Loe raamatut: «О чем думают непальцы? 1768 фактов. От Катманду до дал-бата»

© Мартынова А. В., 2017

© Издание. ООО Группа Компаний «РИПОЛ классик», 2017

Вступление
О себе, этой книге и еще немного про вас – кому же эта книга была написана

Все мы знаем про Индию. Сколько фильмов снято, сколько книг написано. А вот Непал, к большому удивлению, до сих пор остается в тени своего популярного соседства, скромно приютившись между Индией и другим авторитетом мировой истории, Тибетом.

Когда речь заходит о Непале, все, что приходит на ум, это Гималаи, смешные ушастые шапки, а с недавних пор и землетрясение 2015 года. Но между тем это скромное государство, вчерашнее индуистское королевство, приберегло для пытливого странника нечто особенное и, без сомнения, заслуживает отдельного и пристального внимания.

Я объясню почему.

Редактированием этой книги я занималась в Индии, где изучала йогу, и каждый день в голову приходила одна и та же аналогия. Индия – это, конечно, женщина. Непредсказуемая и довольно капризная. Полюбите вы Индию или нет – решать не вам. Как много матерых путешественников так и не смогли найти к ней подход – и бежали из Индии с низко опущенной головой. Чего никогда не случалось с Непалом. Непал – это надежный и добрый друг, спокойный, расслабленный (если не ленивый) и очень открытый. Здесь можно отыскать все то, что связано с загадкой индуистской культуры: храмы, пропитанные кислотой благовоний до самой черепицы, красочные фестивали, национальные сари и многое другое. А ко всему перечисленному Непал хранит и кое-что свое очень зеленое и воздушное самобытное буддистское начало. От Индии ждут духовных откровений, Непал же их предлагает сам, ненавязчиво и безо всякой рекламы. Проверив, чего же вы стоите, на подъеме, утешив в объятьях бескрайнего высокогорья и вдохновив философией просветленных, он подготовит вас к дальнейшим открытиям, в том числе и к стихийности Индии.

Отправляясь в Непал, я не ждала абсолютно ничего, да и не знала, чего ожидать. Единственной моей задачей было приехать (слово «уехать» я не люблю) куда-нибудь надолго, и желательно в Азию. Культура бэкпекеров и романтика длительных путешествий в России, к сожалению, не развиты. Когда же я твердо решила странствовать по окончании института, информацию о подобной возможности мне пришлось собирать по крупицам, расспрашивая единомышленников и изучая иностранные сайты. Денег у меня практически не было, зато имелось гораздо большее – время и свобода, на которую я обменяла свое место выпускающего редактора.

Меня часто спрашивают, как я умудрилась устроить себе такие долгие каникулы. А это позволяет предположить, что страсть к подобным авантюрам людям не чужда, и основное, что держит, незнание, страх перед неизвестностью. Поэтому я решила адресовать эту книгу не только тем, кто хочет послушать о Непале, одной из самых красивых и необычных стран нашей планеты, но и тем, кому интересно разделить опыт самостоятельных путешественников, бросить «взгляд изнутри».

Найти такую возможность – отправиться куда-нибудь – совсем не сложно. Я начинала с традиционных способов, пытаясь отыскать стажировки за рубежом. Вот только мой английский оказался довольно посредственным. Еще был диплом, преимущество, в общем-то, незначительное в сравнении с беспроигрышным качеством для достижения цели – упрямством. Именно это я и держала в голове, когда мне отказали в индийской стипендии ICCR, а документы для поступления в университеты Китая (Chinese government scholarship) потеряли на почте. Эта неудача разрешила мне двинуться дальше знакомых пределов. Я разузнала, что за границей можно не только учиться, но и работать (см. практические советы). А есть еще одна возможность – предложить себя волонтером. Действует это обычно по принципу взаимовыгодного обмена – за еду и жилье ты выполняешь определенные поручения. Можешь, например, помогать итальянским фермерам собирать апельсины. Или ухаживать за пандами в Китае. Или, скажем, закопаться на археологических раскопках где-нибудь в Южной Америке. Я же решила поработать с детьми, а Непал казался для этой идеи самым удачным выбором.

