосы, ныряя капельками за шиворот. Приступообразная дрожь с переменным успехом отвлекала от невесёлых мыслей. Крах такой простой операции мало того что ущемил чувство собственного достоинства, так ещё и подкинул проблем. Ребёнок, играющий с зажигалкой, и предположить не смел, что сгорит в полыхающем доме. Фантазия мчалась на золотой сверкающей колеснице в облака, и Богат, как мог, тянул поводья на себя. Дидье просто разозлилась, вот и припугнула. Если о «Кошачьем глазе» знает даже вшивый лаборант, что говорить о засекреченности?!
Однако факт остаётся фактом. Даже высокопоставленное лицо, имеющее доступ к технологии, сделала ему отворот-поворот. Стучать с нижних этажей их военной иерархии – бессмысленно. Да и Дидье ясно дала понять – светиться в органах ему теперь не надо, какие бы причины не скрывались в её предупреждении.
Черты лица Богата ожесточились. Перед глазами таял образ Мариды. Чтоб стало больнее, нарисовал в голове пикантную сцену. Представил на месте жрицы любви эту хрупкую девочку. Поменял уютную спальню на грязную коморку, прокуренную вымученным смирением, безнадёгой и горькой покорностью. А ведь кто-то идёт туда за удовольствием. Кто-то, кто топчет с ним одну Землю.
Его затрясло. Выместил злость на «трофее» Дидье, выбросив его в ближайшую урну. Потёр руки в попытке согреться. Из болота рефлексии вырвал телефонный звонок.
– Алло?
– Ты сейчас свободен? – проговорила Вини механическим голосом, будто заранее угадала настроение мужа. Проницательность ужалила, и он прикинулся беспечным.
– Как птица!
– Не голоден?
Заманчивое предложение вернуло ему самоконтроль. Конфетками и гигиенической помадой Дидье он не наелся.
– Ну, я бы перекусил.
– Где ты? Я заберу тебя.
Через пять минут серебряный Угунди припарковался на углу улицы. Продрогший Богат прыгнул в нагретый салон. Не спрашивая, крутанул рычажок печки. На жёнушку даже не взглянул. И без того замёрз, а от неё так и веет зимой. Только когда в губы прихлынула кровь, он поинтересовался:
– Куда едем?
– В «Пессимист».
То, с какой ледяной невозмутимостью она это сказала, не вязалось с его искренним удивлением. Это не могло быть спонтанным решением. Даже не потому, что столик в «Пессимисте» бронируют за месяц. На такой вывод напрашивался внешний вид Вини. Изящные сапожки на остром каблучке. Юбка алого платья выглядывала из-под светлой шубки. Небрежная укладка без украшений. Серьги и колье добавили бы шарма. Не хватало для полноты образа маленьких изысков, не говоря уже про макияж. Если б не тени, смотрелась бы бледной поганкой в дизайнерских шмотках. Хоть мешки под глазами замазала – уже как человек.
Воздух из решёток радиатора гнал по салону шлейф травянистых духов Вини, смешиваясь с эхом корично-мятного запаха Дидье. Поздно беспокоится. Богат даже не стал застёгиваться. Просто смотрел в окно.
– Надо заехать в магазин за костюмом? – Вини не отрывалась от дороги.
– Я нормально одет. Как раз для ресторана.
– А телефон заряжен? Для фотографии.
– Не волнуйся.
Молчание.
– Как ты вообще выбила место?
– Связи.
– И почему именно «Пессимист»?
– Не волнуйся.
После такой наколки муж бы оскалился, если б не гранит, в котором была закована каждая её фраза. Не нравится ему это. Мало что ли проблем?
Автомобиль припарковался. Богат попросил подождать. Поправил костюм, проверил волосы. Вышел с их страницы в прямой эфир. Обошёл машину, рекламируя немногочисленной аудитории прелести романтических свиданий. Открыв дверь со стороны водительского сидения, галантно предложил даме руку. Вини приняла, вложив холодные стальные пальцы в тёплую ладонь, павушкой выплыла из салона. Опустила глаза, боясь ненароком встретиться с прицелом камеры. Однако надо отдать должное, сносно изображала влюблённость со свойственной ей девичьей робостью. Завершающий штрих – картинка смазывается в пролёте, объектив выхватывает ленточный баннер с надписью от руки «Пессимист». Стоп. Снято!
Воздушная лесенка вела к каменной башне в форме рассечённого веретена. Хозяином числилось имя модного художника. Именно имя, ибо проще встретить настоящего мессию, чем этого загадочного творца. В интернете реально откопать не менее десяти фотографий избранника музы, и на всех – совершенно разные люди.
Высокий дом отбрасывает тень на криминальный район Москвы, возвышаясь над руинами заброшенной стройки. Неуместный, как дива на мусорном полигоне. Но эту крепость ещё никто не брал. Никто не спас её пленника, замурованного собственным безумием. Легенды сказывают, Пессимист творит свои шедевры в тёмной каморке где-то в этих стенах. Да, художника зовут Пессимист, и ресторан он держит, если верить прессе, исключительно удовольствия ради. Очередной проект.
Под остриём шпиля белел широкий блин – этаж. Чертёж планировки его ничем не отличается от знака радиационной опасности. Черные сектора отведены для посетителей. Оставшееся пространство занимает одно сплошное ничего. Пустота. Как свежо! Но именно потому это лучшее место для разговора тет-а-тет. И плевать, что на штрафы за нарушение всех правил пожарной безопасности уходит половина выручки.