Во-первых, он приглашал надолго. Туристическую визу в Непал, которую оформляют уже по приезде, в аэропорту Катманду, можно получить на две недели, месяц, а также три месяца. По истечении девяноста дней срок можно продлить до пяти месяцев, а с наступлением нового года «баланс» обнуляется, и это значит, что жить разрешается еще пять месяцев. А в сумме, при удачном стечении обстоятельств, выходит десять. Мне это условие показалось заманчивым.

Во-вторых, привлекала как раз-таки неизвестность. Открывать Америку заново никому не интересно, а вот Непал обещал что-то таинственное, очень древнее и совершенно незнакомое.

И наконец, в-третьих, мне приглянулась программа. Maya Universe Academia – школа в деревне, высоко в горах, напротив самого Эвереста; жизнь, далекая от цивилизации, без электричества и отопления, в кругу местных фермеров – не это ли «полное погружение»? Я написала координатору и оказалась в числе последних счастливчиков, получивших место бесплатно, следующие волонтеры (что типично для беднейших стран Азии) уже платили взносы.

И это был правильный выбор, итогом его стала книга о стране, которую я полюбила всем сердцем и куда мне хочется возвращаться снова и снова.

Но хватит уже предисловий, пора переходить к повествованию. Последнее, о чем я хотела бы рассказать здесь, прежде чем начать, это о своем попутчике и друге Асе. Выпускница МФТИ, она закончила что-то совершенно мне недоступное, и, когда меня спрашивают о ее профессии, я говорю, что Ася – авиаконструктор. Серьезное дело. Если посмотреть на Асю, вы, скорее всего, и решите, что она человек действительно серьезный. Но это не так. Когда я спросила ее: «Поедем в Непал?», Ася без раздумий ответила: «Поедем». Чем она только думала, до сих пор не пойму. Но она оказалась верна своему легкомыслию и не изменила решения ни тогда, когда до нее дошло, что мы отправляемся в самую глушь этой забытой богом страны, ни когда узнала, что будет учить детей математике на английском. И именно это легкомыслие, обернувшееся необыкновенным приключением для нас обеих, помогло мне сейчас беседовать с вами. Ведь я уверена, что без помощи Аси этой книги не было бы. И за ее поддержку и участие я хочу сказать ей большое искреннее спасибо.

Глава I
Как все начиналось

Просыпаюсь от легкого прикосновения Аси, она показывает в окно иллюминатора. Продираю глаза и не могу поверить – Гималаи! Величественная гряда, проросшая сквозь малиновые облака рассвета, и он, суровый, гордый патрон, Эверест. Мы ныряем в густой туман и через минуту оказываемся по ту сторону небес – теперь уже не верхушка айсберга, а ее основание расстелилось под нами. Меня душит восторг, я почти плачу – впервые в жизни один на один с красотой творения. Все это мое – волнистые горы, разлинованные рисовыми полями, косматые небеса. А внизу Катманду – цветной, живой, разбросанный по долине и склонам.

Мы садимся в аэропорту, и я вспоминаю фотографию, найденную пару недель назад. Туристы, спящие на взлетной полосе. Это случилось в апреле 2015 года, два мощных толчка землетрясения унесли восемь тысяч жизней. Четырнадцать тысяч жителей были ранены, а несколько десятков тысяч домов разрушены. Такая вот беспощадная арифметика.

«Виза по прибытии» – написано на окошке. Это нам. Мужчина за стеклом улыбается и спрашивает, чем мы собираемся заниматься в Непале.

– Работать волонтерами в Удайпуре, – отвечаем мы простодушно, даже не подозревая о том, что волонтерство в Непале запрещено.

– Правда? – восклицает, на наше счастье, непалец. – Я родом оттуда. А где?

– В одной деревенской школе, Maya Universe Academia.

– Maya на непальском языке означает «любовь», – говорит он ласково и ставит печать. – Добро пожаловать в Непал! Намасте!

Намасте, Катманду! Непал, одна из беднейших и самая высокогорная страна мира. 2073 год, месяц бхадра.¹ Нас встречает приветственное разноголосье: крики, клаксоны и музыка сливаются в одно удивительно гармоничное повествование обо всем, что случилось в наше отсутствие. «Здравствуйте», – говорим мы местным собакам, мертвенно развалившимся посреди улиц. «Good morning», – вдыхаем мы пыль дорог Катманду. «Намаскар», – кланяемся Будде, Шиве, Ганеше, Кришне, разглядывающих нас со всех углов. По двадцать килограммов на плечах, мы вышагиваем стройным маршем. А вокруг нас – глаза, добрые, изучающие. Дороги здесь разбитые, и потому все непальцы ходят в масках от пыли. Разноцветных, конечно, под стать одежде: ярким курта-ширвалам и сари, чалмам, зонтикам от солнца. Жарко. Тяжелый воздух Катманду – демонстрация веры: напитанный благовониями, терпким дымом индуистских курилен, он может раздавить тебя, если не расслабишься. В этом весь смысл.

* * *

Выбираем такси, они здесь повсюду. Решив экономить на всем, что нельзя взять бесплатно, отправляемся в самую глубь стоянки. К нам подходит задорный усач с блестящими от масла волосами, осыпанный лепестками бархатцев, что зовется тут «мериголд», с красной точкой на лбу. Он в кожаной куртке, несмотря на тридцать непальских градусов. Достаточно колоритный для первого знакомства с культурой, решаем мы и садимся в крошечную коробочку, его машину. В багаж помещается только мой рюкзак, Асин взваливают ей на колени. Почти туда же сажают и меня. И вот мы, впервые утрамбованные под непальский стандарт, отправляемся в путь – на целых несколько метров, – прежде чем застрять в километровой пробке.

– В Катманду больше трех дней делать нечего, – сразу же заявляет наш спутник. – Грязно, шумно… Другое дело Покхара. Там спокойно, в трек можно пойти. А здесь только храмы. Вот, кстати, один из них, это Шива-темпл, мой любимый. Я там курить люблю. А вы курите? В этом нет ничего плохого, если не часто. Шива ведь одобряет. Кушать, правда, потом очень хочется. А вот с алкоголем мешать нельзя. Уж поверьте мне, я знаю толк. Могу достать вам отличные снадобья, если надумаете…

«Отличные снадобья» – это первое, что предлагают туристу, ступившему на непальские земли. А если уж быть совсем точными, на земли Тамеля, где «снадобья» не предложит только ленивый. Тамель – туристическое сердце Катманду, и не услышать его беспокойных ритмов вам вряд ли удастся. Ведь в этом районе собрались все дешевые хостелы и кафе, турфирмы, обменники и сувенирные лавки – и попрошайки всего Катманду. Именно с Тамеля, мешанины из благородной старины и пестрых базаров, этой гиперболы Азии (как ее, по мнению местных, представляет себе иностранный турист), любой приезжий начинает свое знакомство с Непалом.

И здесь же, в глубине этих тесных улочек, прячется хостел, наш первый местный приют.

* * *

Впоследствии мне не раз довелось останавливаться в Катманду. За время этих стоянок я поняла, что главные места привала тут можно разделить на три категории. Это, ясное дело, отели со звездами от мала до велика, с отдельными комнатами и западными условиями (в Катманду я ни разу в них не жила). Места при духовных институтах и ашрамах, религиозные пансионаты, вроде того, что стоит на территории буддистского монастыря Копан. Сюда я бы отнесла и The Sparkling Turtle, гостиницу в буддистском районе Сваянбу, где предлагают «уникальную возможность пожить среди праведных монахов (а еще вездесущих мартышек) и проникнуться энергией монашеских песнопений всех монастырей округи». Однажды мне посчастливилось проникаться ими почти неделю, ровно в четыре утра, с торжественными аккордами первой молитвы. И наконец, хостелы для бэкпекеров – «рюкзачников», переводя дословно.² Очень дешевые и шумные общежития, где останавливаются в основном свободные путешественники. К ним можно отнести и наш первый хостел, Fireflies,³ прибежище бродяг и альпинистов.

Скорее всего, человеку прихотливому в Fireflies не понравится. Одеяла-клоповники, сбитые из досок короткие кровати и холодный душ. А вот тому, кто любит долгие ночные беседы, необыкновенные знакомства и обмен опытом, не найти места лучше. Этот хостел – перевалочный пункт на пути длинного путешествия, здесь нет людей случайных. Трекеры, кругосветники, волонтеры, кого бы я ни спросила, вели уже который месяц странствий. Сквозь Иран или Индию, в Таиланд, Вьетнам, Индонезию, Австралию… Среди них мы с Асей казались самыми несмышлеными, на нас смотрели почти с отеческим умилением и раздавали советы. Об этих людях я могу писать долго и с большой любовью, но всему своя очередь.

Мы регистрируемся, скидываем рюкзаки и отправляемся разглядывать хостел. Три этажа секретов, задымленные благовониями коридоры, витые решетки без стекол и мокрые следы от восточных тапок. По ним мы и отыскиваем мансарду, общую гостиную. Просторный зал с расписанными стенами, слева небольшой бар, справа выход на веранду и лестница на крышу. Потолок увит паутиной тибетских флажков, на стенах черно-белые фотографии Катманду, оставленные, должно быть, благодарными постояльцами. На плетеных ковриках дремлют люди – на вид совершенные хиппи. Кто-то читает, а кто-то рисует индуистский «ом» на стене у бара. В гамаке под музыку мантры качается чернокожий индиец, и его длинные спутанные дреды подметают пол.

– Бонжара, – представляется он нам.

– В самом деле? На русском языке это звучит почти как «бродяга», «бездомный», – отвечаем мы.

– Все верно, – кивает он, – Gipsy,⁴ и на хинди тоже. Так и есть, то здесь, то там – в вечном поиске. Судьба такая. Видите кольцо? – Бонжара показывает огромный перстень с красным камнем. – Как-то раз я встретил астролога, который рассказал, что меня ждет жизнь скитальца, полная опасных приключений. Тогда же он подарил мне это кольцо. «Держи его при себе, – сказал астролог, – оно сохранит тебя во всех твоих путешествиях». С тех пор никогда кольцо и не снимаю.

* * *

Наконец мы выходим на улицу. Без карт, навигаторов, со страстным желанием блуждать и общаться. Дорогу спрашиваем у местных. «Намаскар», – говорим мы и складываем руки в приветственном жесте, похожем на молитвенный. «Намасте», – расплываются непальцы в улыбке и качают головой влево-вправо – признак крайней благосклонности.

Движение Катманду – это первое испытание на терпимость. Стоит только шагнуть за порог безопасного хостела, тебя подхватывает поток. И единственное, что чувствуешь, увлекаемый дорожным течением, – это паника. Тротуаров здесь нет, полос тоже. Все едут, как придется, – громко, быстро и вперемешку. Старенькие такси и разрисованные велорикши, мопеды и бродячие торговцы, бодро толкающие свои тележки с фруктами, коровы, бездомные собаки – все умудряются делить узенькую полоску запыленной дороги без лишнего напряжения. Знай только сигналь (или же лай) погромче. И пока не находишь в этом хаосе своей – особенной – логики, тебя просто несет. Под сеткой спутанных проводов и гирлянд застиранной одежды, мимо крохотных лавок, спрятанных в глубине строительных лесов и кирпичных обвалов. Вот здесь, например, продают только бетель.⁵ А вон там, за углом, видите мешки? Это специи и всевозможные пряности. Следом за ними – квартал портных. За своими машинками они работают лицом к прохожим с утра до вечера, не покладая рук. Тут же и продавцы матрасов, и здесь же набивают подушки, раскатывая пуховое облако прямо на дороге.

А потом нас выносит на «сушу» – крошечный пятачок потайного двора. Мы забредаем перекусить в одно из местных кафе (темное и пыльное, в лучших традициях), и со всех столов, посуды и еды на меня глядят они – беспощадные азиатские микробы.

Когда твоя мама доктор, ты не только готов к атаке микробов с десятком прививок, но и знаешь практически все о кишечных инфекциях, безрадостной статистике («от 40 до 60 процентов приезжающих в азиатские страны подхватывают заразу»), и даже можешь приготовить ригедрон в домашних условиях (на случай, скажем, холеры – почему бы и нет?).

Со своей водой, вилкой и дезинфекцией сажусь к краю стола в ожидании вражеского штурма. Заказываю момо, «с овощами, конечно», припомнив штабеля голых куриц, разложенных на газете у самой дороги. Момо – это такие непальские манты, с овощами, курицей или мясом яка, острые со всех сторон. Ася заказывает тукпу, непальскую лапшу. Когда же нам приносят еду, мы забываем обо всех предосторожностях – настолько вкусно, что хочется есть руками. «Даньевад, – говорим мы, – дери мито». Спасибо, очень вкусно! Пожалуй, еще по одной порции.

* * *

К вечеру отравляемся на базар. Ряды одинаковых палантинов из «шерсти яка», если верить надписям, разноцветные шапки и вязаные носки, масла и светильники, деревянные бусы, грозные маски и псевдостарина – быть может, изящно в деталях, но вместе довольно нелепо.

За наше внимание соревнуются, пожалуй, все, но мы отдаем предпочтение бумажной лавке. Не торговаться в Тамеле – обижать продавца, и с большим уважением к традициям мы пускаемся в жаркий спор:

– Сколько стоит открытка?

– Семьдесят рупий.

– Я дам тебе тридцать рупий.

– Но она не стоит тридцати рупий!

– Верно, она стоит еще меньше.

– Пятьдесят рупий.

– Тридцать.

– Ну, хорошо, ни тебе, ни мне, сорок пять рупий.

– Тридцать.

– Ты меня разоряешь! Ну ладно, забирай! – всплескивает руками возмущенный продавец.

И пока я упаковываю открытку, продает еще одну, местному, за десятку.

Глава 2
Городской Непал

2.1. Сокровища Катманду. Три королевские площади

Необыкновенный контраст Катманду с реалиями западного мира, с которым еще утром я попрощалась в аэропорту Домодедово, усиливает и то обстоятельство, что иностранцев здесь практически нет. То ли оттого, что сезон дождей еще не закончился и трекеры дожидаются своей очереди на рейс следующего месяца,⁶ то ли потому, что город, основательно разобранный землетрясением и не успевший восстановиться за год, еще не представляет туристической ценности. В любом случае, горстка туристов, рассредоточившись по Тамелю, совсем не разбавляет азиатского колорита, как и время – оно равнодушно стоит в стороне от этого мира. Ведь до 1951 года Непал оставался изолированным государством, и впервые открыл свои земли и сердце Западу лишь во второй половине прошлого века.⁷

Я влюблена в состояние путешествия во времени, но никогда не чувствовала его с такой силой, как здесь, – в укромных переулках, какие ведут нас в обход кассиров на площадь Дурбар бесплатно.⁸ Узенькие, косые по нужде, а не из исторической моды, грозившие обвалиться в любой момент, они открывают свои богатства любопытному. Мы ныряем в каждый двор, каждый дом и находим то необыкновенной красоты индуистский храм в красных оборках, то домашнюю рукопрядильню. То ни с того ни с сего попадаем в атмосферу семейного быта со стиркой, готовкой и купанием прямо во дворе.

* * *

Этот город чарует с первого взгляда. Не только общей своей картинкой и верной службой вековым традициям, но главным образом деталями, какие найдет лишь спокойный глаз. Вот почему бродить здесь надо долго, не торопясь. Иначе не разглядеть деревянных тотемов под самой крышей, плитки с религиозными сюжетами или фрески обратной стороны двери.

И все разрушено. Добрая треть города – до основания, а остальное – частично: потрескавшиеся, подпертые, лишенные порою целой стенки, величественные инвалиды. Смотреть на это страшно и очень грустно пришельцу, и даже не представляю, что чувствует человек, который в этом вырос.

Свернув с основной туристической улицы, сразу же попадаешь на стройку. Порой кирпичи так и лежат на месте обвала, а где-то ими уже отстраивают новые жилища. Ведь это не уступка голодному воображению туриста, а в первую очередь чей-то дом и чья-то возможность пережить еще одну зиму. А стоит отъехать от центра, как попадаешь в палаточный городок. Еще очень многим приходится ютиться под брезентом.

Мимо старейшего рынка Асан и знаменитой улицы Фрик-стрит, в семидесятых – ключевого центра «тропы хиппи»,⁹ мы попадаем на знаменитую Дурбар-сквэа, одну из трех королевских площадей долины Катманду. До середины восемнадцатого века¹⁰ страна представляла собой множество обособленных княжеств с собственными королями и королевскими площадями, самыми известными из которых считаются те, что в Бхактапуре, Патане (который Лалитпур), и центральная, неподалеку от Тамеля. Именно ее мы собираемся исследовать в первую очередь. А так как время близится к четырем, начать решаем традиционно, направившись к Кумари-Гар, трехэтажному кирпичному домику со внутренним двором. Здесь обитает живая богиня Непала – десятилетняя девочка Кумари.

* * *

– Традиция назначать Кумари идет еще с пятнадцатого века, – рассказывает наш новый друг и гид Раджендра Бахадур. – Существует такая легенда. В незапамятные времена один непальский король – а звали его Джайяпракаш Малла – играл в кости с богиней Теледжу. Много лет они оставались друзьями. Но вот однажды пришла королю на ум скверная мысль, и он никак не мог от нее отделаться. Он возжелал богиню. Узнав об этом, Теледжу разгневалась и в ярости ответила: «Хочешь провести со мною ночь? Прекрасно. Я сделаю три шага, и если поймаешь меня, я выполню все, что ты пожелаешь». Теледжу сделала один шаг, король попытался схватить ее за руку, но богиня растворилась. С тех пор она больше не приходила. Король был страшно расстроен и не знал, что делать дальше. Но вот однажды богиня вернулась к нему во сне. «Прости меня, Теледжу, – взмолился Джайяпракаш, – пожалуйста, вернись, и я никогда больше не совершу подобного». – «Так и быть, – смягчилась Теледжу, – но вот что ты должен сделать. Выбери непорочную девочку и почитай ее как богиню. И каждый раз, когда будешь смотреть в ее глаза, ты сможешь увидеть в них меня». С тех пор и выбирают главную Кумари – девочку, которая живет здесь, во дворце, – Раджендра указывает на окна, – и еще несколько Кумари по всему Непалу.

– А сколько их всего? – спрашивает Ася.

– Всего двенадцать, – отвечает Раджендра, – но королевская Кумари почитается больше остальных. Ее выбирают только из семьи сакья – буддистской касты невари.¹¹ Она должна быть рождена в полнолуние и иметь большие глаза, как у всех животных-вегетарианцев.

– Интересно, – замечаю я, – девочку выбирают из буддистов, чтобы сделать индуистской богиней.

– Все верно, – кивает Раджендра и подзывает к небольшой святыне прямо под окном у Кумари. – Вот посмотрите. Этот храм состоит из двух частей. Основание у него индуистское. А верхушка – буддистская ступа. Спросите любого непальца, буддист он или индуист, он ответит вам both, оба. Потому что индуизм в Непале – это религия, а буддизм – философия, это образ жизни. Так вот и с Кумари то же.

– И что она делает после того, как ее выбирают? – спрашивает Ася.

– Она живет во дворце, обучается, выполняет обряды и показывается людям дважды в день – утром, обычно в десять, и вечером, около четырех. – Раджендра смотрит на часы. – Как раз осталась пара минут.

– Всего лишь два раза в день? – изумляется Ася. – И все остальное время сидит взаперти?

– Ну почему же. Когда проходит фестиваль Индра Джатра, ее целую неделю носят вокруг долины Катманду в чариде, золотом паланкине. Ведь Кумари нельзя касаться земли. В это время люди пытаются увидеть ее, получить благословение или даже коснуться ноги. Считается, что она обладает особой силой исцеления и исполнения желаний. В прошлом даже король просил благословения Кумари, и она была единственной, кто мог поставить тику¹² монарху. Но когда фестиваль заканчивается, Кумари снова возвращается во дворец. С семьей она видится редко, друзей разрешено иметь только из невари, в школу, конечно, ходить запрещено. Она всегда должна одеваться в красное и вести себя, как полагается богине. Но как только у нее начинается менструация или Кумари случайно теряет кровь – например, поранившись, – божественная сила шакти ее покидает, и она сразу же становится простой смертной девочкой. Тогда Кумари выбирают по новой.

– И что с ней случается дальше?

– Она возвращается к обычной жизни, – пожимает плечами Раджендра, – отправляется в школу, находит друзей. Получает небольшую пенсию от государства. Хотя говорят, что поначалу бывшим Кумари приходится тяжело, и почти год они ни с кем не разговаривают, боятся выходить на улицу. В прошлом Кумари так и оставались одни, ведь считалось, что тот, кто женится на бывшей богине, умрет в раннем возрасте. Сейчас в это почти никто не верит. Ну, пора, – говорит Раджендра и поворачивается к публике, собравшейся под окном у Кумари: – Уважаемые зрители, выключите камеры и телефоны, снимать богиню строго запрещено.

Кумари появляется всего на несколько секунд. Она садится у окошка, окидывает пришедших царственным взглядом, и на мгновение мне удается заглянуть в ее глаза – скрывается ли за ними дух Теледжу? В любом случае, на взгляд десятилетней девочки это властное снисхождение похоже меньше всего. Затем Кумари величественно встает и удаляется в свои покои.

– Ну что же, пойдемте дальше? – продолжает Раджендра и увлекает нас за собой мимо вяленой рыбы, разложенной прямо на земле, продавцов листьев дерева сал («для молельной пуджи», как рассказывает наш гид) и голубиного корма.

– Голуби в Непале символ мира, – поясняет Раджендра. – Их почитают и кормят повсюду. Но особенно много голубей на Королевской площади. Вы тоже можете покормить, если хотите. А вот здесь был старинный индуистский храм шестнадцатого века. – Раджендра показывает на обломки фундамента, обнесенные лесами. – Он назывался Кастамандап, деревянный храм. Говорят, он был построен из древесины только одного дерева. Во время землетрясения здесь случилась трагедия. Был выходной, и в храме организовали сбор крови. Внутри было много людей, и когда крыша рухнула, под обломками погибли сразу тридцать девять человек. Да, землетрясение никого не пощадило, – вздыхает наш гид, – ну да ладно, хватит о грустном. Вот здесь был другой храм, звался он Маджу Дега. Теперь от него остались одни ступени. Но и у них есть своя история. Когда-то много лет назад на них любили отдыхать и курить траву хиппи, а сам Маджу Дега так и прозвали – «хиппи-храм». Да, было время. А вот в том дворце обитало королевское семейство, и окно, – Раджендра показывает на золотые ставни, – называли судебным. Когда приводили преступника, сам король принимал оттуда решения. Суд был коротким: вору отрубали руку, а убийце – целую голову…

* * *

На следующий день мы с Асей едем в Бхактапур, знаменитый город горшечников в четырнадцати километрах к востоку от Катманду. Старинные стены Бхактапура, покрытые глиняной пылью, разложенные на просушку горшки и другая утварь, бездомные курицы, уличные гончары, прядильщики, резчики по дереву, вязальщики и даже крутильщики свечных фитилей – все это сконцентрированное былое настолько гармонично, что даже неправдоподобно. Ощущение такое, словно попал в музей. А люди между тем здесь живут и работают, играют в шахматы и общаются прямо из окон своих домов, разделенных тугими запутанными переулками.

Прихватив в одной из лавок джу-джу дхау, знаменитый бхактапурский йогурт (говорят, что только ради него уже стоит приезжать сюда), мы бродим по очередной Дурбар-сквэа, всех этих золотых ворот и дворцов в 55 окон, пока не добираемся до площади Таумадхи. И вот здесь наконец я не могу скрыть восхищения. Почти не тронутые землетрясением, передо мной возвышаются две величественные пагоды: Наятаполе и Бхайраванат.